- Я первый ее нашел! Я первый и возьму, понял?! - рычу, глядя на брата.

Он усмехается, сложив руки на груди. Сдержанность типа свою показывает. Бесит. Я же вижу, как его накрывает: как он щурит глаза, как сжимает челюсть, как ноги пружинит. Держать зверя на поводке тяжко. Мне ли не знать.

Если бы не браслеты, нас бы обоих уже сорвало.

Три года. Три гребанных года поисков. С безумной тягой, со звериным зовом. Мы землю рыли. Препятствия устраняли. Все области объездили, кого надо на уши подняли. Лишь бы ее найти.

И нашли. Вот она – заходит в подъезд, нас не видя, но чувствуя. Она оглядывается, ускоряет шаг.

Моя девочка. Наша.

Брат хрипло отвечает:

- Я старше. Я первым буду. И ты знаешь, что я с ней сделаю.

Сплевываю.

Знаю.

Я видел его сны.

Наша одержимость… сдвоенная, как у сиамских близнецов. Мы побратимы – родные не по крови, не по расе, а по духу. Прошедшие посвящение. Последние из двух могучих родов. И самые мощные вспышки эмоций передаются нам друг от друга. После завершения обряда это будет делиться на троих. Меня, брата Яра и ее – Ники. Наша общая связь сильней любой родственности.

Еще три года назад я пытался Нике об Истинности рассказать. И она слушала с восторгом о трех частичках души, и что она для нас единственная во всем белом свете. Объяснял, что мы будем любить и хранить ее любую, навсегда. Что обретение Истинной пары – просто чудо. Катарсис. Эпическое событие, соединяющее нас на века.  

А потом… Все пошло в тьму безлунную!

И теперь старший считает, что это она на нас убийц натравила. Что из-за нее мы через все это прошли.

Три года брат видит во снах, как он выходит из тени, хватает своенравную девчонку и тащит ее в логово. Такую трепку задает, чтобы впредь неповадно было. Выдрать ее, как сучку непокорную хочет, посмевшую против нашего слова и заветов идти. Чтоб скулила, прощения просила и уяснила, что нельзя нам перечить.

Он видит, как подходит к ней, раздирает надвое дурацкие тряпки, платьем называющиеся. На кровать ее аккуратно кладет, трепыхающуюся. И с оттяжкой, как маленькую, наказывает. Оставляет отпечаток своей тяжелой лапищи на мягкой, сочной попке. Гладит бархат ее кожи, успокаивает ласковым шепотом нашу малышку дрожащую. Потом на колени толкает, заставляет прогнуться в спине, приподнимая вверх пухлую попку… Хватает за волосы и дерет.

Он не злится, нет. И вреда ей не причинит, против воли ее не сможет взять. Она сама этого захочет и будет кайфовать, извиваясь под ним. На нее невозможно злиться. Она же наша Истинная. Но он преподаст ей урок, как неразумной и хвостом вильнувшей. Воспитать хочет брат нашу Истинную. Чтоб знала свое место.

Он сделает ее покорной. Послушной. Ласковой. Любящей. Встающей в позу по малейшему требованию. Зализывающей раны оборотней. Он и сам с ней будет таким. Добрым и уважительно относящимся, гармонию истинной пары соблюдающий. Но потом. Позже. Не сразу.

Я сначала рвать его готов был за такие видения. Собственник во мне выл и хрипел, протестуя. Но. Это Истинность. И против этого не попрешь. Мы привыкли, хотя Яру далось тяжелей. Он другой, это у Волков нормально делить Истинную на двоих. Но Яр смирился. Справился. И Ника привыкнет.

Сам я вижу во снах иное.

Не верю я, что она нам зла желала и уничтожить хотела.  Она запуталась, потерялась. Ей тоже тяжело пришлось, как и нам.

Я выйду из тени и прижму к себе. По нежной щечке поглажу, успокаивающе прошепчу на ушко какую-то глупость. Почувствую ее дрожь и тепло. Как она тянется ко мне, как защиты ищет. Я ее обниму, руками хрупкую фигурку накрою. От всего мира отгорожу. Зароюсь лицом в ее волосы, вдохну аромат карамели. Такой тягучий. Горячий. Дразнящий. Одуряющий. Подхвачу, невесомую, и утащу к себе, на кровать. Голову ей на колени положу, чтобы Ника пальцы мне в гриву волос запустила.

А когда ее на спину уроню, она вскрикнет от неожиданности, а потом сладко застонет, ведь я предпочитаю другой метод наказания. Порочное мучение. Приятная пытка. Я буду ласкать ее языком. Всю. И везде. До исступления доводить. Играться я с ней буду. До дрожи, до крика, чтобы только мое имя на кончике языка трепетало. Когда она кончает.

А потом…

- Предлагаю сделку, - решение приходит само. – К кому она в постель сама ляжет, тот и будет первый.

Брат расслабляет вздувшиеся мышцы:

- Мне для этого постель не нужна.

- Ты понял, о чем я. Пусть она решает.

- Вот еще, - ворчит старший. – Решает тот, у кого такое право есть.

Смеюсь:

- Ты просто знаешь, что я уделаю тебя. Против моих подкатов никто не устоит. Тем более Истинная.

- Я не подкатываю. Беру то, что мне принадлежит.

- Она мне принадлежит ровно столько же, сколько и тебе. Как решим тогда?

Брат хмурится. Думает. И подводит итог:

- Хорошо. Проверим. Но срок до полнолуния.

Поднимаю взгляд к небу. Осталось недолго. В полнолуние нам сорвет крышу. И никакие браслеты-амулеты, заряженные на сдерживание,  нас уже не остановят в желании обладать Истинной.

- Идет. А теперь обговорим правила…

- Какие-то проблемы, милашка?

Тонированное стекло опускается, и я вижу лицо мужчины в темных очках.

Из всего потока передо мной остановилась тачка, которую я бы и не подумала ловить. Навороченный алый кабриолет. С закрытой крышей.

- Да-да, проблемы, - машу рукой в сторону своего Форда, плотней кутаясь в пальто.

И проблемы - это мягко сказано.

Машина, которую я взяла у дяди без разрешения, заглохла на светофоре. Я чертовски опаздываю, а телефон разрядился. Я оделась слишком легкомысленно для зимы. Теперь вот замерзаю, в попытках поймать попутку. И водители сегодня, как назло, гудят и проносятся мимо.

Я на грани нервного срыва.

Мужчина открывает дверь и выходит.

- Чем могу помочь?

Я отступаю на шаг и окидываю его взглядом.

Высокий, широкоплечий. В твидовом костюме и распахнутом двубортном пальто с лацканами. Красный шарф делает образ не таким строгим, шляпа добавляет ему элегантности. Круглые темные очки - последний штрих. Модерн и классика. Стимпанк. Отличное сочетание.

Когда мне говорят «Решительный» и «Надежный», я такого и представляю.

Когда мне говорят «Стильный» и «Деловой», это тоже сюда идеально подходит.

Такого мужчину можно выделить с первого взгляда из толпы. Он внушает доверие. Харизма в каждом жесте и движении.

- Можно попросить у вас телефон позвонить? – спрашиваю. – Моя машина заглохла, я опаздываю, а тут еще телефон…

- Понимаю, - кивает. - Бывают неудачные дни.

Он неспешно хлопает себя по карманам, в поисках мобильника. Достает.

- Ты вся трясешься, лапочка, - его тон становится проникновенным. – Позвони из салона, согреешься хоть.

От его голоса теплом веет. Уже и греться не надо. Я даже не реагирую на все эти фривольные обращения, типа «милашки» и «лапочки». Благодарно улыбаюсь, глядя на него. Жаль, что он в очках. Я предпочитаю смотреть людям в глаза. Но его выбор можно понять: сегодня действительно очень солнечный день. Белое покрывало снега на обочине блестит, как бриллиантовое море, и ослепляет.

Впереди меня наледь скользкая, и он протягивает руку в кожаной перчатке, чтобы помочь переступить. И улыбается тоже - так лучезарно и ободряюще. Я вкладываю пальцы в его ладонь и…

…его улыбка превращается в оскал довольного хищника, к которому добыча сама в лапы идет!

Замираю, моргаю, чтобы наваждение прогнать.

- Что-то не так? – он спрашивает.

Мне почудилось. Это солнце, отражаясь от крыши роскошной машины, меня ослепило. Превратило красивое лицо в дьявольски-порочный лик на мгновение. Но мое сердце уже ускорило темп: на секунду, но мне показалось, что это ОН. Один из братьев Снежных.

«Эти тираны погибли», - напоминаю себе. – «Я это видела».

- Все в порядке, - отвечаю.

Да. Все в порядке. Это я внушаю себе уже дней пять. С того дня, как дядя уехал, а я потеряла кулон, со мной происходит что-то странное. И эта паранойя, что за мной следят… А я повторяю себе как мантру, что все в порядке. Что еще остается делать? Если я ни в чем не уверена…

Незнакомец распахивает дверь переднего сидения. Пассажирского. Глубоко вдохнув, ныряю внутрь. Он садится рядом, на водительское, и интересуется, протягивая свой смартфон:

- А опаздываешь куда?

- На Калининградке в бизнес-центр. Я там работаю.

Рассеянно верчу телефон. Кому первому звонить? На работу, в такси, эвакуаторщикам? Решаю начать с последнего. Надо зайти в интернет и найти эвакуатор в поисковике, но шариться по чужому телефону неловко. И торопиться же надо, время уходит.

- У вас, случайно, нет контакта эвакуатора?

- Есть. И, ты не поверишь, даже неслучайно, - он забирает телефон обратно и кому-то звонит.

Не обращая внимания на двойственное построение фразы, я откидываюсь на спинку и сажусь поудобней. В машине тепло, нагрето. А ведь я слышала, что кабриолеты, даже с функцией закрытия крыши холодные. Вранье. И запах в машине приятный. Пахнет цитрусовыми, напоминая, что скоро Новый год, и чем-то терпким, мужским.

Перебираю в сумочке вещи и думаю, что же сказать на работе про опоздание, чтобы меня не уволили. Одна надежда, что Ксюша прикроет, мы с ней неплохо сдружились за два месяца. А Элины Вячеславовны, начальницы моего отдела, сегодня нет на месте, насколько я помню график.

- Эвакуаторщик поблизости, повезло тебе. Он твою машинку куда надо доставит.

Машинка не моя, а дядина, и очень уж не хочется его подводить. Я до сих пор не знаю, как сказать ему про потерю кулона, который он мне велел больше целомудрия беречь, а если к этому прибавится еще и сломанная машина… Ох, даже не хочу представлять…

- Спасибо большое.

- Поблагодаришь позже, милашка. А пока прокатимся.

- В смысле?

Я поворачиваюсь к нему всем корпусом. Его лицо близко-близко к моему оказывается, я чувствую горячее дыхание на губах. Он к ремню безопасности тянется и пристегивает меня так быстро, что я дергаюсь от неожиданности, ему рукой по шляпе попадаю и кричу:

- Стой!

- Тихо, девочка, - он строго смотрит на меня поверх очков…

… и все несказанные слова дохнут у меня на языке, а воздух резко становится вязким.

Я в дверцу вжимаюсь, отшатнувшись, как обожжённая.

Эти глаза…

Расплавленный янтарь во всю радужку. С алым блеском. Весь мир сужается до этой искры в океане янтарном.

Я дышать забываю, смотрю и оторваться не могу.

Загипнотизированная.

Не. Может. Быть.

Только у НЕГО такие глаза были.

У Антона Снежного.

Младшего из братьев, преследовавших меня три года назад.

Мужчина разрывает зрительный контакт, надевает очки. Пользуясь моим замешательством, кладет руку на руль и коробку передач. Машина с визгом стартует.

Вжимаюсь в спинку, цепляюсь руками за подлокотник. Очуметь просто, так быстро все происходит.

Смотрю на него распахнутыми глазами, а он, посмеиваясь, виртуозно объезжает машины, еще больше ускоряясь.

Всматриваюсь в каждую черточку идеального профиля. Я в шоке, еду на огромной скорости, но я должна понять, кто он такой.

Хищное, красивое, но абсолютно незнакомое лицо.

Это не младший из братьев. Это не Антон Снежный.

Нет ведь?

Сердце колотится в бешеном ритме, я не понимаю, что делать.

Выхватываю из сумочки перцовый баллончик, сжимаю его в кулаке. Но пользоваться им в машине – безумие.

Блин… Мысли вихрем проносятся, быстрей, чем мы по шоссе едем. Сердце сдавливает тисками.

Что за…?

Он похитил меня? Кто он такой? Еще один родственник Снежных? Или…

- Осторожней, блин! – кричу, когда мы проносимся в сантиметре от фуры.

В ответ смех раздается:

- Расслабься, милашка. Я виртуоз. И не только в вождении.

Я слишком шокирована, чтобы реагировать. А у самой на языке если что и вертится, то только абсолютно нецензурное.

Проезжаем перекресток на оранжевый сигнал светофора. Сжимаюсь. Зажмуриваюсь. Не могу это видеть! Капец просто!

Спустя короткое время машина резко тормозит.

- Приехали.

Открываю глаза. Мы перед офисным зданием моего места работы. Перевожу дыхание, отпускаю ручку, в которую все это время вцеплялась. Рука немного подрагивает.

Поворачиваюсь, смотрю на ухмыляющегося…кого?

- Ты! Ты! – тяжело дышу я, но лишь возмущённо спрашиваю: - Ты кто такой?!

- Прекрасный незнакомец, который помог леди, попавшей в беду, и теперь требует за это благодарность.

Он снимает очки. Красные точки в его глазах виднеются отчетливей. Его ладонь мне на ногу чуть повыше колена ложится. Через колготоки я чувствую, какой от его руки жар исходит. А меня снова дрожью продирает… Отщелкиваю ремень и дергаю ручку. Стремительно выхожу, с силой хлопаю дверью. Мне вдогонку летит насмешливое:

- Я избавил девушку от проблем, а она мне даже спасибо не скажет? Ай-яй-яй, и где же ее манеры?

Смотрю на большой циферблат на здании. Без двух минут. Ух. И ведь действительно. Я успею.

Он уже успел обойти машину и теперь стоит напротив меня, проход загораживает.

Обострившиеся за последние дни чувства и инстинкты кричат мне, что он опасен. Он - хищник, который играет с добычей, чтобы потом ее сожрать. Только вот… Не добыча я. Не на ту напал!

- Спасибо, - нахохлившись и глядя исподлобья, отвечаю. – Но я не просила…

Вокруг проходят люди, косятся на нас. Окна моего отдела выходят на парковку. Мне абсолютно не хочется всеобщего внимания, не для того я столько времени незаметной старалась быть. Пытаюсь обойти нахала, чтобы в офис убежать, но он хватает меня за руку и тянет на себя.

- И это вся благодарность? – тот, кто не назвал своего имени прижимает меня к себе.

- Пусти, - вырываюсь, а он только крепче сжимает.

Смотрю в его лицо, лицо порочного английского лорда. Слишком идеальное, слишком красивое и слишком нахальное. И еще и глаза эти, гипнотические, кошмарные. Те, которые я три года забыть пытаюсь.

Трогаю языком трещинку на губе, и ему это будто сигналом служит. Он шумно втягивает воздух, глаза загораются ярче.

Наклоняется и своими губами мои накрывает.

Языком таранит мой рот, грубо, жестко и подавляюще. Я дергаюсь, но хватка мощная, какого черта он делает?

Я в возмущении, небывалом. Я злюсь и я…слабею под его ласковым напором. Коленки сами по себе подгибаются. Его язык требовательно мой находит, и я позволяю. Он целует меня, как в бездну кидает. Ощущение те же – бесконечный полет в невесомости.

На меня накатывается. То самое.

Безумие.

Наваждение.

Далекое. Давно забытое. Казалось, что несуществующее. Все то, от чего я бежала.

В голове слайд шоу из воспоминаний.

Вот я семнадцатилетняя девчонка, гуляю в лесу, нарушив запрет отца, и теряю дорогу.

Блуждаю кругами, затем обессиленная засыпаю на теплом изумрудном мху, а когда просыпаюсь и вскакиваю… Вижу их. Двух красавцев-дикарей с обнаженными рельефными торсами. Один лохматый блондин, похожий на викинга, а второй бурый бородатый брутал.

Вспышка. Новое воспоминание.

Вот светловолосый викинг Антон держит меня за подбородок бережно, двумя пальцами, восторженно в глаза глядя, будто я самое диковинное сокровище для него. Он откидывает буйную гриву волос назад, чтобы получше рассмотреть. А сзади Яр сжимает мои плечи. Я чувствую его хриплое дыхание, а в межягодичную ложбинку втыкается его каменный стояк. Даже через одежду чувствуется. Я полностью зажата между ними. «Ты теперь наша, малышка. Навсегда наша». Это Яр тогда сказал. А Антон, сверкая алыми искрами в глазах, поцеловал. Как точку поставил. Как приговор.

Вспышка.

Вот и сейчас, незнакомец меня точно так же целует.

Вокруг больше нет никаких людей и машин. Мира вообще нет. Я в нирвану попала. В небытие.

Туда, где одни инстинкты царствуют. И желания. Первобытные. Жадные. Хищные. Страстные. Хрипло-рычащие. Сладкой негой по телу растекающиеся.

Его руки по талии ниже скользят, и мои ягодицы сжимают.

Мне страшно становится. Я захлебываюсь в этом водовороте, где смешалось настоящее и прошлое. Пытаюсь его оттолкнуть, но он и не чувствует.

Его сила и требовательность мне все границы сносят. Все то, что я три года выстраивала.

Невозможно.

Я для исцеляющий эликсир будто. И он меня пьет, с наслаждением. И это наслаждение мне по нервам передается, прямо до сердца доходит и в пульсацию внизу живота превращается.

Пальцы на руках немеют и ноги подгибаются, так ярко я чувствую.

Черт…

Он отрывается от меня и в глаза мне смотрит.

Бешено. Дико. Пронизывающе.

Его огонь в глубине глаз… Воспаленный. Закипающий. Кажется, что ему крышу снесло. Он ведь прямо сейчас меня в машину кинет и… Такой от него напор идет, такая энергия сексуальная исходит.

Я задыхаюсь. Давлюсь. Страхом. Или предвкушением? О боже…

Мой порочный незнакомец моргает, трясет головой и его глаза приобретает ореховый цвет.

- Вот это уже можно назвать благодарностью. Но еще недостаточной.

Я влетаю в офис, запыхавшись. Ксюшка, администратор, с родинкой над губой как у Мерлин Монро и таким же цветом волос, аж привстает, как только я переступаю порог:

- Веруня!

Я невольно морщусь от этого имени. Мое настоящее - Вероника. Дядя сделал мне паспорт на Веру, чтобы не привыкать к какой-нибудь Оле, но я каждый раз морщусь все равно. Всю жизнь меня называли "Ника". А тут Вера.

Ксюшка продолжает свистящим шепотом:

- У меня оооочень плохие новости.

Я настораживаюсь:

- Что такое?

Шагаю в сторону своего отдела, Ксю идет со мной.

- Пока ты была на выходном тут такооооое случилось. Все руководство сменилось, короче.

- За день? – я недоверчиво изгибаю бровь и машинально трогаю пальцем горящие и припухшие после поцелуя губы. А еще саднит ладошка, потому что после того, как наглый гад меня отпустил, я впечатала ему пощечину. Точней, попыталась. Но реакции у него оказались, как у зверя. Молниеносные. Он прикрылся рукой и получилось так, будто я ему «пять» дала...

- Ага. И вот новый босс, кстати, офигенный красавчик, - причмокивает на этих словах Ксюша, - искал тебя. Я тебе звонила, но у тебя абонент…

- Оу… А искал зачем, не знаешь?

Она мотает головой:

- Не-а. И он капец в бешенстве, что тебя всё еще нет. Элину вашу отчитал из-за тебя.

Тру висок. Перед глазами темные пятна мелькают. Жмурюсь. Мигрень что ли начинается? Если моя руководительница, Элина Вячеславовна, вышла из отпуска, то дело точно плохо.

Ксюшка наклоняет голову на бок и немного другим тоном быстро шепчет:

- А что это за франт с тобой был?

Франт меня отпустил с большой неохотой, пообещав вернуться вечером и продолжить «знакомство». И я еще не решила, что с ним делать и как себя вести. Но дядину машину вызволять надо.

- О ком это ты? – делаю вид, что не понимаю.

Она хмыкает:

- О том, с кем ты на парковке обжималась. Кстати, мне кажется, что босс это тоже видел. Я бы, на твоем месте, галопом к нему щас неслась и на коленях молила не увольнять. Он сейчас набирает команду, а тех, кто новые трудовые договора отказался подписывать, выгоняет. Прикинь?

- Блин, - хочется сказать, что покрепче, но воспитание не позволяет, - я вообще не понимаю. Объясни нормально, а? Только быстро.

Ксю мотает головой.

- Да я сама в кипише. Сейчас всех руководителей согнали на совещание, а он в триста пятнадцатом кабинете. Беги скорей. Потом расскажешь. Хотя стой! - Ксюша подскакивает ко мне, - расстегни вот тут блузку, - тянется пальцами к верхней пуговке, но я перехватываю ее руку. – Эй ты чего! Я ж помочь хочу. Ты как ханжа ходишь. И юбку покороче сделай…

Я хмурюсь, отступаю на шаг, разворачиваюсь и выхожу, не дожидаясь продолжения.

- И волосы распустиииии! – несется мне в спину напутствие.

Закатываю глаза. Вот всегда раздражало это. Еще со школы. «Что ты как ханжа, почему ты не такая, как другие, пошли в клуб, улыбайся, будь проще». И прочие советы. Вот и Ксюшка, в целом-то неплохая девчонка, считает, что может мне советовать. Хотя я специально создавала себе репутацию серой мышки, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Ведь я в бегах, скрываюсь. Ото всех. От своей семьи, от клана Снежных. Специально переехала в столицу для этого. Сама бы не справилась, конечно, но мне очень помог дядя. А я его машину без спроса взяла…

Мотаю головой, отгоняя круговорот лишних мыслей. Сейчас нужно сосредоточиться на работе. Ксеня ничего не объяснила толком. А я в свой отдел даже не зашла… Ох, как не люблю, когда вот так. Не подготовившись, не собрав толком информацию. Чувствую себя беспомощной и обнаженной.

Цок-цок-цок.

Звук моих шагов эхом разносится по пустынному коридору. Офис будто вымер, похоже действительно тут разнос был. За это я не люблю каблуки. Всегда издалека извещают о приближении, нарушая тишину и лишая преимущества внезапности. Но дресс-код, ничего не поделать.

Я тороплюсь.

Для меня очень важна эта работа. Я полгода ждала вакансию, прошла кучу этапов отбора и мой испытательный срок подходит к концу. Осталось совсем немного. Зарплата будет в два раза больше, смогу выплатить все долги. Я очень задолжала дяде. Хоть он и не просит, но я знаю, что у него проблемы. Кредиторы уже приходили, недвусмысленно намекали, что будет, если он не вернет вовремя. Я подслушивала, едва сдерживая слезы.

Хотя вот уже как три года я не плачу вообще. Слезы высохли, когда родной отец и брат окунули меня в ад. Точней в реальность. Не знаю, как это назвать. Пекло кошмара – хороший эпитет? Один сказал, что продал меня, а второй…

Вздрагиваю, вываливаясь из воспоминаний.

В общем, мне нужна эта работа.

Но это не значит, что я буду, как советует Ксюша, умолять на коленях. Или манипулировать внешностью.

Нет! Не буду!

Я получила эту работу по праву, а не как она - через связи. Мне бояться нечего, меня точно оставят.

Хотя кто знает… Сейчас такая безработица, что на одно место конкурс из сотни человек. Слишком много нынче автоматизированного. Даже полы моют и то роботы. Вакансий нет вообще. А уж тем более таких. Я устроилась в отдел разработок виртуальных путешествий. И то, что меня взяли без специального образования – результат моего упорства. Сколько я отправила резюме, как ждала каждый день у входа. Волк с Уолл-стрит старался меньше, чем я. Через сколько тестирований я прошла, прежде чем попасть в офис, пусть и дочерней компании, но крутой корпорации, и вспоминать страшно. И теперь мне совершенно не хочется все потерять.

Тук-тук-тук.

Это мое сердце стучит в такт торопливым шагам.

Останавливаюсь напротив двери с позолоченной ручкой. Глубоко вдыхаю и поднимаю кулак, чтобы постучаться, но не успеваю. Из-за закрытой двери раздается приглушенное:

- Разрешаю.

Сглатываю. Сегодня точно непростой день.

Хриплый голос кажется донельзя знакомым. Эта раскатисто-рычащая «Р»… И интонация…

Неужели это…

Очередной привет из прошлого?

В голове рой подозрений и разнокалиберных мыслей. От них слабеют колени и немного потряхивает. Я волнуюсь, как школьница перед первым приемом у гинеколога.

Вдох-выдох. Не нервничать. Все в порядке. Надеюсь…

Поворачиваю ручку двери и осторожно перешагиваю через порог.

Оглядываюсь.

Обладатель хриплого голоса сидит за столом. Но я вижу лишь спинку кожаного кресла. Он вальяжно развалился, возложив ноги на подоконник. Черные, начищенные до блеска ботинки со шнуровкой, похожие на берцы, а дальше виднеются серые брюки. Интересный выбор стиля…

Переступаю с ноги на ногу.

Даже не оборачивается, вот ведь… Ему что, пейзаж за окном интереснее? Я еще не увидела нового «босса», а уже чувствую всеми струнами, как с ним тяжело будет. Или нет? Моим чувствам последние пять дней нельзя доверять, я ловлю дежавю, странные образы... Я даже лунатить начала, хотя раньше за мной этого совсем не водилось. Периодически хочется танцевать или безумно хохотать. Наверное, гормоны шалят. Надо проверить щитовидку. Выспаться не помогло, хотя я специально для этого брала выходной.

Вдох-выдох. Все в порядке.

Иду к столу, впечатывая каблуки в пол, будто подступающую тревогу раздавить хочу.

Блин, надо было спросить у Ксюшки, как его зовут.

- Здравствуйте! Вызывали? Я – Вера Дуброва, - привычно представляюсь фальшивым именем. В надежде, что он представится тоже.

Но он неспешно приподнимает руку с подлокотника кресла.

В руке пульт.

Большой палец большого начальника нажимает на оранжевую кнопку.

Раздается щелчок. Это дверь закрылась за мной на защелку.

Неприятное предчувствие мне волосы на затылке шевелит, и кожа мурашками покрывается. Сумочку крепче сжимаю.

- Ты опоздала на восемь минут.

- Я…

- Ты думаешь, в нашей компании такое допустимо?

- Извините, - твердо говорю, в голос его очень старательно вслушиваясь.

- Извинения не принимаются. Ознакомься с новым договором. Он на столе. Штрафные санкции там прописаны.

Вот блин, а… Не очень хорошее начало.

Беру два листа со стола и впиваюсь глазами в строчки. Это не буквы на договоре, нет. Это удар прямиком в солнечное сплетение. Туда, где у меня душа находится.

В глазах черные мушки. Я вглядываюсь еще раз в буквы.

«…Переведена на должность ассистента-тестировщика в экспериментальном проекте…» «…будет проводиться в закрытом корпусе, в филиале…» «к переезду рекомендована…»

Дальше бегло выхватываю такие слова, что у меня глаза расширяются и кровь приливается к щекам.

Из меня вырывается нервный смешок, и я кидаю листочки на стол:

- Это что, шутка такая?

Сейчас из шкафа вылезут операторы и скажут, что это розыгрыш? Или это проверка на стрессоустойчивость? Или что? Такого ведь не может быть в реальности? Какой тестировщик и перевод? Серьезно…

Кресло крутится так резко, что листы договора со стола смахивает порывом ветра.

Босс поворачивается ко мне лицом, и я наконец вижу того, кого Ксюшка окрестила, как офигенного красавчика.

Сглатываю.

Отступаю на шаг.

Офигенный красавчик на самом деле страшный монстр.

Нет, ну…

Его черты лица красивые. Очень.

Но все равно – монстр. Так я чувствую. И такое у него выражение лица.

Он внушает трепет с первого же взгляда на него. Очень мощный, крупный, в черной рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами. Короткая стрижка, на лбу и шее проступают вены, будто он в сильном напряжении. Морщина между бровями сообщает, что ее обладатель суров. Его плотно сжатые губы выглядят так, будто не способны улыбаться в принципе. Мощный квадратный подбородок выдает в нем лидера. У него ноздри раздуваются, будто от принюхивается ко мне и едва сдерживается. Глаза черные, блестящие.

Какой же он широкий… Старший брат, Яр Снежный, был точно такой же. Только смотрел он на меня иначе, с обожанием полным. И в порыве чувств он называл меня малинкой.

А этот уставился так, что хочется повернуться и бежать без оглядки. Но бежать некуда – дверь он с пульта закрыл.

Это точно не Яр. Нет-нет-нет. И глаза совсем другие. Или... Я просто забыла?

От воспоминаний и смятений у меня в груди щемит. Я чувствую, как на лбу проступает испарина. Воздух становится тяжелым и наэлектризованным, как перед грозой.

- Я похож на шутника?

Он неспешно поднимается с жалобно скрипнувшего кресла. Он не только широкий, но еще и высокий…

Из всего его образа: осанки, жестов и контроля мимики сразу видно, что он высокостатусный самец, так я про себя такой типаж называю. И он не привык, чтобы ему перечили.

- То, что в договоре…

- Ты будешь беспрекословно выполнять, - перебивает он меня.

Отступаю еще на шаг. Сжимаю кулаки.

- Я не буду это подписывать, - твердо говорю, вжимаясь лопатками в дверь.

Он надвигается на меня как гора. Как лавина. Спокойно, неторопливо, уверено. С грацией холеного хищника. Шаг, еще шаг. И меня накрывает его энергетика, аура подавления, мои мышцы становятся слабыми и хочется поднять голову, подставляя беззащитную шею…Или наоборот опустить, признавая его превосходство...

Что же мне такое в голову лезет…

Он впечатывает ладонь в дверь чуть повыше моей головы. Я обмираю. Сжимаюсь. Но злость все еще плещется во мне, я не хочу ему подчиняться. Я сопротивляюсь этой ауре. Все что я могу – это не отводить взгляд.

Я смотрю в его глаза. В них отражаюсь я. Ошарашенная. Загнанная в угол. С полуоткрытым ртом. И в краешек моего рта его большой палец проникает, медленно скользя по нижней губе, обводя ее.

Колени подгибаются. Рот наполняется слюной. Забытые чувства просыпаются.

Я ошибалась.

Его губы умеют улыбаться. Только вот эта улыбка больше напоминает оскал.

Босс размеренно говорит:

- Повторяю. Ты будешь выполнять все. Все, что я прикажу. Твоя подпись уже стоит в договоре, милая.

Я дергаюсь, выскальзываю из его рук и отбегаю подальше, за стол. Тяжело дыша, перехожу на крик:

- Что вы себе позволяете?! Вообще уже, что ли?!

Я ужасаюсь его виду. Никогда раньше не понимала значение слова «озверел». Теперь понимаю. У босса разве что волосы дыбом не стоят. Ощущение, что ему сложно сдержаться. Но почему он так сильно сердится? Не может же быть, что из-за моего опоздания. Он даже глаза закрывает на какое-то время, вижу, как у него желваки играют.

Да что происходит-то?!

Хватаю увесистый кубок со стола. Я не думаю о последствиях, мне просто страшно от всего этого.

- Только попробуйте меня еще лапать! Думаете, подпись подделали и все можно?! Что за идиотские пункты?

Босс внезапно успокаивается. Складывает руки на груди, отчего черная рубашка жалобно трещит под мощью вздувшихся мышц. На лице азарт хищника. Его бешенная энергетика доходит до меня даже издали. Перевожу дыхание и продолжаю:

- Я должна всюду вас сопровождать? Это еще ладно. Ехать по первому же требованию к вам домой? Это вообще что?! А как на счет того, что только руководитель отныне решает, во что мне одеваться и с кем общаться, в том числе в свободное от работы время? Вы ничё не попутали, а?! Например, брачный договор с деловым?! И… что там было про член?! Это… это…

Слова заканчиваются, и я замолкаю, у меня в горле уже пересохло.

Ужас! Я думала, что со мной такого больше не случится. Но нет, вот же оно. Снова в настоящую реальность меня швыряет.

В правом глазу темнеет. Ощущение, что через зрительный нерв в висок идет пульсирующий ток.

Мигрень. И ее первый симптом — аура. Сейчас меня накроет, и я превращусь в комок боли. Сглатываю. Только боль не проглотить…

Он отвечает что-то, но в уши будто ваты напихали.

Сердце отбивает ритм тревоги.

Почему, черт возьми, когда кажется, что жизнь налаживается, что вот все удалось: сбежала от Снежных, от отца, сменила имя, город, частично внешность, нашла работу по душе, готовилась к окончанию испытательного срока и тут на тебе. Перевод на другую должность, в другое подразделение, к другому начальнику, которому я нахамила. Трындец. Щас он меня выкинет отсюда. Другая бы на моем месте счастлива была. Всем этим пунктам. И новым возможностям, что они открывают. Вон, Ксюшка, например, точно бы радовалась.

Босс обрывается на полуслове. Понимая, что я его не слышу. Чуть наклонив голову, делает шаг. Но не ко мне, а в сторону. К шкафу. Достает оттуда бутылку марочного коньяка. Початую. Откупоривает, плещет в стакан немного. Ставит бутылку на место, открывает ящик в шкафу, достает какой-то пузырек и капает оттуда в стакан. Поворачивается ко мне, подходит к столу и ставит на край. Солнце из окна отражается на гранях стакана, подсвечивает золотистую жидкость, делая ее тепло-янтарной, и я вспоминаю глаза того, чье имя я не узнала. Сегодня мужчины коллективно тронулись умом, похоже. Сначала тот, теперь этот.

- Пей.

- Ага, щас. Совсем за дуру меня держите? - выпаливаю.

Мамочки, что ж я несу такое...

- ПЕЙ! – босс снова звереет, в его тоне столько ярости, что меня потоком власти сейчас снесет в угол.

Я охаю, в голову вонзаются тысячи огненных кольев боли. Хватаю стакан, чтобы не допустить новые вспышки ярости. Жидкость чуть плещется на стол.

Сердце проваливается в пустоту. Шмыгаю носом. За что мне все это?! И так голова разболелась, а этот, непонятно кто, еще и орет… Берсерк какой-то. Свои эмоции неконтролирующий.

Бормочу невнятно:

- Выпейте сами сначала, пожалуйста.

Прищурив один глаз от боли, смотрю на него. В кулаке у него что-то зажато? Или мне кажется? Он подносит кулак ко рту, тяжело вдыхает, закрыв глаза. Открывает, снова в норму вернувшись. И вот странно, я всегда могла людей чувствовать. Интуитивно. Что они хотят и думают, их мотивы и намерения. А с ним я ничего не понимаю.

- Вы первые, - снова настаиваю, сама своей наглости поражаясь, - вдруг там…

Он стремительно шагает ко мне, берет стакан, подносит к губам и пьет. Я зависаю, глядя как на мощной, широкой шее ходит кадык.

- Теперь ВЫ, - он подчеркивает это слово интонационно, с усмешкой.

Ого, мы на "Вы" перешли. Интересно.

Пью, стараясь проглотить все залпом, морщусь. Теплая жидкость приятно согревает пищевод. Закрываю глаза, хватаюсь за стол чуть не падая. Голова разрывается.

Работница блин. Наработалась. Хана мне и дяде. Что я себе тут позволяю… Мало того, что с боссом устроила, так еще и сейчас такое состояние, что только на скорой уезжать.

Он нависает, хватает за плечи и ведет в угол, где расположены два кресла и столик между ними:

- Сейчас все пройдет. Тише-тише. Спокойно.

Насильно усаживает меня.

- Почему я? – тихо спрашиваю. – Не понимаю… Я пришла сюда в отдел разработок, слышите меня? Виртуальных путешествий. Я… Это то, что я умею. Я сценарии для них пишу, понимаете? Есть куча других кандидатур на должность помощницы. Более подходящих.

Вместо ответа он обходит кресло и встает у меня за спиной.

- Расстегните блузку.

- Что?

- Блузку. Расстегни.

Недолго вежливость продолжалась...

Чтобы его увидеть, мне нужно поднять голову вверх. А я уже шевелиться не могу, любое движение болью отдаваться начинает.

Закусываю губу. Он пользуется моим беспомощным состоянием! Гад…

- Не могу.

- Будь умницей, ну же, - ласковость его тона обманчива. Если я не послушаюсь, его снова взорвет. Или еще чего хуже. Лучше уж сама.

Обреченно цепляю пуговку. Руки трясутся. Расстегиваю. Одну, вторую.

- Достаточно, - говорит он на третьей пуговице.

Его руки проникают через распахнутый ворот и прямо на обнаженные ключицы опускаются. Ведет массажными вибрирующими движениями от лопаток, по шее, доводя до затылка. Ворох мурашек бежит по позвоночнику вслед за его пальцами. Я сижу, не шевелясь.

Теперь он касается моих волос. Снимает заколку, и тяжелые локоны каскадом осыпаются по плечам. Он снова запускает пальцы мне в волосы. И теперь массирует голову, от висков, к макушке, по затылку и снова к вискам.

Его пальцы горячие, сильные. Такие… нежные. Прикосновения ласковые. Закрываю глаза.

Почему я ему позволяю? Почему не вскачу, не закричу, не устрою скандал, не убегу?

Потому что его движения исцеляющие. Боль притягивается к его пальцам как к магнитам, и он ее вытягивает. Каждое движение, каждое нажатие на висок несет в себе облегчение.

Вот он снова переключается на шею, скользит по ней, нажимает на какие-то точки. Так приятно… От его пальцев такая мощь исходит, что кажется, что он чуть посильней нажмет, и моя хрупкая шея переломится.

Но я расслабляюсь. Напряжение из тела уходит. Даже мысли легче становятся. Все проблемы далекими начинают казаться. Есть только он, я и то, что он делает с моей головой. Боль, от которой я бы раньше сутки лежала, растворяется безвозвратно.

Неужели такое возможно?

Я. У нового босса в кабинете. Только что он меня к подписанию странного договора принуждал. Который уже подписан, оказывается. А я позволила себе выйти за границы субординации. И вот. Теперь он мне массаж головы делает. Обалдеть можно! И ведь приятно так. Рот сам по себе приоткрывается в блаженстве, а веки тяжелеют и закрываются.

Какая же неразбериха у меня в голове сейчас. Но главное - все обошлось, вроде бы.

Вкрадчивый полушепот проникает в уши:

- Ну как, Ника? Нравится?

- Очень, - с улыбкой выдыхаю я.

Стоп.

Что?

Его рука скользит от ключицы к груди. Накрывает округлость через ткань лифа и властно сжимает. Как свою собственность.

Мое тело реагирует раньше, чем мозг. Сердце ухает в пропасть паники. Грудь сдавливает тисками. Мышцы ног каменеют. Глаза расширяются от ужаса, а рот распахивается в безмолвном крике.

Но не на его действия я так реагирую.

До меня доходит.

Он назвал мое настоящее имя!

В голове миллион вопросов, я еле сдерживаюсь, чтобы не крикнуть «Кто ты такой?»

Мысли проносятся со скоростью света.

Что бы сказал мне сейчас дядя? Какой бы дал совет? Наверное, так:

«Вероника, играй на опережение. Взвесь шансы на победу и сделай ход первая. Не признавайся. Не поддавайся. Выведай его цели»

Вдыхаю через нос, распрямляю спину. Успокаиваюсь. Если меня загнали в ловушку, то терять мне нечего.

- Меня зовут Вера, вы ошиблись, - говорю тихо и холодно. – И руку, пожалуйста, уберите.

На удивление, это срабатывает. Вдыхаю полной грудью, свободней себя сразу чувствую. Босс галантно помогает выбраться из кресла. Стоим друг на против друга, нас полшага разделяет, а кажется, что целая пропасть.

- Вера, да не совсем. В прошлом тебя звали Вероника, так?

- Откуда вы знаете?

- Служба безопасности проверяет сотрудников, особенно тех, кого я набираю себе в ассистентки. Ты сменила имя и фамилию. Почему?

- Захотела, - отвечаю с вызовом, - фамилию сменила на фамилию мужа, а имя вот просто такое нравится. По закону не запрещено.

- Мужа?

Черные глаза на мгновение распахиваются, загораются бешенством и тут же превращаются в узкие щели. Отступаю на шаг, хотя хочется бежать на край Вселенной.

- Да, мужа. Об этом ваша служба безопасности не доложила, значит?

- В анкете указано, что ты в свободном положении.

- Мы разводились на момент указания данных в анкете. Но забрали заявление из загса и живем вместе.

Он втягивает носом воздух. Переносит вес с ноги на ногу, скрещивает руки на груди. Мрачно говорит:

- С этим разберемся.

Звучит угрожающе. Продолжаю наступление:

- А почему вас это вообще интересует? И еще можно вопрос, откуда на договоре моя подпись, если я его в глаза не видела?

Внезапно босс делает то, чего я не ожидаю. Аплодирует. Натурально хлопает в ладоши.

- Молодец, девочка. Неплохая у тебя хватка. Только прибереги пыл для другого.

Стараюсь сохранять спокойствие, но помимо воли брови сначала вздергиваются, а потом я хмурюсь.

- Не увиливайте от ответа.

Он подходит к здоровенному окну во всю стену. Нажатием на кнопочку заставляет жалюзи уехать вверх, ставит руки на подоконник и смотрит на город. Я тоже смотрю в окно. Снег медленно падает, снежинки искрятся на солнце. Красиво…

Наконец он поворачивается, трет квадратный подбородок. Одна его сторона из окна солнцем освещается, а на вторую часть падает тень от шкафа, отчего босс кажется двуликим.

- Мне тебя рекомендовали как… свободного специалиста во многих областях. Согласного на всё. Вообще всё. Произошла ошибка?

- Думаю, да. Я не согласна на…прям ВСЁ.

- Но специалист ты хороший, хоть это-то правда?

- Наверное…

- Наверное или да?

Усилием воли говорю:

- Да.

- А скажи мне, Вера-Ника, - он произносит мое имя с усмешкой, разделяя его на два. – Ты забыла, что при устройстве на работу подписала согласие на перевод на другую должность и на длительные командировки? И все это без предварительного письменного уведомления? М? Было такое?

Блин, разве? При устройстве я была так рада, что меня взяли, что хоть и пыталась все проверить, но там было двадцать страниц формальностей, а я спешила. Я подписывала согласие на переводы и командировки без предварительного уведомления, если при этом не страдает моя зарплата и достоинство, что-то припоминаю такое.

- Н-наверное…

- Значит, ты согласна на всё, Вера-Ника, - подытоживает, ухмыляясь.

Его взгляд упирается прямиком в декольте, и я вспыхиваю. Точно, я ведь не застегнулась, после курса массажа. Вожусь с пуговками.

- Всё, что не противоречит… мм… здравому смыслу, закону и не ущемляет достоинства.

Ух, вроде нормально сформулировала.

Уровень неловкости зашкаливает. Чтобы как-то разбавить, делюсь своими ощущениями, как на курсах по психологии советовали для создания доверительной атмосферы:

- Знаете, я сегодня сама не своя. Все как во сне будто бы…

- Понимаю. Бывает. Это кошмар или сон с… хорошим таким концом?

Подавившись словами, закашливаюсь. Почему мне намеки везде чудятся? Он преодолевает расстояние между нами слишком быстро, и оказывается со спины. Хлопает меня между лопатками, несильно, скорее для виду, вот его хлопки все ниже перемещаются, на поясницу, слегка…

- Достаточно, спасибо, - с трудом отстраняюсь, оглядываюсь. - А позвольте спросить? Не успела узнать ваше имя, мне очень жаль, простите.

- Мирон Захарович Буров, - говорит он слишком быстро и морщит переносицу.

Морщит точно так же, как это делал Яр, когда пытался меня обмануть. И у него это не получалось. Черт возьми, я не понимаю...

Сужаю глаза, как и он, когда я про мужа сказала. Играем в гляделки. Я первая отвожу взгляд. Капли сомнений уже подтапливают мою паранойю, но их еще недостаточно, чтобы она захлебнулась.

Буров. Мирон? Абсолютно не знаю таких. Может, действительно ошибка произошла, и перевод на должность ассистента это подарок судьбы, а намеки мне только чудятся? С чего я взяла, что это один из братьев, учитывая, что родной дядя убеждал меня, что они погибли?

Вздыхаю. Казались такими классными, а оказались психами и сектантами. Хотя мне все об этом рассказывали, говорили, что я нужна им совсем для другого… И оказались ведь правы, а моя интуиция меня подвела.

Так же и тут. Надо взять себя в руки и выиграть время. Если это Яр Снежный, то надо бежать. Если это босс, которому действительно нужна ассистентка, то нужно спокойно расставить все точки над Ё. Над другими вариантами я подумаю позже.

Пауза затягивается, но босс меня не торопит, он вообще словно забыл обо мне: неспешно достает толстую сигару, держит в руках, вертит между пальцами, смотрит в окно.

Кусаю губу.

Что я знала о братьях? Кем работали знала? Нет. Документы их видела? Нет. Зато я знала, какие нежные у них руки, когда они меня гладили, какие восторженные глаза, когда они на меня смотрели, какие сладкие губы, когда они меня целовали... Так, стоп, не надо сейчас вот этого....

Паспорт можно подделать, лицо тоже можно трансформации подвергнуть. Но есть у людей особые приметы…

У Яра Снежного в самом низу косых мышц живота был шрам. И родинка. В самом интимном месте. Довольно приметная.

Дурацкая мысль. Краснею, представляя, как бы это пришлось проверять…

Босс поворачивается и ухмыляется так, будто мои мысли для него только что станцевали стриптиз обнаженными.

Виктор, коллега, передает по внутреннему чату список задач на сегодня. Но мне не до них. Теперь у меня задача совершенно иного рода.

Обед через десять минут. У меня есть время подумать. За то время пока была у босса, я так и не смогла определить, кто он и какие его истинные намерения. Посоветуюсь с дядей.

Ставлю телефон на зарядку, нажимаю кнопку включения. Телефон пиликает. Две смски.

Одна от неизвестного номера: «Буду через полчаса в Энигме, до встречи». Хм-м. Это, наверное, дядя вернулся - только он знает, что я обедаю в торговом центре через дорогу и часто пользуется виртуальными номерами. Перезваниваю. В ответ короткие гудки.

Вторая смска из банка. Оповещение, что на кредитке заканчивается беспроцентный период. Бли-и-ин. А ведь дядя не знает, что я кредиткой пользуюсь. У него у самого долгов куча. Еще и за эвакуатор платить…

Тягостный вздох вырывается сам собой.

Кстати. Я столько времени провела у босса в попытках вывести его на чистую воду и уточняя обязанности, но на нервах забыла уточнить о зарплате!

Листаю странички, ищу сумму. Нахожу, слегка разочарованно смотрю на цифры.

Пятьдесят тысяч. На той должности, что я сейчас занимаю, такая же зарплата после испытательного срока. Я ожидала хоть небольшой, но прибавки.

Хотя стоп. Что это за значок?

Сглатываю. Моргаю. Тру пальцем листочек. Сумма остается на месте.

Пятьдесят тысяч. Но не рублей.

Долларов!!!

Перечитываю...

Сумма за весь срок действия срочного договора. А срок указан полгода. Более трех миллионов за 6 месяцев, серьезно?!!

Да это… Это же охренеть просто…

АААААА!!! Хочется подпрыгнуть на кресле или закружиться в танце. Позвонить дяде и закричать в трубку «все, мы покроем долги, все будет отлично!»

Хотя… Подождите-ка…

Эйфория быстро спадает, когда я задаюсь вопросом.

А что за такие деньжищи я делать-то должна буду?!

Или…

Что будут делать со мной?!

***

Я сжимаю картонный стаканчик с пережжённым эспрессо, поглядываю в окно в ожидании дяди. В голове не выстраивается пазл, есть много деталек, но все они перепутаны. Те, что подходят друг к другу по цветам, не стыкуются по деталям. И наоборот.

Я на обеде, со мной увязалась Ксюшка.

- Ну че, Верк, как прошло-то? – кукольное личико выражает крайнюю степень заинтересованности.

Делаю глоток горького кофе.

- Ужасно, - честно отвечаю я.

- Уволил?!

- Хуже.

Пауза.

Я смотрю в никуда, а Ксюшка на меня.

Пауза затягивается. Она искренне пытается понять, что может быть хуже.

- Сдаюсь, - разводит она руками.

Мрачно сообщаю:

- Полугодовой контракт с переездом в дальний филиал. Понятия не имею, где он находится и что надо делать.

Вспоминаю цифру в договоре.

С такой я бы смогла… Уууу. И еще бы осталось… Мне очень надоело жить в нищете, считая каждую мелочь, перебиваться на макаронах и овощах. Дядя, конечно, помогает, но мой долг ему только растет. Так же как его долг у кредиторов.

Конечно, дядя скажет, что это подвох, и пора скрываться. Но помечтать-то можно?

Ксюша подносит руку к округлившемуся рту:

- Да лаааадно? Вот это поворот! А почему именно тебя?

Досадливо пожимаю плечами:

- Он сказал, что по анкете я единственная подхожу.

- А ты не проооомах, Верк. Я думала - скромница, ханжа, а тут…

- Будто это мой выбор, - все больше раздражаюсь. - Я не хотела вовсе.

- Конечно-конечно, - кивает она. – Не хотела. И с Тони на парковке ты обжиматься не хотела. Или просто мне ничего не рассказываешь? Продолжай строить из себя скромницу, че уж, – она надувает щеки, поднимает фарфоровую чашку с латте.

Настораживаюсь:

- Тони? Это Антон, по-нашему? Откуда ты знаешь, как его зовут?

- Узнала вот. А ты что, не знаешь даже с кем целовалась?

Дергаю щекой, переживая воспоминания о поцелуе.

Дзинь! Дзинь! Дзинь!

Это ложечка постукивает о фарфоровую чашечку. Ксюшка яростно размешивает сахар.

- …и вот я рассказала Светке, а она Артему, а Артем – хакер, ну айтишник или программист, но не из вашего отдела, так вот. Он нашел Тони в интернете по номеру тачки, его охранник записал. И оказывается, что Тони владеет сетью автосалонов раритетных моделей, ты представляяяяяешь? Интересненько, что он тут у нас забыл, если салоны у него в другом городе? Расширяется, наверное. Где ты его подцепила? В клубе? Ночью? Поэтому у тебя был такой вид потрепанный?

Поток вопросов иссекает, и я сама ее спрашиваю:

- Из какого он города?

Ксюша делает глоток. Морщится:

- Слишком много корицы положили… Я не интересовалась особо. Какой-то уральский регион вроде.

Уральский регион – это то, откуда я родом.

Сердце екает, проваливается в пустоту, замирает там в невесомости. Я машинально хватаюсь за кулон, чтобы беду отвести, дурацкая привычка, но раньше вроде работало. Только вот пальцы ловят пустоту - я кулон потеряла.

- Оооооо… - Ксенья вглядывается в окно за моей спиной с таким видом, словно там победитель конкурса мистер Олимп объявился, - ты только глянь…

Оглядываюсь. Со второго этажа прекрасно видно, как красный кабриолет паркуется на тротуаре, нарушив все правила. Мистер Олимп – это красавчик Тони.

Лихорадочно соображаю, что делать. Тарабаню пальцами по пластику стола, отстукивая мелодию тревоги, продолжаю смотреть в окно.

Тони на улице медленно осматривается, ветер развивает его красный шарф. В одной руке у него пакет. Во второй зонтик-трость, которым он прикрывается от мокрого снега. Вот он чуть поднимает голову и останавливает взгляд на нашем окне, будто смог просканировать пространство и безошибочно определил, что цель его поиска именно тут. Решительно, чуть пригнув голову, он шагает ко входу в ТЦ. У меня уже нет сомнений, что его появление тут не совпадение.

- Ксю, мне надо в туалет.

Она кивает, вытаскивая из сумочки губную помаду. Я поднимаюсь, бедром задеваю стаканчик с кофе.

- Блин! – пытаюсь удержать, но ловкость сегодня меня покинула.

Коричневая жидкость растекается по белому рукаву рубашки и по подолу. Ну вот этого еще не хватало…

Подхватываю сумочку, взлетаю по лестнице на третий этаж, чтобы наверняка ни с кем не пересекаться.

Включаю кран с холодной водой, упираюсь руками в столешницу умывальника, смотрю в зеркало. Глаза лихорадочно блестят, на щеках румянец.

Со мной что-то происходит, и я не могу понять, что. Страх почти пропал после массажа головы от босса, будто вместе с болью он и его вытянул. Все чувства обостряются, в голове симфонический оркестр разносторонних эмоций. Любопытство на первой октаве. Мне правда очень интересно, что будет дальше, что это за контракт. Я смотрю в свое отражение в туалете и сжимаю зубы. Если не напали и не утащили сразу, значит все не так плохо.

Не снимая блузки пробую замочить рукав, но замечаю, что сбоку тоже кофейный подтек. Стягиваю, замачиваю, выдавливаю на манжету жидкое мыло, тру, склонившись над краном. Холодные брызги попадают на кожу, вызывая ворох мурашек. Вроде отстирывается, пятна не будет, это хорошо. Выключаю воду и только сейчас слышу негромкую мелодию мобильника сзади.

- Ммм, стриптиз во вторник после обеда. Отличный вид, милашка, - насмешливый тон за спиной заставляет меня вздрогнуть.

Резко оборачиваюсь, развернувшись на каблуках. С рубашки капает прямо на туфли, но я не обращаю на это внимания.

Мой сегодняшний «спаситель». Гонщик без правил. Человек с нечеловеческими глазами.

Тони.

- Это ты мне смс послал, - осеняет меня. – Через полчаса в Энигме, да?

Он стоит рядом с дверью, прислонившись к косяку плечом. Поза небрежная, в руках шляпа, которую он методично подкидывает. На нем брюки в клетку, такая же рубашка и черная жилетка. На губах полуусмешка застыла, он на джентльмена из одноименного фильма похож. Только вот джентльмены в женские туалеты не вламываются. И не осматривают девушек так нагло и оценивающе. Не знаю, от чего меня больше в дрожь кидает. От холода или от бесстыжего взгляда этого…

- Да, - легко соглашается он.

Вставляет в дверь туалета зонт так, что ее становится невозможно открыть снаружи, отлипает от косяка и ко мне идет.

Вжимаюсь в холодный умывальник поясницей, меня пронзает мелкая дрожь. Стараюсь говорить сердито, но получается с трудом:

- Послушай, мистер, Как-там-тебя. Хватит меня преследовать.

Последние разделяющие нас шаги он преодолевает рывком, врываясь в мое личное пространство. Стремительно. Нагло. Бесцеремонно.

И меня сразу из холода в жар кидает. От его вторжения, от его раскаленного взгляда.

Жгучего. Алого. Бесстыдного.

Подушечками пальцев он легонько касается моих обнаженных плеч и скользит вниз, к запястьям. А я замираю, не в силах пошевелиться, настолько это неправильно и дико, что даже дар речи пропадает. Он касается моей юбки:

- Смотри-ка, еще пятно, - цокает языком, качает головой, но искры дьявола в глазах насмешливо разгораются. - Придется и юбочку снять…

А голос у него бархатный, с хриплыми нотками. Теплая корица с пряным имбирем – вот такой он. Но я подозреваю, что начинка у него из жгучего перца. И я боюсь обжечься, сгореть.

А он уже молнию на юбке расстегивать начал. Упираюсь ему руками в грудь, впиваюсь взглядом в незнакомое лицо со знакомыми глазами и прямо спрашиваю:

- Какого черта ты делаешь?!

Он моего отталкивания даже не замечает. И вопроса тоже. Цепко держит меня за бедра, а я закусываю губу вместо того, чтобы пощечину ему влепить.

Тони, прикрыв глаза, с шумом вдыхает:

- Какая же ты вкусная. Сладкая. Офигенно просто. Особенно когда не знаешь, что делать. Бежать или отдаться, - открывает глаза, пронзает проницательным взглядом. - Да, милашка?

- Еще чего! - возмущенно задираю я голову. – Пусти! – бью его по рукам.

Точней, пытаюсь, но он мои кулаки перехватывает. Улыбается.

- Спорим, что ты меня хочешь?

Он прижимается ко мне. Я бедром чувствую его каменный стояк.

Вспыхиваю, хотя куда уж больше, казалось.

- Ты ко всем девушкам так липнешь? Или я особенная?

Тони чуть сужает глаза, но мои руки отпускает, и я выскальзываю из его хватки. Поворачиваюсь к нему спиной и отхожу к другой раковине, выжимаю рубашку, всем своим видом демонстрируя равнодушие и пренебрежение.

- Особенная.

- Скажи еще – истинная?

Я оглядываюсь на него. Он склоняет голову на бок.

- А если скажу?

- Тогда я отвечу, что двух психов с одинаковыми глазами быть не может. И я знаю, кто ты.

Отворачиваюсь, не в силах сдержать волнение.

Он подходит ко мне, чуть наклоняется.

Его шепот мне прямо в мозг врывается:

- Это судьба, просто расслабься. Я буду для тебя...Нежным.

Чувствую на шее его дыхание. Кончиками пальцев он скользит по позвоночнику. От лопаток, до поясницы. Его подушечки такие горячие… Ниже. Ниже... Я замираю, не в силах пошевелиться. Мурашки, эти сладкие предательские мурашки, несутся галопом вслед за его пальцами.

Он губами мягко хватает за мочку, целует в шею, чуть прикусывая.

Тони

Стояк разрывает штаны, а ее запах душу. Я с шумом вдыхаю. Это личный афродизиак, он так будоражит… Он мне принадлежит, как и вся она: целиком, до последней частички.

Моя.

Только она еще не знает об этом.

Ника сейчас - букет из эмоций, концентрированный фейерверк, еще не взорвавшийся.

Еле сдерживаюсь, чтобы не накинуться на нее. За шкирку тряхнуть, рявкнуть, в логово утащить. Или прямо тут. Ее ноги пошире раздвинуть, лишние тряпки сорвать, волосы на кулак намотать и оттрахать, как следует. Но это не совсем мое желание. Это Волк зубы скалит, к прыжку готовится, хочет своё побыстрей забрать, продемонстрировать самца . Это его алый блеск в моих глазах загорается. Он жаждет метку оставить, чтобы никто на его собственность не посягнул. Вот только… Это бессмысленно. Оборотней осталось считанное количество, магия утекает и одаренные покидают этот мир. Остаются только одиночки, как мы с Яром. Ну и охотники, для которых мы ценный трофей. Вот их то Ника и привела к нам тогда, в лесу, когда мы ее домой проводили, уверенные, что все правильно поняли.

Не хочу вспоминать прошлое. Что было, то прошло, мы тогда отбились от охотников, хоть и ранеными, изувеченными. Шрамы – достоинство Зверей, но не тогда, когда нос проломлен до черепа. Регенерация за последние годы работает плохо, везунчики только те, у кого истинная пара рядом, а наша пропала. Пришлось использовать человеческие методы восстановления – пластическую хирургию. От этого наши лица сильно изменились и поэтому видно, что она сомневается, кто мы. Однако с ней рядом способность к регенерации снова просыпается, через какое-то время мы вернем свои прошлые лица.

Я отпускаю девочку.

Она разворачивается, шипит на меня. Как разъяренная кошка. Забавная. Смотрю на ее тяжелую грудь, на два аккуратных холмика в кружевах, и представляю, как мои ладони их мнут. Как сожму горошины сосков между пальцами, скользну по ним языком. Она выгнется дугой и будет сладко стонать.

Делаю шаг вперед.

Она хватает вантуз, невесть как оказавшийся у раковины, трясет им:

- Ты… Ты! Только попробуй лапать еще раз без разрешения! Я тогда… тогда…

- Окей, буду лапать только по разрешению.

Улыбаюсь своей фирменной улыбкой, развожу руками, демонстрируя безопасность.

Она подозрительно смотрит на меня, не веря в мою капитуляцию. И правильно. Я вру.

Ее грудь бурно вздымается от тяжелого дыхания, я чувствую, как повысилась концентрация гормонов в ее крови. А еще чую запах Яра на ней, и оскал сам по себе возникает, клыки удлиняются, но лишь на мгновение.

Чуть прикрываю веки. Надо сконцентрироваться. На ее запахе.

Браслет жжет кожу, Волк опять рвется. Еще бы. Он воспрял духом, хочет свободы, накала, огня по венам. Когда Истинная в двух шагах… Сжимаю зубы, скриплю ими. Тьма безлунная! Как же я хочу. Ее. Взять. Под себя подмять. Делать с ней, что захочется.

До полнолуния осталось всего ничего. И до него мы будем вести себя, как люди. Так мы договорились на этот раз. В прошлом мы ее напугали, не контролировали себя, да еще и передрались, не разобравшись. А чего стоит тот случай, когда мы устроили охоту на дичь впервые за много лет в звероформе. Не ожидали ее возвращения, в кровь потрошили оленя, потеряли бдительность…

Такое недопустимо.

Поэтому сейчас мы не хотим ее пугать. Будет лучше, если она нас будет считать незнакомыми людьми. Но похоже, ничего не выходит. В присутствии нас у нее просыпается магия, а у нас – способности. И она все чувствует. Догадывается, что мы – те самые. И не понимает, как такое возможно.

Как мы узнали,

Ника переступает с ноги на ногу, еще крепче сжимает вантуз, видит или чует, что со мной происходит. Алый блеск в моих глазах в сверкает, выдавая мое происхождение.

Предлагаю:

- Давай познакомимся, как положено. Я -Тони.

Она моргает, но «оружие» опускает чуть ниже.

- Ты хотел сказать - Антон.

- Мне больше нравится Тони. Как тебя называть?

- Вер…ро…

- Вероника? Красивое имя.

Усмехаюсь. Мне нравится эта игра.

Подхожу к двери, снимаю с крючка фирменный пакет, который с собой принес. Протягиваю ей.

Дверь с той стороны дергают.

Ника смотрит исподлобья. Уточняю:

- Здесь одежда. Платье, туфли, все такое.

- Эмм… Зачем?

Стук в дверь усиливается.

Я рявкаю:

- Занято!

Ника будто из сна выныривает, опомнившись, пробует ускользнуть:

- Слушай, Тони… Мне бежать надо. Я… я очень опаздываю.

- Опять опаздываешь? Так я тебя подкинуть могу, хочешь?

- О, нет. Спасибо, откажусь.

Она подхватывает блузку с края раковины и натягивает на себя. Влажная белая ткань обтягивает ее формы, облепляет кожу. Торопливо и сбивчиво застегивает пуговицы, путается в них.

Я шагаю к ней. Мы почти касаемся друг друга головами, ее волосы мне нос щекочут.

Помогаю. Беру в руки ткань и ее озябшие пальцы, грею их ртом.

- Смотри. Берешь пуговку. И вставляешь. В дырочку. В правильную дырочку, Ника.

- Петельку, - шепотом поправляет она.

Улыбаюсь краешком рта, насильно всучивай ей пакет с одеждой, которую купил для нее:

- Я подъеду в конце рабочего дня. Буду ждать леди в красном платье от Гуччи. Хочу сделать этот вечер особенным. Для тебя. Возражения не принимаются.

Она возмущенно распахивает рот с пухлыми губками. Но я давлю желание в эти губы ворваться, и не дожидаясь ответа, выхватываю зонтик, распахиваю дверь, чуть не пришибив какую-то намалеванную блондинку, иду к выходу.

Она окликает меня:

- Стой.

Разворачиваюсь всем телом. Ника, осознав, что я на нее не наброшусь и не потащу куда подальше, уже пришла в себя, смотрит ехидно:

- У меня на работе по правилам контакта нужно согласовывать встречи, - разводит руками. - Ничего не выйдет. Начальник с мужем-то обещал разобраться, а тут вообще неизвестный…

Смелая, провоцирует. Только вот мужа у нее нет, я бы почувствовал. Но все равно шерсть внутреннего Зверя встает дыбом.

Усмехаюсь:

- Начальник у тебя слишком Ярый. Но мы договоримся.

Разворачиваюсь и выхожу, тихонько посвистываю. Волк обратно к Истинной рвется, но я его осаждаю.

Терпи, дружище.

Я это дело затягивать не намерен. Уже сегодня Ника будет выгибаться от удовольствия в моей постели, скакать на члене. И просить добавки.

От моей плотоядной усмешки прохожая шарахается в сторону.

Вот уже в четвёртый раз иду к «Ярому Начальнику», а его нет на месте, хотя обед давно закончился. И скоро конец рабочего дня.

Прохожу мимо бухгалтерии. Голоса, доносящиеся из полуоткрытой двери, заставляют притормозить.

- … эта новенькая, Верка, она подставная…

- … не подставная, а просто шлю…

- … каждый вертится, как может…

- …жопой вертится, точно…

- …а я ведь Аниту проталкивала…

- …твоя дочка лучше подходит…

- …а эта такой скромной казалась…

- …и слабительного в кофе…

Змеюки. Нет, правда. Вздергиваю нос, иду мимо.

- Чтоб вас самих понос продрал, клуши… - цежу шепотом.

Становится чуточку легче - душу отвела. Коллектив, называется. Все кого-то подсиживают, обсуждают, сплетничают, против кого-то дружат, а в глаза улыбаются.

Передергиваю плечами.

Прохожу мимо кулера, наливаю себе стаканчик. Пью жадными глотками холодную водичку. Она так приятно освежает изнутри, разум чище становится. Ведь у меня даже не было времени подумать, разобраться, все как следует сопоставить и решить, что делать. Наверное, кто-то бы посоветовал бежать, не раздумывая. Но я набегалась. А тут вроде бы никто никуда силой не тащит, наоборот, перспективы нарисовываются.

Так что, играть - так играть.

Иду по знакомому коридору, стучусь в директорский кабинет.

Никто не откликается. А он вообще живой? В последний раз у него были сложности с самоконтролем, так что может… мало ли… Дергаю ручку двери. Ого, не заперто.

Думаю секунду, вторую и…заглядываю. Пусто, никого нет, полумрак. Из всего освещения только тусклая настольная лампа в дальнем углу, у стола. И она нисколько не разгоняет сумрачные тени. На всякий случай кашляю, привлекая к себе внимание. Спрашиваю негромко:

- Мирон Захарович, вы тут?

Не отвечает. Мне бы уйти по-хорошему, но что-то понуждает… тут задержаться. Наверное, то самое врожденное чувство, которое всегда совало меня с головой в омут неприятностей. Я называю это чувство «вызов самой себе». Ведь только преодолевая страх, мы становимся сильней - так говорил мне дядя Егор, мамин брат. А мама утверждала, что женская участь – терпеть. Вот только сама она не стала терпеть, ушла. Бросила семью, когда мне было восемь. Не вытерпела.

Проскальзываю за дверь, осматриваюсь в поисках камер. Вроде не вижу.

На столе ноутбук. В него я не полезу – в технике не разбираюсь и легко себя подставлю. Я хочу найти что-то, что или подтвердит мою паранойю или опровергнет её. А то сотрудничество предполагается тесное, а новый начальник слишком уж мутный. Поиск в интернете ничего не прояснил.

В глаза бросается портфель из дорогой кожи. Ага. Полюбопытствуем. Что скрывает наш странный босс, про которого никто толком ничего не знает, кроме того, что он имел пакет акций, но на плановых собраниях ни разу не был. А тут на тебе – объявился.

Так, а вот тут… Бумаги, документы, кошелек с неименными карточками, флешка. Вот, флешку возьму себе.

Что еще?

Проверяю ящики стола – пусто.

Какой-то шорох заставляет меня вздрогнуть и присесть. Прислушиваюсь. Показалось? Сердце стучит все быстрей, уже где-то в горле, адреналин подскакивает.

Подхожу к директорскому креслу. На спинке висит темно-синий пиджак. Быстро обшарю его и пора уходить. Во внутреннем кармане пиджака что-то бренчит. Залажу туда рукой, подцепляю, вытягиваю, смотрю.

Кулон…

Да это же… мой кулон!

Он мне от матери достался! Его ни с чем не спутаешь: витиеватое плетение серебра в причудливой форме спирали.

Но… Как? Откуда?

Так. Разберусь потом. Судорожно сую находки в лифчик.

Сердце выбивает ритм паники.

Пора уходить! Совсем уходить! К черту все это!

Иду к двери, стараясь не цокать.

Дрыыыынььь!

Трель моего телефона разрывает покой кабинета.

О, нет! Как не вовремя! На ощупь, не доставая телефон из сумки, скидываю звонок.

Прислушиваюсь к коридору. Вроде шагов нет.

Все, можно уходить. Выдыхаем и…

…скрип в дальнем углу кабинета заставляет меня подпрыгнуть.

- Далеко собралась, милашка?

Обмираю.

То, что я приняла за бесформенную тень от шкафа, обретает очертания мужчины.

Боже, нет! Он все это время сидел там, в кресле, в тени. И все видел?!

Я попалась…

- Твое волнение так ярко благоухает, - обманчиво бархатный голос Тони насыщен опасной порочностью, - не удержаться.

Отступаю к двери.

- Я…же спрашивала… звала… почему ты промолчал?!

- Ты же звала Мирона, не меня. Да и не любит он это имя, так что лучше зови его как раньше.

- Что ты тут делаешь? – обморочно спрашиваю.

Он улыбается:

- Договариваюсь с твоим начальником

- Но его тут нет…

Тони тыкает пальцем, указывая мне за спину и оттуда звучит:

- Есть.

Глухой бас звучит из открывающейся двери так неожиданно, что я отшатываюсь в сторону, покачиваюсь на тонких шпильках, теряю равновесие, падаю…

И оказываюсь в спасительных объятьях сразу двух пар крепких мужских рук...

Ника

Мужчины склоняются надо мной и сталкиваются лбами, сверлят друг друга глазами. Рыкают друг на друга, того и гляди сейчас подерутся. Каждый дергает меня на себя, блузка трещит, я ойкаю.

И хватка обоих становится бережной.

- Попалась, малышка. За воровство свиданием не отделаешься, – голос Тони звучит беспечно, будто все происходящее вовсе не кошмарный сон.

- Н-нет, я, пожалуй, пойду, если вы не против…

- Против. Останешься.

- Мирон Захарович, вы…

- Можешь звать меня Яр. И будем на ты.

Яр. Ну вот.

Имя вспыхивает в мозгу ярким всплеском, но я воспринимаю его как само собой разумеющееся. Я знала, просто до последнего отказывалась верить. Даже проверять не пришлось.

На меня накатывает истерика. Хочется плакать и смеяться одновременно.

Яр берет мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть в бездну его глаз.

- Что ты взяла, Ника? Отдашь по-хорошему? Или нам поискать?

- Я ничего не брала!

- Ай-яй-яй, как нехорошо обманывать, - в голос Тони вплетаются острые ноты, а глаза светятся алым.

Я дергаюсь, меня заполняет страхом и паникой. Кричу:

- Это вы. Обманщики! Зачем… Зачем все это надо было, а? Встреча, работа, зачем вы меня преследуете?!

Яр разворачивает меня лицом к окну, я впечатываюсь ладонями в холодное стекло. Голову сжимают тисками чьи-то пальцы, массирующими движениями проходят по вискам, повторяя сеанс массажа. Я замираю. Слышу утешительный шепот:

- Хотели, как лучше для тебя.

- Я не понимаю… не понимаю…

- Мы расскажем, просто смотри вперед.

Через пальцы в виски протекает уверенность, храбрость, успокоение.

Фокусирую взгляд на происходящем за окном, пытаясь поймать разбегающиеся мысли.

Город погружается в серые сумерки. Огни машин, новогодние гирлянды и неоновые баннеры - все расплывается у меня перед глазами. Как плавится внизу живота от жарких рук на моей коже. Чьи-то губы касаются шеи, чуть прикусывая.

- Тебе нравится этот город? – звучит вкрадчивый голос Яра.

Руки мужчины уже под юбкой, скользят по колготкам, по бедрам, неспешно, поглаживающе. По-хозяйски.

Господи. Во что же я втянута? Как мне выбраться из всего этого…

Два опасных мужчины. Два самых странных на свете существа, что я видела в своей жизни. Трогают меня, ласкают, целуют в шею.

От моего учащающегося дыхания стекло запотевает. И я больше не вижу ничего, только яркие цветные пятна, как в калейдоскопе.

- Нравится, я тебя спрашиваю? – тон становится рычащим, подавляющим.

И ведь не про город он уже спрашивает…Такое чувство, что разрешения на действия требует.

По низу живота распространяются волны пульсации. Вместе с нарастающим возбуждением.

Запретным, порочным, неправильным.

Это наваждение, надо прекратить, взять себя в руки...

- Не нравится, - с трудом выдыхаю. – Отпустите.

Короткий хриплый рык в ответ вышибает дыхание, меня сжимают сильней, до боли и… отпускают.

Возня за спиной заставляет обернуться.

Мужчины вперились взглядами друг в друга. Выглядят хищно, зло, страшно, со сжатыми кулаками. Между ними искрится статическое электричество.

Секунда, вторая...

Я, пользуясь случаем, пытаюсь ускользнуть. Однажды в лесу у меня получилось...

Но не сегодня.

Яр первый переводит взгляд на меня, и с непроницаемым выражением лица, как и подобает начальнику, говорит:

- Замечательно, что не нравится. Проект, на который ты переведена, находится в закрытом филиале. В лесу.

Сдерживаю истеричный смешок.

- Хотите все обставить, будто это не похищение, а работа по контракту? Неплохо придумали.

Меня знатно потряхивает. От понимания, что не отпустят они меня. Не сбежать, не деться никуда.

Попала. К ним в лапы. Второй раз они мне улизнуть не дадут.

Откидываю волосы с лица, задираю подбородок. Шагаю к двери.

Тони преграждает мне путь, резко, внезапно. Я утыкаюсь ему в грудь, в ноздри врывается терпкий мужской запах. Такой приятный и будоражащий...Меня накрывает его близостью, как покрывалом. Запоздало отшатываюсь. Он придерживает меня за руку и хмыкает.

- Отпустить мы тебя не можем. И ты все еще не вернула назад, что взяла.

Он протягивает руку ладонью вверх, а второй тянется к моей бурно вздымающейся груди, безошибочно определив местонахождение предметов, которые я умыкнула. Я дергаюсь, хватаю его за пальцы, шиплю:

- Только тронь, я буду кусаться.

Тони расплывается в довольном оскале:

- Любишь пожестче, милашка? Я тоже кусаться люблю.

Он подносит мою руку ко рту и нежно целует пальцы. Его губы мягкие и горячие. Улыбается. Мигаю, глядя на его белоснежные клыки. Мне кажется или они удлинились? И этот блеск в глазах опять загорелся… Беспомощно оглядываюсь на Яра, будто защиту у него ищу. Он стоит напряженный, чуть пригнув голову. Ловит мой взгляд, еще сильнее зубы сжимает. Мотает головой, будто наваждение отгоняет:

- Отпусти ее, Антон. Не сейчас.

Тони недовольно плечом ведет, не переставая смотреть на меня:

- Я ее не обижу.

- Отпусти, - глухой рык Яра очень угрожающий, властью пропитанный.

- С чего бы? – Тони тоже поднимает голову, раздувая ноздри. У него в голосе власти не меньше.

Ух… Они же сейчас сцепятся. Какие они несдержанные, меня от их энергетики аж пригибает. Почему-то закладывает уши и живот судорогой скручивает. Я рывком флешку вынимаю из лифчика и впечатываю в руку Тони.

- На! А теперь пусти.

Вернуть все равно бы пришлось, это я понимаю. Но можно вернуть только что-то одно. Раз я теперь знаю, кто они такие наверняка, то доказательства не нужны. А вот кулон попробую оставить себе. Именно с его потерей этот кошмар начался. Будто это действительно имело значение… Я теперь в какое угодно суеверие поверить готова. Дядя ведь говорил… Точно, дядя! Мне же кто-то звонил, я звонок скинула.

Яр берет меня за руку, повелительно смотрит в глаза:

- Ника, тебе лучше смирится. Считай это просто работой с хорошей зарплатой. Завтра же уезжаем.

Я аж рот приоткрываю. Работа кем? С такой зарплатой и с такими их намеками? Проституткой, все же понятно. Все дело в этом, получается? Эти два дикаря не знают, как подкатывать к девушкам, и разработали такой сложный план…. А все ради того, чтобы я… за деньги… с обоими…

Что за дичь, серьезно…

Пытаюсь ухватиться за соломинку:

- Но ведь скоро Новый год. Праздничное время, семейное. Какая работа?

- Семейное… - Яра заметно что-то смущает, он морщится, смотрит куда-то сквозь меня.

Тони берет инициативу в ответе:

- Успеем. Или встретим семейно, втроем. Тебе понравится. Как тебе такая идея?

От его улыбки меня бьет короткая дрожь.

Охренеть. Чокнутые маньяки. Они не перед чем не остановятся. Я где-то читала, что маньяки могут выслеживать свою жертву годами. А этих точно на мне переклинило. Наверное, уже несколько жертв закопали. И, наверное, они в розыске. Поэтому гримируются, раз даже выглядеть иначе стали. А теперь они собираются отвести меня в лес. Чтобы там… без свидетелей разделаться со мной. Им нельзя верить! Я должна бежать!

Ужас прошибает меня резко, будто кто-то вылил на меня его из ведра. Вдыхаю с шумом, сквозь зубы.

Почему я не сообразила этого раньше? С любопытством смотрела, как события развиваются, была даже рада, что они живы оказывается.

Боже… Что же со мной теперь Снежные сделают за все, что пережили?

Прижимаю руки к щекам, наконец-то до конца осознав все перспективы.

Яр, похоже, замечает перемены в моем выражении лица. Берет за руку, проводит большим пальцем по коже запястья. Обещает:

- Мы тебе обязательно все расскажем. Но сейчас нет времени. Мы все в опасности. Понимаешь, милая?

Ага, как же.

- Мне нужно в туалет.

Позвоню дяде. И в полицию.

- Я провожу, - Тони распахивает дверь кабинета.

Яр подходит к столу, кидает в портфель документы.

- Идите. Я закончу тут и буду ждать в машине.

Иду по коридору, как под конвоем. Шаги в голове гулко отдаются. Лихорадочно соображаю, что делать. Конец рабочего дня, людей мало осталось. Кричать, привлекая внимание? Дурацкая идея. Никогда это никому не помогало…

Вот и туалет за поворотом.

- Сумочку давай подержу, - Тони тянет на себя ремешок.

Возмущенно дергаю обратно:

- Не дам. Мне нужно. Женские всякие штучки. Ясно?

Он такого напора не ожидает и ремешок отпускает. Отлично. Значит не совсем совесть отшиблена.

Заходим за поворот.

А там.

Перед табличкой с женским туалетом весь отдел бухгалтерии столпился.

Вытаращивают на нас глаза.

А я на них в ответ.

- Занято! Очередь! – чуть ли не хором кричат тетки, с мученическим видом держась за животы.

У них тут что, массовое отравление произошло?

Офигеть…

Вспоминаю, как в сердцах пожелала этим змеюкам, чтоб их самих понос схватил.

И вот.

Теперь сама в туалет не попаду.

Отступаю назад. Черт.

- Пойдем на другой этаж?

Мы идем к лифту. Антон косо поглядывает на меня, придерживая рукой за талию. Он все время стремится быть ближе ко мне и касаться. То рукой за плечо, то за талию приобнимая. Когда мы останавливаемся, он утыкается носом мне в макушку и вдыхает, отчего у меня бегут мурашки. Если бы я не осознавала, почему у него такие задатки, то это бы даже казалось милым или приятным. Будто влюбленный после долгой разлуки.

- А куда мы сейчас вообще? Мне надо домой. Собраться, все такое.

Он насмешливо качает головой:

- Никаких домой. На счет вещей можешь не переживать, все что надо, мы купим. Сейчас едем в закрытый клуб. А оттуда сразу в отель.

Ох, мамочки... Все еще хуже, чем я предполагала.

Мы с Тони выходим из офисного здания и идем к парковке. Снег скрипит в такт нашим шагам. Воздух морозный, но свежестью и не пахнет – рядом оживленное шоссе.

Платье, которое Тони нагло всучил мне, совершенно не греет. Кутаюсь в пальто, дрожу. Чувствую себя отвратительно, осознавая, что сейчас поеду с двумя мужиками в какой-то клуб. Как падшая эскортница. Зачем вообще согласилась? Будто щёлкнуло что-то в голове… помутился рассудок…

Вздрагиваю, когда из темноты появляется крупная мужская фигура. Вот уж кто точно от холода не страдает. Яр выглядит так, будто на улице не декабрь, а теплый вечер мая. Разве что пиджак на себя накинул.

В его руке три картонных стаканчика. Протягивает мне один:

- Какао.

Ого, какая забота. Хотя сейчас я бы не отказалась от чего-нибудь покрепче. Беру парящий напиток, пью на ходу, смакуя аромат корицы.

Вскоре мы подходим к черному джипу. Яр «пикает» ключом сигнализации.

Из-под ног Тони выскакивает черная кошка. Тони рыкает, сверкая на нее глазами:

- Тьма безлунная!

Я аж спотыкаюсь от неожиданности.

- Хм… Обычно мужчины менее изящны в выражениях.

- Мы - необычные мужчины, - глухо говорит Яр, открывая мне дверь и пропуская в салон. – И об этом мы сейчас как-раз поговорим.

Тони хочет закрыть дверку, но Яр удерживает ее рукой. Мне кажется или они рычат друг на друга? Но вот они усмехаются, улыбаются. Странно. Что значит «необычные мужчины»? Неужели?..

Яр залазит следом за мной, Тони же садится на водительское кресло.

Несмотря на все переживания, которое я сейчас испытываю, меня пробивает на саркастическое хихиканье. Вот дурацкое качество, но иногда помогает снять напряжение:

- Необычные, в плане, нетрадиционные? Что ж вы молчали, я бы не нервничала тогда так.

Тони заводит машину, поправляет зеркала, включает печку. Рядом со мной садится Яр. Он берет мою руку.

- Холодная какая… Замерзла, милая?

Не успеваю ответить, как он расстегивает брюки, оттягивает резинку боксеров и… засовывает мою руку прямо… туда. Я охаю, это так неожиданно! Сглатываю, ощущая под ладошкой мощь и жар вздыбленной плоти, пытаюсь отдернуть руку, но Яр держит крепко и смотрит мне прямо в глаза. Жестко. Подавляюще. Серьезно и одновременно насмешливо.

- Аккуратней с колкостями, милая. Иначе я перестану сдерживаться и покажу, как хочу тебя. Традиционно. И не очень.

Мое лицо полыхает, я и забываю, что минуту назад мне холодно было. Кожа члена горячая и бархатистая, я чувствую подушечками переплетения вен. По пальцам, как по проводникам, электрический ток проникает в меня быстрее скорости света, до сердца доходит, отчего оно ритм ускоряет. В глазах Яра плещется неутолимый голод. Я не могу оторваться от них, и не могу вырвать руку. Все происходит так быстро. Вот он прикрывает глаза, выдыхая сквозь сжатые зубы, когда я веду большим пальцем по его стволу, сжимаю сильней, не зная, что с этим делать. На сжатие член реагирует мягкой пульсацией, и точно такая же в унисон отзывается у меня в низу живота.

Неосознанно облизываю пересохшие губы. У Яра не глаза – две черные дыры, и меня засасывает в эту пучину порока и страсти, животных желаний, туда, где вместо музыки - крики и стоны. Я как наяву чувствую, как сильно он жаждет…

…меня.

Через секунду он кинется, таким диким стал его взгляд, ничего человеческого там больше нет…

- Эй, вы чего там? – подозрительный баритон Тони разрывает пелену.

Он оборачивается в тот момент, когда я выдёргиваю руку. Яр мигает и тихо чертыхается, встряхивает головой. Я же дышу слишком шумно, прячу глаза.

Тони ничего не заметил? Наверное, нет. Машина заводится.

- Время есть, - слышу Яра. - Так вот. Мы необычные мужчины, Ника. Потому что мы – оборотни. Полноценные. Со звериной сущностью.

Непонимающе перевожу взгляд с Тони на Яра. Они очень внимательно смотрят на меня, ожидая реакции. Я даже смущаюсь. Неловко ерзаю на сидении. Яр быстро переключился на деловой разговор, а ведь у меня до сих пор ладошка горит и щеки пунцовые.

Они вздыхают, синхронно, понимая, что я невдупляю. Морщу лоб, вспоминая, что когда-то давно в первую встречу, Тони уже сообщал что-то такое. Неуверенно говорю:

- Оборотни, которым нужна истинная, наделенная магической силой и всякое такое. Вы снова про это? Слушайте, ну в семнадцать лет мне такое действительно заходило, сказки всякие, магия, сумерки, лес, но сейчас… Мне кажется, женщин этим уже не…

Яр перебивает:

- Прежде, чем мы продолжим, вспомни, Ника. Что тогда, три года назад, было в лесу? Почему ты убежала? Ты же нам поверила и чувствовала это притяжение к нам. Ты хотела остаться, но не вернулась. Вместо тебя пришли охотники.

Обхватываю себя руками, отворачиваюсь к окну, рисую пальцем на стекле узор.

Вспоминаю. Тот злосчастный день. Лес, деревня. Как было дело.

…Старший брат – Яр ударил первый. Драка завязалась нешуточная, они рвали друг друга в кровь, решая, кому я буду принадлежать. Я тогда отбежала подальше, в ужасе. Встала на пригорок, высматривая, чем всё это закончится. И чуть не завизжала, когда мне со спины закрыли рот ладонью. Оказывается, меня уже искали. Мамин брат – дядя Егор.

Дальше все как в тумане. Вроде дядя Егор надел на меня кулон, сказав, что это семейная реликвия, и отвел меня в поселок. По дороге я захотела вернуться обратно к Снежным. Помню это странное чувство, будто мне место там, среди этих… дикарей. Меня тянуло к ним магнитом. Но дядя Егор всучил мне бинокль…

И я увидела. Братья пропали... На их месте оказались животные, рвущие оленя. Волк и медведь. Кровь. Ярость. Мне было так страшно…

Дядя рассказал, что это звери Снежных, что это не просто животные, а настоящие людоеды. Как в сказках, но только в реальности. И что нужна я Снежным для того, чтобы мной наиграться, а потом этим животным скормить. Он напомнил, что моя мама пропала в этом же лесу, когда мне было пять лет. И добавил, очень проникновенным и грустным тоном, что никогда мне никто не рассказывал… Но ее кости нашли рядом с охотничьими угодьями Снежных. Яр с Антоном, конечно же, ни причем. Но, мол, у всего их богатого клана такая традиция и развлечения эти длятся веками. А деревенские ничего не могут с этим сделать – только не ходить в лес.

Помню, как после этого я плакала, а дядя утащил меня чуть ли не силой, нашептывая, что теперь все будет хорошо.

Когда мы вернулись в поселок, нас встретил староста. С ним был еще какой-то мужчина, не из наших, весь в черном. Меня попросили пересказать, все что было в лесу. Мысли путались. Я не хотела. За меня пересказал все дядя. Они долго о чем-то спорили и перешептывались. Пришел мой отец и брат. Их разговор длился долго, и я успела заснуть. А когда проснулась – никого не было. Лишь отец, сильно пьяный и очень довольный. А брат сказал мне, что на Снежных вышли охотники.

Что было потом, я знала лишь по рассказам дяди...

Отец меня чет-то накачал, устроил торги... Ужас, в общем...

Воспоминания снова оживляют старые раны. Эта семейка Снежных – они все чокнутые. Сколько лет мне это внушали, но рядом с ними я все время забываюсь. А сейчас – очередное озарение. Чувствую вспышку ненависти и страха, сжимаю кулаки, поворачиваюсь, смотрю на Яра.

Тони снимает машину с ручника, но еще не трогается.

Говорю:

- Потому что вы монстры! И ваше место в аду! Я уже написала дяде, пока была в туалете! Он знает, где я. Он снова позовет охотников. Вас убьют окончательно, если вы меня не отпустите!

От полыхнувшей ярости Яра меня вжимает в противоположную дверцу. Ох мамочки…

Яр не шевелится, застыл, живут лишь его глаза, демонстрируя весь спектр чувств. Там и боль, и недоверие, и желание, и еще много чего, непонятного для меня.

И мне становится еще страшнее. Я трясусь. Его мои слова зацепили сильней, чем я думала.

- Твой дядя…, - рычит Яр, но осекается, глядя перед собой в окно.

Наперерез к машине, смешно задирая колени, бежит Ксюшка.

С облегчением выдыхаю. Она успела.

Пока я была в туалете, то до дяди не дозвонилась, у него телефон вообще отключен. Зато я написала сообщение Ксюшке и пригласила с нами в закрытый клуб. Если нас будет двое - я надеюсь, что мужчины не будут настолько нагло и распущенно себя вести. Я ей все расскажу, и мы вместе придумаем, как сбежать. У Ксюшки очень много знакомых и она знает почти все клубы.

Теперь осталось уговорить мужчин взять ее с собой.

- Возьмем Ксюшу с собой? – прошу я, обращаясь к Тони.

- Ты просишь взять с собой подругу, - Яр смеряет меня насмешливым взглядом. Он уже успокоился. – Хотя только что посылала нас в ад и требовала отпустить.

- А вы отпустите?

- Нет, конечно.

Тони оборачивается ко мне:

- Ника. В клубе очень строгий фейсконтроль. Это не танцульки. Там опасно. Вход только по приглашениям. И мы едем туда по делам, а не тусить. Это понятно?

- Ну пожалуйста! – я заламываю руки. – Я так… боюсь… одна… с вами.

Мужчины переглядываются.

Ксюшка уже у двери, дергает ручку. Дверь закрыта изнутри и не поддается.

Я смотрю попеременно то на одного, то на другого. У Яра выражение лица такое, что он готов всех убить, а Тони пожимает плечами:

- Мы можем подкинуть ее до метро. Но с собой не возьмем. Это исключено.

Яр полурычит, обращаясь к Тони:

- Мы теряем время. При посторонних мы не сможем поговорить. А Ника опять попытается вычудить какую-нибудь хрень, раз ничего не понимает.

- Эй, я вас вообще-то слышу! Я ничего не буду чудить, обещаю! Просто… Ну давайте хотя бы докинем до метро, а то я ее позвала, мне неловко… Я буду вам очень благодарна.

Ксюшка стучится в окно.

- Отблагодаришь ночью, - Яр смотрит на меня так прожигающе, что я примерзаю к месту.

Тони хмыкает:

- Не пугай ты ее.

- Я и не пугаю. Предупреждаю.

Тони нажатием на кнопку открывает дверь, и Ксюшка с возмущением заваливается на сидение:

- Я думала, вы меня заморозить решили. Здасти-и-и…

***

Едем уже минут сорок. Залихватский стиль вождения Тони остается неизменным – он нарушает все правила и гонит, как хочет. Я неосознанно вцепляюсь в ладонь Яра и с остекленевшими глазами смотрю вперед. Яр наклоняется к моему уху и шепотом делится какими-то наставлениями. Но из-за переживаний о дикой скорости я больше половины прослушиваю.

Ксюшку они действительно высаживают у метро. Ее присутствие и расслабляющая болтовня меня немного успокоили. Вряд ли мужчины теперь будут меня похищать или еще что-то такое. Она ведь свидетельница. Возможно, все не так плохо, как рисует мое шальное воображение.

Выныриваю из прострации на словах Яра:

- …кулон!

Он хлопает себя по карманам пиджака и выглядит обеспокоено.

А кулон-то у меня в лифчике спрятан. Стараюсь ничем не выдать своего волнения. И чем он так важен? Хорошо, что я оставила себе его, а не флэшку. Может, он какой-то ключ? А вообще, я читала, что в древнем то ли Египте, то ли где, были специальные амулеты, пропитанные феромонами. Некоторые притягивали мужчин, что те не могли устоять против женщины с таким амулетом, а некоторые, наоборот, отталкивали. Может быть, мой как раз такой? Отталкивающий? Дядя как-то показывал, что спираль кулона под каким-то углом поворачивается.

Надо будет проверить.

Джип тормозит у ничем непримечательного дома на Берсеневской набережной, паркуется.

Яр продолжает поиски, осматривает пол в машине.

Тони оглядывается:

- Потерял?

- Гнильё! Не может быть! – Яр с силой бьет кулаком по пассажирскому креслу.

- Все отменяется?

- Нельзя. Нет времени. Может, обронил в кабинете. Я пошлю туда Дана, - Яр достает мобильник.

Какое-то время он говорит по телефону, потом переговаривается с Тони, а я лишь хлопаю глазами, потому что на мой взгляд они несут абракадабру. Речь идет о каком-то магическом оружии, о том, что ведьмак дает ингредиенты для перехода только тем, у кого есть истинная пара, и они обязаны показать ему меня. Но все осложняется тем, что в клубе сейчас проходит аукцион…девушек, я правильно поняла? И вообще, слишком много сброда там сегодня, а Яр хотел защитить меня, скрыв магический потенциал с помощью кулона.

Я не выдерживаю и спрашиваю:

- А в чем дело-то? Какие сложности?

- В том, что ты непокрытая. Непомеченная. Будто ничья.

- Эм-м. В смысле?

- В том смысле, милая, что истинная пара метится шрамом – укусом, определяющими ее принадлежность конкретному оборотню. Другие это чувствуют и вопросов не задают, на истинную не претендуют. Как обручальное кольцо, понимаешь? Кстати, где твое кольцо, если ты замужем?

Я игнорирую вопрос. Становится сильно не по себе от таких игр. Еле выговариваю:

- Укусом? Да вы чего… совсем уже что ли?

Тони выдыхает:

- Этого требуют наши инстинкты и древние традиции. Хоть сейчас и другие времена. Оборотней стало мало, магия иссекает, законы не соблюдаются. И пахнешь ты обалденно. Да еще и как девственница, хмм... На тебя кинутся все, кому не лень. А им всем точно не лень. Так что это нужно чтобы защитить тебя. Так что либо метка, либо…

Яр хмурится:

- Метку лучше всего ставить в момент обряда, в полнолуние. Как раз тогда высвобождается вся сила. Полноценно. Будем ждать.

- Вы меня извините, но… Я ничего не понимаю, - прикладываю пальцы к вискам.

- Остается только один вариант… - Тони выходит из машины, открывает дверь заднего сидения и садится рядом со мной. – Выбирай, милашка. Кто из нас тебя покроет? Времени нет, мы уже у клуба.

Я сижу, прижатая с двух сторон двумя горячими боками мужчин. Их глаза сверкают в темноте, а дыхание учащается. Они синхронно кладут мне руки на бедра чуть повыше колен. Жар их рук опаляет. Я чувствую, как энергия бурлит в них со страшной силой. Я чувствую их… предвкушение….

Выдавливаю из себя:

- Что значит… покрыть?

- Это значит, моя милая… Взять тебя.

Обмираю:

- Взять - в плане…?

Тони наклоняется ко мне на ухо и горячий, хриплый шепот врывается прямо в душу, минуя здравый смысл, заставляя затрепетать каждый волосок на моем теле:

- В плане трахнуть, малышка. Здесь и сейчас.

А вот это уже не шуточки.

- Вы охренели!

Выходы по бокам заблокированы, и я рвусь, что есть силы, вперед - на водительское.

Четыре руки хватают меня, тянут назад! Я ору и лягаюсь, хватаюсь за ручник…

Сквозь свой крик, я не могу разобрать их слова. Но мне от них не вырваться…

Дышу со всхлипами. Оглядываюсь. Меня утягивают обратно на сидение, говорят что-то успокаивающее.

Сколько раз я уже пыталась залепить Тони пощечину, два или три? И каждый раз бесполезно - его реакции нечеловеческие.

Вот и сейчас.

Я только руку поднять успеваю, как он уже перехватывает меня за кисть, мягко грозит пальцем:

- Не вздумай.

Локтем пытаюсь зарядить ему в бок. Но и тут он блокирует, с усмешкой, но твердо говорит:

- На Альфу нельзя руку поднимать.

Вбираю воздух, надуваю щеки в немом возмущении. Расселись тут… Двое альфа-самцов, блин, заблокировали выходы. Думают, что им все можно.

Лихорадочно соображаю, вглядываюсь в их лица.

Вульгарные, наглые, пошлые, нахальные.

Обаятельные и харизматичные.

Непроницаемые. Невозмутимые. Невообразимо непостижимые.

И незнакомые.

Совсем не те братья, которых я помню.

Это меня больше всего и смущает.

Яр перехватывает мой взгляд, щурится. Берет мою руку в свою.

- Смотри на меня внимательно. Не бойся. Давно было пора это сделать…

Он скидывает пиджак, расстегивает рубашку.

О, блин… Твою мать, начинается!

- Я стриптиз не заказывала, слышишь?! – шиплю, отворачиваюсь, меня колотит.

Тони обеспокоено спрашивает, обращаясь к брату:

- Ты чего, прямо тут?

Яр качает головой и машет рукой в жесте «все нормально, не парься», а мне говорит:

- Ника, смотри.

Вжимаюсь в Тони спиной, хочется крикнуть, но голоса нет, я распахиваю глаза, глядя на мощный, покрытый волосами торс Яра.

Миг.

И по его лицу идет марево. Очертания колеблются, как в жаркий день, когда асфальт плавится.

Появляются бакенбарды, кожа темнеет…

И… О боже… Что это?!

Я вижу, как на секунду его лицо принимает вид оскаленной морды животного…

С силой зажмуриваюсь. Голова кругом идет, а сердце бухает по ребрам так, будто требует, чтобы его выпустили отсюда.

Ухух! Вот это забористое какао было!

Мое лицо обдает теплым ветром, я слышу и чувствую спокойное дыхание Тони.

Теряю счет времени. Прошла секунда или сто?

- Смотри, Ника.

Недоверчиво приоткрываю один глаз.

Прямо передо мной лицо Яра. Суровый взгляд, кустистые брови, прямой нос, мощный, квадратный подбородок…

Но он неуловимо изменился, стал больше походить на того, кого я знала в прошлом.

Оглядываюсь на Антона. Тот смотрит пристально, вздернув губу и обнажив зубы в полуоскале. Молчит, сверкая огнями в глазах.

Вздергиваю брови, трогаю вспотевший лоб, и выдаю:

- Офигеть! Это что сейчас было такое?! Мне же… показалось?

Яр яростно трет скулу, скребет подбородок, отвечает:

- Частичная звероформа. Я ускорил регенерацию. Когда ты рядом – это возможно. Понимаю, тебе страшно…

Тони подхватывает:

- Мир не такой, как ты думаешь. То, что ты считаешь бабушкиными сказками – наша реальность. Пора принять это. Ты наша часть. И часть нашего мира.

- Боже… Вы мне подмешали что-то в какао?!

- Нет.

Я сама касаюсь лица Яра, веду пальцами по щетинистому подбородку, трогаю кожу. Он смотрит, не отрываясь, взглядом поощряя продолжать.

Я не сплю. И меня не глючит. Ощущения слишком реальны.

Что ж.

Хочется присвистнуть. Засмеяться. И, покрутив пальцем у виска, вызвать санитаров. Себе или им, без разницы.

Вдох-выдох, все нормально.

Вижу пока только один выход: играть по их правилам, приняв это за константу. Не позволять им заходить слишком далеко. И лучше ничему не удивляться. А потом придумать, как избавиться от них или сбежать. Я слишком доверилась их словам, что все происходящее - в рамках рабочей поездки. Что я смогу перетерпеть их скверные характеры. Что они изменились. Что потом все закончится и каждый сможет жить своей жизнью…

Нет.

И сейчас мои надежды растаяли как снежинки в глотке драконов.

Частью их мира я быть не желаю. Все, что я хочу – это свободы.

Всю жизнь мне диктовали правила.

Повиноваться отцу. Слушаться старшего брата. Почитать старосту. Соблюдать заветы старейшин.

Я не могла выбрать с кем мне жить, кого любить. Подразумевалось, что все решат за меня.

Я искала свободу. Свободу от правил, родителей, навязанных обязанностей. Место, где я смогу заниматься любимым делом, и сама решать, с кем я хочу быть. Или быть одной.

Мне в этом помогал дядя. Заставляя во всем слушаться его. И ни шагу было нельзя ступить, без согласований с ним.

Хватит.

Сколько можно.

Я всего лишь хотела работать. Карьеру. А тут… Эти двое… Опять…

Тони тянет меня к себе, вырывая из руки Яра. Мгновение, и я оказываюсь на его коленях, спиной прижата к груди. Пытаюсь отпрянуть, но он держит крепко, проводит руками по шее, откидывает волосы, легонько прикусывая-целуя в шею. Его губы горячие, ласковые. Мурашки убегают в знойный закат.

Твердо, собрав всю волю в кулак, говорю:

- Пусти!

А в ответ мне:

- Тише, милашка. Ты же слышала - нет времени. Я не трону тебя без согласия. Но поверь, скоро ты этого сама захочешь…

В груди Яра что-то хрипло клокочет.

Ситуация накаляется. Яр наклоняет голову вперед, морщит лоб. Его брови сходятся на переносице.

Я ерзаю, ощущая под собой твердость члена Антона.

Нет-нет-нет, я не буду! Это надо остановить, любой ценой!

Сжимаюсь.

Пальцы Тони уже расстегивают пальто, добираясь до груди.

- Ого! – восклицаю я, подавшись вперед.

Руки Антона разжимаются, и я сползаю вниз, между сидениями, на ходу руку под одежду засовывая, сжимаю в кулаке кулон. И засовываю руку под сидение машины. Вытаскиваю, демонстрируя «находку» мужчинам.

- Смотрите, вот же, вы это искали?

На входе небольшая очередь. Никакой вывески нет. Обычный полупарадный вход в подъезд элитного дома с зеркальными окнами. Видимо, заведение действительно только для своих. Пройти сюда было не просто - через несколько этапов охраны.

И вот мы у самого входа.

Я с кулоном, настроенная, предупрежденная. Хотя особых инструкций мне не дали – просто держись рядом и ничему не удивляйся. Еще раз кратко пояснили про оборотней, магию и истинность. Про то что их стая ушла, а они остались. Про то, что с моей помощью они снова воссоединиться со стаей. Говоорили о том, что есть возможность обвести охотников вокруг пальца. Я кивала, как китайский болванчик. Лишь бы они о покрытиях всяких больше не заикались.

Я держусь за локоть Тони и выглядываю из-за спины Яра. Впереди колоритная пара: амбал положил руку на плечо трясущейся девушке. Из-под ее пуховика топорщатся кружева белого свадебного платья. Жених и невеста?

Два шкафоподобных охранника сканируют сетчатки глаз и пластиковые карточки, всех проходящих в клуб. При сканировании девушки в белом прибор издает двойное пищание.

Амбал комментирует:

- На аукцион, третий ярус.

Шкаф-охранник кивает, проводит какие-то манипуляции с девушкой, из-за спин людей мне не видно, какие именно.

Девушка всхлипывает, а амбал ее дергает за руку, принуждая идти за ним. Они проходят через рамку металлодетектора и скрываются в дверях.

Мне почему-то не по себе. Хочется уточнить у мужчин, что это было, но подходит наша очередь.

К Яру и Тони вопросов не возникает, а на мне прибор точно так же, как на той девушке пищит дважды.

Антон успокоительно сжимает меня за руку, будто дает понять, что все нормально.

Яр, не дожидаясь вопросов, достает кредитную карту и поясняет охраннику:

- Девушка с нами. Единократный пропуск, под мою ответственность.

Второй охранник, похожий на быка, безэмоционально подносит терминал оплаты и уточняет:

- Куда?

- На второй.

Быковатый придирчиво осматривает нас, задержав взгляд на красном галстуке Яра, и загораживает проход.

- Отказано.

- В смысле? Почему? По пятницам пропуск в красном, - Тони хмуро демонстрирует свой красный шарф и мое красное платье. – Все по регламенту.

- В последнюю пятницу в году на втором ярусе карнавал. Всегда, - отрезает охранник. - Все члены клуба оповещены.

- Тьма… - Тони ругается, делает шаг в сторону от охранников, сует руки в карманы пальто.

Яр напрягает челюсти, щурится и молчит. Я растерянно перевожу взгляд с одного на второго, переступаю ногами. Изо рта вырывается пар. Кулон на груди под одеждой добавляет холода - от него ощущения, как от эвкалипта на коже. Раньше я такого не замечала.

Тони вскидывает взгляд исподлобья на Яра и глухо говорит:

- Мой косяк, не проверил. Вопрос решу. Ждите меня на верхнем, в баре.

Яр кивает.

- Идет. Мы пока перекусим. Ника голодная.

Что? Урчание моего пустого желудка настолько громкое, что он его слышит?

Тони резко разворачивается, отчего полы его пальто разлетаются в разные стороны, разметая снежинки, и торопливо уходит за угол.

Я слежу взглядом за Тони, и от этого пропускаю диалог Яра с охранником, но он тянет меня за руку вперед.

Проходим через рамку, заходим в резные двери, оказываемся в просторном фойе с тремя огромными лифтами. Яр тянет меня дальше.

Через какое-то время, пройдя еще пару коридоров и гардероб, мы оказываемся в клубе.

С любопытством оглядываюсь.

Я раньше была пару раз в клубах с танцполами, но в таком заведении я впервые. Стиль странный: смесь лофта, модерна и чего-то кельтского. По крайней мере, так мне, кажется, когда я смотрю на красные руны-светильники в стенах бара.

Мы проходим к столику рядом с барной стойкой, здесь тише. В углу камин, гирлянды, уют. А в середине зала какое-то выступление. Там сгрудился народ, но немного. Видно, что заведение не рассчитано на массовое использование. Чувствуется элитность и расчёт на качество, а не на количество.

Яр садится рядом со мной, зовет официанта, что-то заказывает. Потом переводит взгляд на меня.

- Сейчас мы на верхнем ярусе. Сюда могут попасть и обычные люди, тут практически безопасно и все как у людей. Бар, ресторан, танцпол и прочее. А вот чем ниже, тем ты к нам ближе. Поняла смысл рифмы?

- А что там внизу такое?

- Всякое. И сброд всякий. Некоторые существа никогда не поднимаются выше. Есть зона боев без правил, азартные игры, публичные дома, катакомбы. На третьем ярусе сейчас аукцион.

- А да, пара перед нами была…

- Да. Девушка была товаром.

Мои глаза распахиваются:

- Чегоооо? Это же…

- Тише. Того. А ты как думала? Здесь тебе не сказка.

Охренеть.

Я замолкаю. Утыкаюсь в принесенный бокал вина. Выпиваю все разом. Терпкий бархатистый вкус мягко скользит по пищеводу, оставляя на языке ягодное послевкусие. Но горечь от слов Яра вино не затмевает.

Отец тоже хотел меня «продать». Выдать выгодно замуж. Чем одно отличается от другого? Ничем.

Яр утыкается в мои волосы сверху, вдыхает в себя, будто стараясь вобрать все. Я уже начинаю привыкать к привычке обоих меня нюхать. Он смотрит в телефон и что-то там набирает, а я глазею по сторонам.

После бокала вина мысли скачут не так хаотично. Из обезумевших мартышек они превращаются во вполне послушных, пусть и ленивых, котиков. Хоть я и стараюсь не думать, о том, что мне говорили мужчины - про оборотней, магию и про звериную морду, которую видела… Но понимаю, что уже ясно. Мир не такой, как я привыкла думать. Надо это принять.

И действовать в соответствии.

Осматриваю посетителей. Интересно, кто из них – тоже оборотни?

Вроде обычные люди.

Мой взгляд цепляется за одного мужчину за барной стойкой. Щурюсь. Этот сгорбленный нос… И тонкие губы…. И привычка оттопыривать мизинец.

Боже.

Воздух становится вязким.

Я моментально трезвею.

Это… муж мой там сидит?

Яр

Напрягаюсь. Инстинкты орут - опасность! Зверь глухо ворчит, топорщит шерсть на загривке.

Мышцы сами по себе вздуваются. Щурюсь, оглядываю помещение. Веду носом, пытаюсь понять - в чем дело?

Охотники? Проникли сюда? Или что?

В пределах досягаемости - три оборотня. У двоих Звери совсем в спячке, а третий из клана Черных. У Снежных с Черными холодная война уже несколько столетий, но сейчас перемирие. Еще бы. От нашего, некогда огромного клана, остались только одиночки, как мы с Тони, но каждый из нас по силе стоит десятка Черняков. Они на наши земли больше не покушаются - территорий хватает. А оставшихся в живых членов клана - нет. Поэтому - холодное перемирие.

В воздухе висит запах дорогого алкоголя, парфюма и тусклых, чахлых искр магии. Кто-то из одаренных прошел, видимо ведьма. Она нам не враг — местная, привыкшая.

Оцениваю взглядом охранников. Так, один в углу, двое у входа, один у бара... Всего восемь. Стоят спокойно, следят за обстановкой. Говорят, Рикс Трой, владелец этого клуба, самолично отбирает персонал. Случайно сюда не затесаться. Каждый из них прошел Яму, каждый обладает даром. Охотников они бы заметили.

Все тихо, не считая музыки со сцены, там, где толпа. Скрипка, барабаны и электро. Шаманское причудливое сочетание, но внутренние Звери присутствующих урчат под ритмы, впадая в единый транс.

Не вижу потенциальной угрозы. Все спокойно. Однако Зверь просто так не возмутится, а значит что-то его реально триггерит.

И тут до меня доходит. Зверь считал изменившиеся эмоции Истинной. Наша с ней связь укрепляется, хотя даже суток рядом не провели. Хороший показатель.

Так, и что с Никой?

Кошусь на нее, вдыхаю поглубже, прислушиваюсь.

Ее сердце колотится, распространяя колебания волнения, дыхание частое — нервное. Сама побледнела, в сумочку свою со всей силы вцепилась. Смотрит куда?

На Черного. А он ее не замечает, пьет виски, сидит к нам боком.

Какого хрена она на чужих оборотней смотрит? И почему он такие эмоции в ней вызывает?

Давлю рык в груди.

- В чем дело, милая?

- Мне надо отойти.

- Почему?

- Там… У меня голова болит. Мне дурно. Надо на воздух.

Хмурюсь. Качаю головой. Девочка слишком часто лжет и увиливает. Даже после всех наших объяснений. Не доверяет, хитрит. Думает, что с нами так можно. Что-то задумала? Или только сейчас до нее дошли наши слова, что тут опасно?

Или она что считает, что я ее не смогу защитить?

Зверю лютует, требуя доказать Истинной силу и мощь. Чтоб знала свое место, чтоб правду говорила, чтоб трепетала и покорной была. Он беснуется, от того, что Ника все еще непокрытая и без метки. И я с ним солидарен. Девчонке давно пора побывать на члене.

Сжимаю зубы, норовящие превратиться в клыки.

Ника хватает меня за локоть, поднимается следом, но в глаза не смотрит, прячет лицо, отворачивается.

Залпом вливаю в себя оставшуюся медовуху. Ловлю ее лицо за подбородок, поворачиваю к себе.

- Посмотри на меня. Скажи мне, в чем дело?

Ника вскидывает глаза, глядит исподлобья. И тут же опускает. Губы поджимает, отстраняется.

Так не пойдет.

Она тихо спрашивает:

- А Тони скоро вернется?

Вздергиваю бровь. Волку, значит, симпатии отдает?

- Ты не поняла, да? - сквозь зубы цежу. – Мы тут по делу. Рабочие моменты я не отменял. Никаких воздухов. Никаких Тони.

Она вскидывает голову и тут же опускает. Хмыкает себе под нос:

- Рабочие моменты? В машине был рабочий момент, когда вы на меня накинулись?

- Рабочий. Ты подписалась на все. Так что выполняй, что я говорю. Ясно?

Она злится, напитывается возмущением. Но мне надоело возиться.

- Поела? А теперь пошли. Туда, - указываю рукой в глубину зала. Там вход в вип кабины.

Ника быстро кидает взгляд на бар, отворачивается и кивает.

Пропускаю ее вперед себя, скольжу взглядом по аппетитным формам. Красная тряпка, которую платьем называют, слишком обтягивающая, слишком короткая и вызывающая. И внимание других самцов притягивает, напрягая меня еще больше. Красный на ее теле действует, как на быка, а не на медведя. Член наливается кровью. Глаза тоже. Я слишком долго жду. Сдерживаюсь. Почему бы не прижать ее прямо сейчас в индивидуальном ложе?

Сжимаю браслет. Он холодом прожигает кожу. Досадливо морщусь - а на хрена он мне? Спустить Зверя, разрешить ему всё. И девочка тоже довольна будет, расслабится. Будет знать наверняка, что она под защитой. Моя.

И на оборотней чужих не посмотрит.

Проходим между столов, мимо людей и нелюдей. Она идет впереди, стремительно, торопливо, соблазнительно покачивая бедрами.

Сжимаю зубы до скрежета.

Останавливаемся напротив входа. Одна кабина сводное, об этом оповещает табло. Я прикладываю карточку к двери, система считывает пропуск и деньги за вход. Проходим внутрь. Закрываю за собой, чтобы изнутри никто не зашел.

В вип - комнате фиолетово-оранжевое освещение, в углу стол для бильярда. В середине тоже два стола – один с кальяном, другой с шестом. Вокруг них кожаные диваны. Атмосфера интима. Атмосфера секса. То, что нужно.

Ника останавливается, глядя на шест, спрашивает, добавляя иронию в голос:

- И что мы тут будем делать? Работать?

В ответ приподнимаю угол верхней губы:

- Не совсем.

- И чем же займемся?

Смотрит с вызовом. Мне это нравится.

- Немного поиграем, милая, - шагаю к ней, расстегивая на ходу пиджак.

Она закусывает губу, хмурится, отступает, вжимаясь в стенку. Озирается. Замечает бильярдный стол:

- В бильярд поиграем, - не спрашивает, а утверждает.

Хмыкаю:

- Погоняем шары.

- У меня мало опыта.

- Я научу.

Ника подходит к столу. Берет в руку кий, проводит по нему рукой, трогает большим пальцем по всей длине. Чуть наклоняется, примеряясь к шарам. Оглядывается на меня. Замечает мой оценивающий взгляд, смущается, отворачивается.

Подхожу к ней впритык, со спины, упираюсь бедрами в ягодицы. Ника замирает, напрягается, но я прижимаю ее к столу так, что ей не шевельнуться. Откидываю ей волосы с одного плеча на другое, прижимаюсь губами к обнаженной коже плеча, а пальцами подцепляю цепочку кулона, стаскиваю.

Она ловит его рукой, вцепляется:

- Зачем?

- Хочу почувствовать твой запах. Тебя всю.

Перехватываю ее руку, сжимающую кулон. Ника колеблется, но отпускает. Снимаю с нее кулон, кидаю на стол. Ника пытается развернуться, ко мне передом, не позволяю. Рецепторы сразу забивает ее запахом. Рот наполняется слюной. Веду языком по ключице до шеи. Прикусываю там, где ощущается пульсация. Втягиваю в себя кожу. Ее дыхание учащается. Запах малины усиливается. Это притяжение заработало. Она его чувствуется, сопротивляться не может.

- Что ты делаешь? - ее дрожащий шепот пробирает до нутра. – Перестань…

- Не перестану. Ты такая сладкая. Охрененная.

- Не надо… Слышишь?

Не слышу. Пальцами подцепляю ее юбку, рывком вверх задираю. Скольжу пальцами по треугольнику трусиков, через тонкую сетку колготок, ощущаю как там уже влажно. Ника издает короткий стон, вздрагивает всем телом. Я насыщаюсь ее волнением и трепетанием в моих руках. Член пульсирует, яйца уже оттягивает. Сжимаю зубы на ее коже больше, чем следует. Зверь требует пометить свою собственность. Он забирает контроль, в голове все мутнеет. Ника что-то говороит, пытается оттолкнуть, но я уже не понимаю слов.

Разворачиваю ее к себе передом, чтобы посадить на бильярдный стол, сорвать к херам все эти тряпки. Она дергается, бьет кулаками в грудь. Сердится.

А смотрит опять не на меня, а за мою спину глазами стреляет. Оглядываюсь. Там зеркальное окно. Нас снаружи не видно, а из вип-кабины есть обзор на сцену и часть зала.

Что она там высматривает? Ждет Антона? Или Черного? Или что?

Какого хрена?!

Антон свое получит и вдвоем мы ее возьмем, но сейчас она со мной. Все ее внимание и желание должно принадлежать мне. Одному.

Рык рвется из глотки.

Распалюсь все больше. Злость вперемешку с возбуждением - дерьмовый коктейль. Меня опять накрывает. Как в кабинете. Хочется что-либо разнести. Или всадить ей поглубже. Проклятье. Сорвусь, если не переключусь. Сделаю ей больно, не буду считаться. Так нельзя. Сжимаю браслет, возвращая контроль человеческому рассудку.

Отпускаю ее, отступаю на шаг. Выхватываю из кармана портсигар и зажигалку, кидаю на столик. Что-то звякает, не обращаю внимания.

Ника дышит тяжело, плечи ходуном ходят. Она отбегает за край стола, поправляет платье, хватает кий, направляя его на меня, как волшебную палочку:

- Не смей меня больше трогать!

Прикуриваю сигару, выпускаю вверх струю дыма. Ненавижу табак, но таким образом глушу ее запах. Чтобы не сорваться. Здесь хорошая вентиляция и вытяжка: сизые клубы сразу поднимаются вверх, рассеиваются, не оседая в замкнутом помещении. В голове проясняется. Говорю, прищурив один глаз:

- Тебе же нравится.

- Нет, не нравится!

- Маленькая лгунья, - качаю головой. – Наказать бы тебя за это.

Ника дергает головой, кидает на меня убийственный взгляд. Резко разворачивается, отчего ее волосы разлетаются за спиной. Отбрасывает в сторону кий:

- С меня хватит, ты… ты… хуже, чем… - она давится словами и умолкает.

Цокает каблуками мимо меня, поворачивает ручку, распахивает дверь, намереваясь выйти. Я с размаху тушу в пепельнице сигару. Делаю к ней шаг и хватаю за руку, подтягивая к себе.

Хочу сказать, что она забыла кулон. Но из груди рвется только рычание. На глаза накатывает пелена, я плохо соображаю, рассудок мутится, запах ее во мне целиком - сигара не помогла, я теряю контроль. Сжимаю браслет…

Но в кармане пусто.

Вот что звякнуло, когда я доставал портсигар.

Энергетика, внезапно отразившаяся от Яра, накрывает меня, как цунами. А я могу только открывать и закрывать рот, подобно рыбе на суше.

Время остановилось. Заморозилось. Все как в замедленной съемке. Я даже не обращаю внимания, что дверь открыта нараспашку. Ничего не могу сделать.

От Яра прет такой аурой, что у меня подгибаются колени. Он становится еще шире, мощнее, злее и властней. Его глаза черные, как бездна. Затягивают. Меня трясет, натурально колотит, от страха и злости, я ненавижу, что не могу сопротивляться ему. Такой эмоциональный коктейль, как сегодня, я еще никогда не ловила.

Хотя нет. Ловила. Тогда в лесу, три года назад. Я чувствовала то же самое. Меня напугало ощущение, что я выполню любые приказы дикарей, как бы дико они не звучали. Хорошо, что они тогда сцепились между собой. А сейчас? Я один на один с этим чудищем…

Я на пределе чувств и сознания. Меня разрывают противоречия.

Потому что… Я становлюсь гиперчувствительной. Откликаюсь на то, как его руки сжимают мою грудь и гуляют по всему телу. Низ живота тянет, а между ног пульсирует. Когда он впивается в мои губы ртом, я тонко всхлипываю, задыхаюсь. Змейки влечения расползаются по всему телу, заставляя меня трепетать. Какая-то часть меня жаждет, чтобы этот огромный, мощный и страшный мой «босс» и по совместительству «Истинный»… взял меня. Хочу ощутить его в себе…

Боже…

Нет!

Это дикость… Гадство…

Слышу треск рвущейся ткани и хриплое рычание Яра, одновременно с этим ощущаю рывок. Этот монстр порвал мое платье, у него в руках два обрывка от подола. Я отшатываюсь к открытой двери, практически на пороге стою.

Резкая трель телефона из пиджака Яра отвлекает его внимание.

Это шанс!

Вылетаю из вип конуры, с силой захлопываю за собой дверь, чтобы хоть как-то задержать Яра. Бегу, через зал, скорее, у меня остается только одно желание и цель - спрятаться подальше от этого безумия, что со мной происходило сейчас.

Я бегу со всей мочи к выходу, не соображаю, как пролетаю весь зал, собирая на себя взгляды присутствующих. А вот и выход в коридор, я почти добежала…

На краю сознания мелькает мысль, что у меня порвано платье – я полуголая. Следом вторая мысль – сумочка и всё, что в ней – осталось там, в комнате, на диванчике. Третья мысль – моя защита, кулон, тоже там! И контрольная, убийственная последняя - у барной стойки же чертов муж сидел. Он тот самый, которому меня продали, от этой судьбы меня хотел сберечь дядя, потому и помогал…

Я спотыкаюсь.

И внезапно врезаюсь в какое-то тело в красном костюме Санта Клауса, шагнувшее мне наперерез:

- Куда торопишься, красотка? Говорят, ты плохо себя вела в этом году?

Вскрикиваю, дергаюсь в сторону, но в мои плечи вцепляются крепкие руки. Вскидываю голову, у него на лице карнавальная маска. Я собираюсь врезать ему промеж ног, как учили на курсах самообороны, но успеваю заметить глаза. Яркие, янтарем горящие, с алым вкраплением.

Тони!

Черт, как я рада его видеть.

Он сдергивает маску с себя, хмурится, окидывает быстрым взглядом мое порванное платье:

- Ника, что случилось? Где Яр? Я не дозвонился…

Ответить не могу, хватаю ртом воздух. Тони сквозь зубы ругается. У него в руке новогодний мешок, он выхватывает из него белый полушубок, расшитый стразами, как я понимаю – костюм снегурочки, и сует мне в руки. Говорит:

- Сейчас, малышка, мы пойдем в спокойное место, ты переоденешься, все будет хо…

Тони обрывается и фокусирует взгляд на чем-то за моей спиной. Резко отодвигает меня за свою спину. Выглядываю.

И обмираю, чуть не падая на пол. Паника захлестывает, отравляет и сковывает.

Потому что на Тони наступают сразу несколько человек.

Мирон Захарович Буров, он же Яр Снежный, он же мой босс. И вид у него такой, что о тринадцатой зарплате и премии заикаться точно не придется.

А за ним собираются еще какие-то люди с голодными взглядами. У них глаза горят, как у Тони, но без красного.

Отступаю. Ну нафиг... Пусть сами разбираются. Разворачиваюсь, юркаю в коридор.

И замираю. Прямо передо мной возникает Марсель Чернов. Он же Марс Черный. Он же мой муж. Он же грязный урод. Он же тот, кого я ненавижу и меньше всего хочу видеть. У него глаза округляются, и он свистяще тянет:

- Вот это встреча. Сбежавшая женушка... Вот это подарочек.

Марсель быстро окидывает меня взглядом. Подмечает мой растрепанный вид, порванное платье. Сужает глаза:

- Шалава.

- Пошел ты.

Он делает шаг ко мне и замахивается рукой. Все что я успеваю – поднять вперед себя шубку снегурочки, зажатую в руках и зажмуриться. Но удара не следует. Открываю глаза.

Черный стоит передо мной, замерев с поднятой рукой. Вид у него брезгливый и задумчивый, отчего его тонкие губы вытягиваются в линию, а нос морщится.

- Почему от тебя разит этими изгоями – Снежными?

Он смотрит за мою спину. Я тоже оглядываюсь. Дверь распахивается, в коридор вылетают все, кто были в зале. Яр, уже пришедший в себя и с ссадиной на губе, Тони со свирепым видом. Охранники, люди… Здесь сразу становится очень тесно и шумно.

Марсель хватает меня за руку с целью дернуть к себе, но Тони перехватывает его за запястье.

- Руки убрал.

Муж явно хочет что-то сказать, но не успевает, Яр надвигается на мужа без разговоров, отпихивая в сторону. И вид у Яра такой, что он сейчас сотрет Черного в порошок. Видимо Черный это отчетливо понимает: он меняется в лице, резко бледнеет.

Люди, пришедшие следом, толпятся так, что мы – Антон, Яр, я и Черный – оказываемся вытолкнутыми в круг. Мне хочется спрятаться, но все глазеют, переговариваются… А я в таком виде…

Я накидываю на себя шубку. Она легкая, пушистая, совсем не жарко. Теперь я чувствую себя лучше.

И вообще я ликую – меня сейчас защитят, поставят мужа на место, можно будет не прятаться. Я же их Истинная, так они говорят. Эти двое Черного в порошок сотрут. Жду не дождусь.

В круг врываются трое охранников до того, как кто-то успевает что-то сказать или сделать.

Один из охранников, самый высокий и крупный с сединой на висках веско говорит:

- Уважаемые. Правила клуба для всех едины. Бои – только в Яме. Особенно за самок.

Тони успевает ответить первым:

- Девушка с нами. Он, - кивает на Марселя, - просто не знал этого. Мы спешим.

Хочется показать мужу неприличный жест, стоя за спинами братьев Снежных. Но выражение лица мужа меняется, и оно мне не нравится. Он складывает руки на груди и торжествующе говорит:

- Я – Марсель Чернов – предъявляю права на эту человеческую особь. Она выкуплена мной на законных основаниях и принадлежит мне. У меня есть все доказательства. Я ее забираю. Виктор, - он обращается к охраннику с сединой. – У вас вроде полномочия судьи есть? И доступ к базе данных? Проверьте. Требую содействия по закону.

Особь? Это я-то – особь?

В наступившей тишине я решаю подать голос:

- Стойте, стойте. Он меня с кем-то перепутал. Не знаю его. И я действительно с ними, - поднимаю взгляд на Яра с Тони.

Лучше с ними, чем с ним. А еще лучше – с дядей. Вот кто меня никогда не подводил.

Я смотрю на Снежных и осекаюсь. Они выглядят ошарашено. На мои слова никто из присутствующих не обратил внимание, даже не посмотрели на меня. Охранники говорят толпе расходиться и вернуться в клуб, а Яр опускает голову, сжимает кулаки, шагает вперед и говорит тихо, но с такой яростью, что мне хочется пригнуться:

- Черный. Она наша. Истинная. Понимаешь, ты?

- Снежный. Мне насрать. Я купил ее ровно в совершеннолетие. Обряд с ней точно не проводили. Ты знаешь законы. Она - моя.

Они продолжают переговариваться, Яр предлагает Черному выйти на улицу или в Яму, поговорить один на один. Что отвечает Черный я не слышу, потому что в это время Тони тихо спрашивает у меня на ухо:

- Это правда?

- Да, но…

- Тьма.

- Но как они докажут? Я не понимаю. Мало ли что говорит он…

Глаза Тони краснеют. Вспышки алого заполняют всю радужку. Мне становится страшно, жутко, как никогда еще не было. Я понимаю, что все идет не так. Он объясняет мне, что я человек с магическим даром. Очень редкая, исключительная и особенная, своего рода эксклюзив. Мной может насыщаться вся стая. А не только тот, для кого я истинная. И это важней для выживания всей стаи, и поэтому закон устанавливает мою принадлежность за тем, кто первый таких людей обнаружил и купил. Или нужно было провести обряд, но это непросто. И ради этого Тони и Яр привели меня в клуб. Чтобы потом, в полнолуние это сделать.

Чертова магия, оборотни и все что с этим связанно! Я уже верю во все что угодно, в медведей, кикимор и леших, в то, что сейчас выпрыгнет черт из табакерки и тоже заявит на меня свои права. Я всем принадлежу кроме себя! И я в отчаянии. Слова о насыщении всей стаи мной одной меня очень…расстроили.

Краснею, спрашивая:

- А если бы вы поставили метку или… покрыли?

- Нет, тут другой случай.

- Но как этот Чернов сможет доказать?

- Да легко…

Антон еще больше мрачнеет. Оказывается, проверятся это все через сканер. Аура магии имеет свой спектр цветов, у каждого человека они свои, как ДНК. И прибор это покажет. Кулон эти цвета подавляет. Тони спрашивает, регистрировали ли меня при продаже.

Я закусываю губу, сбивчиво шепчу:

- Я не помню! Отец накачал меня чем-то…Я помню только, что этот Чернов купил меня, при этом присутствовал староста и еще какие-то люди в черной форме. И все реагировали на это нормально, я была в шоке…

Меня прерывает подошедший охранник с прибором в руке. Он проводит у меня над головой аппаратом со словами:

- При свидетелях провожу процедуру проверки на соответствие брачного контракта магически одаренной человеческой особи по требованию члена клуба Марселя Черного.

И что-то происходит, какой-то электрический треск, я поднимаю голову и вижу, что в лучах прибора надо мной отображается спектр переливающихся цветов, как мраморный узор. Я открываю рот, забываю обо всем. Где я, кто я и в какой ситуации. Как красиво… Все переливается… Малиновый, становится темно-коричневым с вкраплениями серого…нет…голубого…нет…фиолетового… Мне кажется, я даже запах чувствую... Малины и карамели с корицей.

Сканер опускается и цвет пропадает.

Марсель вставляет в свою клубную карту в ручной терминал в руках охранника. Яр, Виктор и Чернов смотрят в экран терминала и долбанный прибор сообщает:

- Соответствие подтверждено.

Похоже, мне конец.

Меня трясет от потрясений сегодняшнего дня и ощущение такое, что я или упаду в обморок... Или убью кого-нибудь! Желательно этого противно ухмыляющегося урода, который по несправедливости жизни называется моим мужем! Похоже, мой лимит страха на сегодня закончился, а адреналин в крови достиг максимальной дозы. Решаю, что как только этот козел или кто он там, волк позорный, меня тронет, то я его укушу, врежу по яйцам и брошусь бежать. Надеюсь, Яр и Тони его задержат.

Оглядываюсь.

Братья в двух шагах, но перед ними два охранника, которые уже достали оружие.

Яр - воплощение едва сдерживаемого напряжения. Спина прямая, кулаки сжаты, зубы крепко стиснуты. В его глазах ненависть, обращенная на Черного, но на лице маска невозмутимости. Я невольно любуюсь им.

Тони тоже выглядит внушительно. Он сейчас непривычно серьезный, без своей извечной ироничной полуулыбки. Светит алым из глаз и негромко бросает за спину толпящимся людям:

- Представление окончено. Расходитесь. Это наши дела.

Его слушаются, в коридоре становится менее людно, зрители уходят обратно в клуб. А вот охранники остаются. И их становится даже больше.

Муж, оскалившись, цедит сквозь зубы:

- Я не веду дела с вашим кланом.

- А придется, - голос Яра не сулит ничего хорошего. – Иначе…

- Что? Будешь угрожать при свидетелях, Бурый, который стал Снежным? Ты медведь или волк? Или что-то среднее?

Перевожу взгляд с одного на другого. Интонации Марселя издевательские. Яр все так же непоколебим. Лишь ноздри раздуваются. А вот хочется, чтобы он сейчас потерял над собой контроль и превратился в ту озверевшую махину. И раскидал тут всех. Но… Охранников много. И они вооружены в отличие от Яра. Скорей всего, если он так сделает, его убьют. Хотя не знаю, как у них тут принято. Надо при первой же возможности у кого-нибудь узнать как можно больше подробностей обо всех их законах. Раз уж я втянута во все это.

Яр отвечает:

- Пойдем в Яму, узнаешь, кто я. Ты же чтишь традиции, Черный? Помнишь, в древности был закон – кто сильней, тот и берет самку? Второй ярус решит, кто вправе.

Черный мерзко усмехается:

- Она не волчица, чтобы за нее драться. Она – человек. Товар, который можно купить. А я купил. И да, я чту законы. Сейчас другой закон, который гласит: кто богаче – тому и самка. Так что… -Черный делает многозначительную паузу и переводит взгляд на меня. - Пойдем-ка, дорогая женушка, проверим, насколько ты дорогая. Мне как раз нужны деньги, а за тебя отвалят прилично. Слышал, что сам Трой сегодня делает ставки. Снежные, если вам нужна ваша Истинная, то двигайте на третий ярус. Но у вас бабла не хва…

Черный резко обрывается, меняется в лице, глядя мне за спину.

А я не успеваю оглянуться.

Воздух тяжелеет, в голову будто свинцом плеснули, такая тяжелая становится, в глазах мушки, все темнеет. Я слышу дикий рев за спиной и грохотание выстрела. Но слышу приглушенно, будто сквозь вату.

Последнее, что я вижу - это как мимо меня проносится бурое чудище. Огромное. И прыгает на Черного, сметает его.

Меня накрывает тьмой.

Но даже сквозь нее я вижу алые вспышки глаз Тони.

На грани реальности, там, где сон перетекает в явь, я слышу бормотание приглушенных голосов.

Лежу, прижимаясь щекой к чему-то пушистому и мягкому. Так не хочется открывать глаза.

Уютно трещит камин, в нос врывается аромат мандаринов и еловых шишек. И чего-то терпкого, особого, опасного…

Прислушиваюсь. Голоса приближаются:

- …ты думаешь, она хочет?

- … туда же. Встретится с матерью - хриплый смешок. – Порадуется. Чем не подарок на Новый год…

- А про этого дядю ты рассказал?

- Ей этого знать не надо. А то опять сбежит. У нас нет времени. Скоро полнолуние…

Сердце колотится чаще. Дикая мысль обжигает сознание. Моя мама пропала. Говорят, что погибла она из-за Снежных…

Шаги. Скрип двери.

- Вставааай, спящая красавица… - протяжный голос врывается в мое ошарашенное сознание. Руки что-то касается.

Резко переворачиваюсь на спину. Глаза сами по себе распахиваются.

Взгляд упирается в чей-то обнаженный торс. Бездумно скольжу взглядом вверх. Тонкая полоска черных волос тянется от резинки боксеров до пупка, бугрящиеся литые мышцы пресса. Мощную широкую грудь украшает узор татуировок.

Быстро моргаю…

Надо мной возвышается Тони. Хотя нет, не так. Надо мной возвышается Антон Снежный. Безумно красивый, идеально сложенный, с наглым пожирающим меня взглядом, в котором легко читается дьявольский огонь.

Он стал прежним. И я даже не удивляюсь. Теперь у него лицо того, кого я знала раньше. Кого я бы никогда не перепутала, когда встретила на дороге. И ничего со мной не случилось…

В памяти мелькают картинки вчерашнего дня.

Встреча на дороге, новый босс, договор-контракт на безумную сумму, Тони в туалете, возвращение в офис, где их уже двое, вечер, клуб, муж, магия, слова об аукционе.

И тот рывок Яра на Черного. Блииин. Разлепляю пересохшие губы:

- Где Яр?

- Отошел. Скоро вернется.

Порываюсь встать, но Антон удерживает меня, кладет руки на бедро и плечо.

- Тебе нельзя так резко вставать, милашка.

От его касаний кожу обжигает, как разрядом тока пронзает.

Кожу… Я что… Без одежды?!

Ну это уж слишком!

Сбрасываю его руку и резко сажусь, чуть не ударившись головой об массивную челюсть, но реакция мужчины впечатляет: он легко уворачивается. Сжимает мне запястье:

- Тише, лапочка.

- Где моя одежда?!

Меня начинает потряхивать. Хватаю простыню, тяну на себя, прикрываюсь.

Вместо ответа Тони наклоняется и втягивает носом воздух рядом с моей шеей.

- Три дня прошло, а я никак не могу привыкнуть к твоему запаху. Одуряющий...

- Сколько?! - я непонимающе оглядываюсь.

Абсолютно незнакомое место. Бревенчатые стены, деревянная мебель, горит камин, на полу шкура оленя, на стенах картины. В углу стоят лыжи, на вешалке висят теплые вещи.

Бегло осматриваю себя. У меня на шее кулон и сама я в нижнем белье. Это уже радует. Но все-равно:

- Где я?! Что, черт возьми, происходит?!

Три дня… Если это правда, то… Дядя от беспокойства, наверное, с ума сходит! Он меня даже к подружкам не отпускал, на ночь, беспокоился обо мне гора-а-а-аздо больше, чем родной отец. И я испытывала к нему такие же чувства. Мы постоянно были на связи. А тут… Три дня. Господи. И что там Снежные обсуждали про дядю?!

Антон легко вскакивает с кровати. Пододвигает ко мне сервированный столик с едой. Яичница, ароматный чай и тосты с беконом. Сглатываю слюну. Желание сбежать куда подальше на какое-то время ослабевает. Я действительно очень голодная.

- Ты ешь, а я расскажу.

- Сначала одежда!

Требовательно смотрю на Антона в одних боксерах и тут же смущенно отвожу взгляд. Хотя хочется его разглядывать, тело просто шикарное – поджарое, мускулистое, тренированное…

Добавляю потише:

- И ты… оденься… тоже.

Он насмешливо разводит руками:

- Мы дома, милашка, здесь жарко. У меня противоположное предложение. Как насчет полностью раздеться? Для начала.

Еще плотней в простыню кутаюсь, смотрю оттуда нахохлившимся воробушком, хочу испепелить его взглядом, этого нахального, наглого… оборотня.

Закрываю глаза, стараясь собраться с силами. Как же многое мне нужно принять в новой жизни. А когда открываю, передо мной оказывается сложенная одежда. Флисовый спортивный костюм с бирками.

- Одевайся, красавица. Посмотрим, как быстро ты сжаришься, и сама устроишь стриптиз.

Дома и вправду очень жарко. Антон отворачивается, натягивает спортивные штаны, а я облачаюсь в принесенную одежду и пододвигаюсь к столу. Залпом выпиваю чуть остывший чай с ароматом смородиновых листьев и мяты, вгрызаюсь в хрустящий хлебушек.

Тони садится рядом и начинает рассказывать.

Там в клубе Яр взял на себя всех охранников и Черного, пока Тони занимался моей безопасностью. У Яра проклятье берсерка, оно дает мощную глушащую ауру подавления для всех вокруг, поэтому я потеряла сознание. Самого Яра ранили, но у оборотней рядом с Истинной раны затягиваются, так что Яр осознанно взял на себя риски. В итоге Снежные прорвались, вытащили и меня и себя, оторвались от погони и смогли добраться со своего арендованного домика для охоты, недалеко от столицы, в Лосином заповеднике.

Проблема в том, говорит Антон, что они нарушили законы клуба, нарушили законы оборотней. Они не смогли встретиться с ведуном и взять нужные ингредиенты. Сделка сорвалась, с обрядом теперь будет сложно. Но варианты решить вопрос есть. А до полнолуния осталось всего ничего. До Нового Года тоже.

Антон рассказывает кратко рассказывает про оборотней, про их порядки. Про то, что у меня есть магический талант, который, как и их способности – усиливается, когда истинное трио рядом.

Он говорит, что все будет хорошо, что они меня никому не отдадут.

И мне кажется, что все это я уже слышала.

Его глаза блестят, разгораются, как и пожар у меня между ног, от его близости, от его руки по моему бедру скользящей от коленки и до самого верха. Но на душе у меня щемящее, противно сосущее чувство, что они заботливыми только прикидываются, а на самом-то деле… Лицемерные сволочи. Которые хотят мной воспользоваться. Как и все вокруг. Кроме дяди.

Скидываю его руку, встаю, подхожу к окну, приоткрываю створку.

Все тело горит. Рядом с братьями я все время чувствую что-то острое, запретное, странное, неведомое. От этого становится жутко, учитывая, что я слышала в их разговоре. Я не могу им доверять. Никому не могу доверять. Влечение к мужчине смешивается с отчаяньем, наваливаясь безнадегой.

Встряхиваю головой. Оглядываюсь. Тони смотрит на меня взглядом, который может читаться только как “теперь ты никуда не денешься”.

- Антон, - мило улыбаюсь. – Я так понимаю, вы планируете остаться здесь?

- Возможно.

Он отвечает уклончиво. И мне это не нравится.

- А все эти… оборотни, Черные, охотники и прочие. Они нас не найдут? По запаху там или как?

- Не должны. Мы обезопасили себя. Скрыли следы. Здесь дачные поселки, есть лыжня. Оборотни не станут нас тут искать. На какое-то время это поможет. А после обряда уже будет неважно.

Обряд, который отправит меня к моей матери? Ясно-понятно.

- Я хочу тебя кое о чем попросить, - моргаю я, прикидываясь милой и скромной. – Можно?

- Конечно.

- На новогодние праздники мне всегда хотелось иметь живую елку в доме…

- Намек понял, - Антон встает с кровати. – Выберу для тебя самую красивую и пушистую елочку.

Смотрю ему в след. Он раздетый уходит в мороз, исполнять мое желание. Как это мило… И странно. Но я солгала. Не люблю, когда рубят елки. Просто это первое, что пришло в голову, чтобы отправить его подальше и сбежать.

Тони оборачивается, будто мысли мои прочитал и весело говорит:

- Но если попробуешь что-то опять отчудить, Ника, то мы тебя жалеть больше не будем. Оторвемся по полной за все три года воздержания. Поняла, милашка?

***

Лыжи скользят по снегу, я мчусь с горы. Вот это скорость! В голове вертится песня “нас не догонят”. Подпеваю вслух. Один раз получилось сбежать, значит и второй раз получится.

Да и вообще.

Я лучше рискну и попадусь, чем буду сидеть смиренно и ждать своей участи. Непонятно какой!

Морозный ветерок дует в лицо, кожу лица покалывает. Надо успеть добраться в город до темноты. Хорошо, что тут есть лыжня, иначе я бы заблудилась.

Горка заканчивается, впереди лес. Изо всех сил помогаю себе палками. Болоневая куртка, которую я стянула с вешалки, шуршит в такт движениям. На мне валенки на три размера больше, как бы из низ не выпасть. Это единственное, что было там из обуви, зато подошло к лыжам. Хорошо, что они не на креплениях с ботинками, а старые, на резинках…

Огибаю заснеженные елки и на новом повороте врезаюсь в преграду.

Поваленные деревья на лыжне!

Как же так?

Рассеянно осматриваю препятствие. Надо объезжать. Но тут такой бурелом, что кажется, смерч прошелся. Что же тут так деревья повалило? И справа и слева – все завалено, будто специально.

Придется перелазить. Наверное, я смогу пролезть внизу, комплекция позволяет.

Отогреваю дыханием руки. Перчаток и варежек я не нашла, так что руки начинают замерзать. Да что там, они уже порядком окоченели.

Что ж.

Не обратно же возвращаться. Снимаю лыжи, просовываю их вперед, в бурелом.

Лезу под деревья, сгибаюсь, а теперь наверх, ногу вот сюда, на ствол….

Ай!

Рядом пробегает какая-то тень, и я дергаюсь.

- Проклятье. Провались! – в сердцах ругаюсь шепотом, глядя вслед убегающей кунице.

…и вскрикиваю от хруста со всех сторон!

Вся куча начинает оседать.

Я пячусь назад, но там уже что-то мешается. Разворачиваюсь, чтобы посмотреть, проползаю под деревом, оно еще чуть-чуть оседает и меня придавливает стволом сверху, пригибая почти к земле, животом прижав к другому стволу перпендикулярно. Стою в дурацкой позе, на четвереньках. Почти. Не на коленях, но все равно…

Твою налево! Черт! Дьявол! Капец!

Паника захлестывает, сковывая тисками ужаса не хуже дерева сверху.

Что же делать?!

Шмыгаю носом, вглядываюсь вперед, туда, где просвет.

И сердце заходится в безумном ритме.

Потому что я вижу. Как на поляну передо мной выбегает огромный белый волк с красными глазами. Следом за ним показывается бурый медведь. Хочется провалиться еще глубже, к центру Земли…

Мамочки… Жуть!

Они идут навстречу ко мне, останавливаются у кучи бурелома.

Моргаю. Дышу со свистом, со всех сил вцепляюсь руками в дерево.

Медведь пропадает из поля зрения, слышится хруст где-то справа.

А волк… делает пару шагов и… начинает деформироваться… Это выглядит безумно, мне хочется закрыть лицо руками, но вместо этого я смотрю во все глаза.

Миг. И передо мной стоит на двух ногах полностью голый мужчина. Он легко раскидывает завал деревьев спереди меня, как будто эти стволы - пушинки и ничего не весят.

Пара мгновений, и вот он уже стоит передо мной. Осматривает бегло.

- Застряла, милашка? Никак не выбраться без нашей помощи, да?

Голос Тони сочувственно-вкрадчивый, протяжный. Мягкий голос, ласкающий. Сдобренный щепоткой насмешливости. Они играют со мной. Издеваются…

Тяжело дышу, грудь вздымается. Дергаюсь. Обреченно. Бессильно.

Ладонями в кору дерева упираюсь, силюсь вырваться из деревянной ловушки.

Бесполезно!

Застряла…

Тони впереди, а Яр где-то сзади, я его не вижу. Но чувствую… Я прекрасно ощущаю его энергетику, это ни с чем не спутать.

Убегала от них, полезла, куда не надо. И вот. Попалась. Талию сверху зажимает толстый ствол дерева, несильно и не больно. Снизу тоже самое. Дышать могу, шевелиться тоже, а вырваться - нет.

Подумав о толстом стволе, я невольно кидаю взгляд на Тони… Точней, на область ниже живота.

На член.

А куда еще смотреть, если именно член рядом с моим лицом. Прямо напротив. Вздыбленный, с синеватыми переплетениями вен. Блестящая розовая головка покачивается вальяжно. Гипнотически. Член очень горячий даже на вид. Жаркий. Раскаленный. От него пар идет и воздух плавится. Вокруг марево, как от асфальта в жаркий день.

Тони упирает руки в бока, покачивается с пятки на носок и спрашивает:

- Нравится? Сейчас он окажется в тебе.

Сглатываю. К лицу приливает кровь, уши пылают.

И я представляю.

Какого это, если этот твердый, упругий член во мне окажется. Уткнется бархатной головкой во влажные складочки и толкнется внутрь…

Мне становится жарко даже от одного мимолетного представления. Между ног начинает печь, возбуждение мучительно-сладкими волнами расходится по всему телу.

Или это…

Не только от возбуждения жар расходится.

А еще от горячей руки Яра, что неслышно подошел ко мне сзади? Я цепенею, понимая, что за этим последует.

Дергаюсь, лягаюсь ногами в пустоту, насколько позволяет зажатость. Бесполезно. Мое дыхание учащается, пар клубами вырывается изо рта. Начинает потрясывать. Я слышу, как тяжело они дышат, понимаю, что всё. Они на последнем этапе. Но не торопятся, потому что я уже никуда не денусь. Оттягивают предвкушение. Все по-настоящему, что у меня нет шансов, эти двое, они… Сделают со мной, что захотят, оторвутся по полной, за все время, что им терпеть пришлось. Не даром мне всегда говорили, что они монстры, беспощадные. И порочные.

Тони усмехается уголком рта:

- Попроси, малышка. И мы тебя вытащим. Но попроси хорошенько.

Член в миллиметрах от моего рта, отчего меня наполняет влагой: слюна во рту, возбуждение между ног.

Черт…

- Давай, детка. У тебя нет выбора, - хрипло добавляет Яр.

- Луна уже почти полная. Поторопись. Скоро мы не сможем себя контролировать и будем…жесткими.

Полнолуние. Точно. Я же слышала, Антон сегодня рассказывал. То самое время, когда они теряют контроль. И… оттрахают меня по полной, если я не отдамся сама раньше.

Мне остается только… Сдаться и принять неизбежное...

Сглатываю и облизываю пересохшие губы, сдавленно говорю:

- Ладно... Прошу, помогите. Только не надо меня… Я не хочу…

А внутреннее естество в это время кричит «Надо!» и «Хочу!»

И это служит им сигналом, будто они читают мысли.

- Ну все, ты сама нарвалась, девочка.

Я стою в той же позе, прижимаясь животом к упавшему стволу дерева. Моя рука сама по себе тянется к члену, сжимает его. Ох, блин, какой он горячий, а рука так замерзла, до чего же приятно… Этот жар передается мне во все клеточки тела, вместе с пульсацией исходящей от члена.

- Давай, Ника, открывай ротик. Проштрафилась. Теперь будешь заглатывать.

Глухой голос Яра сзади вторит:

- Мы оттрахаем тебя, как сучку.

Я разжимаю губы, чтобы ответить, но Тони в это время толкается членом вперед и мне ничего не остается, как принять на язык упругую, обжигающе горячую головку.

- Вот так, да. Тьма… Охренеть…

Тони прикрывает глаза, кладет руки мне на затылок, буквально натягивает меня ртом на член, вбивается глубже, до глотки. Держит пару секунд так, достает. И опять. Дает отдышаться. И снова вгоняет.

Я слышу его хриплый стон, он увеличивает амплитуду движений бедер. Он уже не сдерживает свой нрав.

Попе внезапно становится холодно – это Яр сдернул с меня штаны. Обжигающий шлепок по ягодице отдается звонким эхом на весь лес, я сдавленно мычу, возмущено. Сзади слышится:

- Ты плохо себя вела, Ника. Не слушалась, убегала. Отодрать тебя за это в попку?

Пальцы Яра касаются сжатого колечка.

Ох, нет! Только не туда!

Тональность мычания сменяется на жалобную. Озябшую кожу ягодиц поглаживает горячая мужская ладонь.

Я пытаюсь освободиться от члена во рту, упираюсь ладонями ему в бедра. Но куда там. Разве Тони теперь остановишь? Он трахает меня в рот, не замечая сопротивления.

Мысли улетучиваются, я вся превращаюсь только в ощущения. То, что было дикими фантазиями, да безумными, запретными представлениями, становится реальностью. Происходит прямо здесь и сейчас. Один сзади, другой спереди.

Это пошло, порочно, грязно, дико, немыслимо!

От этого не спастись.

И мне это… нравится…

Я пытаюсь сжать ноги вместе, между ними уже водопад. Пальцы Яра скользят по мокрым складкам, касаются клитора, трогают бугорок, ласкают и сдавливают. Я не могу сдержать влажный стон, слюни текут у меня изо рта, капают на снег. Движения бедер Тони становятся быстрыми и резкими, не такими глубокими. Я сама сжимаю губами его толстый ствол, двигаю головой вперед. Из мужчины спереди вырывается хриплый рык:

- Хорошая девочка.

И сзади ему в ответ раздается:

- Плохая.

Это Яр мне приговор выносит и припечатывает им вместе с новым шлепком.

Ох-х…

Попа горит, коленки трясутся.

Ствол дерева, давящий сверху на поясницу, откидывается кем-то из оборотней. Я вдыхаю полной грудью… И тут же задерживаю дыхание.

Чувствую, как что-то большое и раскаленное упирается в узкое колечко! Цепенею от ужаса, мои глаза расширяются, не могу сфокусироваться ни на чем, я мысленно молю его: «Не туда! Пожалуйста, нет!»

- Будешь послушной, поняла? – Яр рычит, сжимает ягодицы руками, сминает, тянет на себя.

Тони вынимает член, позволяя ответить.

Прерывисто и часто дышу, облизываю мокрые губы.

- Не слышу, - давление становится сильней.

- Да… Да, поняла!

- Умничка.

Головка скользит ниже в истекающую желанием дырочку, замирает у входа, и я выдыхаю.

Тони не дает сконцентрироваться на ощущениях сзади, он снова требовательно врывается в рот.

Яр неспешно и неотвратимо проникает в меня, заполняя постепенно собой, своим большим органом, а я не могу полностью сконцентрироваться на ощущениях из-за члена его брата во рту.

- Какая же ты тугая, девочка.

Тот, кто был медведем, двигает бедрами, член толкается глубже и срывает преграду, мне больно, там жжется. И я поскуливаю, двигаю бедрами, животом ползу по дереву подо мной, силюсь вырваться, отодвинуться вперед от огромного агрегата Яра, что пронзил меня изнутри. Оборотень вцепляется руками мне в бедра, тянет назад, курточка рвется. Яр проталкивается еще глубже, растягивая узкую дырочку.

Я сильней сдавливаю губами входящий в рот член.

Антон несколькими интенсивными движениями вбивается мне в рот до глотки особенно резко, и из его рта вырывается хриплый сдавленный полустон-полурык.

В горло выстреливает горячей жидкостью. Я расслабляю припухшие, саднящие губы, но Тони не отпускает меня, а наоборот, натягивает сильней, глубже врывается:

- О да… Давай, проглоти все, до капли.

В глазах пелена и искрящиеся мушки, я ничего не вижу. Горячая терпко-солоноватая сперма заполняет весь рот, массово, раздувает щеки, я давлюсь ей, старательно сглатываю.

А Яр в это время наращивает скорость.

- Какая же ты тугая, детка.

Ощущаю между ног болезненно-сладкую пульсацию, боль постепенно превращается в концентрацию удовольствия.

Тони гладит меня по голове, убирает спутанные волосы с лица. Его движения замедляются. Вот он затормаживается совсем, не движется, вынимает член, ведет им по губам, обмазывая, помечая.

Я концентрируюсь на других ощущениях.

Яр тянет меня на себя за плечи, срывает куртку, разрывая пуговицы, они разлетаются вокруг, как конфетти. Штаны с трусиками он тоже сдергивает до конца. Затем выпрямляется, расставляет свои ноги пошире и подхватывает меня под коленями, прижимая спиной к себе. Чтобы удержаться на весу, я закидываю руку ему за шею, хватаюсь за покатое, мускулистое плечо. Даже через кофту я чувствую, какой он горячий. И его жар окутывает меня всю, защитным коконом, не давая замерзнуть.

Он держит меня на весу. Я в его руках, полностью в его власти. Тони пристально смотрит на нас. Он в двух шагах. Мой взгляд мутный, сознание заторможено.

Яр медленно разводит мои ноги в стороны и с утробным выдохом насаживает меня на свой член.

Я вскрикиваю.

Поднимает вверх. И снова насаживает, вырывая из меня стон. Сжимаю зубы, нет, не хочу, буду молчать, не выдавая то, что мне это нравится. Но протяжные всхлипы вырываются с каждым новым толчком в унисон движениям Яра.

Но я концентрируюсь на этих ощущениях полностью.

На том, как член Яра скользит внутри меня, как он вгоняет его до самого предела, ускоряется, раздвигая масштабы, даря мне новые симптомы безумия.

Болезненные.

Но космические. Неземные.

А Тони… Он подходит ближе, пригнув голову, как хищник. Его член, сначала опавший, уже снова стоит колом.

Он касается пальцами моего клитора, гладит, сжимает его.

О да! Я приближаюсь к наивысшей точке, это мучительно… Но сейчас все закончится…

Глаза Антона близко, я растворяюсь в них, в этом красно-янтарном огне. Закрываю глаза, мое тело готово взорваться.

Но Тони убирает пальцы и произносит протяжным шепотом:

- А вот ты кончить не заслужила, малышка.

Трещит камин, за окном завывает вьюга. Начинается снежная буря, но в доме все так же тепло.

Сижу на кровати, закутанная в плед, шмыгаю носом, исподлобья смотрю в окно, а не на двух зверей напротив. Нет, они сейчас не в человеческом обличии, но как еще называть тех, кто так моим положением воспользовался? Звери они, кто же еще.

Как добирались из леса обратно я почти не запомнила. Зато перед глазами все еще стоят картинки сцены в лесу, как меня наглым, постыдным образом брали…

- А теперь можно и поговорить. Зачем ты убегаешь, милая, вот скажи? Тебе так хочется на аукцион?

Перевожу взгляд на Яра. Он довольно развалился в кресле, на нем рубашка в красную клетку и черные штаны. А в руках держит кубок. Большой кубок с драгоценными камнями и витиеватым узором. Выглядит как царь, ему и короны не надо.

Я возмущена до предела:

- А вы правда не понимаете?! Что вы со мной очень подло поступаете, нагло, бесчеловечно, по принуждению! – я сама не уверена в своих словах, но пытаюсь держать лицо. - Я бы лучше в лесу замерзла!

Тони садится рядом, берет мою руку в свою, я выдергиваю и отодвигаюсь подальше. Он заглядывает мне в глаза, и взгляд у него сейчас… виноватый? Или мне кажется?

- Ника, ты пойми. После того, как мы обнаружили свою Истинную… Мы уже не можем ни с кем. Понимаешь? Вообще ни с кем. А к тебе тянет. Мы же не железные, ну. И так долго терпели.

Прижимаю костяшки пальцев ко рту. Тони говорил перед тем, как я сбежала, что он оторвется за все три года. Но я тогда не восприняла это… настолько…

Он добавляет:

- И ты согласилась. И сама хотела.

Я немного смущаюсь. Я хотела, да. Притяжение я тоже чувствую, но, наверное, не так как они.

- Вы мне не дали выбор! У меня вообще всю жизнь ничего не было, я же не бросаюсь на вас с похотливыми помыслами.

Яр хмыкает, закидывает ногу на ногу:

- Я бы не отказался.

- Не сомневаюсь.

Тони терпеливо объясняет:

- Внутри нас дикие звери, которые живут инстинктами. Мы постоянно их сдерживаем, контролируем. Но тогда в лесу, чтобы догнать тебя нам пришлось… Выпустить зверей наружу. Тут все очень просто – самочка убегает, ее надо догнать и сделать своей. Так думает волк во мне. А ведь я тебя предупреждал.

- Вы были вполне в адеквате. Разговаривали разумно. Я вам не верю, - качаю головой, но не очень уверенно.

- Ника, да. Мы были почти, - он интонационно подчеркивает это слово, - в адеквате. На половину. В том-то и дело.

- Хочешь сказать, что я сама виновата?

- Поиск виноватых – нерационально, - веско вставляет Яр. – Но дальше ты будешь довольна. Мы позаботимся.

- А как же полнолуние? – я щурюсь. – Сколько до него осталось?

- Сутки.

- И что будет тогда?

Они переглядываются.

Я тоже перевожу взгляд с одного на другого.

Яр встает с кресла, ставит кубок на столик.

- Тут есть сложность. Нам нужно было провести обряд в полнолуние. Тогда все было бы хорошо, ты бы нас чувствовала, как мы с ним, - Яр кивает на Тони, - чувствуем друг друга. Это высший уровень эмпатии. Понимание без слов. И тогда, после этого, мы бы смогли встретиться со всеми остальными Снежными. Это - наша конечная цель. За этим мы и ходили в тот клуб. Там на нижнем ярусе обитает ведун, я должен был забрать у него…кое-что.

- Но теперь все отменяется?

- Не отменяется. Мы решим этот вопрос.

Яр подходит ко мне, садится рядом, с другого бока. Кровать жалобно скрипит. И у меня в унисон на душе скрипнуло, опять я между братьями зажатой оказываюсь. Тони тоже пододвигается ближе, ложится. Его голова оказывается у меня на коленях, он смотрит на меня, в его глазах столько восторга, а мне неловко. Я ерзаю. И, повинуясь внезапному порыву, кладу руку ему на волосы. Он блаженно прикрывает глаза. На него невозможно сердиться, такой у него вид.

А вот Яр… Его я откровенно побаиваюсь. Хотя после сцены в лесу он стал очевидно спокойней. Он продолжает размеренным, спокойным тоном:

- Работа в компании мне нужна как прикрытие для исследований. Очень важных. И без тебя ничего не получится. Все в силе.

- Как можно продолжать какую-то работу, если вас преследуют?

- И этот вопрос мы решим, не переживай.

- А что за исследования?

Яр касается губами моей шеи, поднимается к области за ухом. Я не отстраняюсь, только задерживаю дыхание. Он трогает пальцами меня за подбородок, заставляя повернуться к нему лицом. Наши губы соприкасаются, совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы мое дыхание участилось, а веки затрепетали.

Он говорит мягким шепотом:

- Исследования для возможности перехода в… лучшее место. Там, где нас ждет наша семья.

Я выдыхаю тихо:

- Но у меня тоже есть семья. Дядя…

Яр морщится, медленно произносит:

- А вот с твоим дядей не все так просто.

- Что… ты имеешь в виду? Что с дядей Егором?!

Яр чуть отстраняется и качает головой:

- Ты пока не готова принять информацию. Тебе надо успокоиться.

- Серьезно? – мои брови вздергиваются вверх. – Успокоиться? Думаете, с вами реально успокоиться?!

- С нами реально абсолютно все, милашка.

Улыбка Тони обаятельна и чарующа. В бархатном голосе ни капли сомнения, даже нотки ироничности исчезают. Как и красные искры из глаз. Он добавляет:

- Любые мечты. Фантазии. Даже самые сокровенные. Сейчас же Новый год. Вот о чем ты мечтаешь, скажи?

- О… Даже не знаю с чего начать, - теперь понятно, куда делась ирония Тони. Она вся перешла в меня и теперь изливается бурным потоком. – Может быть, о спокойной жизни, где я занимаюсь любимым делом и меня никто не преследует? Не обнюхивает, не засовывает члены, куда не надо и не называет милашкой? Или что, этого слишком мало? Надо мыслить масштабно? Тогда хорошо. Мечтаю о собственном острове, где я королева, а у меня куча подданных и обожателей. А еще пусть будет прекрасный и добрый муж и пара здоровых детишек. Хотя нет, стоп, что это я, к черту мужей. Да и это тоже теоретически можно осуществить. Самое сокровенное и нереальное? Вы же все можете? Так вот. Я хочу встретить маму. Но только живую, - губы кривятся, горло предательски сжимается и голос дрожит, - и… счастливую…

Заламываю пальцы, сжимаю зубы и отворачиваюсь к окну. Глаза будто дымом заволокло, и он щиплет, через них проникая в мне душу.

Звонкая тишина, как пощечина. Мужчины тоже молчат. Яр успокоительно, кончиками пальцев, водит мне по спине, а Тони тянется к щеке, на которой появилась влажная дорожка.

А я хотела быть сильной. Не плакать. Но как вспомню про маму, так каждый раз… А ведь столько лет прошло, я взрослая уже. Женщиной стала.

Моя спина каменеет. Раздуваю ноздри. Сквозь зубы, едва слышно, цежу:

- Чтоб вам провали…

И палец Тони молниеносно прижимается к моим губам.

- Тссс. Вот так не надо говорить.

- А то что? – с вызовом спрашиваю я, поднимаясь.

Тони ловко поднимается на ноги, вид у него все еще добродушный:

- Держи свой язычок под контролем. Он нам еще пригодится.

Складываю в уме, что случилось. Они говорили - у меня есть магические способности. Когда я пожелала, чтобы змеюк из бухгалтерии хватил понос – они действительно выстроились очередью в туалет. Когда я пожелала, чтобы всё провалилось в лесу – случился обвал. А сейчас они мне не дали проговорить слова проклятья. Значит…

Мои губы впервые за этот день посещает улыбка.

А Яр с Тони переглядываются.

Смотрю на пушистую елочку в ведре. Тони выкопал ее вместе с корнями, а не срубил. Весной можно будет посадить снова. Так бы не получилось, если бы Тони был обычным человеком. Выкопать что-то из застывшей земли можно только, если обладаешь неистовой силой.

За окном совсем стемнело, лампочка на потолке светит тускло, мерцает. Похоже, тут проблемы с электричеством, либо это из-за снежной бури за окном.

Я отхожу к камину, подставляю руки к оранжевым языкам пламени, разглядываю тени на стене. Пушистая шкура щекочет босые ступни.

- Если у меня такие способности, то получается… Я могу разделаться со всеми, кто нас преследует? Сказать, чтобы они исчезли и всё? Так это работает?

- Нет, конечно.

- А как тогда?

Скрип половиц. Кто-то из мужчин подходит ко мне сзади. Я, не оглядываясь, пытаюсь определить, кто именно. По запаху, по дыханию, по ауре, по реакции своего тела, когда на плечи опускаются грубые мужские ладони. Нет, я пока мало их изучила - понимаю, что это Яр, только когда он начинает говорить:

- Запоминай. Первое: ты нам не навредишь. Никому из оборотней. Потому что мы все – сильнее тебя. Ты – лишь усилитель. Поэтому тобой хотят обладать. Второе: используя силу проклятий, готовься к откату. Если тот, кого ты проклинаешь, сильней – то хуже будет тебе, а с ним ничего не случится. И неизвестно, когда откат ударит. Сразу или спустя время.

Плечам становится холодней – это Яр отошел от меня и вышел из комнаты.

Слышу голос Тони:

- Именно поэтому мы тебя остановили. Ты могла навредить себе, а не нам.

Задумываюсь. Мысли скрипят, как заржавевшие колеса. Если это так… То все плохое, что происходило со мной, как, например, встреча Черного в клубе – это результат, того, что я необдуманно использовала силу. В принципе, все мои неприятности – это только моя вина. Если так размышлять. Похоже, мужчины действительно заботятся обо мне. А то, что они сорвались там – в лесу, так их можно понять.

Наверное.

Как не грустно это признавать, но вела себя неадекватно именно я.

Оборачиваюсь. Тони сидит на кровати, широко расставив ноги. Наблюдает за мной. Он в одних штанах, свет от огня освещает весь идеальный рельеф его тела. Тру лоб. Несмело подхожу к нему. Один шаг, второй.

Он поощрительно смотрит меня немигающим взглядом. Изучающим и оценивающим. Ловящим каждое мое движение. И все еще жадным. Ненасытным.

Как многое отражается в его глазах.

И там нет желания навредить. Или презрительного, липкого пренебрежения, как у моего мужа - Марселя Черного.

Почему я раньше не замечала?

Останавливаюсь в одном шаге от Тони.

Провожу рукой по своим волосам. Спутанные, грязные, с застрявшими веточками. Усмехаюсь. Я, наверное, выгляжу как настоящая лесная ведьма. А они все равно меня… хотят. Это так странно. Может, истинность - это неплохо. Как я поняла, истинную никогда не бросят. Будут с ней, даже если она потолстеет, станет страшной… И никогда ей не изменят.

Хммм…

Возможно, все не так плохо. Если бы вот только не их зацикленность на сексе, а уж тем более с двумя разом. Тем более, что…

…Я девушка. Хочу, чтобы за мной ухаживали, свидания там, цветы, романтика, любовь… Постепенно. А у меня ощущения, что они просто мной пользуются. Просто… хотят. И все. И не потому, что я им как человек интересна. А потому что – истинная пара, видите ли.

Вздыхаю.

- Мне нужно в душ.

Где-то в коридоре бахает дверь. Разворачиваюсь на звук. Это Яр возвращается, входит в комнату и в небольшом пространстве сразу становится тесно. Он говорит:

- Душа нет. Только баня. Как раз затопил.

- Баня так баня. Тогда я пошла, покажете, куда?

Тони подкрадывается ко мне со спины, кладет руки на талию, шепчет на ухо:

- Ты же понимаешь, что после твоих выходок мы тебя одну не отпустим.

Да ладно?! Опять?! Я и в бане не смогу побыть в одиночестве?!

Его руки скользят вверх и вот они уже на груди, касаются твердеющих сосков, легонько сжимают, вырывая из меня судорожный вдох.

- Но там мало места. Так что выбирай. С кем пойдешь в баню, а с кем будешь спать этой ночью?

Таз ледяной воды, вылитый на моё распаренное и горячее тело, очень проясняет мозги. Я раньше не любила контрастный душ, но сейчас – это то, что нужно, чтобы прийти в себя. Говорят, что если делать так регулярно, то организм привыкнет к любому стрессу.

Отфыркиваюсь, ошалело ловлю ртом раскаленный воздух.

Вместе с водой утекают сомнения и страхи.

В бане действительно тесно, даже для меня одной.

Уговорить оборотней оставить меня в одиночестве хотя бы в бане оказалось непростой задачей. Но я справилась, так что ставлю себе плюс и пометочку, что с ними все-таки можно договориться. Правда… пришлось пообещать, что спать мы будем втроем. Просто спать, без всяких лишних… телодвижений.

Внутренний голос подначивает: «а если выбирать из двоих, то кого?»

Задумываюсь.

Тони – с его пробирающей с ног до головы харизмой, со смесью джентельменских и дикарски-наглых замашек? Хмм… От его гипнотических глаз не оторваться, мускулистый рельеф его тела хочется исследовать, касаться. А губы… Я ведь помню его поцелуй. Тот самый, что в бездну порочной страсти сразу кидает.

Или Яра?

Яр меня никогда не целовал.

Но его аура магнетическая. Будоражащая. Хриплый раскатистый голос часто внушает трепет. От огромной фигуры исходит такая сила и уверенность, что хочется покориться и довериться, позволить себе быть слабой. Отдаться в его мощные руки…

Ерзаю на лавке.

По телу расходятся покалывающие волны, внизу живота наливается приятным, но навязчивым чувством. Возбуждение, что меня в лесу настигло, требует выхода.

Мотаю головой, капли с волос разлетаются во все стороны, раскаленная печка шипит, добавляя пара.

Я не буду, я не такая, у меня гордость есть.

Нужно сконцентрироваться на задачах посложней.

Узнать, что там с дядей и связаться с ним. Яр обязан мне это сказать.

Узнать, какие дальнейшие планы.

Ну и просто… привыкать друг к другу, раз уж так сложилось.

Я уже закончила водные процедуры: выжимаю волосы, открываю дубовую дверь, осторожно выглядываю в предбанник.

Никого.

Как странно. Я ведь целый час или больше торчала тут, неужели не забеспокоились, не пришли проверить?

Я ожидала, что выйду, а тут на лавках в полутьме сидят они оба, без одежды, со своими нахальными взглядами…

Даже как-то обидно…

Тьфу ты! Отгоняю дурацкую мысль.

Выхожу, одно полотенце наматываю на волосы, закутываюсь во второе. Сверху накидываю огромный мужской халат с капюшоном, заботливо мне предоставленный.

Вставляю ноги в угги на три размера больше, выхожу на улицу, в снежную ночь. Снег искрится в свете почти полной луны. Воздух морозом проникает в легкие, наполняет прохладой.

От бани до дома несколько метров дойти по узкой тропинке.

Иду.

От порыва ветра халат развивается, как плащ. Дует так, что возникает ощущение, что меня сейчас сметет и утащит в сугроб.

С трудом открываю скрипящую дверь, захожу в тепло дома.

Меня никто не встречает, в избушке такая же тишина, как и на улице, даже камин не трещит.

Вряд ли Снежные уже спят…

Тогда что?

Но нарушать тишину этого дома криками «эй, вы где?» как-то не хочется…

Коридор разветвляется на три комнаты. Где тут кухня? После бани так пить хочется, во рту настоящая пустыня.

Снимаю тяжелый халат, вешаю на крючок. Плотней кутаюсь в полотенце.

Холодок, сквозящий по полу, подбирается к пальцам на ногах, перебирается выше, покрывая кожу колкими мурашками.

Сжимаю зубы, прогоняя из головы истории про призраков.

Нахожу на обувной полке пушистые тапочки, вставляю в них ноги.

Иду наугад, под буханье сердце, направо - туда, где в конце коридора, через щель полуоткрытой двери, лампочка мигает, как новогодняя гирлянда. То тухнет, то загорается снова. Просто в остальных направлениях полная темнота…И идти туда желания еще меньше…

Открываю дверь и останавливаюсь на пороге, осматривая помещение.

Я пошла правильно - это действительно просторная кухня, обставленная в стиле американского охотничьего домика, с овальным столом посередине, с головой лося над каменной аркой. Морщусь – сразу видно, что это холостяцкий домик, надо навести тут порядок. И проветрить - запах какой-то спертый и неприятный.

Где же холодильник?

В мигающем свете сложно сориентироваться в пространстве. Взгляд выхватывает бар, заставленный бутылками, и рядом с ним темный прямоугольник холодильника.

Делаю шаг и…

…вздрагиваю, когда замечаю мужчину, сидящего в кресле у бара.

Ловлю дежавю: когда я в кабинете у Яра думала, что нахожусь там одна, из тени возник Тони.

Так же и сейчас.

Только вот это не Тони.

И не Яр.

Коричневые длинные дреды, подстриженная борода, кустистые брови, темная обычная одежда – это всё, что я могу разглядеть. Но я его точно не знаю. Никогда не видела.

Капец!

Сердце щемит неприятным предчувствием, мысли мечутся, как безумные, спотыкаясь о версии, кто же этот мужик и что он тут делает?!

Незнакомец растягивает губы в улыбку и говорит:

- Ну, привет, что ли.

- Привет, - отвечаю, а сама отступаю.

Только куда?! Я в полотенце, с мокрыми волосами, на улице метель!

Проще всего спросить:

- Ты кто?

- О, не волнуйся. Я из Снежных. Из тех, кто остался. Сейчас и другие подтянутся.

Я сглатываю противный комок в горле…

Потому что потом вспоминаю слова Тони.

«Тобой может насыщаться вся стая»

Лампочка мигает в последний раз и тухнет, оставляя меня в кромешной темноте.

В голове вертится мысль, что если хищник почувствует мой страх, то обязательно набросится. Так говорят про собак. Думаю, с оборотнями работает так же.

Давлю желание завизжать и броситься наутек, вместо это сердито спрашиваю у сверкающих глаз в темноте:

- Где Яр с Тони?

Ехидный голос в голове просыпается: «Ага, когда они были рядом, хотела от них избавиться, а теперь, как ушли, так сразу понадобились? Защиты хочется?»

Во мраке раздается лающий смех.

- Ты прямо, как сердитая жена. Только мужья на гулянку отправились, как тут же возникают вопросы.

Вспыхиваю.

- Какие нормальные мужья уйдут гулять, оставив свою женщину с другим мужчиной?

Надеюсь, мне удалось спрятать дрожание в голосе.

Огоньки глаз мигают.

- Расслабься, лазутчика они ловят. Выследил нас, гад… Мелкий, а прыткий такой… Меня, кстати, Дан зовут.

Голос раздается все на том же расстоянии, не приближается. Живот, поначалу скрутивший судорогой страха, теперь понемногу отпускает. Но я все равно насторожена:

- Что еще за лазутчик? Чей?

- Походу от охотников. Намечается заварушка. Надо опять сваливать, но гребанное полнолуние… Слушай, ты вроде магичка? Умеешь лечить? Регенерация не работает. Этот ублюдок меня зацепил.

Отрицательно мотаю головой, нисколько не заботясь о темноте. Он меня точно видит.

- Хреновенько… А какие у тебя способности?

Способности попадать в дурацкие ситуации, неужели не заметно?

Угрожающим тоном говорю:

- Проклятья.

Он снова смеется болезненным смехом:

- Пожалуй, воздержусь.

Вот и славно.

Хватаю с ближайшей тумбы стеклянную бутылку с водой, разворачиваюсь, выхожу. Мне надо одеться. Если он пойдет за мной… То дело плохо.

Но он не идет. Или я не слышу.

Когда я возвращаюсь, одетая и с аптечкой, Дан все еще сидит на том же месте. Рядом с ним на столике бутылка коньяка и стакан. Его лицо освещается экраном телефона.

Мои глаза уже привыкли к темноте. И я смогла взять себя в руки, а за пояс засунуть найденный в комоде тесак. Командую:

- Включи на телефоне фонарик, посвети, я посмотрю рану.

- Забей, до свадьбы заживет. Хотя бы до вашей.

Ага, только мне сначала с первым мужем развестись надо.

Дан, хмыкает, но включает фонарик. Задирает футболку.

Вроде ничего страшного, запёкшаяся кровь у правого ребра. Пока я обрабатываю рану, Дан болтает, еще больше снижая градус напряжения. Рассказывает, что Яр и Тони – Снежные с рождения. Точней, Яр – усыновленный, он медведь. После выращивания медведя среди волков Снежных стали считать изгоями. А вот Дан и остальные, кто должны скоро прибыть – бывшие одиночки, без рода. Они помогают Яру и Антону, чтобы после обряда, соединяющего Истинность, и последующего за ним перехода, объединиться со всеми Снежными. Клан большой, невест на всех хватит, поясняет Дан. Спрашиваю:

- Полнолуние… Оно же вот-вот. Вы все - волки, тоже не сможете себя контролировать? И что будет? Зачем вы сюда пришли?

- Яр и Антон запрутся от тебя, чтобы не сорваться. В другом доме. Ты не парься. Мы тебя не тронем. У нас свои оргии.

Не отвечаю. Он снова смеется:

- Благодарочка за лечение, красотка. Если бы не Антон, я бы тобой иначе подлечился, конечно.

Если бы не Антон… А Яр значит был бы не против? Возьму на заметку.

Я свечу фонариком ему в лицо, смотрю как сужаются зрачки.

- И как бы ты подлечился? – с вызовом спрашиваю.

- Никак, забей. Повезло парням.

Дальше перевязанный Дан рассказывает, про обряд, про опасность нынешнего полнолуния. И что у ведуна Яр должен был забрать стабилизатор для себя, который сдержит его проклятье и уменьшит неистовое желание спариваться. Он так и говорит - спариваться. Фу.

- Еще Яру нужно было благословение предков, но вот без него можно обойтись, а без стабильника – нет. Хе-хе... Потому что то, что терпят волчицы или медведицы в полнолуние и получают кайф – не сможет вытерпеть человек. С тобой смешно, вообще ничего не знаешь.

Ага, обхохочешься.

Только вот мне невесело.

Что ж, надо перевести тему, а то от смущения и неприятных ощущений аж скулы сводит. До чего докатилась, сижу с раненым полузверем и обсуждаю оргии. Мрак!

Дан выпивает залпом стакан и прикрывает глаза – огоньки больше не горят. Спит он или отключился, мне не ясно, но это и неважно.

Открываю окно. Я поняла, чем так неприятно тут пахло. Даном. Его запах мне совсем не нравится. В отличие от Тони и Яра… Вот их сразу с ума меня сводит, в царство порока кидает. Приличные мысли рядом с ними в голову не лезут.

Осознаю, что верчу в руках телефон, так и не вернула его Дану.

Надо позвонить.

Выхожу на улицу, надо отойти подальше от дома, чтобы Дан не услышал.

Метель закончилась, но на морозе пальцы быстро замерзают, становятся непослушными. Тыкаю кнопки, номер я помню наизусть. Аббонент не отвечает.

- Прочь.

Вздрагиваю, телефон из рук падает. Глаза поднимаю, передо мной Яр стоит. А я и не заметила.

Быстро оглядываюсь. Он здесь один. В черных штанах и белой расстегнутой рубахе. На которой красным цветком кровь расползается.

В груди стискивает…

Смотрю вверх на него, в глаза прямо, рукой осторожно касаюсь раны на груди.

- Почему ты тут…стоишь?

- Уходи.

Осекаюсь и делаю шаг назад.

- Что?

- Иди. В. Дом. Быстро, - он рычит.

Сглатываю, отступаю еще.

В его глазах тьма отражается, шея вздута, прическа растрепана. На руках… Когти? От него веет такой дикой опасностью, что мне действительно надо бежать. Полнолуние близко. Он меня прогоняет, потому что боится сорваться?

Но у него в руке браслет. Тот самый, который им помогает удерживать звериную сущность под контролем. Так они говорят. Значит он пока человек.

Но я все равно пячусь послушно. Спорить с ним сейчас - самой себе приговор озвучивать.

Дом все так же встречает темнотой и молчанием. Сижу в коридоре, как оглушенная, прислонившись к стене, даже курточку не сняла. Сжимаю в руках тесак.

Мозг лихорадочно соображает, что делать, вертит по кругу любые зацепки, накидывает ужасные картины.

Сколько времени проходит – не знаю, из полудремы меня выбивает хлопнувшая входная дверь.

Подскакиваю, сердце колотится. Кто это?!

Яр. Он уже выглядит спокойней и собранней.

Выдыхаю.

- Что с раной?

- Царапина.

- Там Дан сидит… Я его перевязала. Тебе тоже надо…

- Меня ты по-другому полечишь, милая.

Вот еще...

- Я не милая. Что это было, там на улице? И где Тони?

- Соскучилась?

Не нахожусь, что ответить, стаскиваю куртку, перевожу тему:

- Вы поймали этого… лазутчика?

- Поймали. Тони и наши ставят ловушку охотникам.

- Понятно… Значит на улице безопасно? Я там телефон уронила, схожу, поищу.

И отправлю дяде сообщение.

Но Яр качает головой:

- Дяде звонить бесполезно, милая.

- Почему?

Он притягивает меня к себе. Грубо. Быстро. Резко.

От него исходит сумасшедший напор…

Его ладони скользят по спине, по пояснице, сжимают ягодицы. Я растекаюсь в его руках, не могу пошевелиться, вырваться, темнота дома окутывает, но с ним мне не страшно. Чувствую его губы на своих, он не целует, только касается, легонько прикусывает. Мое дыхание учащается, меня тянет к нему, чертова истинность.

- Истинные не лгут друг другу. Ты точно хочешь знать?

Выдыхаю едва слышно:

- Да, хочу.

- И я хочу. Тебя. Сейчас.

Ох… Хорошо, что он не видит, как я краснею…

Покрываюсь мурашками, пытаюсь подавить это желание, этот жар, прошибающий меня насквозь, заставляющий сводить ноги вместе.

Впрочем, ненадолго. Потому что его рука уже пробирается под резинку штанов, а я без трусиков…

Закусываю губу, до боли, чтобы сдержать полустон, когда его пальцы властно проникают между ног, давят на клитор, размазывая смазку.

- Течешь, Ника. Пойдем. Хотя нет. Я тебя донесу.

Я и охнуть не успеваю, как оказываюсь у него на руках, обхватываю за шею горячую мощную шею.

- Яр… Ответь. Что с дядей? - прошу срывающимся шепотом.

- Обещаю, детка, что на все, абсолютно любые, вопросы отвечу после того, как ты окажешься на моем члене.

Задыхаюсь, пока он несет меня по коридору в комнату с камином.

Я должна сопротивляться, протестовать, но… Разве что-то остановит его?

Нужно возмутиться этой грубой наглости, которую он себе позволяет, его словам, тому, как он сжимает мою попу, до боли…

Но я молчу.

Яр… Воплощение уверенности и грубой мужской силы, от него разит мощной звериной энергетикой. И желанием секса. Желанием меня. Только меня. Я это чувствую.

Щеки пылают, да и я вся тоже в огне. Заживаю сгораю в огне предвкушения близости. Это так дико, это правда влечение, какая-то жажда, аттракцион из эмоций и ощущений, где меня вверх подбрасывает мораль и противоречия, а вниз, в пекло похоти, опускает безумное возбуждение. И я варюсь в нем, как в котле проклятого огня.

Черт…

Меня постоянно в этот омут погружает, когда кто-то из них рядом, с каждым разом сильней, а сил противиться все меньше.

Да и не надо.

Так твердит все мое естество.

Он кладет на кровать, рывком срывает с себя рубашку.

На кровати отползаю назад, к стене, принимаю сидячее положение. Замечаю, что у меня в руке все это время был тесак, а Яр не обращал внимания. Разжимаю пальцы. Оружие падает на подушку.

Яр тащит меня за ногу обратно. К себе. Ближе.

Блин…

Он уже избавился от штанов и теперь нависает надо мной. Темнота не дает мне разглядеть всю мощь его тела, я вижу только огромный темный силуэт. А хочется посмотреть. И потрогать. Кончики пальцев дрожат, зудят, требуя касаться мужчины передо мной. Исследовать все эти бугры мышц, плечи, татуировки, кубики пресса… член…

Закусываю губу, пытаюсь запретить себе эти мысли.

Яр сдирает с меня штаны.

Всё, мыслей вообще не остается, в голове образуется бездонная пропасть и обостряются ощущения. Он оказывается рядом, избавляет меня от кофты, и вот я, полностью обнаженная перед ним. Лежу. Забываю вдохнуть.

Его пальцы сжимают мою грудь, касаются затвердевших сосков. Выгибаюсь дугой, ртом ловлю воздух, горячий и вязкий, с трудом проникающий в легкие. Дышу чаще, грудь вздымается. Напитываюсь запахом Яра, пропускаю его в себя, внутрь… И внутри скоро окажется его член…

Ох…

- Яр…

- Да, милая?

- Я не хочу…

- Хочешь.

Действительно, кого я пытаюсь обмануть, сама себе не верю, у меня же между ног водопад, все тело пульсирует, ждет, предвкушает…

- Но мне страшно…

- Я это исправлю.

Рука Яра накрывает лобок, пальцы касаются набухшего клитора. Меня током пронзает, сладкий полувсхлип сам вырывается. Подаюсь бедрами вверх, подставляясь под пальцы Яра. Он разводит мне ноги шире. Я не могу их свести, поддаюсь, позволяю, ловлю руками прохладную простынь.

- Нравится? - он круговыми движениями мокрого от смазки пальца ласкает бугорок клитора, сжимает и поверхностно трет.

- Мммм….

Движения замедляются, становятся поглаживающими, и это мучительно. Медленная сладкая пытка.

- Скажи, что нравится, и я продолжу.

- Да… Да, нравится…

- Вот так. Не сдерживайся.

Его рот на моей шее, он трется подбородком, жесткой щетиной по чувствительной коже. Прикусывает. Крепко, но нежно. Лижет. Снова кусает. Ведет языком, с шумом вдыхает. Приятно. Обхватываю его за плечи, сжимаю стальные мышцы, впиваюсь пальцами, вся концентрируюсь на ощущениях между ног.

А там…

Его палец раздвигает мокрые складочки, задерживается у входа в дырочку, поглаживает ее. Замираю.

- Как же ты течешь, сладкая. И охренительно пахнешь.

Он убирает руку.

Его голова опускается ниже, ртом он втягивает сосок, языком лаская горошину, покусывает.

Меня простреливает электричеством, пульсация усиливается, кислорода катастрофически не хватает.

Не сдерживаю стон, запускаю пальцы ему в волосы, прижимаю голову плотней.

Хочу еще…

Он отрывается от меня, на спину переворачивается.

- Давай, Ника. Сама. Садись.

Приподнимаюсь на локте. Взгляд сразу падает на член, налитый кровью и вздыбленный, вертикально стоящий, с большой головкой.

Меня потряхивает от трепетного волнения.

Несмело обхватываю толстый ствол рукой, слегка сжимаю, веду большим пальцем по вздувшимся переплетениям вен. Вглядываюсь Яру в лицо, пытаюсь в темноте разглядеть его реакцию на мои движения. Не вижу. Но по дыханию и изменившейся энергетике я понимаю, что Яр в шаге от того, чтобы накинуться на меня. И оттрахать. Как он сам хочет. А хочет он жестко. Схватив за шею, покоряя и подчиняя. Быстро. Грубо. Ненасытно. Алчно. Жадно. Глубоко. На всю длину. Трахать. Насаживать. Кончать. А потом снова. Еще. Брать раз за разом. Чтоб только им пахла. Только ему подчинялась. Чтоб вся была только его.

Для него. Под ним.

Навсегда.

Офигеть…

Обмираю…

Почему я так остро чувствую его? Неужели это то самое начинается, о чем они говорили? После обряда чувства друг друга только усилятся…

Озарение яркой вспышкой по нутру продирает.

Это не Яр хочет. А его зверь требует. А он сопротивляется. Оставаясь человеком, считающимся с моими… желаниями.

Нельзя заставлять его ждать.

И себя тоже…

Я опираюсь на Яра, перекидываю ногу через него и оказываюсь сверху. Просто сижу, чуть приподняв таз, не решаясь на дальнейшие действия.

Он массирует мою бурно вздымающуюся грудь, промеж пальцев соски пропускает, теребит. Из меня вырывается протяжный стон.

Напряжение нарастает, высекает искру наслаждения, она разгорается с опаской, но ярко. Скоро будет пожар.

Внутри меня все дрожит, потряхивает до кончиков пальцев. Облизываю губу, откидываю волосы назад.

Медлю, да. Не специально. Просто такой момент…

Двигаю тазом вверх и назад, киской чувствую, как горячая головка раздвигает припухшие, влажные губки. Упирается в ноющую желанием дырочку. Медленно и осторожно двигаю бедрами, опускаюсь, слегка позволяя члену проникнуть. В меня.

Он растягивает меня изнутри, заполняет, миллиметр за миллиметром.

Постепенно.

Замираю на секунду, не в силах преодолеть себя.

Яр тяжело дышит, с хрипом, с клокотанием в горле. Хватает за бедра, крепко стискивает. Не выдерживает, толкается тазом вверх, придерживая за попу.

Ах…

- Вот так, умница.

Из меня вырывается то ли всхлип, то ли стон, я закрываю глаза, погружаюсь в расцветающие бурными цветами ощущения. Яр не торопит, дает мне привыкнуть к его размерам, двигает бедрами медленно, короткими движениями, скользит внутри меня.

Я опираюсь на плечи Яра, его теплые антрацитовые глаза очень близко.

Сейчас все иначе, не так, как в лесу. И чувства другие, во мне все кричит, что так правильно, так хорошо, так и должно быть. И так будет.

Еще.

Хочу еще…

Я могу сама, не сдерживаться, управлять, я же сверху… Но мне хочется, чтоб он полностью… брал меня сейчас… Сам.

- Скажи это, Ника. Попроси.

Он тоже хорошо меня чувствует…

Ерзаю на члене, сдавленно выдыхаю:

- Яр…

- Говори.

Его властный голос с раскатистой «р» выталкивает из меня смущение, я подчиняюсь ему, это нужно.

Прошу:

- Сильней… Пожалуйста, сильнее…

Он ускоряется, властно сжимает за талию, насаживает.

Сильней, быстрей, глубже.

Ярче.

Больше не сдерживаю громкие стоны, это выше меня, зажмуриваюсь, опускаюсь телом на его грудь, падаю головой в подушку, рядом с его лицом.

Он меня трахает.

Мощно, неистово, резко.

Яростно.

На какое-то время я вся растворяюсь, в голове пелена, бурный коктейль наслаждения. Есть только стоны, всхлипы, жар груди Яра, его мускусный классный запах, мужские грубые руки, исследующее мое тело.

И член, пробивающий основы морали.

А больше ничего нет. И никто не существует.

И мне хорошо, приятно, просто прекрасно. Сладко и замечательно.

Я постепенно подкатываюсь к наивысшей точке экстаза… Но чего-то не хватает, чтобы взорваться фейерверком оргазма.

Это мучительно.

Я хочу… кончить. Безумно хочу. До дрожи. До трясущихся ног. Чтоб это дикое и ненасытное влечение прекратилось.

Отрываюсь от груди Яра, приподнимаюсь. Упираюсь пальцами ему в грудь, сама двигаюсь, перенимаю управление скоростью.

Вот сейчас…

Еще немного...

Сжимаю грудь Яра, ногтями вцепляюсь в литые мышцы, концентрируюсь на ощущениях, с силой жмурюсь.

Во тьме закрытых глаз начинают мелькать всполохи. Вспышки с огоньками. Янтарно-красные, как глаза Тони. Та часть души, которая принадлежит второму, намекает, что его не хватает. Распахиваю глаза, покрываюсь холодной испариной от такого озарения. Но нет, я же не хочу, я не смогу втроем, что за дичь, как это вообще можно…

Замираю, почти перестаю двигаться.

«Можно, можно, вспомни, как в лесу хорошо было, какой полноценный кайф ты получала, когда они вместе тобой владели»

Получала. Но мешал страх и чувство, что меня принудили. А сейчас я сама…

Получается, я смогу кончить только когда они оба рядом?

О боже мой…

Яр рыкает, возобновляет темп, вбивается в меня злее, буквально вколачивается. Долбит. Тянет на себя, чтобы опять на грудь легла. Я подчиняюсь, прижимаюсь к нему.

Короткие и мощные толчки, он будто насквозь пронзить меня хочет.

Будто хочет выбить лишние мысли и вопросы…

Вопросы.

У меня же куча вопросов. Столько нужно спросить. А он ответит только после того, как я окажусь на его…

Торможусь. Замедляюсь. Сопротивляюсь.

Яр не позволяет с него соскользнуть.

Не могу продолжать, пока не спрошу…

Инстинкты взывают, трубят тревожной сиреной: «не надо, это неважно, сейчас не время, забудь и просто наслаждайся единением с Истинным»

Но момент полной близости утерян.

Чертовы мысли, гребаные, противные. Тревожные.

- Яр…

- Тихо, милая.

Заткнись, просто заткнись, вторит внутренний голос.

Его палец опускается мне на губу, проникает в рот, скользит по языку, по внутренней стороне щеки…

Но я же должна знать!

Как по щелчку включается давящая аура.

И я снова улетаю в мир первобытных желаний…

Яр вынимает палец изо рта, снова кладет руки на бедра.

Прикусываю язык, до боли, до крови. Нельзя говорить. Спрошу потом, он ответит, он же обещал.

Яр резко придерживает меня за талию, переворачивает, и вот уже он сверху, между моих раздвинутых ног. Грозовой тучей надо мной возвышается, и каждым новым толчком как молниями меня прошибает.

Вцепляюсь в его спину, я вся мокрая, липну к нему.

Новый виток. Вираж секса и страсти.

Долго это не продолжается. Тело Яра сотрясается. С хриплым рыком он вбивается особенно мощно и глубоко. Чувствую, как меня изнутри заполняет горячим семенем.

Мы дышим в едином ритме, рвано, урывками воздух хватаем.

Он опускается на меня, придавливает весом. Слышу, как колотится его сердце. Так же как мое.

Но я в растерянности. Он кончил в меня. И в лесу тоже. Это так и было запланировано? А мое согласие получить на рождение детей не нужно?

Какое-то время так и лежим. Но вот Яр приподнимается, смотрит в глаза. Прислоняется лбом к моему, его дыхание на моих губах.

- Теперь спрашивай, что ты хотела?

Непроизвольно сжимаюсь. Он все еще во мне, и в ответ на сокращение мышц, я ощущаю внутренний ответный толчок.

Ерзаю.

Мысли становятся вялыми, во рту сухость и слова застревают на языке, как на шершавой наждачке. Но я должна спросить:

- Предохраняться не думал?

- Нет.

- Хм.

Яр поясняет:

- У истинного трио овуляция у самки наступает только в полнолуние. Потому что детеныши, зачатые под полной луной, будут особенно сильные. Так задумано природой.

- А если я не хочу?

Яр пожимает плечом.

- Сейчас для тебя вокруг атмосфера опасности. Но когда мы окажемся в безопасности – захочешь.

Может быть и захочу. Я же долгое время и секса с ними не желала. Наверное… А теперь сама, можно сказать, отдалась и… и… мысли такие порочные захлестывали… Закусываю губу. Почему мне так стыдно? Я вела себя как-то развратно! Что на меня нашло? Держать себя в руках что ли не могу? Столько лет жила без секса, вообще считала себя фригидной. А теперь… Кровь приливает к лицу, меня порывает закрыться, отползти от Яра подальше и куда-нибудь спрятаться в уголок. Больше ничего себе такого не позволю. И им тоже. Только после свадьбы. Вот так.

Вздыхаю.

Возьмут опять и не спросят, а я снова буду мечтать о вершинах блаженства.

Бред собачий. То есть волчий. То есть медвежий. Все, хватит! Нет и точка! И кстати, почему они по одиночке со мной… достигают оргазма, а я нет? Как-то несправедливо.

Хватит об этом думать, Ника!

Мое лицо, наверное, похоже на спелый томат. Но надо уточнить еще один момент.

Добавляю в голос иронии, чтобы скрыть неловкость:

- А как… В таких случаях, когда истинных трое, они договариваются, кто будет отцом? Жребий бросают, кто первый?

Яр вздергивает бровь:

- Тут всё, как у людей.

Да уж. Это Тони может пуститься в подробные объяснения, с усмешкой поясняя подробности. Из Яра все приходится тянуть клещами.

- У людей такого не бывает. Драться будете?

- Нет.

Досадливо дергаю щекой. Яр нехотя объясняет:

- В волчьих кланах для мужчин нормально одновременно оплодотворять волчицу. Разом. И их женщины непротив.

Офигеть просто! Конечно, не смогу. Так вот что имел в виду Дан. Жуть!

Угрощающе шиплю:

- Даже не думайте….

Он улыбается краешком рта:

- Даже не думаем. Ты – не волчица. И я не волк.

- А как происходит это у… хм… медведей?

- У медвежьих кланов всё моногамно. Наше трио – исключительный случай. А я нестандартный медведь. Я рос среди Снежных. Это наложило отпечаток.

Хочется вставить «С волками жить – по-волчьи выть?»

Яр продолжает:

- Мы можем судить только по легендам, как и что будет. Так что пока не раздобудем стабилизатор, чтобы оставаться под контролем, мы будем от тебя подальше. Мы тебя уже покрыли, и это полнолуние переживем. Должны.

- И так каждый раз? Каждое полнолуние?

- Нет. После обряда станет спокойно.

Мне так многое хочется спросить. О самом Яре. Сколько ему лет? Что он исследует? Почему так вышло, что он остался один среди волков? Узнать побольше о кланах, о магии, об оборотнях, да обо всем! Это ведь целый другой мир и теперь он открыт для меня. Не то чтобы я сильно рвалась, но я почти приняла это и смирилась. Вот только с Яром разговаривать сложно. Тем более сейчас. Тони всегда отвечает охотно, спрошу у него, когда вернется. Или вообще у других оборотней.

А теперь к самому важному:

- Что с моим дядей, Яр?

Он вздыхает, отрывается от меня, приподнимается на руках, смотрит в глаза:

- Ника, подумай. Ты точно хочешь сейчас? После обряда ты сможешь удостовериться в наших намерениях. Будет лучше, чем словами.

- При чем тут ваши намерения? Я точно хочу. Сейчас. Что с дядей? Я хотела попросить забрать его…

- Он мертв. Убит, - будничным и спокойным тоном он произносит.

…

Меня оглушает. Кровь отливает от лица. Свинцовая тяжесть через уши расползается по телу. В голове возникает образ дяди Егора, его уверенный взгляд, добрая улыбка. Я будто наяву слышу, как он говорит: «Ничего не бойся, Вероника, ты сильная, справишься. А я тебе помогу». И он помогал. Всегда был рядом. Заменил мне семью.

А теперь его нет?

- Но… Как?.. Кем?..

Я понимаю раньше, чем он отвечает:

- Нами.

Нет! Нет! Нет!

Кулаки сжимаются, из глаз брызгают слезы, я отползаю от него по простыне вверх, ресницы дрожат. Темнота, она теперь не только в комнате, она везде и внутри меня тоже.

- Почему? За что?! Зачем?! Как вы…

Яр морщится:

- Теперь послушай меня, Ника…

Моя рука натыкается на тесак, который я в подушки отбросила. Сжимаю…

…и вздрагиваю.

Дверь открывается.

Темный силуэт вошедшего усмехается голосом Тони:

- Ого, вы тут развлекаетесь. Ролевые игры и без меня?

Яр не обращает на него внимания, смотрит только мне в глаза. Его рука тянется к моей голове, но я угрожающе замахиваюсь. Он ровно говорит:

- Ты не сможешь меня убить, Ника. Даже вред не причинишь. Не предашь, не изменишь. И мы не сможем. Потому что мы – Истинные. Это так и работает. В этом и смысл. Так что смирись и дай мне…

- Нет. Уйди. Пожалуйста, уйди!

У меня слезы в глазах, шум в ушах. Я действительно не смогу. Он правду говорит. Отбрасываю бесполезное оружие. Прижимаю к себе простынь, закрываюсь. Я не хочу с ним разговаривать, хотя бы потому, что он так спокоен. Ни грамма сожаления, раскаяния. Ничего нет! Холодный монстр.

- Я хочу побыть одна!

- Мда, брат. Дипломатия тебя покинула, - Тони осуждающе цокает языком, подходит ближе. – Предоставь это мне.

У Яра ноздри раздуваются, он поднимается, встает на пол. Поворачивается к Тони и хрустит шеей, склонив голову на один бок.

В темноте блестят красные огоньки:

- Я умею утешать.

- Не надо меня утешать!

Голос Яра звучит глухо:

- Ника. Ты хотела информацию – получила. Теперь прими ее. Твой дядя держал тебя для того, чтобы в нужный момент использовать. Молчи! – рявкает он, чутко чувствуя, что я хочу его перебить. – Он скрывал тебя от нас и Черного только чтобы потом продать.

- Это неправда…

- Правда, - жестко говорит Яр. – И поэтому мы не хотели тебе сейчас рассказывать. У нас нет прямых доказательств. Ловушка готова? – он обращается к Тони, теряя интерес ко мне.

- Да. Теперь надо решить, что делать с девчонкой.

- Что вы еще собрались делать со мной?!

- Да не с тобой, милашка. Лазутчица – волчица. Очень молодая.

Голос Яра звучит глухо:

- У меня нет сомнений, что делать с подстилкой охотников. Это очевидно.

И выходит за дверь.

Тони берет что-то с подоконника, щелкает зажигалкой. Комната озаряется теплым светом зажженной свечи.

Щурюсь, смахиваю слезы. У меня голова разрывается от мыслей, все перемешалось.

Мне просто надо поспать, одной.

Время два часа ночи, но сна ни в одном глазу.

Завтра оборотни закроются в бункере, где будут пережидать полнолуние. Стабилизатор им не удалось раздобыть. Так что я останусь одна. Ну, как одна. Рядом будут другие, у которых нет на меня фанатичного вожделения. Но, все равно, нужно держаться от них подальше.

Хотя Тони утверждает, что мне не о чем беспокоиться.

Черный не должен сунуться, ему невыгодно прямое столкновение, он слабее. Он будет действовать скрытно, иначе.

Охотники тоже не рискнут напасть в полнолуние, а придут после, когда активность и сила зверей спадет.

Охотники подразделяются на группы. Первая группа называет себя Азары и убивают они просто ради азарта, пользуясь тем, что большинство оставшихся в мире стай и одиночек ослабели. Цель у них проста – экстрим, драйв, щекотание нервов, риск. Они берут с оборотней трофеи и хвалятся ими между собой.

Другая группа убивает ради выгоды. На заказ или ради продажи ингредиентов для ведьмам. Охотники, напавшие на Снежных в Запретном лесу, к счастью, были не из последних. Иначе, Снежные бы не выжили. Их бы разобрали на составляющие. Напавшие три года назад были из третьей группы. Каратели. Это те, кто против всех магических существ в целом. На ведьм охотится их ответвление – инквизиторы. Я тоже считаюсь ведьмой, раз у меня магия, да тем более проклятья. Каратели и инквизиторы действуют, можно сказать, по религиозным соображениям. И их скрытно поддерживает правительство, поэтому их арсенал и возможности выше, чем у двух других групп.

Не знала, что правительство в курсе про мир оборотней. Вот так новость. Впрочем, знают только самые верха, эта информация закрытого рода.

Сейчас на наш след вышли Азары. И натравил их мой дядя, прежде чем погибнуть.

Все это Тони мне рассказывал, пока мы шли.

А сейчас меня пронзает короткая дрожь, я цепенею, подношу ладонь ко рту.

Стою и смотрю на маленькую девочку со взглядом волчицы. Именно она – мое важное дело. В тусклом свете плохо видно, но на вид ей лет четырнадцать. Худая, серые тонкие волосы по плечи, вздёрнутый нос, острые скулы. Тонкими пальцами с длинными ногтями она обхватила ошейник на шее. Он треснутый, искореженный. Давит, наверное. Она сидит в клетке, в подвале, со связанными руками. Оскалившись, глядит на Яра, который стоит по другую сторону решетки, рядом со мной и Тони.

И у него в руке нож.

- Вы чего, совсем уже что ли?! – я вкладываю в шипение всю свою злость. Злость на этих двух, для которых очевидно, видите ли, как надо поступать с бедной девочкой. Даже не поговорив с ней толком. Меня буквально взрывает. - Она же ребенок! Вы даже не разобрались! Сначала дядя. Теперь она. Вы – монстры! Бездушные, безжалостные, жестокие!

Я могу вечно перечислять, какие они!

- Она не ребенок, милая. Просто так выглядит. И она располосовала Дана и меня. Именно потому, что я хотел избежать излишней жестокости. Дан сейчас не в самой лучшей форме, он не исцеляется, в отличие от меня.

- И она предательница. Предала волчьи законы, - добавляет Тони. – Работает на охотников.

- Подстилка, - заключает Яр. – О чем с ней разговаривать?

Девочка молчит, все так же глядя исподлобья.

- Волчьи законы?! Да иди… - Хочу выпалить «да идите вы к черту со своими волчьими законами» но вовремя осекаюсь, вспоминая про талант проклятий. А то вдруг правда уйдут. – Вы в первую очередь люди! Вы и сами не сильно-то соблюдаете свои законы!

- И что ты предлагаешь? Погладить ее по головке и отпустить, чтобы она предупредила Азаров о ловушке? Отличный план, милашка.

Яр хмурится, сводит брови на переносице, смотрит на младшего:

- Ты зачем ее сюда привел? Ей тут не место, - переводит взгляд на меня. – Ника, это не твое дело. Тебя это никак не касается. И да, мир жесток. Привыкай.

От его слов веет холодом, как и от подвальной сырости. Ребра сдавливает тисками. Тереблю шнурок от штанов, опускаю голову:

- Это вы делаете мир жестоким. Но в наших силах его изменить…

- Как наивно.

У меня в горле болезненный комок и в носу щиплет. Но я поднимаю голову, смотрю на Яра, прямо в глаза, туда, где темнота бескрайняя. Я ищу в них что-то теплое, то, что я видела, когда он со мной постель разделял.

- Пожалуйста. Дайте нам поговорить, вдвоем. Выйдите, прошу вас. Яр?

- Э, нет, - в голосе Тони неприкрытое беспокойство. – Это опасно.

- Я солидарен. Это опасно, - Яр пожимает плечами. – Да она и не будет с тобой разговаривать.

- Буду.

Мы все синхронно поворачиваемся на звук сиплого голоса девочки.

Я спрашиваю у нее:

- Как тебя зовут?

- Агата, - девочка зябко ведет плечами.

Я распрямляю спину, вздергиваю подбородок, смотрю на Снежных:

- Ну обеспечьте безопасность. Вам же это по зубам, да ведь? Я вас очень прошу.

Мужчины усмехаются. Они разгадали мое грубое манипулирование, но что поделать. Я не могу позволить загубить еще одну жизнь, даже не разобравшись в причинах ее поступков. Так что любые средства хороши.

Яр рассматривает нож, пробует его пальцем на остроту.

Тони проводит рукой по голове, ерошит свои густые русые волосы.

- Можно кое-что придумать, - склоняет голову к моему и уху и вкрадчивым шепотом добавляет: - Но после этого, милашка, ты проведешь ночь со мной. И я не обещаю, что мы будем спать.

***

Тони взял с меня обещание, что я не буду приближаться к клетке, посадил на скрипучий табурет у входа в подвал. Сказал, что он будет поблизости.

Но как можно разговаривать, когда мы с Агатой так далеко друг от друга? Кричать, чтобы было слышно на весь дом? Я встаю и подхожу чуть ближе.

- Агата, я хочу тебя понять.

Она сидит, не шевелясь, прямо на полу, скрестив ноги. Немного подрагивает. На ней простая одежда, темно-серая мешковатая толстовка и штаны. Я бы подумала, что ей холодно, но Снежные в лесу были вообще без одежды и не мерзли. Предполагаю, что это свойство всех оборотней.

Она разлепляет губы:

- Кто ты?

Вздыхаю. Не думаю, что стоит о себе рассказывать лишнее.

- Меня зовут Ника. Я – простая девушка, попавшая в неприятности. Так же, как и ты. Но я стараюсь обратить ситуацию в свою пользу, понимаешь? Все можно исправить, даже если кажется, что выхода нет, - повторяю я то, что говорил мне дядя. И мама, вроде бы, я слишком обрывчато ее помню.

Агата теребит ошейник, сжимает на нем пальцы:

- У тебя есть кто-то, кто тебе дорог?

Вопрос застигает врасплох. Кто мне дорог? Дяди уже нет. Мамы нет давно. Подруги и друзья шапочные и поверхностные. А Снежные…

- Возможно, - уклончиво отвечаю.

- Тогда ты меня не поймешь. Если бы у тебя кто-то был, ты бы ни секунды не сомневалась!

Дергаю себя за губу, досадливо морщусь. Разговор идет не так, как я себе представляла.

- Откуда тебе знать, скольких дорогих я уже потеряла?

Агата тяжело дышит, смотрит сквозь меня, ее глаза стекленеют. Через мгновение она их закрывает и говорит спокойней:

- Мы с семьей жили обособлено ото всех, в лесу на границе области. Я работала в городе… Я правда уже не маленькая, как тебе показалось. Отец числился лесником, а мама… Впрочем, неважно. Три месяца назад, пока я была на работе, на домик напали охотники. Азары. Родителей убили, а Тима… Тимур – это мой братик. Он еще волчонок, ему всего пять. Его забрали с собой. Я их выследила. Эти ублюдки решили, что будет забавно воспитать из него ручного пса и тоже сделать охотником. Я хотела его вытащить, но попалась в капкан. Они нацепили мне это, - она распахивает глаза, с силой дергает ошейник, отпускает его и сжимает кулаки. – Там был передатчик и шокер, но твой медведь его сломал. Так вот. Они сказали, что если я выслежу для них кого-то существенного и не попадусь, то они отпустят нас.

У меня на языке вкус полыни. Горький и пыльный, проникает в мысли.

- И ты им поверила?

- А что мне оставалось делать?! Чтобы ты сделала на моем месте?!

- Если бы я была волчицей… Я бы… Я бы привела охотников на ложный след. Нашла бы других оборотней, написала бы записку, с просьбой о помощи! Тогда охотники бы превратились в добычу и твоего брата спасли.

- Ага, так бы и ринулись спасать, – Агата кривится, но тут же сжимает губы в линию. – Хотя я думала об этом. Только проблема. Я не знаю, где собираются городские оборотни. И они хорошо скрываются. Есть клуб, но он… для элиты. Оборотней мало, и каждый сам за себя. Если бы я пошла к другим одиночкам, лесным, то подставила бы их. Кого угодно бы подставила. Со Снежными я хотела поговорить, но… они не стали. Тот волчара, которого Даном зовут, сразу напал. Я защищалась.

- Ну и как ты нас нашла?

- Случайно. Просто повезло. Или не повезло.

- Понятно… А почему ты не стала говорить после? Ведь тебя привели сюда...

- Как будто меня хотели послушать! Притащили, кинули в клетку. Решать судьбу. Волчьи законы, ты сама слышала.

- Слышала, но я ничего не знаю про ваши законы.

- Кодекс гласит: лучше отгрызть себе лапу, чем попасть в руки охотников живой. И я бы так и сделала, но… Там Тимур!

Да уж… Агата чем-то напоминает мне меня. Такая же одинокая, запутавшаяся, потерявшая веру. И хорошо мне тут сидеть, рассуждать, о том, как бы я поступила. Со стороны умничать.

Она вскакивает, подбегает к двери клетки, вцепляется в прутья:

- Слушай, выпусти меня? Я просто уйду. Если ты меня понимаешь и хочешь помочь, то помоги! Охотники уже знают, где вы. Я ничем не наврежу. Про ловушку не расскажу, я сама хочу, чтобы эти уроды в нее попались! Я просто заберу у них Тима и уйду! Второй раз я не попадусь, а ошейник сломан. Дай мне что-нибудь острое и тонкое, я вскрою замок и сбегу.

Покачиваюсь с пятки на носок, давлю первый порыв так и сделать. Слышу на ступеньках шаги. Быстрым шепотом говорю:

- Нет. Я помогу тебе, но не так. У меня есть другая идея.

Торшер тускло освещает комнату с камином. Струи морозного воздуха проникают через приоткрытое окно.

Я сижу на кровати. А хочется лечь. Глаза сами собой закрываются. Я даже не представляю сколько времени. Наверное, скоро рассвет. Эти прошедшие сутки могут смело заменить месяц привычной жизни по насыщенности. А вся неделя - вообще целый год.

Тони садится рядом, скользит пальцами по щеке, ласково гладит. От него теплом веет и спокойным участием. Хочется просто прижаться к мускулистому телу и забыться во сне. Но я хотела поговорить. У меня есть идея, как Агата поможет нам, а мы взамен ей.

С Яром обсуждение не сложилось. Он рыкнул, что все разговоры будут с утра, и отправился спать. Или не спать. Не знаю, куда он ушел.

Мне удалось убедить Тони принести Агате еды и воды. И даже старый матрас. Но это максимум, что я смогла. О моем диалоге с ней он не спрашивал, и я подозреваю, что он все слышал. У зверей хороший слух. Я это учитывала. А пока он ходил к Агате, я поспрашивала проснувшегося Дана. О стабилизаторе и ведуне. Он кратко объяснил, что Яру и Тони в клуб больше не попасть. А Дану не дали стабилизатор, потому что ведуну требуется кровь Истинной, чтобы закрепить все ингредиенты, для наполнения его нужными свойствами, иначе не будет работать. Еще Дан сказал, что в полнолуние в клубе не должно быть оборотней. Не принято это. Зверей тянет в лес, на волю. Хотя фактически они могут там находиться. Дан считает, что Яр попробует обратиться к другому ведуну, из Норвегии, но это все сложно и долго. А вокруг охотники, враждебные Черные и прочие трудности. Он не знает, как Яр собирается это решать. Скорей всего, Яр пока и сам не знает.

После этого план в голове сложился почти полноценно. Может, немного безумный и в чем-то дурацкий, но… В этом безумном мире только такое и может сработать. Осталось только уточнить мелкие детали. И убедить братьев. А это будет самым сложным.

Да, я уже морально готова ко всяким этим обрядам и прочему. Я чувствую, что Снежные не желают мне вреда. Если обряд снимет их безумную тягу, все уравновесит и усилит возможности, то… Пусть. И я должна убедиться, что Яр говорил правду о дяде. А еще, я так поняла, после обряда мы избавимся от преследования мужа.

- Кто-то совсем засыпает, - в голосе Тони легкая грусть вперемешку с усмешкой.

- Угу.

- Тогда будем спать. Раздену тебя.

- Зачем?

- А ты в одежде спать собралась?

- Я сама разденусь.

- С удовольствием посмотрю на стриптиз.

Отворачиваюсь и стягиваю толстовку через голову. Покрываюсь мурашками, в комнате довольно прохладно. Ныряю под одеяло и там уже избавляюсь от штанов.

У меня хватает сил на ответную насмешливость:

- Ну как? Впечатлен?

- Весьма. Но надо еще оттачивать мастерство. После полнолуния попробуешь еще раз, под музыку.

- Если только ты сам ее сыграешь.

- Идет, - легко соглашается он. - Для тебя еще и спою.

Эта легкая перепалка немного сбивает сонливость.

Антон чем-то шуршит в углу, щелкает. А, он включает гирлянду. Заворожено смотрю на праздничные огоньки. Гирлянда на елочке то медленно затухает, то загорается желто-оранжевым светом. Из беспробудного мрака в теплое манящее будущее. В ритме неспешной пульсации.

Красиво. Немного волшебно. Все-таки поразительно, как мелкие радости и незначительные детали, способны преображать восприятие.

Я прошу у раздевающегося Тони:

- Одолжи мне футболку.

- Зачем?

- Не привыкла спать без одежды.

- Ну так привыкай, надо же когда-то начинать.

Я хочу возразить, но в одно мгновение он оказывается рядом, под одеялом. И прижимается ко мне. Правый бок опаляет жаром его тела. Обнаженного, как и у меня. Пытаюсь отодвинуться, но получается плохо. Он держит.

- Слушай, ты же… ну, волк, тебе не холодно. Давай я буду спать под одеялом, а ты без? А то мне как-то неловко.

Он фыркает, притягивает к себе еще крепче:

- А может мне на коврике у двери лечь? С Яром тебе было ловко, а со мной, значит, нет?

Я прикусываю губу, действительно же…

Он трется носом о мою шею, вдыхает:

- На тебе его запах. Я хочу, чтобы был мой. Смотри, милашка, я ведь ревную.

В бархатном тембре голоса появляются острые нотки. За шутливой интонацией прячет серьезность. В меня передаются отголоски его чувств. Инстинкты его зверя, Альфы, быть первым. Во всем. А он будет второй. Это не ревность, это боль проигравшего. И слепая жажда зверя быть первым в чем-то другом…

Ох ё…

И как теперь спать?

Одним движением Тони разворачивает меня к себе так, что наши губы соприкасаются. К моему животу прижимается напряженный горячий член. Тони обхватывает за талию, устремляется по бедрам вниз, касается округлости ягодиц, мнет их, поглаживает кожу.

Я упираюсь руками в жесткую грудь, перехожу на шепот:

- Подожди…

- А я и не тороплюсь, - он целует меня в уголок рта.

Тихонько. Ласково. Нежно.

Языком ведет по нижней губе. Втягивает в себя. Прикусывает. Облизывает. С напором проталкивает язык в рот, я отвечаю, вцепляюсь ему в волосы, притягиваю голову к себе. Его поцелуи – это бездна ненасытности и дикой необузданности. Сладкий яд, что отравляет, делает слабой, парализует.

Я задыхаюсь. В груди нарастает трепыхание и очень быстро захватывает все клеточки тела, концентрируясь внизу живота. Туда, между ног, уже бесстыдно проникли длинные, тонкие пальцы Тони скользят по набухшему клитору круговыми движениями.

- Ан… тон… Я хотела… поговорить, - слова даются с трудом.

- Да-да, я слушаю, говори. Или тебе что-то мешает?

- Насчет Агаты…

Губы Тони уже у груди. Он влажно целует затвердевшую бусинку соска. Я плавлюсь под жаром дыхания, извиваюсь, выгибаюсь дугой.

Блин, я же хотела быть выше этого, не поддаваться, не улетать… Стискиваю зубы, пытаюсь думать о другом.

- У меня есть идея… Послушай...

Один палец проникает в меня, вырывая судорожный вдох, вышибая мысли, оставляя только расцветающее вулканом желание.

- Какая ты влажная, малышка… Я слушаю, продолжай.

Вводит второй палец, двигает ими.

- И узенькая…

Чертов волк, как же заводит… Я правда уже не в себе, крупная дрожь сотрясает тело, свожу ноги вместе, стараюсь вытолкнуть пальцы. Усилие не остается незамеченным, Тони сам убирает руку. Перевожу дыхание, глубокий вдох… И резкий выдох, когда Антон переворачивает меня на живот, а сам устраивается сзади, разводит мне ноги чуть шире…

Палец Тони снова скользит по лону, снизу вверх, подбираясь к запретному месту.

- Клуб, Антон, я пойду с Агатой в клуб! - выпаливаю, пока снова не потеряла нить мыслей, - Никого из ваших туда больше не пустят, верно? А ее можно оформить, и она боевая, мы потом тоже ей…

- Ты спятила, Ника?

Уже не милашка?

Он приподнимает меня за бедра, ставит на колени. Рвусь, силюсь развернуться и продолжить говорить, но он сердито рычит:

- Даже не думай об этом.

Палец упирается в сжатое колечко попки, надавливает. Рвусь грудью вниз, пытаюсь вырваться. И замираю, когда он жаром дыхания опаляет кожу у поясницы, опускаясь губами все ниже. Больше не сопротивляюсь: не могу, да и не хочу. Хочу большего. Может, с ним получится…

А поговорим утром, и с Яром тоже. Я придумаю, как подать мысль правильно.

Все внутри пульсирует и бушует, требуя долгожданной разрядки.

- Чтоб я больше не слышал о подобном, ясно тебе?

- Неясно. Яр сказал – разговор завтра. Кто не рискует, тот…

Всё, я больше не могу говорить, слова сдыхают, превращаются в елочную мишуру. Тони, куснув меня за попу, приникает ртом к промежности, исследует языком, то яростно — глубоко, то до одурения медленно.

Страсть разгорается, захватывает каждый атом сознания, я стартую в пучину огня. Где же финиш…

Вцепляюсь в подушку, вжимаюсь лицом, пряча влажные стоны и всхлипы… Теряю счет времени.

На мгновение выныриваю в реальность, когда член, раздвигая губки, упирается в киску. А когда он толкается внутрь, я вскрикиваю, больше не сдерживаюсь. Пружина возбуждения сворачивается в тугую спираль, но все никак не рванет.

Тони вбивается глубже, быстрей, будто хочет выбить из меня глупые мысли, сжимает за ягодицы, пальцем поглаживает верхнюю дырочку, поддразнивает.

Эти касания заставляют меня сжаться сильней и задрожать, отчего уже из мужчины вырывается низкий рык наслаждения. Но сжимание не помогает уберечься от проникновения. Совсем чуть-чуть. Ох, нет… Это же так запретно, так остро, так… хорошо?

- Не надо, пожалуйста, - прерывисто шепчу, изворачиваюсь.

- Скоро ты будешь просить об обратном, милашка.

Он убирает палец, а я прикусываю губу, это «скоро» уже почти наступает, только вот мне нужен второй… мой истинный.

О боже, что за безумные желания…

Тони ускоряется, его руки на бедрах, с силой натягивают. Резче, на всю длину. Его захватывает волна кульминации, какая-то часть эйфорического ощущения по незримым каналам-связям передается и мне, резонирует.

Я кричу, а он часто и с хрипом дышит.

Мы в дуэте, но в этом ансамбле ощутимо не хватает третьего исполнителя…

Ночь подходит к концу, за окном уже не так темно, сумрачная дымка рассвета.

- Разбудишь меня, как проснешься?

Тони бурчит что-то утвердительно невнятное.

Мы лежим, я лицом к стене, а Антон обнимает меня за талию, прижимая к себе, как самую великую драгоценность, с которой он ни за что не расстанется. Он, похоже, уже засыпает: его дыхание ровное и глубокое. А я не могу уснуть, мысли крутятся вокруг предстоящего, вокруг всех этих истинностей и странных неизвестностей.

Что если, я для них ценность, но как вещь? Которая делает их сильней, и как единственная, с кем они могут удовлетворять потребности?

Я не хочу позволять себе чувствовать к ним что-то большее, чем они ко мне. Я должна точно понимать, кто я для них.

Ерзаю, убираю тяжеленную руку мужчины с талии, разворачиваюсь к нему лицом. Он приоткрывает глаза, вопросительно щурится.

Слова Агаты и мои колебания не выходят из головы, я повторяю ее вопрос вслух:

- А у тебя есть кто-то, кто тебе дорог? Больше всего на свете?

Красные огоньки в глазах Тони гаснут лишь на мгновенье. На крохотную миллисекунду. И вспыхивают еще острее и жарче.

- Конечно. Разве ты сомневаешься, малышка?

Я поворачиваюсь обратно к стене, скрывая, как губы сами по себе растягиваются в улыбку.

Меня будит холод и дискомфорт. Натягиваю одеяло до носа, поворачиваюсь лицом к Тони.

Которого нет.

Моргаю. На локте приподнимаюсь и смотрю по сторонам, на зашторенное окно.

Черт! Черт! Дьявол!

Вскакиваю, понимая, что я проспала, никто меня не разбудил на утренний разговор, и уже день, если не вечер. То есть… Оборотни уже ушли в свои бункеры.

А с Агатой что?!

Клетка пустая, дверь нараспашку болтается. Покореженный ошейник лежит в углу на полу, рядом с ним засохшие бурые капли.

Кровь.

Неужели они все-таки…

Сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони. В висках простукивает, в душе разливается ртуть. Холодная с металлическим привкусом.

Охренеть просто…

Поэтому они меня не разбудили, чтобы не мешалась? Сразу решили, как поступят, все разговоры им не нужны были. Конечно, они же мужчины, альфа-самцы, кто там еще…

Взлетаю по лестнице, бегу по коридору на кухню-столовую, хочу в дверь с размаху ворваться и разборки устроить.

Но нет.

Хватит, набегалась, надо мыслить разумней. Сначала разведаю обстановку, не верю я, что Снежные могли что-то плохое сделать, ведь я не чувствовала в Тони кровожадности.

А в Яре?

…

На кухне трое. Дан за столом и еще двое… людей или нелюдей… сидят прямо на полу перед кофейным столиком с шахматной доской: седоватый рослый мужчина и девушка-шатенка со стрижкой каре. При моем появлении они синхронно поднимают головы, глядя на меня.

- Приветик, - Дан лениво взмахивает рукой.

Настороженно впиваюсь взглядом в сидящих, прохожу вперед. У мужчины мимика отсутствует, взгляд потухший, смотрит сквозь меня, а у шатенки на лице любопытство, вздернутые вверх брови.

Тут какая-то на удивление спокойная атмосфера, будто это не сходка хищников в предвкушении оргии, а собрание друзей за предновогодним столом. Стол, кстати, действительно завален едой и напитками, аромат соответствующий – желудок сразу напоминает о своем существовании. Из колонки звучит негромкая музыка.

Стараюсь дышать спокойно, вполне миролюбиво спрашиваю:

- Привет, всем. Как рана, Дан?

Седоволосый издает фыркающий звук.

Дан скалится в улыбке, демонстрируя ряд острых, почти звериных, зубов:

- Сойдет. Спасибо.

- Да… Не за что. А где… остальные?

Девушка встряхивает копной волос, звонко говорит:

- Я - Злата. Это - Слепой, - показывает на мужчину. – С Даном вы уже познакомились. А Семен на улице, оленя разделывает, скоро придет.

Киваю. Я думала их будет больше. Мысль о том, что девушка одна, а мужчин трое, я благоразумно глушу.

- Я - Ника. Рада знакомству.

Слепой качает головой, отворачивается к шахматной доске. Слышу бурчание:

- И чего только в комнате не сидится… Слон А четыре – Эф семь. Шах.

Он и вправду слепой? Фигуру переставляет за него Злата, и прежде, чем я успеваю придумать достойный ответ Слепому, она машет мне жестом, корчит лицо, мол не обращай на него внимание.

- Я все вижу, - говорит Слепой.

Она отрицательно мотает головой - не видит.

Я бы посмеялась, да вот после увиденного в подвале мне не смешно. Только собираюсь прямо спросить, что с Агатой, как ко мне подходит Дан, держа два бокала в руке.

- Расслабься, Слепой. Все зашибись, праздник же, ну. Часа через три будет луна, вот тогда и повоем. На вот, возьми, - всовывает мне в руку бокал с красной жидкостью и палочками корицы - глинтвейн. - А Ярый и Тонич - всё. Закрылись по бункерам. Час назад.

Злата деловито заправляет прядь волос за ухо, рубит слона конем. Рассеянно добавляет:

- И лазутчицу с собой взяли.

- Шах. Ладья дэ один – дэ восемь.

Падаю на ближайший стул. Машинально подношу бокал ко рту, глотаю пахучую жидкость. Глинтвейн обжигающе скользит по пищеводу, но я не чувствую вкуса. И тепла тоже.

Заставляю себя молчать. Хотя в мозги колючками впивается вопрос – зачем? Зачем они взяли Агату с собой?! Но что не убили, это радует, не все потеряно, значит я не ошиблась в них, так что можно держаться плана.

Слепой вздыхает:

- Человек в стае, куда смотрят древние.

Злата пытается пнуть его под столом ногой, но седой оборотень невозмутимо отстраняется, и она промахивается. Дан разводит руками:

- Он у нас перед полнолунием впадает в маразм, старик совсем. Помереть луна не дает, но и жизнь такая себе…

Слепой запускает в него пешкой. Дан ловит ее одной рукой перед самым носом.

Злата доверительно говорит:

- Ему около трехсот лет, он сам не помнит точно. Зато традиции в него въелись хорошо.

Воу. Отпиваю еще глоток. Почему я уже практически не удивляюсь?

- А Яру сколько?

- Сотня в этом году, юбилей будет отмечать.

- Шах.

Боже. А я сомневалась между тридцатью и сорока. Какой же древний муж мне достанется… Когда от первого избавлюсь.

- А Тони?

- Он не говорил. Но он младше Яра.

Я заметила. Надеюсь, не на десяток лет. А хотя бы на пятьдесят. Впрочем, я думала ему лет двадцать пять, не больше.

- Вы еще гномиху к нам притащите, для полного комплекта. Мда… Медведь, молодой Альфа, раненный, полукровка, предательница и человек. И то, медведь и Альфа ушли. Из-за человеческой девки. И всех защищать кто будет, если что-то случится? Дряхлый, слепой волк. Хотя есть еще Семен…

Невозмутимо пью еще. Ворчанием старика меня не напугать. Я-то думала, меня на части разрывать будут, а тут, оказывается, меня на дух не переносят. Мне его компания тоже не нравится, но что поделать, раз в одной лодке оказались.

Пусть говорят.

- Слепой, - не выдерживает Злата, – Ника - истинная Яра и Тони. Магическая одаренная. Опять забыл? Хотя бы ради себя помолчи, а? Перейдем через портал - снова молодость вспомнишь. Будешь как волчонок скакать...

Дан отходит от стола, достает из кармана портсигар, выщелкивает сигарету, и, вставив ее в зубы, говорит:

- Другой мир… Объединение кланов. Полноценный оборот. Магические плюшки. Иногда я думаю, у меня тупо инстинкт стаи, рваться за всеми. Потому что вот прямо сейчас, под луной, в хорошей компашке, я думаю. А нафига нам туда? И здесь хорошего много. Вдруг там хуже?

- Ну ты чего, Дан? Много раз обсуждали же. Здесь технологии вытеснили магию. А там…

Злата начинает увлеченно перечислять что там, а для меня все это звучит, как бабушкины сказки про лукоморье. Качаю головой. Замечаю, что Дан оставил телефон на столе. Пересаживаюсь туда, перекусить же надо.

А интересно, у кого ключи от бункеров? Если они вообще есть. Ну так, на всякий случай, чтоб знать. Злата, Дан и Слепой не очень подходят на роль хранителей ключей. Интересно будет посмотреть на Семена.

Злата торжественно заканчивает речь:

- … и семья, Тони же рассказывал. Представляешь, как он соскучился по жене? Они с самого детства вместе, а тут разлука!

- Шах и мат, - объявляет Слепой.

«Истинные не могут соврать»

«Есть кто-то, кто тебе дорог?»

«Конечно. Разве ты сомневаешься?»

Дыши.

Ровно. Спокойно. Глубоко.

Вот так.

Он ведь не обманул. Я сама домыслила, и сама сделала выводы.

Залпом опустошаю бокал и кладу затрясшиеся руки на стол. Затем сую их в карман.

Что со мной? Еще вчера я сбежать хотела, а сегодня разлетаюсь на мелкие осколки, от известия, что у Тони любимая жена, оказывается, есть. Но как так? Я думала, наличие истинной подразумевает, что всё – других быть не может по умолчанию. Но кто знает этих волков, как у них там принято. С истинной спит, а с женой живет и бегает по лесу? Рожает истинная, а воспитывает та, с которой он с детства знаком? У них ведь свои правила, традиции...

А у Яра что? Он ведь тоже про семью говорил…

Дан чиркает зажигалкой, глубоко затягивается. Отхожу к окну, опираюсь на подоконник, невидяще смотрю вдаль.

Слепой кашляет:

- Опять ты свою махру тянешь, тьфу. Пожуй ее еще.

- Все натуральное, расслабься, дед, пыхни тоже. Познаешь истину.

- Я, в отличие от тебя, волк, а не козел. И нюх забивать не собираюсь.

Они еще перепираются, но я не слушаю. Перед глазами все расплывается, фокусируюсь на сумрачных далях и заснеженных деревьях. Все такое прекрасное, красивое и волшебное. А мне подавиться этим волшебством хочется.

Слышу встревоженный голос Дана:

- О, а где мой телефон? Я ж его на столе оставил.

Ой, какая я растяпа. Автоматом прихватила чужой телефон, у меня такая же модель была, все никак не отвыкну, что мой собственный куда-то пропал. В кармане вибрирует. С сожалением достаю телефон, чтобы передать его Дану с глупыми оправданиями, как взгляд падает на входящее сообщение поверх экрана блокировки «Скоро будем. Все готово?»

Смотрю в окно и руки словно примерзают к подоконнику. Там, очень далеко, между деревьями видно движение и огни. Какие-то силуэты и тени с десяток штук.

- Вы еще кого-то ждете?! К нам кто-то приближается и их много!

Разом становится тихо.

Оборачиваюсь.

Дальше все происходит мгновенно, но как в замедленной съемке.

Дзиньк.

Бокал в руке Дана трескается, он впивается взглядом в свой телефон в моих руках, сигарета выпадает из оскалившегося рта.

Злата подносит ладонь к округлившемуся рту. У Слепого волосы встают дыбом, лицо удлиняется, приобретая черты волка. Он резким движением опрокидывает стол с шахматами.

Глаза сами по себе распахиваются, в ужасе замираю.

Дан подпрыгивает и резко разворачивается на звук кипиша, а Слепой, став каким-то двуногим полумохнатым чудовищем, оказывается у него за спиной.

Так быстро!

Этот оборотень, который только что сам не мог переставлять пешки, теперь двигается с такой скоростью, что мои глаза не могут уследить за ним!

Слепой с налету грудью сбивает Дана, тот падает, рычит, на нем рвется одежда, он тоже начинает превращаться. Злата подхватывает графин со стола и без раздумий принимает сторону Слепого: бьет Дана графином по голове! Дан замолкает, обмякает.

Только после этого Злата подскакивает к Слепому и взвизгивает:

- Что за…?! Слепой, зачем?

Он ей что-то хрипло и невнятно рычит, но, похоже, она понимает его. Ее глаза расширяются, она кричит что есть мочи:

- Сёма! Сюда! Охотники рядом! Это не азуры!

Слепой устремляется ко мне, лязгает зубами, хрипит. Я вскидываю руки вперед, в жалкой попытке защититься. Сейчас это полуживотное меня сожрет, и я ничего не смогу сделать, а Снежных нет рядом…

- Она не понимает! - Злата опирается руками на стол, ее тело сотрясают конвульсии.

Девушка поднимает голову к потолку. Пытается обратиться, но не хватает сил?

Слепой зависает на пару мгновений, его бьет короткая дрожь, он мучительно гримасничает, и лицо снова становится человеческим. Опасность словно преображает Слепого. Движения четкие, отточенные, выражение лица собранное и осмысленное. Рубаха в некоторых местах разорвана и висит клочками. Он сует руку в карман уцелевших штанов, достает связку ключей и конверт. Вручает все это мне. Говорит без намека на былое ворчание:

- Беги. Снегоход в гараже, вход через дальнюю комнату, за шкафом дверь.

- Но… Как же…

В кухню кто-то врывается. Оборачиваюсь, в глупой надежде увидеть Яра. Или Тони. Желательно в здравом сознании. Но нет. Это какой-то лохматый мужик. Не успеваю рассмотреть его толком, бестолково мечусь взглядом по комнате, не знаю за что зацепиться…

- Сём, готовься! – Слепой игнорирует мои лепетания. – Грядет славная битва. Открывай бункера.

Злата стонет:

- План «Б»? Хочешь выпустить оборотней с зовом? Яр же тебя убьет!

Слепой смеется коротким лающим смешком:

- Я готов сдохнуть уже давно. Не он, так кто-то другой. Охотники, инквизиторы, плевать.

- Ты серьезно? Это…

- Безумие? Стал бы я что-то делать без согласования с альфой, как думаешь, полукровка? - огрызается Слепой, возвращая себе маску ворчуна. - Они покрыли ее, так что сейчас у них будут другие инстинкты, как только почуют опасность. Они ее защитят, разорвут всех охотников. Тех, кто не попадет в ловушку.

- Но если Дан – предатель, и это он нас слил, то охотники знают о ловушке! - Злата выглядит такой же растерянной, как и Семен.

Не говоря уже о моем ошарашенном виде.

- Яр это предусмотрел. Ловушка не там, где думал Дан.

- Тогда зачем мне бежать? – подаю голос.

Слепой скалится и щурит незрячие глаза:

- А если они почуют тебя раньше, чем опасность? Даже если и нет… То после того, как они разделаются с врагами, они кинутся на тебя. И найдут, где угодно. На тебе их запах. Так что… Беги. Так быстро, как сможешь. Снегоход довезет тебя до столицы. Здесь есть короткая трасса. Увидишь. Потеряться в городе легче, да и столица сейчас должна быть чиста. Инквизиторы следят. Беги. Так далеко, как сможешь. Чтобы полнолуние кончилось раньше, чем тебя найдут. Это то, что велел сказать тебе медведь, если я не смогу передать письмо.

Каждое слово Слепого эхом отдается в голове. В сердце, в ушах, даже в кончиках пальцев - ритмы грядущей катастрофы…

Слепой смотрит сквозь меня:

- Ты все еще здесь?

Он шагает ко мне, на ходу покрываясь шерстью, и я отшатываюсь, сжимая в одной руке ключи и конверт, а в другой телефон.

Все так быстро и непредсказуемо! Адреналин распространяется по телу. Мышцы, сначала превратившиеся в кисель от нахлынувшего ужаса, теперь напрягаются, пружинят.

Я выбегаю в коридор, хватаю одежду, на ходу натягиваю, ноги в угги, и вперед – искать вход в гараж, подальше от происходящего безумия!

С трудом разбираюсь со шкафами, все в впопыхах, в полутьме. Но я справляюсь!

Руки трясутся. Дыхание с судорожными всхлипами.

И вот я в гараже, от которого одно название, деревянный хлюпкий сарай, даже пола нет, вместо него - утоптанный снег.

Рассматривать снегоход времени нет, подбираю ключи, мысли проносятся с лихорадочной скоростью.

Будто сама судьба против того, чтобы я была со Снежными! Да и они… Зачем я им? Будь я хоть трижды им Истинной. Они не ставят в известность о своих планах, не слушают, распоряжаются мной как хотят, оставляют на попечение другим волкам, которые не шибко-то мне и рады. И у них другие цели. Семья… Вряд ли они меня к ней относят.

А меня последнего члена семьи лишили.

Но почему-то, теперь…перед лицом опасности, все мои переживания становятся неважными. Потом разберусь!

Снегоход заводится и ревет, выжимаю газ и зажмуриваюсь, врезаясь в деревянную дверь на полном ходу. Ее вышибает и мне хочется завизжать! Но я лишь крепко вцепляюсь в руль, щурюсь от летящего снега в лицо.

Ух, как страшно!

Хорошо будет, если я сейчас в дерево врежусь!

Сердце колотится, барабанит по груди! Интуитивно нахожу тормоз.

Где тут дорога?!

Вижу впереди себя в отдалении силуэт, чуть не падаю со снегохода, потом понимаю, что это нечто лохматое и покрытое шерстью – Семен.

Видимо, бежит к бункерам!

А вот и они - впереди мощные запорошенные снегом конструкции, выглядят внушительно…

Значит мне в другую сторону!

Только я хочу развернуться, руль, как…

Бах!

Звук выстрела оглушает. Семен падает!

Он тут же вскакивает, но разворачивается не в сторону бункеров… А устремляется налево! Там за деревьями виднеются чьи-то силуэты…

Бляха! Нет!

На снегу блестят ключи. От бункеров.

Глубоко вдыхаю, будто пытаюсь вобрать в себя решительность и уверенность из морозного леса.

Нажимаю на газ.

Я сама выпущу своих Снежных монстров.

Яр. Полчаса назад.

Тьма пробуждается.

Браслет покрывается трещинами – зверь захватывает разум. Но я еще могу думать. Пока.

От стены до стены пять шагов.

Подземелье. Клетка. Тюрьма.

Усмехаюсь. Кто бы сказал – не поверил. Два свободолюбивых, гордых зверя в такую ночь сидят в бункере по собственной воле из-за беспокойства о человеческой самке. Истинной, да. Но бывает так, что многие годы оборотни пользуются преимуществами истинной пары, ненавидя доставшуюся особь и проклиная луну и богов. Особенно если истинная другой расы.

Истинность – не гарант любви или уважения. Лишь гарантия усилений свойств, силы и невозможность предательства. Для некоторых истинность - похуже проклятья. Еще и член встает только на одну, а эмпатия усиливается до невообразимых пределов. Некоторые сходят с ума, не выдерживают, если психика слабая.

Прислоняюсь лбом к холодной стене, кулаками упираюсь в бетон.

Изначально мы с Тони не планировали закрываться. Но пришлось пересмотреть взгляд на свободу. Уйти в добровольное заточение.

Ради Ники. Девочке и так досталось.

Мы иногда как маньяки себя чувствуем. Как монстры - так она говорит. И в точку попадает, зараза, мы действительно монстры. Одержимые. Перед глазами только она, воздух пропитан ей, она внутри и снаружи.

Везде.

Думал пройдет. После того, как трахнем ее, тяга спадет. Но нет.

Вероника. Ника. Такая хрупкая. Маленькая. Сочная. Сладкая. Медовая. Наивная. Нетронутая. Была. До того, как мы в лесу ее настигли.

Я не знал. Точней, не думал. Чуял чистоту, непорочность, но меня переклинило. Эгоизм перекрыл зверю нюх, домыслами, что все человеческие девы распутные? Или инстинкты зверя восторжествовали над разумом человека и понятием морали?

Уже неважно.

Мы слишком долго ждали, слетели с цепи.

Хватит с нее.

Теперь моя цель – ее сохранить. Сберечь. Защитить. От меня самого. И от Тони. И от всех уродов, грязных ублюдков, смеющих лапы корявые к ней протянуть, взгляд хотя бы поднять.

Убью нахер.

Усмешка рот кривит, сжимаю зубы, до скрежета, до белого крошева.

Убью, а она опять будет считать меня монстром – бояться и ненавидеть.

Иногда она смотрит на меня, как на зверя бешенного, и это причиняет почти физическую боль. Кнутом ненависти и страха. В мясо до костей. Вышибает мозги, застилает все тьмой.

Вот тогда, когда она ножом замахнулась. Опустила, конечно, но удар все же был. Незримый. Неосязаемый. Был.

Этот ее взгляд, как на монстра, призывает зверя наружу. Показывает путь, мои уязвимые струны.

Я держу его, подавляю, а она ищет берсерка в глубине моих глазах, и безошибочно находит, где он там прижат моей волей. И он охотно откликается на зов, становится сильней. Питается тем, что его видят. Соответствует, так сказать. В эти моменты мне сложней всего сдерживаться. Борьба со второй ипостасью изматывает, отнимает много сил.

Скоро не смогу.

Перестану сдерживать. Получит, что искала.

Но сейчас я еще человек. И хочу, чтоб она на меня иначе смотрела. Не опуская глаза. Со спокойной уверенностью. С восхищением. С обожанием. Только так. Без страха. Без ненависти. Чтоб приняла обе мои формы, полностью доверяла, во всем, слушалась без вопросов.

Слушалась. Но не с рабской сломленной покорностью, а как равноценная пара.

Хожу от угла до угла, от стены до стены. Переполняющая энергия требует выхода.

Близость полнолуния. Близость Истинной. И то и другое дурманит. Пьянит. В венах не кровь, а кипяток - жидкий концентрат силы и зова.

Зверь хрипит, ревет, душу когтями раздирает, жаждет ту, которая по праву его. Сжимаю голову, рык сам по себе горло дерет.

Это она должна в клетке сидеть, в безопасности, подальше ото всех!

Но. Нас бы запах привел и вдвоем с Тони мы бы разнесли бункер к херам. А сейчас нет звуков, нет запаха, ничего нет.

Но в безопасности ли она? Вопрос бьет в голову, стреляет в висок, с каждым ударом сердца захватывает в круговорот тревоги и жажды.

Проклятье.

Другое оборотни, со зверями в спячке, и в полнолуние способны только на частичный оборот. Не зверь и не человек. Они на нее не кинутся. У них нет желания метку поставить – кожу до крови прикусив, нет жажды заломить, разодрать одежду, нагнуть, накрыть собой, волосы на кулак намотать, и трахать до одури, до жалобных стонов, а потом еще. И еще, и еще.

А у нас есть.

Чертов стабилизатор. Надо обязательно его достать. С ним единение в полнолуние было бы совсем не таким. Не через дикую одержимость, а именно как соединие всех утраченных частей. Где есть место всем чувствам. И нежности, и страсти, и...

В башку лезет дурацкое, забытое слово. Разве я способен на это?

Из раздумий вырывают эманации Тони. Они дергают струны нашей взаимосвязи.

Рык. Вой. Глухая ненависть и слепая жажда.

Дерьмо, я же отключился от него…

Осознание накрывает одновременно со скрипом открывающейся двери бункера.

С шумом вдыхаю.

Удаляющийся малиновый аромат Истинной.

Какого хера?!

Браслет разлетается на части.

В ноздри врывается людской гнилой смрад. Охотники. И металлический запах крови.

Зверь перехватывает контроль.

Тьма застилает разум.

***

Ника

Снегоходы мы с Агатой бросили, как подъехали к городу. Хорошо, что в кармане куртки оказалась банковская карточка с выграненным именем «Снежный Антон» – мы смогли расплатиться за такси. Правда, таксисту наш внешний вид крайне не понравился, и он молча укрыл сидения полиэтиленом, прежде чем нас посадить. «Будто собак перевозить собрался» - буркнула волчица себе под нос. А я не нашла в себе сил даже поблагодарить, молча бухнулась на сидения. Потом, спохватившись, что на карте может не быть денег, попросила выставить счет сразу, двумя суммами, чтобы не нужно было вводить пин-код. Слава богу, обошлось без позора — деньги на карте были.

Мандраж после произошедшего не отпускал. Пока ехали, я снова прокручивала произошедшее, повисшее в воспоминаниях обрывочными клочками.

…В первом бункере, который я с трудом открыла, оказалась Агата. Одна. Она быстро сориентировалась в происходящем из моих сбивчивых объяснений, выхватила у меня ключи, и сама бросилась открывать оставшиеся два. Я же рванула к снегоходу.

Рык, лязганье и людские крики со стороны леса известили меня, что Сема так просто не сдается. Я позволила себе замешкаться и выжала газ только когда убедилась, что первый бункер открыт.

Я выехала на заснеженную трассу и гнала по ней, адреналин зашкаливал. Опасалась засады, но случилась неприятность похуже – я не справилась с управлением и въехала в сугроб. Снегоход застрял и не подавал признаки жизни.

Я пошла пешком по дороге. Сколько так шла, не знаю. Сознание словно заморозилось и способность мыслить тоже. Я вообще не понимала кто я, где я и зачем иду. А когда позади услышала рев двигателя, то заметалась. Не знала, прятаться или, наоборот, просить подвести. Проблема выбора решилась сама собой – это была Агата на втором снегоходе.

- И что там? Чем закончилось? Ловушка сработала? Они отбились?

Я не знала, о чем переживала больше. О том, что они кинутся догонять меня, или что кто-то из них пострадал? Хотя нет, знала…

- В ловушку не все попали, часть охотников драпала, часть убегала. А чем закончилось – без понятия! Я не стала дожидаться, пока охотников перегрызут, и меня опять в коробку сунут! – Агата зло встряхнула волосами.

- Но все живы? Яр, Тони?

- Не знаю. Кто-то то из оборотней сильно цепанули, да. Я не разглядела, кого.

- Медведя? Или белого волка?

Агата посмотрела на меня странно, сощурилась в задумчивости.

- Не знаю. Но таких, как эти двое, я еще не встречала.

И вот понимай как хочешь.

Она добавила:

- Садись, поехали, чего стоим? Ты же тоже убегаешь? Значит, нам по пути.

***

Уже выйдя из такси, спохватываюсь, что не прочитала письмо, которое передал Слепой.

Снег валит крупными влажными хлопьями, и буквы расплываются каплями. Предложения написаны криво, видимо в спешке. Быстро смотрю в самый конец, обычно там самое важное. Глаза выхватывают строчки: «…укройся в надежном месте, никуда не суйся, жди нас…»

Ага, ясно. Ну-ну.

Ниже адрес и место, где найти ключи.

И подпись. Другим почерком.

«Твои СНежные…»

Мои.

Улыбка трогает губы, но холодный снег вперемешку с тревогой сразу ее прогоняет.

Как я могу сидеть в надежном месте, зная, что кого-то серьезно ранили, а я могу помочь? Магией, например. Да и… Хочется перестать быть бесполезной, никчемной обузой.

Вот ведь. Насмешка судьбы, не иначе.

Все это время мечтала от них сбежать, а как такая возможность выпала, так хочу обратно вернуться…

Но сейчас точно нельзя.

Мы идем по улице. Уставшие, грязные, с перекошенными лицами. И редкие прохожие косятся на нас и обходят стороной. Если раньше я себе редко позволяла без макияжа выйти в магазин, то сейчас мне абсолютно все равно.

Полнолуние уже давным-давно началось, время к ночи, но Агата, к счастью, не превратилась в волка или полузверя, как я переживала. Но выглядеть она стала лучше: глаза блестят, волосы словно стали гуще и блестящей, в движениях усилилась плавность и уверенность хищника. Рядом с ней у меня необычные ощущения: на внешность она девочка-подросток, а воспринимается старшей сестрой. Более храброй, сильной, стойкой. Она не ноет, держит голову высоко, а спину прямо, смотрит гордо, вызывающе. Я тоже хочу быть такой. Даже спасается бегством она с достоинством. И точно знает, чего хочет.

- Как ты вообще оказалась в компании оборотней? – спрашивает Агата.

- Долгая история, но в общем… Яр и Тони - мои истинные.

Она пронзительно-изучающе смотрит на меня:

- Я так и подумала. Однако у тебя не слышится восторга в голосе.

Ежусь.

- Я до сих пор не уверена, как на это реагировать, - говорю правду.

- Как на самое большое везение в жизни, - пожимает она плечами. – Даже если вначале тяжело, потом все сложится, как надо. Хотя, тебе досталось нечто уникальное. Волк и медведь. Может, и я бы сбежала. А потом бы вернулась.

- И я вернусь, - киваю. - Если они меня раньше не найдут. Нужно успеть достать стабилизатор, и мы как раз недалеко.

- Ладно. Я правильно поняла: ты гарантируешь, что я помогу тебе, а потом твои помогут мне с братом?

- Гарантирую, да, - я закусываю губу.

Я не знаю, как уговорю их на это. Но я точно сделаю все, что в моих силах. Если они «мои», то помогут.

Видимо, Агата замечает в моих глазах что-то или у нее просто нет выбора, потому что она кивает, спрашивает:

- И каков план?

- Попасть в элитный клуб, где собираются всякие…такие, как вы. Яр говорил, что искомое у ведуна на нижнем ярусе. Это все, что я знаю. Вот только… там дикий фейсконтроль, охрана, клубные карты, а мы кто? Никто. Притвориться, что мы на аукцион? Сами себя выставляем? – размышляю вслух.

Агата хмыкает.

Да я и сама понимаю, как это звучит. Дикость. Глупость. Бред. Мы не в том виде, к тому же.

И времени в обрез.

Я еле ноги волочу: продрогла, промокла, устала. Сейчас бы в ванну, потом в пушистый халатик и в теплую кровать. И булочку. С корицей.

И чтобы с обоих боков было по горячему мужскому телу.

Нет! Блин! Лезет же в голову.

Сейчас не время для таких фантазий.

Еще неизвестно кто там и как ранен и… Сейчас они разделаются с охотниками и примчатся на запах, как говорил Слепой. Надо успеть! Нет у меня времени доставать ключ и ждать их в надежном месте. И вряд ли там найдется для нас подходящая одежда. Большинство магазинов закрыты.

Устала, капец.

Сажусь на ступеньки какого-то заведения, перевожу дух.

- Эй, ты чего? Пошли, - Агата дергает меня за рукав. – В чем проблема? Одежду я могу вытащить из магазина.

- Украсть? Нет-нет, давай не будем... Сейчас, подожди.

Достаю телефон Дана, верчу в руках. Все равно ничьи номера наизусть не знаю. А хотя… Зачем их знать? Есть же страницы в соцсетях! А там люди сами пишут свои мобильники.

Такс, кто тут поблизости живет? Где мы вообще?

Оглядываюсь, смотрю на вывеску позади. Ночной клуб «Небо». Так это ж любимый клуб Ксюшки, администратора с работы. Работа... Эх.

Она где-то в этом районе и живет.

И у нее можно попросить одежду, фигуры у нас почти одинаковые. А еще… Чем черт не шутит, она хвасталась, что у нее куча связей и что она знает абсолютно все клубы столицы…

- Аллоооо, слушаю!

Ксюшкин голос звучит весело, значит она не спит. Прекрасно.

- Ксюш… Это Дуброва, с работы. Узнала? Слушай, есть дело…

- Офигееееть, ну и видок! – Ксюшка таращит глаза, когда мы с Агатой заваливаемся к ней в прихожую, запыхавшиеся и обессиленные.

Сама она в розовом халатике, держит наманикюренными пальчиками бокал с вином. А с кухни явственно доносится аромат булочек с корицей.

Вдыхаю, чуть не захлебываясь слюной.

Она добавляет, наморщив носик:

- Я уже жалею, что договорилась с Виктором. Вот прям так пойдете? В закрытый клуб для элиты? Реально?

Виктор – это, как я поняла, кто-то из персонала. Ксюшин знакомый. Официант вроде. Виктор пропустит нас через задний вход для персонала, в момент, когда охранники меняются.

Яр говорил, что на верхний ярус, порой пускают и людей. Так что на счет связей Ксюшка не утрировала, и нам повезло. Очень. Похоже, сегодня мой день, можно покупать лотерейный билет.

Из аккуратных наводящих вопросов по телефону я узнала, что она не в курсе, кто собирается в клубе на самом деле. Закрытый, элитный и все. Один раз ее туда с собой взял один мажор, у которого папочка в правительстве. Вот там-то она и познакомилась с Виктором, и потом даже с ним встречалась... Но мне эти подробности уже не интересны.

Сегодня там женский день. Точнее ночь.

Агата предположила, охраны будет меньше.

- Не так, - мотаю головой, и грязные капли разлетаются по прихожей. – Нам нужна одежда. Другая. Я же объяснила, Ксюш! Мы были на квестах... Треннинг такой, экстремальный, курсы повышения квалификации. Типа. Чья команда в клуб попадет, и дойдет до точки, тот и выиграл. Тому и должность достанется. Последний отборочный этап, короче, - повторяю на ходу придуманную легенду.

- Пипеееец. Хорошо, что меня на эту должность не взяли, а то я завидовала. Вам бы в душ….

- У нас нет времени!

- Я шмотки не дам, - она ставит бокал на тумбочку и скрещивает руки на груди. – Потом ни одна химчистка не поможет.

Агата молчит, разглядывая свои ногти. Всем своим видом показывая, что мол разбирайся сама, я предлагала вариант проще и быстрей.

Я заламываю руки, представляя, как много нужно успеть. Перед глазами все чаще и чаще мелькают сцены, как по моему следу на запах мчатся брутальные озверевшие мужчины, в порванной из-за трансформации одежде или вообще без нее. Как с безумными глазами прижимают они меня к стене, тащат в спальню или вообще, заваливают прямо там, где найдут. И срывают с меня куртку, сдергивают штаны и трусики, наматывают волосы на кулак… На глазах у других, жуть просто.

Или… Все будет не так, как я себе представляю?

Неизвестность хуже всего, сознание само рисует страшные картины.

- Ксюш, ну давай мы купим у тебя одежду! Я заплачу, я же говорила.

На счету мобильного банка Дана есть около пятнадцати тысяч.

- Это фирмач, Вер. У тебя столько денег нет, ты на обедах дешевый кофе без сливок пьешь. Ладно, - она машет рукой, снова берет бокал. – Платья я вам подарю, все равно не ношу. Но пальто и сапоги потом верните!

- Спасибо! – хочется кинуться ей с объятьями на шею. - А булочку дашь?

- Две, - подает голос Агата.

***

- Потерянная частичка души обретет единство и гармонию в истинном трио со Снежными и всё изменится. Я помню Яра еще медвежонком, да… - Седобородый высокий мужчина, тот самый ведун со второго яруса, перебирает на полке травы и разноцветные колбочки.

И бормочет себе под нос, я прислушиваюсь как могу.

Агата с любопытством оглядывается. А я нервно озираюсь, перевожу дыхание.

Небольшая комнатушка, коморка даже, я бы сказала. Впереди длинный деревянный стол, за ним всякие шкафчики, полочки, черепа...

Не верится, что мы добрались. Без приключений, Черных, аукционов и прочей дичи. Без Виктора мы бы не справились. Как же хорошо иметь связи и друзей.

Ставлю себе заметку в голове - отблагодарить Ксюшу.

Впрочем, небольшое приключение было: когда Виктор, молодой парень слащавой внешности, с пирсингом в носу, провожал нас к лифту, ко мне привязалась какая-то женщина цыганской наружности, обвешанная драгоценностями. Она потащила меня в сторону от толпы, пытаясь перекричать музыку. Кричала об осторожности и судьбе. О двух королях и одном вальте. Вот тут-то Агата и пригодилась. Она очень ловко и напористо для своей комплекции оттеснила приставучую на сидения, что-то рыкнув той на уши.

Больше к нам не приставали.

- Итак, все готово, осталось предпоследнее, - ведун поворачивается ко мне. – Твоя кровь. Давай палец.

У него в руках блестит игла.

Сглатываю, протягиваю безымянный палец, зажмуриваюсь. Палец пронзает укол, дышу сквозь стиснутые зубы.

Голова немного кружится, и слышится потрескивание.

Спустя короткое время слышу:

- Держи деточка. Да помогут тебе предки и боги. Эликсир стабильности готов.

Приоткрываю один глаз. Ведун протягивает мне колбочку с серебристой маслянистой жидкостью.

Аккуратно беру, прячу во внутренний карман пальто.

- И что с этим делать?

- Нанесешь на точки пульсации, как духи. На шею, запястья. Капнешь пару капель в ритуальный огонь. Яр знает, что делать, дальше он сам.

- Спасибо большое, - я поднимаюсь со скрипучего стула. – Мы пойдем.

Ведун кашляет, чуть сводит брови:

- Обожди-ка. Теперь последнее. Расплата. Что ты оставишь взамен?

- Деньги? Сейчас… Сколько с меня?

Достаю телефон, сети тут нет. Как же перевести? Почему я не подумала об этом сразу? Мне казалось, Яр обо всем договорился, остается только забрать…

- Деньги лишь мусор, - качает головой старик. – Обмен должен быть равноценный. Магическое в обмен на магическое. У тебя с собой только две подходящие оплаты. Кулон сокрытия…

Ведун указывает пальцем мне в область груди. Туда, где висит кулон, скрывающий магию.

- Или дитя луны, - добавляет он, поднимая взгляд на волчицу за моей спиной. – Выбирай.

Холодными пальцами вытягиваю кулон за веревочку из-под платья и слышу шорох за спиной. Оглядываюсь на Агату. Платье с вырезом на ней выглядит нелепо, слишком большое, висит мешком. Она не взяла у Ксюшки зимнюю куртку и сапоги тоже, оставшись в своих ботинках и предпочтя гулять по заснеженной столице в одном мешковатом платье. Привлекая внимание, но не обременяя себя излишним долгом.

Агата, в отличие от меня, растерянной не выглядит. Щурится, ее глаза светятся желтым, усмехается:

- Старик, я – никому не принадлежу, чтоб мной расплачивались, понял?

Ведун поглаживает бороду, ждет моих слов.

- Отказываюсь. Обмен неравноценный, считаю, - в горле першит, мой голос чужим кажется.

Если я отдам кулон, то это добавит мне и Снежным проблем поболее, чем нестабильность в обряде.

Агата кладет мне руку на плечо, шагает ближе.

- Подожди, я не договорила, - негромко говорит мне и, обращаясь к ведуну, добавляет звонче: - Она не может мной расплатиться, но я могу остаться по собственной воле.

Я поворачиваюсь к ней всем телом и шиплю на ухо:

- Ты с ума сошла? Зачем? Я просто оставлю этот эликсир здесь, мы уйдем вместе, полнолуние кончится, можно будет вернуться с какой-то другой магической приблудой, за месяц найдется…

- Не перечь, - качает головой старец. – Эликсир готов, его сила действует один оборот луны. Ты должна оставить что-то взамен. Прямо сейчас.

Агата показывает маленькие, острые зубки в полуоскале-полуулыбке:

- Помни, ты обещала спасти Тима.

Я сжимаю ее руку, шепчу:

- Я не уйду без тебя, это бред какой-то, менять вещь на человека…

- А я и не человек, - она сжимает мои пальцы в ответ и отводит подальше от старика, к двери.

В ухо мне шепчет шелестом осеннего ветра, едва слышно, но с нажимом:

- Не переживай. Мне это самой нужно.

Я хочу протестовать, но что-то в уверенном голосе Агаты, в ее глазах, светящихся желтым светом, заставляет меня проглотить заготовленные слова.

Она непохожа на тех, кто жертвует собой.

Значит, у нее есть план?

Надеюсь.

- Хорошо, - поворачиваюсь я к старцу. – Мы решили.

- Вот и славно.

Он манит Агату указательным пальцем, призывая ее подойти. А мне говорит:

- Время на исходе. Ступай, деточка.

Я напоследок кидаю взгляд, полный сомнений, на Агату, но она не оглядывается.

Вздыхаю и выхожу.

У меня нет чувства победы, ощущения, что я сама чего-то добилась.

Одиночество наваливается на плечи, страх скользкими, холодными пальцами сдавливает грудную клетку. Каблуки цокают, вызывая гулкое эхо в этих средневековых мрачных туннелях.

Всегда так.

Только я к кому-то начинаю привязываться, как этот кто-то пропадает, попав в неприятности.

Из-за меня.

Пока жду лифт, решаю использовать эликсир. Откупориваю пробку, подозрительно нюхаю. Запах терпкий, не очень приятный. Что-то горькое. Пережженый миндаль, возможно рябина. Хорошо, что не тухлые яйца или гнилая рыба.

Ладно, одну капельку на шею нанесу. Остальное позже, когда мои оборотни окажутся рядом.

Подъехавший лифт распахивает передо мной двери, освещая полумрак золотистым светом. Внутри стоит мужчина во фраке с зализанными волосами и застывшей улыбкой – лифтер или клерк, даже не знаю, как он правильно называется.

Я шагаю внутрь, отражаюсь во множестве зеркал. Машинально приглаживаю волосы, поправляю воротник платья.

Двери закрываются, я медлю, клерк вопросительно смотрит на меня в безмолвном: какой ярус?

- Наверх.

Пальцем в белой перчатке он нажимает на панель, и лифт плавно гудит, поднимаясь сквозь этажи.

Меня потряхивает. Накатывает тревога.

Мне нужно поскорей добраться до Снежных и все им рассказать. Они будут в состоянии меня слушать? Агата, несмотря на полнолуние, вполне вменяемая... Или можно даже не добираться. У леса я видела придорожное кафе, можно подождать их там.

Они ведь сами должны меня найти, да?

Дверь лифта отъезжает вбок. Клерк полупоклоном провожает меня.

Я выхожу и иду по знакомому коридору, туда, где грохочет музыка, где запах алкоголя и драйва, туда, где кипит жизнь, слышатся радостные крики…

Туда, где я чужая, где для меня нет места.

Стоп.

А как выходить?

Достаю телефон, набираю номер Виктора.

Абонент временно недоступен.

Блин…

Попробую снова воспользоваться черным входом для обслуги.

Иду, оглядываясь по сторонам, подавляя желание втянуть голову в плечи. Пальто и шарфик несу на сгибе локтя.

Тусовка у сцены расходится за столики, народу меньше, чем раньше. У выходов никто не толпится, чтобы можно было смешаться со всеми.

На меня начинают посматривать. Или мне кажется?

Я нервничаю, ускоряюсь.

Направляюсь к проходу для персонала, но мне навстречу идет один из охранников, который был в ту ночь со Снежными. Высокий и с сединой на висках.

Сердце колотится, я переживаю, что он меня вспомнит.

Попробую через парадный.

Гляжу по сторонам, будто в поисках туалета, чуть покачиваюсь, притворяясь пьяной тусовщицей.

Разворачиваюсь и иду по коридору обратно.

На ходу надеваю пальто, застегиваю, проверяю, все ли имущество в карманах.

Вот и выход.

Охранник, заметив меня, приоткрывает тяжелые двери, ведущие на улицу.

Впереди сканирующие рамки.

Дрожь в ногах усиливается, сердце гулко стучит, распространяя тревогу по венам. Дурацкое чувство, как в магазине, когда выходишь без покупок, и стараешься принять независимый вид самодостаточной женщины, мол я ничего не украла. Вот и сейчас так же, только усиленно раз в пять.

Веди себя естественно, веди себя подобающе.

Голову выше, спину прямей, походка ровней.

Вот так.

Прохожу мимо охранника, стараясь не пересекаться с ним взглядом.

И слышу за спиной:

- Девушка, постойте!

От неожиданности запинаюсь об порог.

Не падаю, потому что охранник рядом придерживает меня за локоть.

Охранник, с фигурой как у гориллы, с колючими глазами и жесткой хваткой, смотрит пристально.

- Аккуратней, леди.

Оборачиваюсь на крик. Охранник, которого я встретила ранее, идет следом и несет мой шарфик.

- Вы обронили, вот возьмите.

- Спасибо, - бормочу, чувствуя как спина взмокает от напряжения.

Опускаю голову, молясь, чтобы он меня не узнал.

На замшевом сапоге заметная царапина.

Третий, дежуривший у рамок металлодетекторов, тоже обращает на нас внимание. Подходит ближе.

О боже, нет! Пусть что-нибудь случится, и они меня отпустят!

Высвобождаюсь из хватки, порываясь идти дальше.

Но охраннику во мне что-то не нравится.

- Прошу вас членскую карточку, уважаемая. Вам будут зачислены бонусные баллы за поврежденную обувь из–за имущества клуба. Нам очень жаль, - его тон абсолютно безжалостный.

- Не стоит. Меня уже ждут. Вон – видите подъехали.

Черная тонированная иномарка действительно паркуется поблизости.

Но, видимо, на сегодня я лимит удачи исчерпала.

- И все же. Мы очень настаиваем. Такие правила, вы же сами знаете.

- Не знаю, я по приглашению здесь. В сопровождении, у меня нет карточки.

Говорю, а сама тоскливо смотрю вдаль – туда, откуда, по моему мнению, должны появиться мои оборотни. Пора бы им…

Охранники переглядываются.

- У нас есть сомнения по поводу легальности вашего пребывания в клубе. Мы не видели, как вы проходили. Нужно проверить списки и камеры, - это говорит тот, кто догнал меня с шарфиком.

Где же вы, Снежные? Появитесь, пожалуйста!

Я бочком отступаю от охранников, безнадежно готовясь к бегству. На языке вертятся слова проклятий.

Из такси выходит мужчина в шляпе, хлопает дверью, приближается к нам.

Такая знакомая походка, похрамывающая на одну ногу… И эта старомодная шляпа…

Неужели? Не может быть!

Моргаю, застываю, рот сам по себе приоткрывается, брови ползут вверх.

Из груди рвется то ли сдавленное рыдание, то ли хриплый смешок.

Охранник пользуется моей остолбенелостью и хватает меня чуть повыше локтя.

- Федеральная служба безопасности, майор Харитонов Егор Геннадьевич, - машет он удостоверением перед лицом охранников. – Девушка пройдет со мной, она находится в розыске. Отпустите ее.

Это мой дядя Егор! Живой!

Только вот…

Радоваться ли мне?

Или бежать от него без оглядки?

Впрочем, выбор мне не предоставляется.

Дядя, не дав мне прийти в себя от потрясения, щелкает наручником на запястье и тащит меня к машине. Для показательного спектакля это уж слишком!

Охранники не препятствуют.

Как только оказываюсь в машине сразу поворачиваюсь к севшему за руль дяде:

- Дядя Егор, что происходит?! Как ты меня нашел? Где ты был? – вопросы так и выстреливают из меня. - Мне сказали, что ты погиб! А еще говорили, ты…что я тебе нужна, только чтобы…

Меня потрясывает, я готова разрыдаться от нахлынувших эмоций, они отравляют меня, сколько можно уже.

Он вставляет в машину ключ, трогается с места, поворачивает ко мне исхудавшее, обеспокоенное лицо:

- Вероника, это я спрашиваю, что происходит? Во что ты влипла? Ты цела?! Тебя похитили? Я весь извелся, телефон не отвечает уже сколько дней…

- Куда мы едем? – собираюсь с силами, стараюсь мыслить холодно. – И… Как ты меня нашел? – я вцепляюсь в ручку двери и добавляю: - если ты не ответишь – я выпрыгну на ходу.

Он резко тормозит, я успеваю выставить вперед руки, чтобы не стукнуться головой об приборную панель.

Машина сворачивает в темный тупик и мигает аварийкой.

- Вероника! Да что на тебя нашло?

Что на меня нашло?! Да то, что я так и не поняла, правда ли ты хотел меня продать или нет? Но вслух я этого не говорю.

Дядя выглядит изумленным донельзя. Конечно, раньше я редко чем-то интересовалась, пребывая в благодарности за всё, что он для меня делает. Еще в самом начале полезла с вопросами - где его семья, почему он помогает мне, так он ушел в бар, а вернулся под утро, пьяным. Мы тогда жили еще в одной двушке на двоих. Больше я вопросы не задавала, решив, что эти темы – табу. Помогает и ладно.

Служба в органах позволяла ему доставать необходимые документы для меня, а если кто-то задавал вопросы, он их решал именно таким образом – показывал корочки. Хотя он всего лишь работает в архивах с бумагами, но майор ФСБ звучит внушительно.

Впрочем, я немного удивлена, что закрытый клуб, с магическими существами подчинился государственной структуре. А может они и рады были от меня избавиться.

Я тяжело дышу, смотрю исподлобья, готовая в любой момент сорваться с места, хоть и понимаю, что он, скорей всего, успеет меня задержать.

Телефон Дана в кармане издает писк, извещающий о том, что заряда осталось мало.

Дядя открывает окно, достает сигарету, вставляет ее в рот, щелкает зажигалкой.

- Так, давай, по порядку, - говорит он. – Вопрос-ответ. Ты спрашиваешь, как я тебя нашел? В твоем кулоне джипиэс передатчик. Несколько дней он барахлил, а сегодня вечером снова заработал. Где ты была?

Все это время в кулоне был датчик, который докладывает о моем местоположении! Трындец!

- В лесу, - буркаю. – На корпоративе. А сейчас в клубе была. У меня же может быть личная жизнь? Почему ты за мной следил?

- Каком еще корпоративе?! Потому что я беспокоюсь о тебе! В общем, так не пойдет. Это какой-то пиздец. Какого...ты себя так ведешь? - несмотря на мат, в голосе дяди проскальзывают беспомощные нотки. Он выдыхает сквозь стиснутые зубы. - Давай, я расскажу тебе по порядку, что и как случилось со мной, а потом выслушаю тебя?

Киваю.

И дядя начинает рассказывать.

Он вернулся в столицу вечером того дня, когда мне повстречались Снежные. Не обнаружил на парковке машину, понял, что ее взяла я. Он поехал в мою съемную однушку. Наличие у него дубликата ключей – еще одна неприятная неожиданность. Дома в моей кровати он обнаружил кулон. Видимо, ночью слетел. Тогда он решил взять в каршеринге машину, чтобы встретить меня с работы, пока меня не выследили те, кто обладает способностью чувствовать магию.

- Почему ты мне не рассказывал о магии и об этом всем, если ты в курсе?

- Мы же по порядку договорились? Давай все вопросы потом.

Но его планам было не суждено сбыться. На выходе из квартиры, уже на улице, он встретил… моего отца. И он был одет в точности, как дядя. В шляпе, в пальто.

- Он караулил тебя, прикидываясь мной. Мы с ним по комплекции похожи, - дядя кашляет, выкидывает сигарету.

Хмурюсь, молчу, слушаю.

Караулил потому, что Черные ему заплатили аванс. Первой брачной ночи с «мужем» не было, и упало это ярмо на отца. Он хотел получить весь остаток денег от Черных. Дядя по привычке хотел решить дело корочками, но отца это не напугало. Отец на дядю напал, ранил и оглушил.

- Я очнулся в больнице, кулона при мне уже не было, - разводит дядя руками. – Я предполагал ужасное, поднял всех, кого мог! Последние зафиксированное местоположение передатчика было у Лосиного заповедника.

Похоже, я начинаю понимать, что произошло. Я нашла кулон у Яра. То есть он или кто-то из его людей встретили моего отца, который одет был как дядя, возможно, он с кем-то разговаривал о моей продаже. Получается, убили отца, а не дядю!

- Поднял всех кого смог, - задумчиво тяну. - Ты обратился к охотникам? Нас преследовали, окружили…

- Я обратился к своим проверенным людям, - отрезает дядя. – Какие у них методы, я не в курсе. Я хотел увидеть тебя живой и невредимой. И вот нашел, а ты от меня кидаться под колеса готова. Может, расскажешь, почему?

- Отвечу, только сначала еще спрошу. Прямо. Почему ты так обо мне печешься? Зачем ты мне помогал? Следил?

Дядя трет висок, какое-то время молчит. Грустно улыбается, как-то обмякает в кресле:

- Я очень многих людей потерял в своей жизни. Сначала сестру – твою маму. Первый раз потерял, когда она вышла замуж за твоего отца, второй раз, когда пропала. Затем в аварии погибли моя жена и дочь. Я был в депрессии год, бухал как черт. Потом решил проведать тебя, племянницу, пожалуй, единственное светлое, за что можно было зацепиться, чтобы не свихнуться окончательно.

Светлое… С магией проклятий…

Выражение лица дяди Егора ожесточается, он продолжает:

- И что? Когда я приехал к вам три года назад, то узнал, что ты связалась со Снежными, а с Черными тебя связал твой папаша. Я поклялся сам себе, что не допущу, чтобы и с тобой случилось, что-то ужасное. Я берег тебя, помогал, веришь ты или нет, из соображений совести. Я не следил. Это все было ради безопасности.

Дядя говорит с жаром, эмоционально. Я вижу, как у него ходят желваки на скулах, как сжимаются кулаки, как тяжело даются слова. Сглатываю комок в горле, сплетаю пальцы в замок.

- Дядя Егор, я… прости, что вела себя сейчас по-дурацки. Просто столько всего навалилось, и… ох… - я колеблюсь, в сомнениях, говорить ли ему правду.

Он догадывается сам:

- Снежные нашли тебя.

- Меня нашли все, кто только можно. И Снежные, и Черный, и охотники...

- Монстры…Не уберег… - он опускает голову, достает еще одну сигарету.

Воспоминания о Снежных и охотниках заставляет меня вздрогнуть, напоминая, зачем я вообще ходила в клуб. Что там с ними? Кто ранен?

- Ты можешь подвести меня до леса? Мне надо срочно вернуться. К ним. К Снежным. Ты, кстати, знал, что они мои истинные? - вкладываю в интонацию упрек.

- Что?! Забудь! Об этом не может быть и речи! Мы меняем город. Страну! Я почти договорился о переводе, как знал, что у нас на хвосте…

- Подожди-подожди, дядь. Какая страна, ты о чем? У меня всё… Всё будет хорошо. Я тут поняла, что от судьбы не уйдешь, - усмехаюсь, пытаясь пошутить, - и от истинных тоже. Это можно только принять. Снежные меня защитят, ты можешь заняться наконец-то своей личной жизнью. Я тебе очень благодарна за все, и не виню, что… Что ты меня обманывал. Я понимаю, что ты многое делал во благо. Пытался. Но. Меня больше не надо спасать.

Дядя открывает рот, закрывает. Похоже, у него не укладываются в голове мои слова. Шестеренки не сходятся. Пазлы не стыкуются. И я его понимаю.

Добавляю:

- Я уже взрослая. Прими мой выбор. Ты привык меня контролировать, диктовать с кем общаться, от кого убегать. Но теперь я сама решаю. Хорошо?

Стараюсь говорить мягко, убедительно.

- Вероника… Они монстры. Как ты не понимаешь? – он крутит сигарету в пальцах, говорит тихо, я едва его слышу. – Я не хочу тебя потерять, как жену и дочь. Как сестру. Ее тоже сгубили Снежные.

- Ты меня не теряешь, - я тянусь к нему, касаюсь руки. – Не проецируй свои страхи на меня, пожалуйста. Я уже не боюсь. И я набегалась. Они хоть и монстры, но так-то заботливые и даже бывают… нежные, – смущаюсь от своих слов, неловко говорить об этом шокированному дяде. Перевожу тему: - А если ты хочешь помочь, то в клубе осталась… Одна девушка. На втором ярусе. Агата. Вот ей сейчас очень нужна помощь, мне кажется. Она одинока, тоже потеряла семью, как и ты. И ее брат в плену у охотников.

Дяде тяжело переварить мои слова. А у меня кончаются аргументы и время.

Но вот он поднимает голову, произносит:

- Хорошо, Ника, я понял. Ты права...

Он не успевает договорить. В машину врезается что-то огромное, она шатается, до нас доносится яростный, звериный рык. Я вскрикиваю, ударяясь головой обо что-то.

Боже… Это Снежные нашли меня?

Всполохи, свет, темнота и боль.

Кто-то гладит, что-то говорит, я почти не слышу.

Ощущение, что я плыву в бесконечности, теплые потоки согревают, но чего-то не хватает.

Разлепляю глаза. Яркий свет болью отзывается в голове, и я снова смыкаю веки. Прислушиваюсь.

Тишину разбавляет мерное пиканье.

Все тело ломит, в голове простреливает.

Что же произошло?! Где я?!

Последнее, что помню, это как на машину напали Снежные!

Или… Это были не Снежные вовсе?

Глаза распахиваются, я резко сажусь. Медленно озираюсь.

Стены лазурного цвета, все чистенькое, блестящее, в окне виднеется синее небо с облаками. Рядом с моей постелью медицинские приборы. Аппарат с сенсорным дисплеем мерно тикает в такт моему сердцебиению, отображая на экране жизненные показатели.

На мне белая хлопковая сорочка. У кровати пушистые тапочки, а рядом кресло-качалка, в котором валяется плед и планшет.

Больничная палата. Скорей всего, частная клиника.

Пытаюсь встать, но слышу лязганье. Дергаю рукой и обнаруживаю…что я пристегнута наручниками к кровати!

Нащупываю на груди кулон, но пальцы ловят пустоту.

Аппарат ускоряет писк и тревожно мигает красным.

Сразу несколько версий происходящего проносятся в голове, одна кошмарней другой, и все они с печальным концом!

Все было безнадежно и бесполезно? Все было зря.

Я не успеваю до конца погрузиться в апатию и распластаться в депрессии - в коридоре раздаются шаги.

Замираю, задерживаю дыхание.

Дверь распахивается.

В дверном проеме показывается… букет цветов.

Огромный! Такой большущий, что я даже не вижу лица вошедшего.

Только белый халат и руку их держащую. Сбитые фаланги. Тонкие длинные пальцы.

Букет опускается, протягивается мне. И я вижу перед собой расплавленный янтарь лучистых глаз. Взъерошенная прическа, гладко выбритый подбородок, сверкающая клыкастая ухмылка, морщинки на лбу и в уголках глаз.

Младший Снежный.

И он прекрасен.

- С добрым утром, милашка. Я соскучился.

- Тони, - выдыхаю я, улыбаясь.

Это очень неожиданно, Снежные и романтичные поступки - это две параллельные прямые, казалось.

Протягиваю руки, чтобы принять букет. Слышится лязганье металла, и запястье больно отдергивает назад.

Я шиплю и насупливаю брови, вспоминая, что прикована.

- Как это понимать? – мой голос звенит.

Отвечает хриплый бас у двери:

- У тебя был приступ лунатизма. И это для безопасности.

Я поднимаю голову. Старший брат подошел неслышно. Хмуро сведенные брови, запавшие щеки, темные круги под глазами. Бородат. Сложенные на груди руки со вздувшимися буграми мышц. Он в майке и спортивных штанах. А Тони в рубашке под белым халатом и даже с красным галстуком-бабочкой на шее. Понятно, кто рад меня видеть больше. Но непонятно, почему.

- Явился, - Тони хмыкает. – Хоть бы побрился.

Яр нагибается ко мне с ключами в руке, отстегивает наручники.

Потираю запястье.

Жалуюсь:

- Я второй раз падаю в обморок за короткое время. Никогда раньше со мной такого не было.

- Ты пока не выдерживаешь моей энергетики, - Яр проходит мимо. – Это пройдет.

Перевожу взгляд на Тони и наконец-то беру букет. Диковинные цветы, я таких даже не знаю. Запах просто потрясающий.

- Спасибо…

- У тебя расстроенный голос, милашка. Всё хорошо, мы рядом.

Тони ласково гладит меня по коленке.

- Просто я опять не знаю, что произошло!

Где я, что со мной, где дядя, сколько времени прошло, и всё остальное. Я так устала от этого. Оглядываюсь в поисках вазы, не нахожу и кладу цветы на тумбочку, рядом с кроватью.

Яр подходит к окну и тыкает какую-то незаметную кнопку на стене. Синее небо за окном исчезает. То, что я приняла за окно, превращается в потухший прозрачный экран. За которым видно кирпичную стену.

В палате сразу становится темней.

Черт! Где же я? Заточили в подземелье, опять?!

Тони садится рядом со мной на кровать, берет за руку, гладит пальцы. Я выдергиваю, поворачиваюсь к нему:

- Я жду объяснений.

***

Тони

Малышка убирает мои руки, а мне так и хочется их засунуть поглубже, исследовать мягкое тело, уткнуться носом в карамельный запах.

Когда она сердится, хмурится вот так, требует что-то - еще сильней хочется. Утешить, укрыть собой, защитить ото всех.

Хотя от кого уже?

Охотников порвали, Черных отогнали. Истинная в безопасности. Все препятствия почти устранили, даже недоразумение с ее родственником решили.

Самое время расслабиться. Но нет же, блять.

Тьма, не так я себе представлял нашу общую встречу после всего пережитого.

И все из-за одного мудака.

И он сейчас подходит ближе к кровати, нависает над нами, угрожающе скалится. Волк зубами лязгает, сейчас этот недобитый медведь опять все испортит. Совсем помешался на безопасности.

И точно, Яр рычит сквозь стиснутые зубы:

- Это ты объясни, Ника. Какого хрена ты поперлась туда, куда я велел не соваться?

Я встаю с кровати, загораживаю девчонку:

- Полегче, слышь. Она только в себя пришла. Мало тебе, что мы в машине ее чуть не угрохали, ага? Опять нагнетаешь, нахера? Всё уже. Забей.

Шерсть на загривке внутреннего зверя Яра встает дыбом.

Я его игнорирую, снова беру Нику за руку, не даю вырвать и говорю:

- Милашка, расслабься. Мы в лаборатории. Здесь совсем безопасно. Я сейчас все тебе расскажу. А он, - киваю на Яра, - такой сердитый, потому что…

- Заткнись. Ника, уясни, раз и навсегда…

- Уйди, - ее глаза наливаются слезами. - Пусть уйдет! Тони…

Ника жмется ко мне, защиты ищет.

Яр срывается на глухой рык. У него лезут клыки и когти. Мышцы вздуваются.

Я прикрываю глаза.

Я не видел брата две недели. Он уединился, по загривок ушел в исследования. Ника сильно ударилась головой, когда берсерк не рассчитал силы и перевернул тачку, в которой сидела она. Его проклятая энергетика была слишком сильной, Ника отключилась. Мужика, который сидел в машине, Яр чуть не разорвал. Спасло то, что флакон со стабилизатором, который был у Ники, разбился. Оставшегося хватит на следующее полнолуние, но тогда в машине Яр вдохнул больше, чем требовалось. Даже меня отрезвило.

Вот тогда-то Яр и пришел в себя. С мужиком, который оказался, дядей Ники, разобрались, перетерли. Нормальный мужик.

А вот медведь, надышавшийся паров аконита и пережжённой рябины, пока вытаскивал Нику - ослабел. У берсерка после стычки с охотниками оставалась внутренняя рана, ублюдки палили зачарованными патронами. Внешне ничего не заметно. Мы смогли увезти Нику подальше, на закрытую территорию, со всем оборудованием, куда никто не проникнет.

Ника впала в кому, сидел с ней все это время я. Иногда Злата. Слепой охранял. Сема охотился.

А Яр ушел. Подключил ее к датчикам и ушел. Приходил единожды, пару дней назад пока меня не было, наручник нацепил. Я думал, он отрегенерирует, придет в себя, но сейчас вижу, что нет.

Сейчас его раздражает всё.

Раненый медведь не ищет компромиссов. Неспособен. У Яра чувство вины, у его зверя только боль. И желание избавиться от меня, остаться с Никой наедине.

Вместо того, чтобы успокоить девчонку – подавляет её. Собираясь вырвать то, что она может дать по доброй воле.

Чувствую, как всю радужку заливает красным. Открываю глаза уже не я.

Волк. Альфа клана Снежных.

***

Ника

Я ошалело вжимаюсь в холодную стену. Снежные скалятся, немигающе сверлят друг на друга взглядами.

Да что происходит-то, а? Почему с ними постоянно так сложно?!

Они оборачиваются в чудищ – становятся еще шире, удлиняются клыки, прорываются когти, лезет вздыбленная шерсть, вытягивается морды. В их глотках клокочет. Атмосфера отчетливо накаляется.

Сейчас начнется торнадо.

Подношу костяшки пальцев ко рту, нервничаю, только очнулась после одной драки – в машине, как сразу начинается другая. Ни конца ни края этому! И главное… Из-за чего?!

Одно радует - смертоубийств не начинают, только смотрят, будто вся схватка проходит на другом уровне, в другом измерении. Никто не уступает. И они сами не знают, что делать и как закончить.

Минута… Другая…

Так, похоже, мне надоело.

Я решительно отлепляю от себя провода и засовываю ноги в тапочки. Нажимаю красную кнопочку на приборе, чтобы не раздражал своим монотонным пищанием.

Встаю. Голова кружится, покачиваюсь. Ох, похоже, я долго тут пролежала… В теле мерзкая слабость, в глотке сухость.

Но я преодолеваю неприятные ощущения и втискивыаюсь между ними. Хоть и учили меня, что мужчины между собой сами разбираться должны, а если влезать, то самой достанется...

Я их истинная – они не могут мне сделать плохо.

Рык усиливается, становится громче, опасней.

В чудищ люди превращаются, когда их что-то терзает.

Внутренне обмираю от собственной смелости, беру Тони за когтистую руку и шагаю к Яру.

- Чего же вы так…- шепчу. – Успокойтесь, мне страшно. Я ничего не понимаю. А вы…

Жмурюсь от страха и прижимаюсь к косматой груди полумедведя. А Тони не выпускаю, тяну к себе ближе, чтобы сзади обнял.

Яр дергается, словно я его током шарахнула. Я слышу, как у него бьется сердце. Тяжело и с перебоями. С ним что-то не так…

Он стоит не двигаясь, замерев. Дыхание хриплое. Сзади ко мне прижимается Тони, утыкается носом в волосы, вдыхает. Его мышцы все еще напряжены.

Я закрываю глаза, провожу руками по груди Яра. Кожей ладоней отчетливо ощущаю вздутые бугры мускулатуры. Меня обнимают его руки, мужские грубые рука, а не лапы… Он глубоко вдыхает, грудь вздымается.

А мне можно выдохнуть, этап вывинчивания взрывателя пройден.

Яр поглаживает меня по плечам. Тони сзади трогает волосы, вызывая ворох мурашек.

Я с удивлением отмечаю, что правда скучала по ним. Главное, сейчас выкинуть из головы лишнее, а потом разобраться.

Какое-то время так и стоим, тишину нарушает только дыхание трех. Я между мужчинами зажата, каждый вжимается в меня, один с живота, другой со спины. Напряжение усиливается, становится гуще, плотней, осязаемей. Яр прижимает меня к себе сильней, сдавливает, стискивает.

Сильно, мощно, горячо.

Вызывая едва слышный стон.

Дыхание Снежных синхронно учащается.

Облизываю губы.

Я чувствую… Как в попу упирается твердеющий член. И спереди еще один… Сглатываю…

- Эй, у вас ни одно, так другое!

Пытаюсь выскользнуть из захвата, но две пары рук держат крепко, скользят по телу, забираются под сорочку. Мне становится жарко, ткань прилипает к телу. Я хотела их разнять, успокоить, переключить и да, удалось.

Переключились на меня.

Яр дергает к себе, а Тони не отпускает.

- Вас вообще не смущает, что я зубы не чистила и вообще только очнулась?

- Не смущает, - тембр Яра уже нормальный.

- Вообще, - добавляет Тони.

Просто сажусь на пол между ними и скрещиваю руки на груди.

- Я хочу в туалет, - привожу последний аргумент.

Я сижу на просторной светлой кухне, на барном стуле. Окунаю теплый круассан в липовый мёд. Наблюдаю, как ароматные капли меда стекают в вазочку, золотом отблескивая в свете лофтовых ламп. Слизываю сладкие капли и откусываю свежайший хрустящий кусочек. Запиваю миндальным латте. Теперь более-менее чувствую себя человеком.

За стенкой слышатся равномерные удары. Это Слепой и Семен тренируются.

За прошедшие три часа я успела принять душ, осмотреть новый дом, поговорить с Тони и Златой. Они ввели меня в курс того, что я пропустила. Больше всего обрадовало, что с дядей все в порядке, а огорчило то, что про Агату ничего не слышно. Вопрос, что стало с Даном, Тони проигнорировал. Почему у Яра испортился и без того не самый приятный характер, Тони тоже не сказал.

Сам же Яр ушел на второй этаж, велев зайти к нему, когда я буду готова. Я не успела спросить, к чему именно. Но мне в любом случае надо с ним обсудить вопрос моего обещания Агате.

Этот просторный особняк мне нравится гораздо больше, чем лесная хижина. Три этажа, на каждом отдельная ванная комната. В подвале лаборатория. Все современное.

Подходит Тони, подсаживается рядом.

- Я скоро поеду в город. Хочешь со мной? В магазины заглянешь, выберешь себе что-нибудь.

Я реально соскучилась по магазинам. И вещей у меня вообще нет нормальных.

– А разве уже не опасно?

- Это местный город, он закрытого типа, считается оборонным. Пропуск туда только у Яра, как у исследователя, и членов его семьи. Тебя смогу провести. Хочешь, милашка?

- Я хочу, да. Только сначала мне надо сходить к Яру.

- Зачем?

В голосе младшего прорезается ревность или мне кажется?

- Поговорить.

- Интимные разговорчики? Я тоже хочу тебя…выслушать.

Тони ухмыляется в своем стиле, пододвигается ближе, заговорщески склоняется к моему уху и шепчет:

- А пойдем-ка, втроем поговорим. Твоя попка готова к приключениям?

Подавляю желание закатить глаза или разразиться воспитательной речью, о том, как нужно разговаривать с девушками.

А смысл?

Сколько там ему лет? Его уже не изменишь, колкие пошлости – часть его образа, так же, как и обворожительная улыбка, как руки, покрытые татуировками, и чуточку сгорбленная спина, обманчиво ленивые движения хищника.

Вот такой он – Антон Снежный. Можно его принять, можно злиться или краснеть, но он не изменится.

Я выбираю игнорирование. Морщу нос, отодвигаюсь со стулом и поднимаюсь.

Он тоже встает.

- Я так понимаю, молчание - знак согласия? – вкрадчиво, чуть наклонив голову, спрашивает Тони.

- Нет.

Мимолетом бросаю на него взгляд.

Он смотрит на меня пожирающе, руки чуть в сторону разводит и шагает ко мне, молниеносно, оказывается близко-близко.

Его глаза до коньячных оттенков темнеют, хищный блеск излучают, огонек дьявола. Но за этим огоньком черные угли зрачков прячут тлеющую боль. А ухмылка натянутая, это привычка зверя – клыки демонстрировать.

Я распахиваю глаза, утыкаюсь лопатками в барную стойку.

До меня доходит.

Он не хочет отпускать меня к Яру. Антон по мне скучал, ждал, когда я очнусь, одевался празднично каждый день и букет ежедневно покупал, чтобы свежий был. Он ко мне трепетней относится в целом. А я к Яру готова бежать в первую очередь, так он это видит.

Но Тони не может сказать прямо, не по-мужски же это - переживания на поверхность выкладывать. И вот за колкостями и ехидством прячет истинные чувства.

Наверное.

Сама тянусь к нему, приподнимаюсь на цыпочки, руками за шею обхватываю.

- Хочешь, я останусь только с тобой сегодня? А Яр пусть занимается исследованиями, или что там ему важней.

Он порывисто подается навстречу, будто только этого и ждал. Подхватывает за попу, приподнимает, я ойкаю, сильней в мускулистую спину вцепляюсь. Его губы уже жадно ловят мои, язык в рот толкается. Мы сплетаемся в поцелуе. Я задыхаюсь, запускаю пальцы в русые волосы, кошусь в сторону выхода. Эта кухня открытого типа, вместо двери – арка, мы как на ладони тут.

Я сама контроль потерять готова, какой он горячий и страстный, по телу идет приятная судорога, выгибаюсь в сильных жилистых руках. Подхватывает под коленями и подмышками, кружит по кухне, будто теперь я ему подарок подарила. Как невесту кружит.

Антон сажает меня на барную стойку, а сам придвигается вплотную, встает между моих раздвинутых ног.

Целует шею, лижет, по-хозяйски сжимает грудь, мнет, а я раздумываю над словом «невеста», замираю, не отвечаю на ласки.

- Какая ты вкусная. Моя.

- М-м-м…

Тони прикусывает мочку уха, шепчет требовательно:

- Скажи, что моя.

- Антон…

- Скажи.

И как молнией бьет, я вспоминаю. Что не так со словом «невеста». Упираюсь ладонями в мощную грудь, чуть отталкиваю, смотрю пристально:

- А как же твоя жена, Антон?

- Ты ревнуешь, милашка? – он снова льнет ко мне, но я удерживаю.

- А ты избегаешь ответа? Потому что врать не можешь?

Он не отводит взгляда, внезапно становится почти серьезным:

- А нечего отвечать. Да, есть жена. Но истинная важней.

Я думаю. Смотрю поверх его головы, в проход арки. Там видно гостиную, столик посреди комнаты и на нем цветы в вазе, подарок от Тони.

Тони садится, кончиками пальцев скользит по моей коже от колена вверх по бедру. Туда, где заканчиваются короткие шорты. Я придерживаю его руку. Импульсы влечения к Тони покидают тело стремительно. Теперь мне не хочется, чтоб он меня трогал. Ерзаю по столешнице, отодвигаясь от него подальше. И терзает меня отнюдь не ревность. Вообще непонятное и незнакомое ранее чувство женской солидарности, что ли. Дядя всегда говорил, что я слишком эмпатичная – даже ножку от табуретки, об которую ушибла палец, готова жалеть.

- Не хотела бы я быть на месте твоей жены. Представляю себе. Всю жизнь, можно сказать, провести вместе, а потом бац – появилась новая, молодая, истинная, - усмехаюсь. - И теперь он только с ней может. Это предательство, нет? Ты способен на предательства получается?

Тони покачивается на стуле, в лице не капли раскаяния или сомнений:

- Ой-ой, какие громкие слова, Ника. И странные выводы. Ты путаешь устои оборотней и людей, маленькая моя. Она поймет. Такое бывает, что истинные находятся. Далеко не сразу. Каждый оборотень, связанный семейными узами, знает это, помнит. Если бы она нашла своего истинного, я был бы только искренне рад за нее.

- Серьезно? Вы не воспринимаете истинных, как разлучников?

- Нет, конечно.

Он улыбается, спокойно и искренне. Возможно, и правда, все не так, как рисовалось в представлениях.

- Разве ты не скучаешь по ней?

- Видишь ли, Дина, она… Как боевая подруга. Спутница, компаньон. Да, мы выросли вместе, вместе охотились. Скучаю, немного. Как человек. А по тебе скучаю всей звериной и человечьей сутью. Когда Яр закончит устройство портала, и мы перейдем, то ты сможешь увидеть сама. Думаю, вы с ней подружитесь, она чем-то на Агату похожа. Характером.

Покачиваю босой ногой. Продолжаю допрос:

- А дети у вас есть? Или как правильно говорить – щенки, волчата?

- Нет. Только у истинных пар могут быть…детеныши.

Вот почему оборотней так мало. Если бы они плодились, как люди, то главенствовали бы над нами. С их неубиваемостью и долгожительством.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Напряженные, как струна, мышцы расслабляются, я выдыхаю. Хоть одну тему можно закрыть. И вернуться к другой:

- То есть каждый детеныш на пересчет? Истинных же очень мало, верно?

- Ну, можно и так сказать. К чему ты клонишь?

Я спрыгиваю с барной стойки, и пяткой больно бьюсь об кафельный пол. Шиплю. Да уж, ловкости у меня совсем нет.

Тони быстро садится на пол рядом со мной, аккуратно берет мою ногу, дует. Заботливый Снежный…

- Пока мы тут радуемся, живем… Где-то там у охотников брат Агаты. Она мне помогла, ради меня осталась у ведуна. И я обещала спасти малыша, понимаешь? Он же волчонок, неужели не жалко? Я сказала о нем дяде, но, думаю, только вы можете помочь.

Антон проводит рукой по моим волосам, заправляет прядь за ухо.

- Окей, милашка, я что-нибудь придумаю. Слепой уже был там на разведке, но место, которая назвала Агата – брошено. Охотники с мелким ушли в другое. Постараюсь найти и успеть до перехода.

- Спасибо! – кидаюсь ему на шею, обнимаю искренне.

Так и сидим какое-то время на полу.

Тони сжимает меня за талию, руки ползут под футболку.

- Спасибом не отделаешься, я же много раз говорил.

Делаю задумчивое лицо:

- Поцелуй в качестве оплаты подойдет?

- Ты так дешево оцениваешь мои риски?

Вереницы мурашек разбегаются от его горячих рук на коже, которые уже целенаправленно двигаются к груди, напряженным соскам… И я не противлюсь, сама жмусь к Тони плотней.

- А ты не можешь ради истинной сделать что-то безвозмездно? Просто потому что я прошу? - накрываю ладошкой топорщащийся сквозь джинсы бугор между его ног.

- Ты умеешь убеждать, - сжимает мои затвердевшие бусинки, ласкает умелыми пальцами.

Я в ответ сжимаю член.

- У меня хорошие учителя.

Возбуждение нарастает, трепещущее сладкое чувство медленно расходится от низа живота во все стороны.

Тони поднимается и подхватывает меня на руки, шагает к выходу из кухни:

- Тогда пойдем, буду учить остальному.

Доверчиво обнимаю его за шею:

- Надеюсь, хорошему?

- Не-е-ет. Очень плохому, - его шепот развратный и очень порочный.

Тони двигается быстро и ловко, будто я ничего не вешу, пушинка в руках атланта. Почти взбегает по скрипучей лестнице на второй этаж. На этом этаже библиотека, наши личные комнаты и отдельная общая спальня на троих.

Туда-то и направляется Тони.

Открывает приоткрытую дверь ногой, вносит меня, аккуратно кладет на огромную кровать. Наклоняется и шепчет:

- Готовься пока, я скоро.

Он утыкается носом мне в шею, втягивая носом воздух. Но тут же отрывается и направляется к выходу. Куда это он, интересно?

Оглядываюсь.

Шторы в спальне занавешены, создают приятный интимный полумрак. На комоде свечки, какие-то баночки с аромамаслами и планшет. Чье это все? Точно не Яра, он таким не заморачивается, но вот Тони вполне может быть. Он следит за имиджем и внешним видом. Мне это нравится. Хорошо, когда мужчина ухоженный.

Хм, а может, включить расслабляющую музыку? Сделать Тони массаж… А потом он мне.

Встаю с кровати, принимаюсь за дело. Через две минуты у меня уже все готово – зажженные свечки расставлены по разным углам, палочки с благовониями источают приятный запах, эротическая подборка песен звучит из планшета. А сама я в нижнем белье красиво восседаю, опираясь на подушки.

Из коридора слышатся шаги. И приглушенные голоса. Хмурюсь, натягиваю одеяло.Там за дверью оба истинных. Черт, но я же хотела побыть только с Тони...

О чем они говорят? Прислушиваюсь. До меня доносятся лишь обрывки фраз

- …мне нужна, долелать работу. Потрахаешься потом.

Вжимаюсь в мягкую кровать, к ушам и щекам приливает кровь. Все идет не по плану и опять Яр виноват! Надеюсь, Тони его поставит на место?

- Я значит, потом, а ты в первую очередь? Не охренел ли ты, братец?

Слова становятся неразборчивыми, я даже хочу встать и подкрасться к двери, но понимаю, что слух зверей не позволит моему маневру остаться незамеченным. Спустя короткое время раздается восклицание Тони:

- Тьма! Иди лечись сначала, ты задолбал!

Дверь резко распахивается, причем открывает ее Тони. Я моргаю, не понимая, что происходит. Тони полностью обнаженный, волосы мокрые, с них капает. По всей видимости он отходил в душ. По рельефному торсу стекают капельки влаги. Звезда плейбоя позавидует его фигуре и мускулатуре. Так и хочется намазать его маслом… Член даже в расслабленном состоянии выглядит внушительно. А еще Тони гладко выбрит. Везде.

Но сексуальный настрой меня уже покинул, я свожу ноги вместе, не знаю, куда деть руки.

Тони кидает голодный взгляд на меня и на декорации комнаты. Вздыхает:

- Отменяется романтик, милашка. Время ролевых игр, - кривит рот в усмешке, но глаза становятся беспокойными. - Есть халатик медсестры? Я пациента привел.

Он отступает от двери, проходит в глубь спальни.

На пороге, чуть покачиваясь, появляется хмурый Яр. Он выглядит еще бледней, под глазами черные синяки. Оглядывает комнату и меня. Я вспыхиваю под колючим взглядом. Ощущение, что меня врасплох поймали, застукали за чем-то неприличным. Неловко мне, почему-то. Особенно, что я в нижнем белье сижу и жду. Не его.

Хотя он меня видел уже во всех позах и видах. И не только видел, брал, трахал, вырывая стоны наслаждения. Что мне скрывать? Распрямляю спину и поднимаю подбородок повыше. Смотрю Яру в лицо. И… Замечаю, что у него в уголке рта что-то красное…

- Ты ранен?! У тебя кровь!

Я сразу забываю обо всех смущениях и переживаниях, вскакиваю, раздвигаю шторы, чтобы посмотреть на Яра в солнечном свете.

Яр вытирает красную струйку тыльной стороной ладони. Я тащу его за руку к кровати, он позволяет, идет за мной следом. Садимся на кровать.

- Хочешь полечить меня, милая?

- Да. Что надо делать? – я торопливо натягиваю шорты и футболку.

- Ничего. Пройдет. Я по другому вопросу тебя звал. Почему не пришла?

Вот ведь… Упертый. Кто-то мне говорил, что мужчины делятся на два типа: одни с температурой 37 ложатся и пишут завещание, вторые даже с аппендицитом продолжают работу.

Беспомощно оглядываюсь на Тони. Он как раз обматывает полотенце на бедрах:

- Наш медведь не приемлет лечение. Придется его усыпить, чтоб не мучался.

- Не смешно.

Яр никак не реагирует, замирает, как каменное изваяние. А я встревоженно вглядываюсь в его грубые черты лица. Ох, не нравится мне все это…

- Кстати, как Яр согласился на пластику? Когда я вас встретила, у вас были другие лица…

Тони садится на стул, дотягивается до планшета на кровати и отключает музыку. Усмехается:

- Я сказал, что если ты увидишь его таким уродом, то тебя точно хватит инфаркт. И все.

- Подожди-ка… А разве смысл истинности не в том, чтобы любить любого? С ожогами, без руки, инвалидов, толстых. Вы же сами объясняли… То есть, я бы полюбила вас любых, я так понимаю…

Яр поворачивается ко мне всем телом. Я вздрагиваю, отстраниться пытаюсь. Его лицо оказывается близко, и черные глаза прожигают, оставляя ожоги…

- Слово «любовь» в том разговоре не звучало, милая.

Пламя свечи на комоде колеблется и потухает.

В груди что-то ухает, срываясь в бездну несбывшихся надежд и наивных мыслей. Повисает на волоске. Сжимаю зубы, зачем он так со мной...

Яр добавляет:

- Но нашему трио везет.

- В смысле? – шепчу, голос дрожит.

Тони поясняет:

- Обрести истинную пару – подарок судьбы. Для этого ничего не надо делать. А вот любовь между истинными – то, что строим сами. Это не гормоны людей со стремлением к размножению на инстинктах. Это то, что создается годами. И она уже зарождается. Крепнет с каждым днем и пройденным конфликтом.

Вздыхаю. Звучит, конечно, романтично. Но нет, чтобы просто сказать: «Мы тебя любим, Ника».

- Потанцуй для меня.

- Что?

- Танец, Ника. Для меня.

- Странная просьба. Мне не хочется танцевать, Яр. Зачем это?

Тони пристально наблюдает за нами, сверкая краснотой глаз. Яр откидывается на подушки, закидывает руки за голову. Он выглядит расслабленно, лишь сцепленные зубы выдают напряжение.

- Ты же хотела меня исцелить? Объяснить подробно?

- Да уж, будь добр, объясни.

Хотя я и так понимаю, куда он клонит. Не то, чтобы я отказывалась, но… Одно дело, когда близость происходит по взаимному желанию. А совсем другое, когда это необходимость. Даже во имя спасения… Я чувствую себя… Ну, не знаю. Предметом, как минимум. И я уже не знаю, как избавиться от этого чувства.

Яр продолжает:

- Ранение не физическое. Повреждения касаются только внутреннего зверя, с каждым часом он теряет силы. Я пробовал разные методы. Но ни один не подходит. Похоже, охотники что-то усовершенствовали. Осталась только ты, как последнее средство.

- Секс, - вздыхаю. – Тут все понятно. В сказках принцесса целовала умирающего принца, и он исцелялся. Так же и здесь, только с поправочкой – восемнадцать плюс.

- А вот и ошибаешься, моя радость.

Хм… В смысле, ошибаюсь? Вопросительно смотрю. Яр говорит:

- Какой самый главный инстинкт?

- Эм… Инстинкт размножения?

- Самосохранения. А потом размножение.

- Я не понимаю, к чему ты клонишь…

- Есть древний ритуал. Медвежьи игрища, называется. Он пошел с севера. Всё начинается с танцев, а заканчивается поклонением верховному медведю, которому пора на покой. Он отбирает самую лучшую девушку, достойную родить наследника и уединяется с ней. Ей он отдает всю свою силу через семя. А потом уходит из клана на Священную гору. Если начнется танец под ритуальную песню, то зверь обязательно очнется. А я преодолею низменные инстинкты, не позволю ему взять то, что он желает больше всего перед смертью. Тебя, моя радость.

Кручу локон волос, дергаю его, сосредоточено стараюсь понять, как одно вяжется с другим:

- Но… тогда он умрет, не исполнив свой основной инстинкт, и всё. Разве нет?

- А здесь вступает в ход магия. Раз ты не умеешь ей пользоваться, я сам возьму. В переводе на доступные тебе аналогии - это умирающий сам себе дефибриллятор прикладывает к груди, вызывая разряд, поскольку доктор некомпетентен. Ты, кстати, сама вообразила, что проклятье – твое направление. На самом же деле, существует только то, во что ты веришь. Я верю, что у тебя другая сила. Но активировать ее можешь только ты сама.

Моргаю… О сколько открытий чудных мне еще предстоит…

- Потанцуй для меня, малышка. Прошу.

Яр просит, он действительно просит, не принуждает, не заставляет.

Но я колеблюсь, внутренние зажимы сковывают покрепче цепей. Я же не умею танцевать, да и вообще…

Сзади неслышно подступает Тони и окутывает горячим шепотом, укрывает им, словно защитным коконом:

- Я тебе помогу. Представляешь, какое интересное задание… Яр будет страстно желать. Будет весь твой, у твоих ног. Исцеление через мучение, как тебе? Медведи те еще извращенцы… Мазохисты, согласна?

- Да уж…А если у меня не получится?

- Получится, у тебя все получится. Просто расслабься и будь собой. Ты красавица, охренительная красавица, Ника. Нам даже напрягаться не нужно, достаточно на тебя взглянуть. И вдохнуть. Давай подразним его. Проверим, насколько он сможет устоять перед тобой. Не сможет ведь, а? Спорим на желание, что он через минуту на тебя уже бросится? А я его удержу.

Интонации Тони игривые. Я загораюсь под его шепотом. Чувствовать себя соблазнительницей… есть в этом что-то заманчивое.

- Я…ладно, попробуем.

- Вот и умничка.

Пока мы перешептывались, Яр добрался до планшета. И что-то там тыкает.

Я видела в комоде большой полупрозрачный платок, расшитый узорами. Повяжу его на бедра, вместо шорт.

Из колонок льются первые звуки музыки. Яр успел подключить планшет к акустической системе.

Туууум… Туууммм…

Хм.. Что-то этническое, фольклорное? Странное…

К барабанам подключается бубен, ускоряя ритм.

Я прикрываю глаза, пытаясь настроиться. Тони отходит к окну, снова возвращая комнату в полумрак, и теперь только пламя свечей разгоняет темноту.

Погружаюсь в незнакомую музыку. Это что-то неведомое, непривычное, древнее, будто давно забытое. К барабану и бубну добавляется варган и флейта.

Тони подходит сзади:

- Расслабься… Отдайся... Тело все сделает за тебя.

Он кладет руки на бедра, и вот я уже ими неспешно покачиваю, попой задевая мужчину. Трусь об него, получаю живой отклик, в виде учащающегося дыхания волка и твердеющего органа. Тони избавляет меня от футболки.

Мелодия нарастает, вибрации из колонок проникают прямиком в солнечное сплетение.

Смотрю в глаза Яра, с удовольствием отмечаю его интерес, одобрение и желание. Он хрипло выдыхает:

- Да, детка, давай.

Меня подстегивает, захлестывает. Шаманская мелодия чарующая и волшебная. Ни на что непохожая.

Под звуковыми волнами я сама становлюсь волной. Тело начинает жить своей жизнью. Ноги и бедра, живот и руки – каждая часть сама знает, что делать, как двигаться плавно и притягательно.

Трансовые звуки засасывают в другое измерение.

Комната исчезает.

Я вижу себя на лесном пригорке, вокруг сумерки и искры костров. Вдалеке шаманы с рогатыми масками бьют в кожаные барабаны, трясут бубном. Кто-то играет на флейте. Передо мной черный суровый медведь и он просто огромный. По сравнению с ним я – малышка, смотрю на него снизу вверх, преисполняюсь величием.

Он – покровитель, защитник. Строго карающий, но справедливый.

Вот только… У медведя в глазах пустота…

Я танцую лишь для него. Все, кто сидят внизу – ничего не значат. Ветерок касается обнаженных сосков, кожа вокруг них натягивается, и они послушно твердеют. Первобытное желание заливает меня, наполняет до упора, пульсирует распускающимся цветком. Я хочу разделить желание, сексуальная энергия переполняет…

Звуки меняются.

Движусь к медведю. Ближе, еще ближе. Кружусь, поднимая руки, волосы колышет северный ветер. Он же треплет шкуру медведя. Я чувствую его запах. Можжевельник и мускус, запах силы и власти.

Медведь издает рык, подается вперед. Его чуть потряхивает, сотрясает, мускулы заметно твердеют. Он становится еще больше.

Меня окутывает серебристым свечением.

Я – волна, я – эта ночь, музыка и ветер – всё это тоже я.

К мелодии добавляется волчий вой.

Призывно манящий.

Ветер усиливается. Пламя костров трепещется, уносится ввысь.

Набедренная повязка слетает, горячие руки скользят по чувствительной коже, гладят, сжимают… Закрываю глаза. Отдаюсь только чувствам.

К спине прижимается крепкое тело, двигает бедрами, я переступаю вперед, натыкаюсь на грудь второго мужчины, вжимаюсь в нее…

Мужские губы ласкают шею, сжимая зубами, нашептывая на ухо, какая я восхитительная. И любимая. Возбуждающая. Возрождающая. Исцеляющая.

О боже, меня уносит все выше…

Рук становится больше. Хриплое жаркое дыхание вплетается в музыку, становится частью ее. Чьи-то пальцы движутся вверх по внутренней части бедра, я раздвигаю ноги пошире.

Не могу сдержать стон, когда пальцы дотрагиваются до увлажнившейся дырочки, касаются клитора, нажимают, массируют… Всхлипываю, не прекращая плавных движений ритуального танца.

Это длится чуть больше, чем вечность.

Так сладко, так приятно, так восхитительно отдаваться во власть двух пар рук, и желать еще большего.

Пальцы все больше и больше дразнят меня, распаляют и будоражат. Один проникает в лоно, а второй прямо в сжавшееся колечко попки.

Внутренние стенки пульсируют.

Меня больше нет.

Рассыпалась на частицы, на составляющие. Волна распадается солеными брызгами, разбившись о берег. Ночь рассеивается лучами рассветного солнца. Музыка замолкает, но не тишина сменяет ее, а страстный крик. Мой.

Оргазм сотрясает.

Свечение вокруг меня становится бушующим пламенем и тонкой струйкой перетекает в медведя.

Я тяжело дышу, обессилев.

Это было прекрасно…

- У меня есть новости, любимая, - мужские руки ложатся на талию, а губы мягко целуют в шею.

Тони никогда не избавится от привычки подкрадываться.

В который раз пробую это слово на вкус. Любимая... Теплое и нежное, переливается рассыпающимися оттенками лилового и розового, как рассвет новой жизни.

- Надеюсь, приятные новости?

Тихий смешок.

- Смотря для кого. Для тебя должно быть, да. А для Яра точно нет.

- Хмм…

Прошло почти две недели с тех пор, как я смогла исцелить Яра. Всё это время все члены «мини-стаи» Снежных готовились к переходу и привыкали друг другу. Я крепче сдружилась со Златой и Сёменом. Слепой предпочитал носить всю ту же маску ворчуна, но я уже не обращала внимания, помня, какой он на самом деле. Мы даже играли с ним в шахматы, и он выиграл с пяти ходов. Тони сыграл с ним вничью, правда немного сжульничал. А Яр отказался играть, сославшись на занятость.

С Яром и Тони я тоже сблизилась. Яр практически восстановился, но решил продлить свое добровольное воздержание до полнолуния. А оно уже сегодня. Стабилизатор остался, не весь тогда разбился, так что, похоже, все пройдет как положено, через обряд, где мы станем уже полноценным истинным трио и можно будет расторгнуть брак с Черными, хотя это уже не имеет значения, раз вскоре после обряда мы покинем мир.

Переживаю ли я? Очень. Не знаю, почему, но для меня это что-то вроде первой брачной ночи, после чего всё изменится. Я волнуюсь и одновременно жду этого.

Злата научила меня новым рецептам особо любимыми оборотнями и, кто бы мог подумать, это было мясо всех видов. Когда я приготовила свой любимый салат из пекинской капусты, кукурузы, огурцов и болгарских перцев, посыпанный смесью пророщенных семян и заправленный лимонным соком с оливковым маслом, все, конечно, вежливо попробовали по ложечке и сдержанно похвалили. Кроме Слепого. Он сразу сказал:

- Капуста для травоядных.

Хоть не плюнул и на том спасибо.

Трижды за это время мы выезжали в ближайший город. Я каждый раз опасалась нападений, за каждым кустом и в каждом переулке мерещились то охотники, то черные. Яр, заметив, как я нервно озираюсь, остановился и сказал:

- Ника. Ты притягиваешь то, о чем думаешь. Магия – это не фаерболлы или поднятие мертвых. Это канал с информационным полем, особый вид общения. Своими страхами, ты посылаешь сигналы. Остановись.

- Мне все время кажется, что на нас нападут…

- Существует только то, во что ты веришь.

- Тогда я буду представлять, что за каждым углом я нахожу волшебную палочку.

Тони ухмыльнулся:

- Волшебную палочку ты найдешь вечером под одеялом.

Яр рыкнул. От смеха или от злости я так и не поняла, но градус ожидания опасности после этого диалога снизился.

Денег у мужчин было достаточно. Даже более чем. Тони продал все свои салоны с автомобилями, а чем занимался Яр, я так и не поняла, но доход у него ничуть не меньше, чем у Тони.

Я обзавелась новой одеждой, бельем, косметикой, от вида которой оба моих будущих мужа фыркали, утверждая, что в естественном виде я им нравлюсь гораздо больше. Для мужчин я тоже покупала одежду. Тони, тот еще стиляга, безошибочно с первого взгляда определял, что с чем будет сочетаться. У него очень хороший вкус, что неудивительно, если вспомнить первую встречу, где он умудрился собрать воедино стиль стимпанка и классики и выглядеть сногсшибательно.

Злата сказала, что Тони такой единственный Волк, которого она знает, обычно у них дикарские замашки, они мало заботятся о внешности.

А сегодня с утра я сходила в салон красоты, готовясь к полнолунию, хотя прекрасно понимала, что управление физической оболочкой перехватят звери, и им точно будет плевать на мою красоту. Но лично я буду чувствовать себя так гораздо лучше и уверенней, чем с обломанными ногтями и излишней… лохматостью.

Вечерами все собирались в гостиной с камином, садились на шкуры, я – неизменно между Яром и Тони. И каждый, вроде бы занимался своим делом – Слепой разыгрывал партии, изредка что-то зарисовал в блокнот, Злата вышивала или играла со Слепым, Семен поднимал гантели или отжимался, Яр что-то печатал на ноутбуке, Тони то ли медитировал, то ли наслаждался происходящим, жмурясь, как первобытный волк, первый раз пришедший к костру женщины.

Я же задавала вопросы.

- А травоядные оборотни бывают? Да? Кто, кролики? А оборотни-свиньи, козы, бабочки, птицы? Нет? А почему? А оборотни - динозавры? Что, Драконы?! Да ладно! О-о-о, я бы хотела посмотреть на дракона. А вампиры, кикиморы, лешие, кощеи, гоблины, Гарри Поттер?

Мне терпеливо и чуть посмеиваясь отвечали, наверное, пятый раз по кругу, что всех этих существ я смогу встретить в другом мире, кроме Гарри Поттера. А может и его. Кто знает, что там в параллельной Вселенной есть, они же там не были. Знают только тех, кто уходил отсюда.

Кстати, теперь у меня есть мобильник и мне не надо втайне брать его у кого-то, чтоб позвонить. Я позвонила Ксюшке, поблагодарила за помощь и перевела долг. А еще поговорила с дядей. Дядя был очень сух, будто я его предала. В его голосе сквозило разочарование. Разговаривать с ним оказалось тяжело, словно мы чужие люди. Но я очень хотела узнать о судьбе Агаты. Его ответ погрузил меня в ответное разочарование:

- Я не занимался этим вопросом.

Голос у него заплетался.

На этом мы распрощались.

Но меня не отпустило, и я потратила два часа на сообщение, где подробно расписывала, что думаю. О том, что он всегда учил меня мыслить широко, масштабно и не унывать, чтобы не случилось. И вот я это поняла, приняла и реализую, а он сам не соответствует тому, что советовал. Я рассказала ему подробней, чем в машине, какие на самом деле бывают оборотни. Вовсе они не коварные, не чудовища, у них нет желаний кого-то притеснять или пользоваться, они все выживают как могут и хотят, чтобы их не трогали. Что охотники – вот где истинное зло на самом деле. Чудовища, притворяющиеся людьми. Тот, кто в жизни поставил целью собственную выгоду и идут на все, кто пленяет маленьких детей – вот где зло. Да, среди оборотней есть плохие – например стая Черного. Но и им я нужна, чтобы защищаться от охотников. Не будет их – все будут свободными.

Яр увидел мое сообщение. И сказал, что я очень наивная. Кто бы сомневался... Он объяснил, что раньше охотниками называл себя клан магически сильных мужчин, которые поддерживали справедливость, следили, чтобы оборотни скрывали свое происхождение, не использовали оборот в городе, соблюдали людские законы и прочее. Далеко не все оборотни могут контролировать зверей. Без законов и карательного органа наступит анархия и хаос, будет еще хуже.

Кто-то должен следить за равновесием, сказал Яр.

После его слов я немного поправила сообщение и отправила. Но дядя так и не ответил, хоть и прочитал, и это свербит меня. Мне хотелось до перехода закрыть все долги и вопросы.

И вот сейчас приходит Тони и сообщает о новостях. Оборачиваюсь. Он одет в рубашку стального цвета, ему так идет, настоящий цвет волка.

- Так что за новости?

Семён обнаружил место, где прячут ее брата. Сразу после обряда мы туда двинемся. Мы - это я с Семеном, - в его глазах мелькает что-то мрачное.

Всматриваюсь внимательней:

- И есть еще какая-то новость, да?

- Семена заметили, они будут готовы. Но я тебе обещал, так что не переживай.

Тепло в груди усиливается, но к нему добавляется тяжесть предчувствия. Я обхватываю себя руками. А правильно ли посылать Тони туда? Втроем против вооруженных выродков… Может, Яр прав…

К Тони возвращается беспечность, он треплет мне волосы:

- И еще одна новость малышка. Приключенческая, - он довольно скалится. - Ты когда-нибудь участвовала в ограблениях?

- Что?

Рассеянно хлопаю ресницами. Он поясняет:

- Мы будем грабить алхимическую лабораторию. У Яра закончился порошок корня папоротника, крысы сожрали, тьма их поглоти! Яр сейчас покончит с ними и присоединится к нам. Скорей всего, полная луна нас застанет уже там. Поэтому мы берем тебя с собой, чтобы не гонять по городу. А еще потому что ты маленькая – пролезешь и отопрешь дверь. Можно, конечно, проломить, но не будем буянить, согласна?

- Эмм… А почему не купить? Зачем грабить?

Тони пожимает плечами:

- Там уже закрыто, вечер же. А Яру он срочно понадобился. Мы оставим деньги, не переживай. Давай поторопимся, чтоб успеть вернуться.

Да уж. Брачная ночь в процессе ограбления лаборатории.

Вечно у этих оборотней всё не как у людей.

***

Тонкий аромат цветов окутывает меня снизу доверху.

Я думала, алхимическая лаборатория – это какой-то каменный подвал с банками, склянками, порошками…

А это ботанический сад! Здесь даже есть маленький прудик с кристально чистой водой.

Семнадцатый этаж, самое высокое здание городка. И мы под самой крышей безоблачного ночного неба. Звёзды так близко, что я слышу их шепот «это все для тебя».

Тепло солнечных ламп закатного цвета разгоняет кровь, жаром приливает в каждую клеточку. Я и сама ощущаю себя распускающимся нежным цветком.

Я будто в лето попала, в царство Эдема, посреди зимы, в крохотный кусочек лета.

Мы обнаженные, как первобытные люди. Я – Ева и рядом со мной два Адама.

И я их люблю.

Вместо пола зеленое покрытие, навроде изумрудного мха. И оно завалено свежими лепестками. На которых я лежу, как на покрывале, смотрю на звёзды, а рядом по бокам от меня лежат Тони и Яр, я держу каждого за руку. И улыбаюсь.

И не было трех лет расставания и ошибок, не было ничего плохого. Время не властно, мне снова почти восемнадцать, и вот я в лесу, только-только встретила Снежных.

Нет места лучше для обряда и для этой ночи, как хорошо, что они меня сюда привели. До выхода полной луны остаются минуты. Я волнуюсь… Хоть они мне и обещали, что все будет хорошо, все приготовления прошли успешно... Каждый из них будет на грани сознания, не обидит, не навредит…

Закрываю глаза. Отпускаю контроль. В голове звучит та самая древняя мелодия.

Я много раз думала об этой ночи, представляла, и я готова.

Эта ночь будет ночью зачатия…

Опытные мужские руки исследуют меня, как впервые. Пальцы скользят от кончиков пальцев вверх по руке, по предплечью, ключицам и к шее. Вслед за ними бегут стайки мурашек.

Другая пара рук тем временем что-то вытворяют внизу. Разводит мои ноги пошире. И гладит -скользит верх по внутренней стороне бедра, до самого лона и обратно вниз. Медленно и дразняще.

Я задыхаюсь уже, дышу так прерывисто и тяжело. Выгибаюсь навстречу рукам. К пальцам присоединяются губы.

Внизу живота уже разрастается огненный шаг, плавит кожу, в тех местах, где меня целуют-покусывают и лижут, и гладят. Все тело пульсирует в предвкушении. Я такой влажной никогда не была…

- Моя медовая девочка, - голос Яра щекочет ухо. - Скажи, как тебе приятно.

- Очень… очень приятно…

- Ты меня одурманиваешь, - голос Тони раздается откуда-то снизу, - такая сладкая…

И в следующее мгновение чувствую влажный язык на бугорке клитора. Стон срывается с моих губ, и их тут же накрывает рот Яра, он ловит мои всхлипы, толкается языком внутрь, переплетается с моим…

Волна возбуждения настолько сильная, что меня захлестывает, я растекаюсь, растворяюсь в чувственных ласках.

Миг, и что-то меняется. Открываю глаза. Вижу небо. И луну.

Луна яркая, блестящая, словно глянцевая, освещает оранжерею серебристым светом.

Мужчины стоят, склонившись, над распростертой мной. И да, они остаются мужчинами. Но я знаю, что контроль перехвачен зверьми, вижу по загоревшимся глазам. От них исходит еще больше силы, власти, уверенности. И первобытных желаний.

Их ноздри трепещут, они с шумом втягивают воздух и опускаются ближе ко мне синхронно, в тот момент, когда я приподнимаюсь на локтях.

Чувствую дыхание на своей шее по обе стороны, острые зубы на нежной коже, шершавые ладони на талии и груди.

Сжимаюсь.

Метка… Звериная натура жаждет пометить меня, показать всему миру, что я – принадлежу им, только им. Этим двум.

Вскрикиваю, когда зубы смыкаются. Замираю и жмурюсь в ожидании боли. Хватаюсь за воздух, чувствую под пальцами их тела, вздутые и напряженные канаты мышц, сжимаю их…

Но боли нет…

Напротив! Приятно…

Я словно ввысь взлетаю, в меня вливается сила и мощь, нервы скручивает жгутом, я сгораю и возрождаюсь. Шея в местах укусов горит и печет, жар распространяется в каждую клеточку, по венам струится, страх и сомнения отступают.

- Я так хочу… вас… обоих…

Яр подхватывает меня на руки, прижимает грудью к груди. Мои ноги разведены в разные стороны, руками обхватываю за могучую шею, прижимаюсь к нему.

Его безупречное лицо прямо напротив, и губы так близко, что я не выдерживаю, тянусь к нему, сливаюсь в страстном поцелуе.

Сзади к спине жмется Тони. Ведет носом по шее, целует в место метки.

Их сердца бьются в едином ритме, в такт моему. Ощущение, что у нас одно сердце на троих.

Четыре руки поддерживают меня, сжимают, не убежать, да и не надо убегать… Кто убегает удовольствия?

Чувствую… как по истекающему от желания лону скользит горячая головка, размазывая смазку… Тони сгребает распущенные волосы в кулак, отклоняет мою голову назад, отрывая от Яра, заставляя посмотреть в красные волчьи глаза, целует в губы и упирается членом в попку… Медлит…

- Пожалуйста, - тонко всхлипываю, чтобы он не медлил, я уже не могу ждать…

Я так концентрируюсь на ощущениях сзади, что не замечаю, как положение поменялось.

Яр теперь лежит на спине, я на нем сверху.

Руки Тони сжимают попку, поглаживают, палец касается сжавшего колечка… Валюсь грудью на Яра, прижимаюсь к нему.

Яр двигает бедрами, его член раздвигает мокрые складочки и входит в меня.

Рычание раздается в унисон с моим протяжным от наслаждения стоном.

Во вторую дырочку снова упирается скользкая от смазки головка Тони.

Я закусываю губу, расслабляюсь, дышу часто, воздуха не хватает, во рту и в легких запах моих снежных мужчин, он вкусней цветов, он важней всего...

Теперь Тони толкается внутрь, проникает на всю длину, растягивая изнутри, позволяя привыкнуть…

Ох… Так приятно и сладко меня заполняет…

Двое во мне одновременно, когда-то я не могла и даже в мыслях такого представить…

Они начинают двигаться, Яр медленно, а Тони быстро, контрастно.

Наслаждение захлестывает волнами, небеса кажутся близко, как никогда…

Звери трахают свою самку, вбиваясь во всю длину, а мужчины нежно занимаются любовью, поглаживая и целуя. Это полная близость, истинное единство. Я на грани, глаза закатываются от удовольствия, полная неземная эйфория меня накрывает.

Яр рычит, руками за бедра насаживает сильней на член, вбивается особенно глубоко и сильно, короткими толчками, я чувствую, как стреляют горячие потоки спермы во мне…

Внутренние мышцы сначала расслабляются, а потом вдруг сжимаются, сладко пульсируют. Меня оглушает и ослепляет фейерверком разрядки. Оргазм такой силы, что я улетаю…

Ох…

Эта ночь была жаркой и дикой, казалось, что звезды загорались и гасли, а мы только меняли позы и виды, я отдавалась мужчинам по-всякому… Точней, это они меня брали, так как хотели, трахали и лизали…

Они несколько раз попеременно ныряли в пруд, вода моментально высыхала на обжигающей коже мужчин…

Я ничуть не устала, магия меня поддерживала или аура зверей, я не знаю.

Но с первыми лучами рассвета, когда мы совсем выдохлись и уже просто лежали, я почувствовала что-то новое.

Места меток на шее запульсировали, а в меня потоком, нет, водопадом, обрушились их… воспоминания и отголоски эмоций, эманации всех ощущений…

Та самая связь, о которой они говорили…

Установилась.

Дыхание перехватывает.

Перед моими глазами пролетают чужие жизни.

Я будто наяву ощущаю себя маленьким медвежонком. На шкуре и в черных глазах оранжевые отблески огня вокруг. Поляна красна от крови… Медвежье семейство уничтожено.

Рядом с медвежонком женщина в военной форме, она ласково проводит по шкурке, что-то утешающе шепчет. Но шепот тонет во взрывах и треске горящего дерева. Отчетливо слышно гудение вертолетов.

Рука женщины, сжимается на загривке, и медвежонка кидают в клетку…

Проносятся недели и годы заточения. Жестоких экспериментов. Боль, отчаяние, одиночество, голод, ненависть.

И ярость. Все вокруг заполняет яростью, она становится частью души…

У меня на глазах вскипают слезы и дыхание перехватывает…

Однажды ночью тишину разрывает вой сирен. А потом он смолкает и слышится другой вой. Волчий.

Выстрелы, рычание, крики и стоны…

Яр выбирается из заточения и уходит далеко в дебри. Становится отшельником. Занимается исследованиям, изучением трактатов мира. Он добирается до квинтэссенции магии, чтобы снять с себя то, что сотворили с ним. В меня вливается убежденность, что ими – теми людьми - управляла зависть. Зависть обычных людей, обнаруживших сверхъестественное и пожелавшие заполучить это себе, а если не получится – уничтожить.

А вот и встреча волка и медведя в лесу. И снова пожар. Они вместе выступают против врага – охотников. После победы братуются, Яр принимает приглашение вступить в клан Снежных. Молодой альфа и бывший отшельник тесно связаны через обряд и общую пролитую кровь.

Вспышка переносит меня в другой лес… Жизнь в клане. Воспоминания несутся с оглушительной скоростью. Мне кажется, у меня повышается температура, голову разрывает, нейроны не справляются.

Чужие лица, подруги, друзья, развлечения, дела, работа… Будни. Встречи. Мысли. Азарт зверей, охота, инстинкты.

Я не успеваю толком подумать, воспоминания несутся дальше.

Редкие связи в постели у Яра, он грубый, холодный, для него это ничего не значит, банальные низменные потребности, инстинкты животного. Он берет, но не дает. Недоверие к женщинам идет с ним бок о бок через всю жизнь.

Я вижу множество женщин у Тони. По одной. Разом с двумя. С тремя. Ревность к прошлому бессмысленна, но меня цапает острыми коготками. В облике волка каждое полнолуние участие в оргиях…

Остановите это кто-нибудь! Я не хочу это все ощущать! Я не должна это видеть, не должна чувствовать, не должна знать! Я, конечно, догадывалась, но так ярко, так близко, так низко… Не хочу! Нельзя так отчетливо погружаться в чужое…

Я пытаюсь отключиться, запретить прошлому врываться в настоящее, но куда там! Оно в бешеном ритме холодными потоками накрывает меня с головой, да так, что нечем дышать. Сжимаюсь калачиком…

И вдыхаю лишь тогда, когда сама появляюсь в их воспоминаниях.

Вспышка. Корица и карамель, мёдовый нектар, сладость на губах...

А после того, как я совершила глупость – сбежала и послушалась тех, кого родными считала, у Снежных в воспоминаниях только боль и потери…

Я-то думала, что это я пострадала и многое пережила! Как часто мы видим свою беду целым миром и даже не задумываемся, о том, какого в это время другим.

Тело становится легким, воздушным. Снежным покрывалом меня укрывает, и я отлетаю.

Дыши, Ника.

Теплый поток любви вливается в меня, заставляя затрепетать каждую струну души.

- Дыши, Ника! - меня кто-то трясет.

- А, что? – открываю глаза.

Надо мной склоняется… Агата? С каким-то пузырьком в руках. Пахнет свежестью. Светло.

Оглядываюсь. Я в доме у Снежных. Опираюсь руками на кровать, приподнимаюсь.

- Что происходит?

Она садится рядом, встряхивает серыми волосами.

- Я с твоими договорилась еще тогда, перед прошлым полнолунием. Они предугадывали, что тебе сложно придется с двумя потоками сознания сразу, и вот у нас была сделка – я добуду эликсир чистоты, меня примут к вам в клан. Я стащила, что требовалось. И выбралась. Так что теперь я с вами. И спасибо тебе. Что поверила в меня. И убедила своих.

Киваю, и молча сжимаю ее тонкие пальцы.

Я опустошена, чужое прошлое в мыслях…уходит. Остается только то, что сейчас. Я чувствую, что связана со Снежными гораздо ближе, чем раньше. Ближе некуда просто… И у них сейчас… Боевой азарт. Они кого-то выслеживают. И уже у цели. Я всё равно уточняю:

- А где они сами?

- Ушли за моим Тимуром, да и добить охотников хотят. Я должна быть там! Но… У них там какие-то стратегии и тактики, а если бы я Тима увидела, то фиг бы меня что остановило. Они, кстати, объединились с твоим родственничком, представляешь, - она ухмыляется оскалом.

- С к-каким родственничком? С дядей, да ладно?!

- Ага. Ну, он не один, у него какие-то помощники есть. Он смог одних охотников натравить на других, ха! Забавный тип. Я его видела, он просил передать, что подумал над твоими словами. И хочет создать фонд помощи пострадавшим от действий охотников. Неофициальный, конечно. Что-то типа закрытого клуба, куда пускают всех, кто нуждается, кто в беде. А охотники теперь вне закона будут. Не знаю, сможет ли он там на правительственном уровне что-то решить, но у него, я так поняла, глобальные планы работать в том направлении.

- Вот это да…

Агата встает, подходит к большому рюкзаку в углу комнаты. Оборачивается на меня.

- Нам пора собираться. Встреча назначена у портала. Будешь кофе перед дорогой?

- Буду, - улыбаюсь в ответ.

Пока еще можно кофе, а вот потом стоит от всего воздержаться. Во мне сейчас новая жизнь… Я пытаюсь ее почувствовать, представить… Это и есть настоящая магия.

А всё, что было в прошлом, пусть останется там. И развеется дымом.

***

Сладко-горький вкус на губах, талый снег под ногами. Притопываю в ожидании, разбрызгивая лужицы, стараюсь унять дрожь.

Сегодня тепло для конца января, но без Снежных мне холодно. Солнце, вышедшее проводить нас в последний путь, не согревает.

За нашими спинами – марево портала. Легкая зыбка в воздухе, у которой крутятся маленькие вихри. Если б не знала, что это такое, то и не подумала, что это портал. Так вот и пропадают люди без вести – попадают в другой мир. Надеюсь, им там хорошо…

Сую руки в карманы пальто, прислоняюсь спиной к дереву. Рядом негромко переговариваются Агата и Сёма.

- Что-то опаздывают… - мрачно изрекает Семён.

Мы втроем направляем взгляд на границу леса. Туда, откуда должны появиться оборотни. Секунды идут, становятся минутами…

Стараюсь мысленно дотянуться до Снежных.

По натянутым нитям взаимосвязи легкой вибрацией передается тревога. От меня к ним. Что-то идет не так? Я не вижу то, что видят мои истинные, в настоящем это невозможно. Но получается что-то вроде усиленного феномена близнецов – предчувствия и эмоции на троих. И как джпс навигатор в голове, я чувствую, что один где-то близко. А второй… Остался прикрывать?

Кусаю губы, плотней кутаюсь в воротник.

- Они всех на себя собрали, - Агата принюхивается к ветру.

Ее кулаки сжаты, а лицо побелело.

Поворачиваюсь к ней:

- Что ты имеешь в виду?

Сёмен скрещивает руки на груди и вышагивает туда-сюда. У него нос сморщен в оскале и клыки поблескивают на солнце:

- Эх, такая бойня и без меня! Ты представь, там же разом все! И Черные, и группировки охотников. Яр с Тохой давно так придумали. Мы-то перейдем в портал, он захлопнется. А они останутся и перебьют друга. Беспроигрышный план. Круть, да?

- Не круть, - мои зубы выбивают нервную дрожь.

Я прикрываю глаза, стараясь уловить их эмоции. Но они в метаморфозе, это восприятие животных. Я лишь чувствую сердцебиения двух в кончиках пальцах, это так странно, будто держу руку на пульсе у каждого…

Скорость, ветер, азарт, риск, жажда победы. И самое сильное – беспокойство за свою женщину. За меня.

Ох, это ведь я сама им тревогу передала…

- Идут!

На границе леса появляются быстродвижущиеся силуэты.

Я поднимаюсь на цыпочки, вглядываюсь вдаль.

Давайте, пожалуйста, быстрей…

И тут. Звуком выстрела что-то оборвалось.

Сердцебиение одного… Остановилось.

Спустя три года

- Даша! Какой красивый цветочек ты нашла! Это мне?

Дочка важно кивает, протягивая мне невиданный золотистый бутон с красным вкраплением на каждом лепестке. Как глаза. У Тони. У Даши они тоже желто-медовые, но без красного.

- Спасибо большое.

Присаживаюсь на корточки, чтобы быть с девочкой одного роста, принимаю находку. Треплю малышку по волосам песчаного цвета. Она смешно морщит носик, щурится, прикрывается ручкой от солнечных лучей. Достает второй бутон, протягивает:

- Маме светочек. И папе светочек.

Улыбаюсь. Каждый раз улыбаюсь этому «светочек», будто от слова свет. Малышка и сама светится радостью.

- А хочешь сама папе подарить? Он воооон там, – машу рукой в сторону дома, откуда слышится стук топора.

Яр с гурьбой молодняка строит деревянную детскую площадку.

- Неть. Другому папе, - она сует мне в руку цветок и, задорно смеясь, убегает на полянку.

Рассеянно смотрю ей вслед.

На лугу играют детки от двух до пяти лет. Среди них особо выделяется брат близнец Даши – Рома. Для своих двух годиков он достаточно высокий и сильный. Прирожденный лидер, с гордостью говорит про него Яр. Вот и сейчас вокруг Ромки стоит толпа ребятишек, а он весело размахивает кулачками, показывая, как будет кидать камни в охотников, если они сюда сунутся.

Качаю головой, снова берусь за кисточку. Я пишу картины. В беременность не было нужды работать, я смогла посвятить время поиску себя и того, чем хочу заниматься. Кроме способностей к магии обнаружился талант к рисованию. В свои картины я вкладываю магическую искру и, говорят, что они обладают исцеляющими свойствами.

А охотников в этом мире, к счастью, нет. Нет войн и несправедливости. Невозможно представить более тихого, мирного и прекрасного места. Здесь все пропитано гармонией и магией, каждый камушек и травинка.

Но детям нравится придумывать опасности. Им нужны достижения и победы. Как и взрослым оборотням. В новом мире каждому можно найти дело по душе. Чуть подальше, через горы, есть и города, это не первобытная планета. Мне этот мир видится всё той же Землей, где в какой-то момент история повернулась по-другому и все сложилось идеально. Технический прогресс сочетается с магией. Нет нужды выживать. Природа щедро делится своими дарами, а магические существа хранят и берегут ее, соблюдая равновесие. Эльфы дружат с гномами. Драконы охраняют не сокровища, а людей. Чудес хватает. За три года я к этому так привыкла, что не представляю уже, как можно иначе.

Усмехаюсь. Если бы я рассказала это Ксюшке, она бы спросила, чем я так облолбалась. Да и кто угодно бы так отреагировал... Но мне нет до этого ни малейшего дела.

За малышней присматривает Тимур. Спасенный брат Агаты. Он замечает мой взгляд, и я машу ему рукой.

Ему восемь, но для своих лет Тим достаточно серьезный и ответственный. Детей очень любит, находит с каждым общий язык, лучше многих взрослых разбирается в местной флоре и фауне, на запах определяет, где что растет. Очень смышленый парень. И очень быстро привык к новому миру.

Я переступаю босыми ногами по изумрудному ковру мха и окидываю почти дописанную картину придирчивым взглядом. На ней вдалеке многоэтажки столицы. А на переднем плане высокий, широкоплечий джентльмен. В твидовом костюме и распахнутом двубортном пальто с лацканами. Красный шарф развевается на ветру. По нему сразу видно, что он решительный и надежный. Сильный и отважный. Добрый и щедрый. Ласковый и любящий.

Почему я всего этого не разглядела в нем сразу?

Вздыхаю. Окунаю кончик кисти в алый на палитре. Он уже смешан с флуоресцентным. Две точки в глазах у нарисованного Тони будут светиться в темноте, как настоящие.

За спиной трескается веточка под звуком тяжелых шагов, и я вздрагиваю. От неожиданности рука дрогнула, на нарисованном Тони теперь некрасивый красный мазок.

На талию ложатся мужские руки, ведут вниз по бедрам. Сквозь тонкую ситцевую ткань платья я чувствую жар, исходящий от ладоней.

- Скучаешь, любимая?

А я не могу оторвать взгляда от линии, перечеркивающей Тони красным. Как кровь…

Пронзительное чувство дежавю наполняет меня.

… тогда, у портала, сердце Тони остановилось. Я не видела его, всё происходило на границе леса. Сжала кулаки так, что ногтями проткнула кожу. Подкосившиеся ноги меня не удержали, и я рухнула на колени в талую воду. Агата тут же подскочила и стала теребить за плечо, что-то говоря, но я и не слушала.

Такого просто не может быть! Мозг отказывался верить, что с Тони может произойти что-то плохое!

Дыши, Антон! Ну же! Пожалуйста!

Я зажмурилась изо всех сил, цепляясь за истончающиеся струны взаимосвязи. Старалась удержать их, чтоб не рвались!

Что же делать?! Что делать?!

А что я могу?

А ведь я… могу! Я же могу! Я сама могу исцелять! Я исцелила Яра! Значит смогу и Тони!

Да. На расстоянии. Я сделаю это.

Никто не умрет.

Уверенность наполнила меня.

Я сконцентрировалась на всем светлом, что смогла представить, внутренний взор направила на искрящийся свет в районе солнечного сплетения. Представляла, как черпаю его всей ладонью и отдаю Тони. Как свет от меня летит к нему.

Тук…

Получается?

Тук…тук…

Я открыла глаза, не переставая представлять золотистый свет. Почему-то мне показалось, что для Яра нужен серебряный, а для Тони с оттенком золота.

Яр смог существенно оторваться от преследователей, он добрался к нам первым. На фоне его огромной фигуры худого пацаненок со всклоченными серыми волосами, которого он держал в руках показался просто волчонком. Яр окинул меня быстрым взглядом, убеждаясь, что все в порядке, сунул мальчика побледневшей Агате и встал перед нами, закрывая спиной.

- Уходим, - кратко бросил он. – Первый пошел! Семён.

Сема без вопросов шагнул в зыбкое марево и растворился на глазах.

- Ника, теперь мы. Вместе.

Я вцепилась в Яра повыше локтя и крикнула:

- Нет! Там Тони! Я… чувствую! Его надо спасти, ты чего?! Мы не можем уйти без него. Я сейчас… держу его, как могу… Но если мы уйдем, связь оборвется!

Яр оглянулся, и в его перекошенном лице мелькнуло что-то странное…

- Мы не бессмертные. Всех не спасешь. Делая выбор, думай о последствиях, Ника. Или предоставь решать нам. И не спорь больше.

Я встала на ноги, упрямо глянула на Яра.

- Я никуда не пойду. Мы не можем его бросить!

Яр сжал зубы, скрежетнул ими. Дернул за локоть, в сторону портала.

- Упрямая.

И вдруг улыбнулся.

….

….Закрываю глаза, кладу руки поверх мужских. Тот, кто стоит позади, разворачивает меня, и я опускаю голову на мощную грудь, прижимаюсь плотней, вдыхая запах, ставший таким родным. Он проводит рукой по волосам, сжимает пряди в кулак, аккуратно тянет, заставляя поднять голову для поцелуя.

Поцелуй недолгий, но мне этого хватает, чтобы дыхание участилось, а в животе затрепыхалось крыльями солнышко. Три года прошло, а желание и любовь не иссякли. Наоборот, увеличились! Судя по тому, как затвердело и вздыбилось у него под штанами – это взаимно. Смотрю в глаза цвета расплавленного янтаря и спокойно улыбаясь, отвечаю:

- Нет. У меня там никого не осталось, а с дядей держим связь через Агату, так почему я должна скучать?

Агата у нас единственная связь с прошлым миром. Она оказалась хитрей, чем я о ней думала. Не только ради эликсира чистоты осталась у ведуна в клубе. Сначала она прикинулась смирной овечкой, и как-то выведала информацию обо всем что у него хранится. Среди прочего было и зелье астрального шанса, особое свойство которого – способность перемещаться с одного мира в другой, без порталов.

Удобно. Она может брать с собой маленькие вещи, например письма. Благодаря им я поддерживаю связь с дядей.

Тони отступает на шаг и с усмешкой кивает на картину:

- А выглядит, будто скучаешь по прежней жизни. Кстати, что это за красавчик тут нарисован? Сейчас ревновать буду.

- Эй! – я со смехом взмахиваю кистью и на обнаженный торс второго мужа летят капли красной краски. – Вот, будешь знать. Теперь вас не отличить.

К нам подходит Яр. От него пахнет свежими опилками и смолой. Он отряхивает руки, подставляет ладонь ко лбу и смотрит вдаль, как играют волчата и один медвежонок. Будущее клана Снежных.

Яр ведет носом по ветру, принюхиваясь.

- Похоже, к нам гости. Ромка, Даша! Бабушка идет! Устроим ей сюрприз?

Мелкие с визгом и писком кидаются к нам. Бабушку они любят безумно просто. Спешу в дом - надо накрыть на стол. Вынимаю ужин из мультиварки. От жаркого исходит ароматный пар. С верхней полки стеллажа достаю любимый мамин мед к чаю, который она же мне и приносит.

… Когда я встретила свою маму, ничуть не изменившуюся за восемнадцать лет, тут, среди Снежных, в обнимку с косматым бородатым мужчиной, я чуть не рухнула.

Первая мысль была, что мы умерли, в рай попали, вот я и встретилась с ней. Второй – что я с ума сошла.

А потом…

Все пазлы сложились. Я все поняла. Вот куда она тогда пропала. Нашла своего истинного. Она не бросала нас, ее не убивали.

И вот теперь нет никого на свете счастливей меня.

Конечно, сложностей за эти годы хватило. Некоторые девушки клана были крайне недовольны, что у меня аж два истинных, а у них ни одного. Но мне помогла Дина, бывшая жена Тони. Она нашла свою судьбу уже в этом мире.

После ужина мама укладывает детей спать, поет им колыбельную, которую пела мне.

А мы с мужьями выходим посмотреть на закат. Здесь каждый новый закат необычайно прекрасен.

Я стою между Снежными, их руки обнимают меня. Солнце медленно опускается за горизонт, свежий ветер с нотками пряностей развевает волосы. Нам не надо никуда торопиться, мы стараемся жить каждым моментом.

И меня наполняет эйфорией до кончиков пальцев.

Мы понимаем друг друга без слов. Слова не нужны. Но я все равно выдыхаю:

- Лучше и не придумаешь просто.

Тони косится и усмехается:

- Мы же тебе говорили. А ты убегала.

Яр добавляет:

- От счастья не убежишь.

Да. Вот она – истина.

Конец