Категория: гет, Рейтинг: NC-17, Размер: Мини, Саммари: Она затрудняется сказать, о чём эта история. Не о войне или мирном времени, не о проигрыше, не о политике, не, упаси Мерлин, о любви. Может быть, о семье? Может быть. А ещё о цветах, которые любит выращивать и получать миссис Малфой. На конкурс «Мсье знает толк!» в номинации “Полёты на метле”
FieryQueen
Цветы миссис Малфой
Она затрудняется сказать, о чём эта история. Не о войне или мирном времени, не о проигрыше, не о политике, не, упаси Мерлин, о любви. Может быть, о семье? Может быть. А ещё о цветах, которые любит выращивать и получать миссис Малфой.
На конкурс «Мсье знает толк!» в номинации “Полёты на метле”
Фандом: Гарри Поттер
Персонажи: Нарцисса Малфой/Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер/Люциус Малфой
Категория: Гет
Рейтинг: NC-17
Жанр: Романтика, Пропущенная сцена
Размер: Мини
Статус: Закончен
События: ПостХогвартс, Власти магического мира
Благодарности: Моей бете - чудо-женщине - пнувшей меня в большой мир.
Страница произведения: https://fanfics.me/fic126454
Всклокоченные волосы — настоящее воронье гнездо; зубы, чуть длиннее, чем нужно, и даже слегка торчащие вперёд, оттого рот приоткрыт, будто в постоянном удивлении; худенькие ножки с острыми углами коленок... Она помнила эту особу именно так. Потому что вечное нытьё сына про выскочку на потоке было сложно игнорировать.
А теперь? Высокий мужчина слегка за пятьдесят (почтенный, в общем-то, возраст), но от этого не менее желанный для половины светских львиц (благо здоровья хватает "держать марку"), беззастенчиво флиртует с невысокой, но "сильно похорошевшей за лето" миссис Грейнджер-Уизли. Хорошо, не за лето, за почти десять лет с тех пор, как детство — её и всего их поколения — кануло в Лету. Поколения, вторгнувшегося клином в привычный мир и прорезавшего его на две половины — средневековое "до" и ультралиберальное "после".
Кроме того, она в этом мало что смыслит. Как и её собеседница.
Женщина напротив наклоняется ещё ниже над чайным столиком и продолжает свой рассказ осуждающим шёпотом с придыханием.
— Коснулся её руки у самого края строгого платья, там, где кончается предплечье и начинается кисть. Ну, вы знаете: место такое чувствительное... А потом, вот представьте себе, склонился к самому уху, открытому благодаря аккуратной высокой причёске из укрощённых волос, и что-то горячо зашептал. Все в зале то и дело кидали взгляд на то, как начальница Отдела магического правопорядка заливается чудесным персиковым румянцем и непринужденно улыбается в ответ на слова человека, которого ещё буквально пару месяцев назад она рекомендовала сместить с должности заместителя главы Отдела международной торговли. Что и говорить: скандал.
Собеседница вцепляется неприлично здоровыми и крепкими для её возраста зубами в нежнейший бисквит, разложенный по гладким белым блюдцам, и продолжает увлекательный рассказ.
— А потом миссис Грейнджер-Уизли (двойная фамилия, будто она какая-нибудь испанская инфанта) под руку с этим самым великолепным мужчиной удаляется на террасу "подышать воздухом", — гостья вытягивает губы "уточкой", и можно прямо-таки воочию увидеть это её "подышать".
— Что ж, Юфимия, отличная история, но позвольте не поверить тому, что вы весь день пытаетесь мне внушить. Да, Люциус — предупредительный мужчина, и каждая в нашем обществе была бы просто счастлива оказаться в тесном с ним, если позволите сказать, контакте. Однако могу вас уверить: мой муж любит только меня, а я — его. И не сомневаюсь, что он полностью мне верен.
Повисает неловкая пауза. Пионы благоухают на столе. Самый сезон.
* * *
Впрочем, это не мешает ей кривить чётко очерченные губы (не в последнюю очередь благодаря орде волшебных косметологов, поддерживающих её внешний вид около сорока лет) в снисходительной усмешке.
Она пишет ему то, что хочет написать уже почти десять лет подряд, каждый год:
Буквы пляшут на бумаге, издевательски кривя ей в лицо гранями обидных слов. Тонкие пальцы поднимают изящную волшебную палочку:
Нарцисса не отправляет герою всея магической Британии ровно никакого ответа, что делает регулярно, за редким исключением, грубо нарушая этикет.
* * *
Люциус и Нарцисса Малфой — не просто супруги. Они — команда.
Люциус и Нарцисса Малфой идеально подходят друг другу: равно наделены потрясающей красотой и изяществом. Люциус считает, что надо пользоваться полным набором выпавших на их долю преимуществ. В том числе и внешней привлекательностью. Нарцисса негласно поддерживает это его мнение.
Люциус не знает о букете, пришедшем в первую неделю после Поражения. Мистер Малфой находится под следствием, как и Драко. Нарцисса пишет Поттеру благодарность и скромно интересуется, есть ли у её мужа и сына хоть какой-нибудь шанс на то, чтобы оказаться на свободе.
Драко толком и нечего предъявить. А вот против Люциуса — куча свидетельств и доказательств, и гнить бы её мужу в тюрьме до конца дней своих, но скромный чиновник выводит на листке цифру (астрономически огромную, но всё же посильную) и Малфой-старший выходит, отсидев какой-то год, накануне первой годовщины Дня Великой Победы. Обедневшая, но всё такая же высокородная семья Малфой продолжает своё существование, а Нарцисса получает второй букет. Люциус не замечает этот второй раз, впрочем, как и третий. И только на четвертый Драко обращает внимание отца на банальные до неприличия белые нарциссы с бледно-солнечной сердцевиной. Нарцисса даже не пытается скрыть от мужа отправителя. Всегда холодные голубые глаза Люциуса загораются золотыми искрами в прозрачной воде, и он осторожно начинает:
— Цисс, дорогая, а может...
— Не может, Люциус, — ледяным тоном отрезает Нарцисса, ведь она знает, что некоторые грани лучше не переступать.
* * *
— В этом году ваша проверка раньше обычного, мистер Поттер. Только лишь двадцатое мая, а вы уже тут.
Пятёрка бравых плечистых мракоборцев в красных, словно гранатовые зёрна, мантиях недоумённо оглядываются на шефа. Их серьёзные, хмурые лица застывают от напряжения — им предстоит проверка особняка, забитого темнейшими магическими предметами и артефактами (начиная от про́клятых табакерок и заканчивая останками Того-Кого-Нельзя-Называть).
Впрочем, Поттер тоже напускает на себя серьёзный вид, хотя Нарцисса и не понимает, верит ли ещё хоть кто-то (кроме очередных новобранцев) в действенность и необходимость рейдов. Ведь, по правде говоря, всё самое ценное (равно как и наиболее опасное) вынесли ещё в первый год после Поражения.
Поттер вновь сурово сдвигает брови, и служащие мракоборческого корпуса рассредоточиваются по поместью.
— Чаю, мистер Поттер? — Нарцисса не следует за ними, отправляя в качестве проводника и заодно охранника от загребущих мракоборческих рук домовика. Хоть до этого ещё не добралась вездесущая законодательница Гермиона Грейнджер-Уизли, к коей прислушивается сам Министр Магии Бруствер.
— Вы первая нарушили график, миссис Малфой, — говорит Поттер и подразумевает, конечно, то, что в этом году она пропустила приём в честь Дня Победы. Там, где каждый год Гарри Поттер приглашал Нарциссу Малфой на единственный танец благодарности. Трепетно обнимал за талию и сжимал холодные тонкие пальцы своей горячей широкой ладонью. Там, где в этом году Люциус Малфой впервые пригласил на танец Гермиону Грейнджер, а сверхгуманистическая линия поведения, которая наверняка станет залогом небывалого карьерного взлёта, не дала ей отказать. Там, куда в этот раз Нарцисса Малфой решила вовсе не ходить, устав от ежегодной — и каждодневной тоже — лжи. Что вынудило мистера Поттера сдвинуть свой рейд с октября на май. Видимо, с единственной целью — увидеться с ней. Совершенно нелепо…
Смотря на красную мантию начальника мракоборцев, Нарцисса задумывается о том, что всего пара гранатовых зерён смогла погубить богиню. А Нарцисса ведь просто женщина, да, с чистейшей кровью, но всё же... Миссис Малфой подаёт мягкое песочное печенье, которое любит её внук, и крепкий эрл-Грей. А потом садится смотреть, как Поттер с удовольствием откусывает от печенья сразу половину, ловит крошки рукой и слизывает их с пальцев. Нарцисса старается не обращать на эту невоспитанность внимания.
— Очень вкусно, мэм.
— Говорите так, мистер Поттер, будто ваша жена совсем не радует вас выпечкой.
— Мы боремся за каждый сантиметр на талии, миссис Малфой, — со смешком отвечает Поттер. — И печенье у нас дома только сухое. Иногда я всерьёз опасаюсь сломать об него зуб.
— Какая глупость! — фыркает Нарцисса, не представляя себе Люциуса, отказывающего себе в сладком из-за её прихоти. Впрочем, Малфой сладкого не любит. — Знаете, называйте меня Нарцисса. Если вам хочется, мистер Поттер.
Право, это смешно и нелепо: звать кого-то столь молодого «мистером Поттером» со всей его наносной суровостью. Нарцисса пытается подобрать более подходящее случаю и обстановке слово... Но на ум приходят только: бездонные глаза, смущённая мальчишеская полуулыбка, необыкновенно широкие плечи... И куча других несуразностей.
— Очень хочу, Нарцисса, — радостно восклицает он и неожиданно хватает её за руку, сильно пожимая. У неё нет сил вырвать ладонь. И миссис Малфой так и сидит, пока не появляется возможность высвободить руку — помягче.
Они болтают ещё о какой-то ерунде. Целый час или даже больше, который проходит почему-то подозрительно быстро. Когда за дверью гостиной слышится шум возвращающихся с проверки мракоборцев, Гарри, облокотившись локтями о столик (она бы обязательно шлёпнула Драко по руке за такое некультурное поведение), горячо шепчет:
— Прошу вас, Нарцисса. Одна только встреча! Завтра в шесть вечера. Белый парк. Кофейня мисс Энн.
И уходит, даже не выслушав её отказа.
* * *
Белый парк утопает в буйном цветении роз, видимо, поддерживаемых с помощью чар. Она сама пользуется точно такими же для своей оранжереи. А Люциус утром срезал розы. Пару бутонов, едва раскрывшихся, можно было и не заметить. Вот только она видела, как он шествует с этими цветами через весь двор.
А Люциус, наверное, даже и не спросил, какие цветы нравятся той девчонке. Так ему расположения миссис Грейнджер-Уизли не добиться...
Поттер вскакивает из-за круглого кованого и выкрашенного в белый стола, стоит только Нарциссе приблизиться. Глаза его загораются таким теплом и восторгом, что последние сомнения постыдно бегут, чтобы вернуться когда-нибудь потом и вцепиться мигренью в виски.
— Ирисы? — она берёт источающий дивный аромат букет нежно-фиолетовых цветов. И скептически изгибает бровь: — Отчего не нарциссы в этот раз?
— Я подумал, может, вы не любите их, раз никаких ответных чувств они не вызывают.
— Браво, Гарри. Выходит, права была молва и вы довольно, — она хмыкает, — догадливы.
— И всё-таки? — он, кажется, ничуть не обижается на откровенно издевательский намёк.
— Гораздо лучше. Но ещё не идеально.
— Хм. Я когда-нибудь угадаю, — он улыбается и заказывает официанту кофе и пирожные. Она слушает пение птиц в ивах, растущих по берегам маленького прудика, подперев подбородок изящной рукой, зябко кутается в мантию от по-весеннему прохладного ветерка и думает, что, должно быть, рядом с Поттером со всей его горячей головой и сердцем всегда тепло. И внезапно предлагает:
— Может быть, поговорим в другом месте — потише?
Они трансгрессируют прямо к крыльцу дома на площади Гриммо. Мрачный особняк равнодушно взирает на них безднами чёрных окон.
— Дурацкий дом. И продать рука не поднимается, и жить невозможно, — сетует Поттер, снимая палочкой магические затворы на двери.
Нарцисса ледяной статуей молча застывает за его спиной. В любую минуту Поттер может вспомнить, кто завершил превращение семейного гнезда в склеп, поспособствовав смерти последнего мужского представителя рода Блэк.
Гарри вежливо пропускает Нарциссу вперёд в тихий холл, а из ковровых дорожек с первыми же шагами моментально поднимаются столбики пыли. Дом не успевает пробудить в Нарциссе ту тонну детских и юношеских воспоминаний, потому что Гарри вдавливает её в прохладную стену холла, едва успев закрыть входную дверь. Его ярко-зелёные, точь-в-точь молодая листва, глаза на доли секунды застывают прямо напротив, словно прося позволения. Нарцисса смиренно прикрывает дрогнувшие веки и подаётся навстречу, оплетая руками его шею. Пальцы путаются в чёрных вихрах, а его рот с тихим вздохом сминает её губы. Сначала нежно, потом всё более и более настойчиво, жадно, требовательно. Руки Гарри, до этого благопристойно замерзшие на талии, приходят в движение: забираются под мантию, проходят вверх по тонкому кашемиру платья, сдавливают полушария груди, вырывая у Нарциссы сдавленный стон. Его поцелуи переходят на щёки, нос, лоб — всё то, до чего он может дотянуться. Миссис Малфой немного надавливает на плечи Поттера, заставляя того отпрянуть, и смело дотрагивается прямо до вздувшегося холмика у его паха, слегка сжимая, вырывая уже из уст Гарри поощряющий выдох. Горячо. Прямо через ткань мантии.
— Нарцисса, — задыхаясь от волнения, шепчет Гарри, касаясь уха через мягкие белые локоны губами. И подхватывает её на руки. Нарцисса может лишь порадоваться, что до сих пор не позволяет себе расслабиться, продолжая тщательно заботиться о внешности в общем и фигуре в частности.
Гарри не удовлетворяется первым этажом — миссис Малфой помнит, что здесь есть вполне приличная гостиная, — и несет её наверх. От подъёма по спиральной лестнице и волнения кружится голова. Она хватается за широкие плечи Гарри, прислоняясь горячим лбом к изгибу его шеи, ощущая, как бешено пульсирует кровь под смуглой гладкой кожей.
Открыв первую попавшуюся дверь ногой (кажется, это просто гостевая спальня), Поттер вваливается внутрь, слегка покачнувшись, чем вызывает у Нарциссы испуганный вскрик. Но сильные руки мракоборца всё-таки удерживают свою ношу, а затем нежно опускают её на кровать, застеленную пледом с затейливой золотой вышивкой. По обе стороны от Нарциссы тут же поднимается пыль. Поттер вытаскивает волшебную палочку, стараясь заклинанием избавиться от досадной помехи, но что-то путает и добивается лишь того, что пыль со всех углов неистово взметывается вверх. Они синхронно чихают, на что Нарцисса смеётся и достаёт свою палочку. Пару взмахов — и ситуация исправлена: пыль исчезает, а в открытое окно проникает свежий воздух.
— Какой красивый у тебя смех, — Поттер заключает в ладони её лицо и предельно нежно касается губ. — Смейся почаще.
— Может быть, — лукаво отвечает Нарцисса и тянет Гарри на себя за ворот мантии. Ткань надсадно трещит, а старые пружины матраса задорно взвизгивают, принимая на себя вес двух тел. Тёмно-синяя мантия Нарциссы летит куда-то на пол, так же, как и верхняя одежда Гарри Поттера. Ей не терпится увидеть национального героя без мешающих предметов гардероба, и она скорее помогает ему от них избавиться. Впрочем, довольно скоро её платье постигает та же участь.
— О, Мерлин мой, — Нарцисса не может сдержать восхищения при взгляде на чётко очерченные бицепсы, тёмные завитки волос на широкой груди и плоский живот.
Нежные, даже, прямо сказать, несмелые касания (словно Гарри вдруг напугала собственная настойчивость), лишь раззадоривают Нарциссу, и она немедленно впивается длинными острыми ногтями в его натренированные плечи, заставляя того издать довольно низкий рык. Вскоре она оказывается прижата всем сильным телом Поттера к кровати. Кажется, невозможно сделать и вздоха. Внутренности живота словно поддевают крюком и тянут куда-то вверх: одновременно щекотно и немного больно.
— Так ты хочешь, да? — тёмные от возбуждения глаза смотрят прямо в лицо Нарциссы, а дыхание опаляет губы. Крепкие руки хватаются за резинку трусиков, резко тянут вниз — того и гляди порвут. — Грубо?
Она приподнимает бёдра навстречу, помогая Гарри расправится и с этим препятствием. Поттер проводит пальцами по её губе, нахально постукивая, и она, без слов понимая, что от неё требуется, проворно облизывает их острым язычком. И тут же задыхается, стоит ему оторвать ладонь от лица и резко ввести пальцы внутрь неё — прямо в нежную горячую плоть. Пальцы ожесточённо двигаются — почти больно, невыносимо сладко. Нарцисса одной рукой оставляет красные отметины на плече Гарри, а второй что есть силы сжимает ткань простыни.
Грубым у Поттера долго быть не получается. Он приникает мягкими тёплыми губами к высокой, вытянутой в наслаждении шее, слегка прикусывает, посасывает нежную кожу. Нарцисса теперь может дотронуться до бархатистой кожи его члена, слегка изогнувшись под ним. Гарри шепчет ей на ухо что-то безусловно поощрительное, позволяя ей сжать его пах сильнее.
— Нарцисса... Цисса… Цисс, — дыхание Поттера сбивается. Он отводит женские руки от себя и с громким стоном, не в силах больше сдерживаться, входит в неё. Миссис Малфой выстанывает его имя, сильнее оплетая длинными стройными ногами поджарые мужские бедра. Ей начинает казаться, что она в жизни не слышала ничего лучше его гортанных низких стонов, во время которых он продолжает наращивать темп. Нарцисса вовлекает его в долгий поцелуй, захлёбываясь в нарастающем экстазе…
* * *
Люциус продолжает срезать цветы. Хризантемы, орхидеи, георгины... Тайно, словно ночной вор. Она ни разу не ловила его за руку, но этого и не нужно, ведь мистер Малфой не подозревает, что у увлеченного садовода каждый цветок наперечёт.
А через неделю Поттер присылает букет полевых ромашек с голубым, как цвет её глаз, вкраплением васильков. К ромашкам прилагается краткая записка:
Нарцисса лишь пренебрежительно фыркает на такое небогатое подношение. И откладывает букет в сторону.
Проходит пара минут, цветы вновь притягивают взгляд миссис Малфой, и она вспоминает трепетные объятия Гарри Поттера — после — и голову, доверчиво прижимающую к её груди в каком-то безумном интимно-покорном жесте. И вот уже тонкие пальцы с серебром изящных колец на них берут гусиное перо и торопливо выводят:
Люциус заходит в спальню в начале первого ночи. Дом пристыженно молчит, а через неплотно задёрнутые портьеры проникают лунные лучи, освещая букет полевых цветов, поставленный в вазу на прикроватной тумбе. Он ложится на спину и застывает, не шевелясь. Нарцисса поворачивает голову в его сторону и чувствует едва уловимый запах травы и почему-то мяты.
— Она не любит цветы? — в тишине спальни её внезапно прозвучавший вопрос заставляет Люциуса вздрогнуть.
— Нет, не любит, — чуть помедлив, отвечает мистер Малфой и едва слышно вздыхает.
КОНЕЦ
Не забудьте поставить метку "Прочитано".
Напишите комментарий - порадуйте автора!
А если произведение очень понравилось, напишите к нему рекомендацию.
Страница произведения: https://fanfics.me/fic126454