love_contemporary СофиРосс Мой (не)бывший муж

— У тебя сутки на то, чтобы собрать свои шмотки, пока меня не будет. Адвокат свяжется с тобой — подпишешь все, что будет нужно.

— Марк…

— Я не выставлю тебя на улицу лишь в память о твоем отце. Получишь квартиру и деньги на первое время после развода.

— Развода?.. — слетает с моих губ.

Когда я писала клятву на нашу свадьбу, я думала, что это действительно навсегда.

Из-за чудовищной ошибки мы стали бывшими друг для друга, но через два года Он вернулся в мою жизнь. Только вот Марк Ольховский все еще считает, что я ему изменила.

Откровенные сцены и обсценная лексика.

ru
<p>Софи Росс</p> <p>Мой (не)бывший муж</p> <empty-line/>
<p>Пролог</p>

— Не жди меня сегодня.

— Марк, но у нас же…

Звонок обрывается, и я не успеваю напомнить мужу о годовщине.

У нас не ладится в последнее время — ссоры, мои срывы, постель, в которой я все чаще сплю одна. Я хотела устроить романтический вечер, купила подарок для Марка, а он снова решил остаться в городе.

И даже не вспомнил…

Смотрю на себя в зеркало, разглядываю платье, которое мой муж должен был сегодня снять с меня.

Я не могу провести еще один вечер в одиночестве в пустом доме. Просто не могу.

Набираю подруге, вспомнив, что она звала меня развеяться. Я отказала, сославшись на дела, но мои дела даже не потрудились дослушать все, что я хотела сказать по телефону тремя минутами ранее.

Такси до клуба, отыскать Лену внутри, протиснуться через толпу к спрятанному в углу столику. Обычно я не пью, но сегодня можно.

С годовщиной, любимый.

— Ты так и будешь грузиться? У тебя такое лицо, будто лимон жуешь, — Лена терпит меня уже около часа. — Что у вас случилось?

— Все, как и всегда, Лен. Все, как и всегда… — делаю маленький глоток, прочищаю горло. — Марк все чаще остается в нашей городской квартире. И вот сегодня, опять… Я не понимаю, что я делаю не так.

— И ты из-за этого такая кислая? Да брось, наоборот хорошо. Больше свободы… Сходи лучше еще за коктейлями, а? Мой заканчивается, — подруга быстро переключается. — С меня во-о-он тот мужик глаз не сводит, — кивает куда-то вправо. — Не хочу выпадать из поля его зрения.

— Схожу…

***

Я прихожу в себя в незнакомой квартире.

Оглядываюсь по сторонам — абсолютно все чужое. Пожелтевшие обои на стенах, старая мебель, деревянные оконные рамы с облупившейся краской на них.

Диван подо мной скрипит. Пытаюсь хотя бы сесть, но в висках тут же начинает нещадно стучать и низ живота скручивает тупой ноющей болью.

Во рту сухо, я даже сглотнуть не могу, потому что горло нещадно режет. Мне бы хоть глоток воды…

Моя сумочка валяется на полу, я дотягиваюсь до нее и не обнаруживаю там телефона.

Последнее, что я помню — громкие басы музыки, от которых начало нещадно стучать в висках. Я вернулась к нашему столику, отдала Лене ее коктейль и быстро допила остатки своего. Вместо второго я взяла себе апельсиновый сок, который планировала тянуть через трубочку остаток вечера.

Пытаюсь встать, стены сразу начинают кружиться, в глазах темнеет. Приходится вернуться на диван.

Опускаю взгляд на подол своего платья, который слегка задрался, и обнаруживаю на коже россыпь небольших синяков.

Откуда?..

Нужно собраться с силами и выбраться из этого жуткого места.

До двери я добираюсь со скоростью улитки по стеночкам. Стараюсь дышать через рот, потому что в воздухе стоит тошнотворная смесь непонятных запахов.

Наличных денег у меня нет, но водитель остановившейся возле меня машины соглашается подвезти меня до нужного адреса в обмен на сережки, которые по каким-то странным причинам остались в моих ушах.

Что со мной произошло? Как я оказалась в той квартире на самой окраине города? Откуда взялся такой провал в памяти?

Мужчина средних лет постоянно косится на меня в зеркало заднего вида, и я, честно говоря, его понимаю.

С волосами не пойми что происходит, под глазами черные комки осыпавшейся туши, платье порвано в нескольких местах — я только в машине это заметила.

Как же хочется оказаться в руках мужа… Чтобы Марк обнял меня, как умеет только он — крепко, почти на грани боли, но так уютно. Вдохнуть запах его туалетной воды и почувствовать себя в безопасности. Прижаться к его телу и дать волю душащим меня слезам.

Мне так страшно…

Наверное, будет лучше, если Марк еще не успел приехать. Я попробую сама разобраться во всем. Или сделаю вид, будто ничего не было.

Так ведь можно, правда? Убедить себя в том, что эту ночь я провела в нашей постели. Забыть весь этот кошмар…

Марк все-таки вернулся.

Он разговаривает с кем-то по телефону, крутит в руке пустой стакан, рядом на столе стоит полупустая бутылка его любимого бренди. Его рубашка расстегнута сверху, рукава закатаны, волосы сильно взъерошены. Мой муж выглядит так, будто не спал этой ночью.

— Марк… — из горла вырывается какой-то приглушенный писк, колени дрожат, я едва не валюсь на пол.

— Нагулялась?

Я знаю этот тон.

Жесткий, леденящий душу. Марк никогда не повышал на меня голос, но в моменты, когда он говорит вот так, я всегда думаю о том, что лучше бы он кричал.

— Марк, мне очень плохо…

— Я спрашиваю, нагулялась?

Стеклянные осколки в алых каплях падают на журнальный столик, когда Марк вытряхивает их из ладони. Он настолько сильно сжал стакан, что тот не выдержал.

— О чем ты говоришь? — замираю на месте, потому что мой муж сейчас похож на хищника, к которому лучше не приближаться. Одно неверное движение и я окажусь со свернутой шеей.

— А у тебя память отшибло, дорогая женушка? Так ты присаживайся, сейчас освежим.

Сбрасываю туфли, на каблуках я точно не смогу дойти до дивана. Опускаюсь рядом с Марком, двигаюсь ближе — мне резко становится холодно, а он рядом, такой теплый…

Марк перехватывает мои руки, сжимает запястья до боли.

— Не трогай меня. Иначе я за себя не ручаюсь, — цедит сквозь зубы, скидывает мои ладони со своего тела и впихивает свой телефон мне в руки.

На экране начинается какое-то видео. Сначала я не могу разобрать ничего, но уже через пару секунд приглядываюсь и узнаю себя.

Тот самый старый скрипучий диван. Мои зажмуренные глаза, мои руки на голой мужской спине. Пошлые шлепки бедер, мои сдавленные стоны, чужой голос, который называет меня хорошей девочкой и просит посмотреть в камеру.

И я действительно смотрю.

Только я не помню ни единой секунды этого фрагмента моей жизни.

— Как давно я хожу с рогами, Влада?

Я вздрагиваю. Не могу перестать смотреть на экран, пока по щекам бегут горячие слезы.

Синяки и это мерзкое ощущение между ног… Так вот откуда все это.

— Как давно ты спишь с кем-то за моей спиной?

Журнальный столик разлетается на части — Марк отшвыривает его в сторону, поднимается на ноги, а после нависает надо мной, вжимая в спинку дивана.

Я никогда не боялась мужа. Знала, что даже в порыве злости он не ударит меня. Мы часто ссорились в последнее время, но ни разу не доходило до рукоприкладства.

Марк вспыльчивый, да, но я всегда была его девочкой. Той, которая нуждалась в нем больше воздуха. Он мог несколько раз ударить по стене, не чувствуя боли в разбитых костяшках, но ни за что не тронул бы меня.

А сейчас мог.

Его глаза были другими.

— Я тебе не изменяла.

— Мои спецы уже прогнали видео через свои программы, это не монтаж.

— Ты показывал его кому-то?! — в голове не укладывается. Я же там… Меня… — Марк, это не то, о чем ты подумал…

— О чем я подумал? О том, что моя жена шляется по ночным клубам и раздвигает ноги для любого желающего? — он обхватывает пальцами мои щеки, заставляет запрокинуть голову.

Заставляет смотреть ему в глаза.

Мне не было так страшно, даже когда я не понимала, где нахожусь.

— Чего тебе не хватало, девочка моя? — Марк нарочно так называет меня. Кривит губы в надменной усмешке, еще сильнее надавливает пальцами на скулы.

— Я не изменяла тебе… — повторяю во второй раз, пытаюсь отодвинуться, потому что резко становится нечем дышать.

Голова раскалывается, тошнота подкатывает к горлу. Зажимаю рот ладонями, взгляд судорожно мечется по комнате. Марк отступает, и я несусь в ванную, расположенную на первом этаже.

Желудок скручивается в болезненных спазмах, я кое-как придерживаю волосы, чувствуя пульсацию в правом колене. Кажется, я слишком сильно ударилась им о скользкую мраморную плитку.

Умываюсь, быстро чищу зубы, чтобы избавиться от неприятного послевкусия на языке, и возвращаюсь в гостиную.

— У тебя сутки на то, чтобы собрать свои шмотки, пока меня не будет. Адвокат свяжется с тобой — подпишешь все, что будет нужно.

— Марк…

Он так легко откажется от меня? Даже не попытавшись разобраться?

— Я не выставлю тебя на улицу с голой задницей лишь в память о твоем отце. Получишь квартиру и деньги на первое время после развода.

— Развода?.. — слетает с губ.

Когда я писала клятву на нашу свадьбу, я думала, что это действительно навсегда. Когда в последние полгода засыпала одна в пустой кровати, я думала, что мы со всем справимся.

Все ссорятся, у всех бывают неудачные периоды в семейной жизни.

Я даже мысли не допускала о разводе.

— А ты как думала? Пустишь слезу, будешь ползать в ногах, отсосешь мне пару раз, и я все забуду? Я едва сдерживаюсь, чтобы не придушить тебя сейчас, Влада.

— Ты можешь хотя бы выслушать меня?

— Расскажешь мне о чем-то новом? Ты сама прислала мне это сраное видео, блядь, Влада, о чем здесь вообще может идти речь?

— Что…

— Не повезло тебе, радость, напиться до такой степени, чтобы отправить своему мужику запись, где тебя трахает другой. Для коллекции снимала? — он вновь усмехается, грубо припечатывает меня к стене. — Я, сука, даже смотреть на других не хотел, несмотря на твои постоянные истерики, пока ты по койкам скакала, а потом спокойно под меня ложилась. Вообще ничего нигде не дрогнуло?

Марк напирает. Царапает мои губы своим дыханием, расставляет руки по обе стороны от лица.

Он огромный. Жуткий. Пугающий.

Без каблуков я ниже его на целую голову, упираюсь кончиком носа куда-то в район его ключиц. Мне нравились все его мышцы, но сейчас я хочу сбежать хотя бы в другой угол комнаты, потому что Марка слишком много. И я знаю его мнение о женщинах, которые изменяют.

Одной ладонью Марк сжимает мое бедро. Сильно. Так, что из груди вырывается стон.

Наматывает подол платья на кулак, дергает его вверх.

— Этого тебе не хватало? Недостаточно качественно я имел тебя, девочка моя?

— Марк, пожалуйста… Хватит! — взвизгиваю, когда второй рукой он стискивает грудь. — Пожалуйста, не надо…

Марк зажимает мне рот ладонью, тянет подол еще выше. Отходит на шаг, разглядывает меня, скользит взглядом к белью и ниже…

Все резко прекращается.

— Уйди, Влада. Просто, блядь, сделай так, чтобы я тебя сейчас не видел.

Он заметил синяки на внутренней стороне бедер. Чужие метки на моем теле.

Я впервые боюсь его. Как мужчину.

Убегаю на второй этаж, в нашу спальню. Обнимаю себя руками и замираю на месте до того момента, как с улицы раздается звук открытия гаража. Смотрю в окно, вижу, как автомобиль Марка выезжает за ворота, впиваюсь ногтями в ладони, отвлекаясь на резкую боль, лишь бы не закричать во весь голос.

Не захотел слушать. Решил все для себя.

Марк обещал защищать от всего мира, а в итоге собственными руками уничтожил меня. Внутри после его ухода осталась лишь пустота.

Пустота, с которой я пыталась справиться каждый день без него. И у меня даже начало что-то получаться.

Пока он снова не вернулся в мою жизнь.

<p>Глава 1</p>

Влада

Настоящее время

— Тебя Романыч просил зайти. Вроде в хорошем настроении был, но после такого опоздания… — Настя качает головой и рассматривает запыхавшуюся меня.

Утром все шло хорошо, пока у меня не прорвало стиральную машину. Вода полилась на пол, и мне пришлось пустить в ход все имеющиеся в квартире полотенца, чтобы не платить потом соседям снизу компенсацию за ремонт.

В такой панике идея перекрыть воду пришла мне не сразу, и в итоге на пол рванула вторая порция.

Потом мне в спешке пришлось переодеваться, сушить волосы и приводить макияж в порядок, потому что так, как я выглядела после уборки, ехать в офис было нельзя.

— У меня опять машинка сломалась, Насть, практически перед самым выходом. Пришлось последствия ликвидировать, — убираю в шкаф пальто, достаю из сумочки маленькую пудреницу. На улице снегопад, а предстать перед начальником отдела с потекшей тушью мне бы не хотелось.

— Мастера вызвала уже? У меня телефон есть одного мужика — толково делает. И берет не так много. Он мне недавно посудомойку к жизни вернул, когда по гарантии сказали, что только менять.

— Спасибо, — телефон на столе оживает входящим сообщением от Насти. — Я наберу его вечером.

На самом деле никому я звонить не собираюсь. Мне и так в этом месяце пришлось менять экран телефона, а в конце прошлого разоряться на новый ноутбук. Мой мигнул мне экраном напоследок, покряхтел секунд двадцать и отошел в мир иной.

В заначке осталось двести рублей, а в текущие расходы оплату ремонта стиральной машинки я просто не впишу. Две недели до зарплаты уж как-нибудь потерплю — в конце концов можно и на руках что-то постирать, если уж совсем носить нечего станет.

Стучусь в кабинет к моему непосредственному шефу и захожу, когда из-за двери раздается скупое «войдите».

— А, Ольховская.  Не признал по голосу, богатой будешь. С этим я как раз и собираюсь тебе помочь.

— В каком смысле, Игорь Романович? — плотно прикрываю дверь за собой, занимаю предложенный стул.

— Премию хочешь?

— А кто ж ее не хочет? — улыбаюсь в ответ, машинально поправляю выбившиеся из-за уха волосы.

— Оклад, — руководитель моего отдела откидывается на спинку стула. — Или лучше два, да? Давай сойдемся на двух.

Я удивленно приоткрываю рот. В голове почему-то сейчас всплывает мысль, что Игорь Романович укажет мне на место под своим столом и скажет заслуживать эту самую премию на коленях, потому что других вариантов ее получения у меня просто нет.

За что еще на моей рабочей карточке вдруг окажутся две зарплаты?

Машинку новую смогу купить. Моя уж больно часто стала меня подводить.

— Вижу, что удивлена, — он продолжает, так и не дождавшись от меня хоть какого-то ответа. — У меня к тебе деликатная просьба, Влада, за выполнение которой я готов щедро заплатить.

Вот, я же сразу знала, что есть какой-то подвох.

— Не подумай плохого, Ладочка. Мне просто нужно подписать несколько договоров задним числом. Ничего криминального, это обычная практика в страховых. А ты, я знаю, в сплетнях замечена не была, умеешь держать язык за зубами.

— Игорь Романович, спасибо за щедрое предложение, но я вынуждена отказаться, — говорю мягко, продолжаю тянуть губы в улыбке.

— Почему, позволь узнать? — мужчина передо мной тут же хмурит брови, подается вперед, положив локти на стол.

— Я бы не хотела принимать участие в каких-то сомнительных махинациях…

— О чем ты говоришь? Какие махинации? Да мы просто поможем хорошему человеку. А для нашего начальства это вообще копейки. Ты в курсе, что Воронцов купил себе пару недель назад дом в Испании? Твоя честность, конечно, похвальна, но деньги-то всем нужны, Влада. Гардероб сможешь себе обновить, на отпуск отложить.

— Почему именно я?

У нас в отделе еще три человека помимо меня, кто занимается транспортными направлениями. Да хоть того же Виктора взять, он свое уж точно никогда не упустит. Уверена, подписал бы не глядя.

— Я в тебе уверен, Влада. Скажу по секрету, меня скоро на повышение толкнут, мое кресло освободится. Хотел тебя порекомендовать, а теперь вот задумался. Не умеешь ты с людьми контакт налаживать, Ладочка. Углицкого, наверное, посажу вместо себя.

Если Витя займет этот кабинет, мне светит одна дорога — на улицу. Он сто процентов захочет воспользоваться своим положением. Я еще не забыла его мерзкие приставания на новогоднем корпоративе, синяки тогда с рук несколько дней сходили.

— Я могу увидеть документы? Мне нужно будет время, чтобы ознакомиться с ними, — мой голос звучит хрипло, срывается в конце.

Я не могу потерять работу. Не в моей ситуации разбрасываться вакансиями, меня и сюда взяли с большим трудом. Всем нужны доступные двадцать четыре на семь роботы с обширным опытом за спиной за десять тысяч в месяц.

А с зарплатой начальника отдела я смогу накопить на первый взнос на ипотеку, чтобы потом сумма в месяц была не космической. Продам свою квартиру, доложу сверху и перееду, наконец, в нормальный район, где не страшно ходить по улицам в темное время суток.

— Конечно. Только в моем кабинете. Нам ведь не нужны лишние свидетели, правда? — Игорь Романович довольно ухмыляется, достает из ящика стола какие-то бумаги, пока я ерзаю на стуле и поглядываю на дверь.

Еще не поздно сбежать?

Я все-таки изучаю документы. Обычные поставки строительных материалов, ничего необычного. Типовые договоры, все как под копирку.

Смотрю на бумаги, а у самой перед глазами уютная студия со светлыми стенами и просторным балконом. Вспоминаю свою однокомнатную квартиру в старой пятиэтажке на окраине и поставить свою подпись хочется все сильнее.

— Тебя что-то смущает, Влада?

Мне кажется или Игорь Романович заметно нервничает? Он уже два стакана воды выпил.

— Я не знаю… — честно отвечаю ему, еще раз просматриваю документы.

Кому будет лучше от моей честности? Мне? Двойную премию получит кто-то другой, а я в скором времени лишусь работы.

Передо мной сейчас отличный шанс заткнуть финансовые дыры, а я никак не могу договориться с совестью.

— Хорошо, Влада, я понял. Можешь идти. И позови ко мне Виктора.

Ставлю свою размашистую подпись на первом экземпляре. Назад дороги нет. А с совестью я все-таки смогу совладать — задобрю ее новым флакончиком моих любимых духов.

Игорь Романович обещает, что премию я получу в течение этой недели. В кабинет я возвращаюсь радостная, приходится даже придумывать причину моей внезапной окрыленности, когда коллеги начинают приставать с расспросами.

Мастеру я все же набираю вечером, договариваюсь с ним на вечер пятницы и со спокойной душой сгребаю с батарей все грязные полотенца в корзину для белья. В ванной вроде бы все в порядке, никаких видимых последствий.

На следующий день на работу я приезжаю даже раньше положенного. Поливаю цветы в кабинете, без спешки пью кофе из автомата — вроде дешевый растворимый заменитель зерен, а все равно вкусно.

До обеда все идет своим чередом — текущие дела, обзвон постоянных клиентов с интересными для них предложениями. Настя рассказывает о своем вчерашнем свидании, я внезапно вспоминаю, что Костя звал меня в субботу к своим друзьям на дачу.

Надо бы ответить что-то, а то он уже несколько дней ждет.

Костя — первый мужчина, который смог меня заинтересовать в новой жизни. Пора уже отпустить прошлое и двигаться дальше.

— А ты популярна, Лад. Шеф опять к себе вызывает. У вас там случаем не это… — Настя стреляет глазами в меня и подмигивает, намекнув на нарушения субординации и моих принципов.

— Он вообще-то женат.

— Когда это мешало? — прилетает мне в спину, когда я выхожу в коридор.

По спине ползут неприятные мурашки, когда я стучусь в кабинет главного.

А потом я едва не падаю в обморок, потому что абсолютно не была готова поймать на себе хищный взгляд стальных серых глаз.

Глаз, которые когда-то были мне родными.

— Марк Андреевич, вы просили пригласить сотрудницу… — мой шеф чуть ли не облизывать в прямом смысле Марка готов. — Влада Евгеньевна, у нас к вам серьезный разговор…

— Закрой рот.

Голос бывшего мужа заставляет меня дернуться. Неосознанно отступаю, упираюсь спиной в закрытую дверь. В горле пересыхает, губы вроде двигаются, а звука нет.

— Ну, рассказывайте, Влада Евгеньевна, как в вашу светлую голову пришла идея кинуть меня на деньги, — низкий ровный голос со знакомой мне хрипотцой. Марк выжигает меня взглядом. Он откидывается на спинку кресла, брови сведены к переносице.

— Я не понимаю, о чем идет речь, — беру себя в руки, прочищаю горло и спокойно отвечаю.

Марк изменился.

Черты лица стали жестче, плечи шире. Его в целом всегда было много, а сейчас передо мной просто какая-то машина для убийств. Если такой ночью будет идти тебе навстречу — лучше перейти на другую сторону улицы.

— Ваша подпись? — бывший муж кивает в сторону разложенных на столе документов.

Подхожу ближе. Медленно протягиваю руку к бумагам, словно боюсь спровоцировать сидящего передо мной хищника.

Те самые акты, которые должны были принести мне двойную премию. Денег еще нет, а проблемы, кажется, уже серьезные.

— Моя, — подтверждаю. Ну а смысл?

Начну отпираться — прижмут сильнее.

— Компания, чей груз вы страховали, принадлежит мне. С исполнительным директором я уже разобрался, теперь хотелось бы услышать вашу версию. Почему деньги за застрахованную партию вами получены, а самой партии никогда не существовало?

Потому что у меня внезапно куда-то делись мозги и я подписала то, к чему не имею никакого отношения.

Вслух я конечно же не могу такое сказать.

— Что же вы молчите, Влада Евгеньевна? Мне повторить вопрос еще раз? — Марк поднимается из кресла, я каким-то чудом не отшатываюсь в сторону, замираю и слежу за каждым его движением. — Давно вы это проворачиваете? Сколько еще таких партий было и кто из вашего отдела в доле?

Мне физически плохо.

Рубашка внезапно становится тесной, руки тянутся к верхней пуговице, которую я хочу расстегнуть.

— Выйди, — Марк обращает свое внимание на моего начальника.

Я остаюсь в кабинете наедине со своим бывшим мужем. Насколько здесь хорошая звукоизоляция? Меня услышат, если я начну кричать?

Марк отодвигает для меня стул, сам остается стоять за моей спиной, когда я сажусь. Кладет ладони на спинку с мягкой обивкой, нависает надо мной. Он так близко, что в нос тут же ударяет запах его парфюма.

Неужели?..

Да нет, мне просто кажется. Мало, что ли, похожих ароматов на свете?

— Ты дрожишь, Влада.

Дрожу.

И молчу.

— Боишься меня?

Снова молчу.

Отвечу честно — использует это против меня. Солгу — почувствует.

— Был уверен, что встречу твою полную тезку. Надо же, повезло, — Марк усмехается, а меня прошибает липким холодным потом.

Я представляла нашу встречу. В моей вариации я должна была предстать перед бывшим мужем самодостаточной уверенной в себе женщиной с хорошей работой и перспективами роста, а в итоге у меня, кажется, стрелка на левой ноге и каждая клеточка в теле наполнена животным страхом.

Знаю, что Марк меня ненавидит. Знаю, что чуть больше двух лет назад после злополучного видео он отпустил меня так просто лишь из-за давней дружбы с моим отцом, которого на тот момент уже не было в живых. Дань уважения, памяти.

А еще я знаю, что он делает с теми, кто его предает. Марк именно так про меня думает, и по его первому взгляду, обращенному в мою сторону, было понятно — не простил.

— Так что, Влада Евгеньевна, каяться будешь? — бывший муж зачем-то наклоняется ближе, его горячее дыхание щекочет ушную раковину.

— А смысл? Ты ведь уже все решил для себя, да, Марк? Какой смысл мне вообще оправдываться, если в итоге ты лишь посмеешься в ответ? — меня несет, да. Но это последствия накатывающей истерики.

— И даже не попытаешься? — снова усмешка.

Марк обхватывает ладонями мои плечи, и это становится последней каплей. Я подрываюсь со стула, потому что не могу больше выносить эту близость.

— Влада, бл…

Бывший муж рычит, я осмеливаюсь поднять взгляд на него и тут же зажимаю рот ладонью. Так вот почему у меня затылок как-то странно ноет…

Марк стоит, запрокинув немного голову, и зажимает переносицу пальцами. На белой рубашке виднеются алые потеки крупных капель.

— Прости… — растерянно бормочу, мысленно прикидываю, куда он спрячет мой труп.

Надо же было так влипнуть.

— Салфетки дай какие-нибудь, — цедит сквозь зубы, я тут же бросаюсь к ящикам стола.

Не хочу представлять, зачем моему шефу такие запасы важных салфеток. Хватаю пачку сверху, тут же открываю ее и протягиваю Марку сразу несколько штук.

Убивать меня пока вроде бы не хотят. Да это и понятно — первым делом надо остановить кровотечение из носа.

— Может, сядешь? — осторожно предлагаю, киваю в сторону стула, на котором минуту назад сидела сама.

Марк окидывает меня раздраженным взглядом, но все-таки соглашается с моей трезвой мыслью.

Я протягиваю ему свежие салфетки, грязные он бросает прямо на документы, где стоит моя подпись.

— Извини, пожалуйста, я не хотела…

— Не тараторь, — обрывает жестко, пробует вернуть голову в нормальное положение.

— Вроде остановилась… — имею в виду кровь.

— Без тебя понял.

Наверное, для бывших мужа и жены это еще не такой уж и плохой диалог. По крайней мере, Марк на меня не кричит.

— Я все-таки хочу услышать, как твоя подпись оказалась на этих документах, Влада.

Рассказываю Марку все. Ни на что особо не надеюсь, монотонно перечисляю события недавнего времени, мой разговор с шефом. Все до мельчайших подробностей.

— Адвоката хорошего знаешь? — бывший муж хмыкает, уголки его губ приподнимаются в кривой ухмылке.

— Не знаю.

— Советую начать искать. Может, скинет тебе пару лет.

— Марк…

Помоги.

Но мой бывший муж лишь качает головой. Достает телефон из кармана, набирает кому-то. Я разглядываю его спину, когда Марк идет к двери.

Он сейчас уйдет, а я окажусь в наручниках. Мой шеф выкрутится, спустит всех собак на меня, а я стиральную машину починить не могу — откуда у меня деньги на хорошего адвоката?

— Марк, пожалуйста…

Особо ни на что не надеюсь. Я вообще не уверена, что он услышал меня.

— Вещи свои забери. Жду на улице десять минут, потом уезжаю.

Я выбегаю из здания через пять.

<p>Глава 2</p>

Марк привез меня в ресторан, где мы раньше любили ужинать. Не изменяет своим привычкам.

Я заказываю только кофе, потому что все остальное ощутимо ударит по карману, но бывший муж просит официанта подойти через пару минут и впивается в мое лицо недовольным взглядом.

— Выбери что-то еще, — произносит спокойно, кладет передо мной раскрытое меню.

— Я не хочу.

— Не хочешь или не можешь себе позволить на зарплату? — едко интересуется, сбрасывает очередной входящий звонок.

— Могу, — цежу сквозь зубы. — Я же каждый день участвую в каких-то мутных схемах, не одному тебе миллионером быть.

Марк качает головой.

— Так и не повзрослела, Влада, — подзывает официанта и сам добавляет несколько пунктов к заказу.

Немного обидно, что он не помнит блюда, которые я любила здесь есть. Теплый салат с тунцом до сих пор есть в меню, но вместо него Марк заказывает мне что-то с креветками.

— Почему страховая компания?

— Потому что это единственное место, куда меня взяли без опыта, — я не собираюсь как-то приукрашивать свою жизнь. У меня нет цели произвести на Марка впечатление обманом. К тому же он и так прекрасно все понимает, если взять во внимание его вопрос про зарплату.

— Не удалось найти себе нового мужика, котенок?

Привлекаю к себе внимание посетителей и персонала резким звуком отодвигаемого стула, когда ножки неприятно скользят по полу, и подхватываю свою сумку.

— Сядь, Влада.

Жесткий приказ. Раньше это подействовало бы на меня. Марк вообще умел ловко предотвращать мои истерики на стадии их зачатия.

— Найди себе другую девочку для битья.

Поворачиваюсь спиной к бывшему мужу, делаю первый шаг вперед. Второй не позволяет сделать грубая хватка сильных пальцев чуть выше запястья.

Разворачиваюсь.

— Я сказал тебе сесть, — Марк злится. Шумно дышит, кадык на его шее дергается.

— А я не твоя собачка, которая будет выполнять приказы по первому требованию. Решил меня унизить? Не собираюсь предоставлять тебе такую возможность.

— Вернись за стол.

Мы смотрим друг другу в глаза около минуты, и я все-таки сдаюсь.

Мне двадцать пять лет, а я все равно чувствую себя маленькой девочкой перед Марком.

Бывший муж на восемь лет меня старше, а такое ощущение, будто он успел прожить больше на несколько жизней.

Перекидываю волосы назад, потому что мне опять становится слишком душно, и взгляд Марка буквально присасывается к моей шее.

Он вопросительно вскидывает бровь, и я в очередной раз ведусь на немую провокацию.

— Не бойся, не заразно, — ядовито выплевываю и возвращаю волосы в прежнее положение.

Иногда я забываюсь, и потом приходится объяснять людям, что им не надо судорожно искать спички для моего сжигания, потому что красные пятна на моей коже всего лишь результат расшатанных нервов и они не перекинутся на кого-то, кто будет стоять или сидеть рядом со мной.

Я наблюдаюсь у дерматолога. В аптечке набралось уже штук двадцать разных кремов, гелей и мазей, но они лишь облегчают симптоматику. И на том спасибо — я хотя бы не расчесываю себя до отвратительных корост, как это было в первые недели.

Далматинцы же милые, правда? С этими их пятнышками. Вот и я в некотором роде далматинец.

— Любая нормальная женщина на твоем месте постаралась бы быть более милой со мной, а ты готова мне руку по локоть откусить, — Марк дерзко усмехается, ослабляет свой идеально завязанный галстук.

— Я не привыкла быть милой с теми, кто мне не нравится.

— У тебя инстинкт самосохранения атрофировался? Ты понимаешь, что дальнейшая твоя судьба сейчас напрямую зависит от моего настроения?

— Мне что, сплясать для тебя, а потом упасть в ноги и целовать ботинки? — я сжимаю кулаки под столом, сдерживая свое желание добавить что-нибудь более язвительное.

Страх перед Марком немного отступил, когда вокруг нас появились другие люди. Если бы мы вновь оказались наедине — я лучше откусила бы себе язык, чем позволила бы столь откровенную дерзость в сторону бывшего мужа.

— Ты всегда горячо смотрелась на коленях, Влада.

Я давлюсь черным крепким кофе, который мне уже успели принести.

В шоке смотрю на Марка.

— Расслабься. Если я захочу, чтобы мне отсосали, то это точно будешь не ты, — бывший муж снисходительно качает головой, а я душу в себе внезапную вспышку ревности.

У него, наверное, каждый месяц новая любовница, в то время как я не смогла позволить прикоснуться к себе ни одному другому мужчине.

Марк был моим первым. И, как бы нелепо и смешно это ни звучало, оставался бы единственным, если бы меня не накачали какой-то дрянью.

— Зачем ты привез меня сюда? — задаю вполне логичный вопрос.

— Поговорить. Обсудить наше дельнейшее сотрудничество.

— Какое еще сотрудничество?

— Агриппина приезжает во вторник.

Отец Марка умер, когда моему бывшему мужу было пятнадцать, и он остался с женщиной, полюбившей его как родного сына. У них до определенного момента были отличные отношения с мачехой, и я всегда бесконечно восхищалась тем, как Агриппина Яковлевна находила к Марку подход.

В первые полгода нашей семейной жизни я довольно часто обращалась к ней за советами, и она каждый раз помогала мне сглаживать возникающие острые углы.

Чуть позже она переехала на одно из побережий Греции к своей близкой подруге. Устала дышать пылью и захотела перемен. Мы с Марком даже как-то ездили к ней в гости — женщина выглядела счастливой, сияющей и помолодевшей лет на десять.

— Я не говорил ей о нашем разводе, — добивает меня Марк.

— Почему?

— После той истории с Егором мы не общались близко долгое время, а потом как-то к слову не приходилось, — бывший муж заметно напрягается при упоминании младшего сводного брата.

Егор постоянно влипал в какие-то неприятности, прожигал свою жизнь и не хотел становиться серьезным. Девочки, машины, клубы — у него был очень узкий круг интересов.

В какой-то момент Марку надоело вечно вытаскивать задницу Егора из проблем и на очередном звонке с просьбой замять арест «непутевого младшего брата» мой бывший муж положил трубку.

Агриппина в тот же вечер примчалась к нам в дом, умоляла Марка помочь, но он стоял на своем. Пятнадцать суток — не такая большая трагедия, а Егор должен был научиться отвечать за свои поступки.

В итоге мачеха страшно обиделась на Марка, он остался крайним во всей этой истории. Их теплые взаимоотношения покрылись толстой коркой льда, и, судя по всему, она держалась достаточно долго после нашего с Марком разрыва.

— Я очень рада, что вы наконец-то помирились, но какое я имею к этому отношение?

— Самое прямое. Ты переедешь в мой дом и сделаешь вид, что мы все еще счастливо женаты, Влада, а я помогу тебе выйти из истории с поддельными документами без потерь.

— Если я откажусь?..

— Сядешь, котенок. Твой шеф, конечно, получит куда больше, но ты тоже соучастницей пойдешь, — спокойно пожимает плечами.

— То есть ты веришь, что я не причастна ко всем этим махинациям, но все равно готов пойти до конца? — вопрос скорее риторический, я и так все прекрасно понимаю. — А тебе вообще зачем все это?

— Не лезь не в свое дело, Влада. Через два дня я жду твой окончательный ответ.

Марк дает понять, что разговор на этом закончен.

Я ковыряю несчастные креветки в тарелке и думаю над тем, как быстро можно продать квартиру и сколько мне вообще дадут за этот «щедрый» прощальный подарок Марка.

Хватит на адвоката?

То, что предлагает мне Марк, больше похоже на рабство. И я еще не забыла, каким он может быть животным рядом со мной.

Вечером ко мне приезжает Костя. Привозит мою любимую «Калифорнию» и розовый лимонад, который я просто обожаю пить из бокала.

— Лад, случилось что-то?

— Нет, с чего ты взял? — закусываю губу, тяну плед на себя, как будто могу спрятаться в него от пытливого мужского взгляда.

— Серия почти закончилась. Можешь вкратце пересказать основные действия?

Не могу. И Костя это знает.

Он притягивает меня к себе на грудь, проводит носом по щеке. Меня окутывает запах его парфюма, и я хочу отправить Костю в душ, потому что тошнит.

Раньше я такого за собой не замечала, а после встречи с бывшим мужем меня натурально выворачивает от туалетной воды, которой пользуется Костя.

— Прости, — спешу извиниться. — У меня на работе проблемы, вот я и загрузилась немного. Давай включим следующую, а ты мне расскажешь детали, если я чего-то не пойму?

— Не хочешь поделиться, Лад?

— Да ничего особенного. Отчетами загрузили, надо быстро сделать.

Костя слишком правильный. Он меня не поймет.

Я уверена в том, что он посмотрит на меня абсолютно другими глазами, если я признаюсь в своей фатальной ошибке

— Я умею делать расслабляющий массаж. Позволишь, малышка?

Я сбрасываю с себя плед и сажусь на самый кончик дивана между раздвинутых Костиных ног. Его пальцы сначала осторожно поглаживают шею, минуя мое красное шершавое пятнышко — иногда мне кажется, что я превращаюсь в какую-то рептилию.

Костя разминает мои плечи тяжелыми ладонями, надавливает на определенные точки сильнее, и я вздрагиваю, чувствуя, как мышцы постепенно начинают терять скопившееся в них напряжение.

— Где ты этому научился? — чуть ли не мурлычу от удовольствия.

— Курсы закончил от нечего делать. Тебе нравится?

— У тебя просто волшебные руки.

— А если так?

В следующую секунду я дергаюсь от неожиданности — Костя прижимается губами ко впадинке между шеей и плечом, кладет ладонь на мой живот и впечатывает в себя.

— Что ты?.. — срываюсь, когда он настойчиво обхватывает грудь и целует область за ушной раковиной.

— Может, хватит уже бегать от меня, Лад? Я тебя не обижу.

— Кость…

Он действует настойчивее. Забирается рукой под футболку, оттягивает чашечку лифа и сжимает сосок пальцами. Скользит кончиком языка по шее, втягивает запах моих волос. Я прекрасно чувствую ягодицами твердую степень его желания.

Может, мне стоит просто потерпеть? Косте будет хорошо, он точно не сделает мне больно — за все время, что мы вместе, он показал себя невероятно нежным и чутким мужчиной.

С Марком меня накрывало сразу. После первого прикосновения. А иногда было достаточно лишь взгляда — белье становилось влажным, ноги дрожали, дыхание учащалось.

И к чему все это привело?

Да ни к чему хорошему.

Стараюсь расслабиться, откидываю голову, чтобы Косте было удобнее целовать меня в шею. Царапаю его предплечье, когда пальцы на груди сжимаются сильнее. Горячее дыхание заставляет кожу покрыться мурашками, свободной ладонью Костя скользит под резинку домашних тонких штанов.

И все.

Это становится финалом всего.

Потому что я сжимаю ноги, когда шершавые подушечки пальцев прикасаются к абсолютно сухой плоти.

Я, кажется, стала какой-то фригидной после бывшего мужа.

— Пожалуйста, не в этот раз… — пищу сбивчиво, пытаюсь выбраться из крепких объятий мужчины, который в очередной раз остался неудовлетворенным.

— Малышка, что не так? — обиженно сопит мне на ухо, но старается держать себя в руках.

С момента нашего знакомства мы ни разу не ругались, но еще пара таких вот обломов на ровном месте и Костя точно выскажет мне все.

— Я еще не готова к этому. Мне нужно привыкнуть к тебе, понимаешь? Но если ты не готов ждать…

Где-то в глубине души я хочу, чтобы он не был готов. И, кажется, это поселилось во мне после встречи с Марком.

— Ну что ты такое говоришь, моя хорошая? — он обнимает меня, поправляет сбившуюся футболку. — Тебе нужно время, это нормально. Мы не будем торопиться.

Костя уезжает где-то в одиннадцать. Я провожаю его, привычно мажу губами по щеке. Мы проводим время на моей территории, потому что мне так удобнее. Если бы я приезжала к нему, то мы бы ночевали вместе — Костя точно уговорил бы остаться у него на ночь.

А делить с кем-то кровать — слишком интимно для меня.

Удивительно, но засыпаю я практически сразу. Организм реагирует на стресс крепким глубоким сном, и на утро глаза я открываю лишь после третьего будильника.

Хорошо, что мой внутренний параноик заводит минимум десяток штук с очередностью в пять минут.

Я не знаю, что ждет меня на работе. Приезжаю в офис по инерции, на улице сталкиваюсь с Настей. Она курит на улице, выглядит какой-то взлохмаченной и перевозбужденной.

— Подождешь меня? Вместе зайдем, — она обнимает меня, я морщусь незаметно от Насти, потому что теперь тоже буду пахнуть сигаретным дымом.

— Бросала бы ты, — киваю в сторону зажатой между пальцами тлеющей сигареты, демонстративно нахмуриваю брови.

— Бросишь тут с такой работой.

— О чем ты?

— Да я приехала минут двадцать назад — сбежала от нового любовника. Хотела накраситься как раз, а у нас маски-шоу начались. Романыч наш, по-моему, влетел крупно. Сейчас весь отдел трясти будут. Документацию требуют, в компьютеры ко всем по очереди лезут. Как думаешь, кого на его место поставят? — Настя задумчиво накручивает волосы на указательный палец. — Тобой, кстати, тоже интересовались. Ну я им объяснила, что у нас рабочий день еще официально не начался. Накосячить, что ли, где-то успела?

— Вроде нет, — быстро отвечаю. — Им, наверное, надо быстрее со всем разобраться. Почему от любовника убегала? Так плох оказался? — перевожу опасную тему в нейтральное русло, а у самой в голове картинки, как мне цепляют наручники на запястья. Машинально растираю их пальцами.

— Две минуты, Ладка. И это вместе с прелюдией. А потом всю ночь рассказывал мне о своих бывших, очень удивлялся, что я ему кровать не залила. Гаденыш живет на другом конце от меня, знаешь во сколько мне бы такси обошлось? Вот и пришлось терпеть. Так он с меня еще утром завтрак потребовал…

Настя распаляется и жалуется на что-то еще, пока я судорожно пытаюсь придумать, что мне сейчас делать.

Как связаться с Марком, если я удалила его номер в день, когда мы подавали заявление?

Он дал два дня на принятие решения, а мне потребовалось меньше суток на то, чтобы поджать лапы и захотеть явиться к нему с повинной.

До рабочего места я добираюсь как в тумане. Зачем-то сжимаю телефон в ладони, несколько раз проверяю список контактов.

— Влада Евгеньевна? — молодой парень отключает мой ноутбук от питания, клеит на него какую-то бумажку. — Идите за мной.

Я никогда не была в кабинете генерального. В глаза то Воронцова видела только один раз, на прошлом корпоративе — он себе жертву выбрал, и они укатили вместе в ближайший отель. Суворова потом хвасталась своим повышением и смущенно опускала глазки, когда мужская часть коллектива странно на нее поглядывала.

Когда я вхожу в кабинет, меня накрывает дежавю.

Марк опять занимает чужое кресло. На этот раз я хотя бы не хочу хлопнуться в обморок — мне даже как-то спокойнее становится, когда я вижу бывшего мужа.

Паренек с моим ноутбуком в руках чуть ли не в реверансе расплывается перед Ольховским и спешит ретироваться из кабинета.

— Я согласна принять твое предложение, — выпаливаю, прежде чем Марк успевает что-то сказать. — Но у меня есть одно условие.

Задерживаю дыхание.

<p>Глава 3</p>

Марк

Надо было развернуться и оставить решать все адвокатам, когда впервые после долгого времени увидел бывшую.

А теперь эта маленькая дрянь засела у меня внутри.

Повело так, что даже любовницу пришлось новую искать. С темными волосами вместо блонда, такую же худую, без видимых выпуклостей в тех местах, которые особенно хочется трогать.

Всю ночь с девки не слезал. Думал, отпустит к утру.

Оно и отпустило, пока Влада снова на глаза не попалась.

Вижу, что боится меня, а все туда же — условия какие-то ставить.

С ней всегда так было. Характер свой показывала. Этим и зацепила поначалу, потом уже чаще придушить хотелось, когда вот лишь бы наперекор сделать, из вредности. Вывести меня, а потом признать ошибку и ластиться кошкой в попытке помириться.

— Что за условие? — спрашиваю с напускным безразличием, жестом предлагаю занять свободный стул. Сам не двигаюсь, чтобы Влада лишний раз не шарахнулась от меня куда-нибудь в стену.

— Ты ко мне не притронешься, — упрямо стоит на месте, поджимает губы. Трясется вся, если приглядеться.

— Совсем? — выгибаю бровь.

Долго думал, как придется перед Агриппиной выкручиваться. Хотел даже максимально похожую «женушку» найти — обратился в агентство, штук сто анкет перебрал, а все не то. На идею забил, но тут так удачно оригинал подвернулся. Грех было не воспользоваться.

— Марк, ты понимаешь, что я имею в виду.

Да лучше бы не понимал.

В жизни баб не насиловал, никого не принуждал. А тогда обо всех принципах забыл. Бухал всю ночь в офисе, рожи чьи-то видеть совсем не хотелось. Бутылка опустела — планку и сорвало. Перед глазами только видео с Владой, в ушах ее тихие стоны, которые она только мне должна была дарить.

Вернулся в дом, увидел ее и накинулся. Подробностей не помнил, после того как проснулся — все-таки литр виски в одну харю. А вот голос ее в памяти всплыл сразу.

Владу нашел на втором этаже в спальне. Выдохнул, узнав, что ей все-таки удалось выбраться из-под меня. Сама мне об этом сказала, когда я уговаривал в больницу поехать, чтобы ее осмотрели.

Дверь она тогда так и не открыла.

— Ты меня не интересуешь в этом плане, я уже, кажется, говорил, — безбожно вру, потому что у меня на нее стоит. Даже сейчас, когда она и смотреть в мою сторону не хочет.

— Что… — запинается. — Что дальше?

— Пиши заявление по собственному.

— Зачем?

— Хочешь попасть под раздачу? — отвечаю вопросом на вопрос. — Сейчас в твоей шарашке полетят головы, Влада. Твой отдел будут трясти так, что тебе и не снилось. У тебя будет, чем заняться, так что я просто предлагаю тебе отсечь лишнюю головную боль сразу.

— А как же две недели, которые я должна буду отработать?

— Заявление напиши, остальное я решу, — наблюдаю за тем, как бывшая жена топчется на месте, и не выдерживаю. — Да сядь ты уже. Думаешь, я на тебя прямо здесь наброшусь?

— Я вообще не хочу о тебе думать, Марк. Но, к сожалению, так вышло, что помочь мне можешь только ты. Хоть я и до сих пор не вижу твоей выгоды.

— Она есть, Ольховская, — специально поддеваю Владу своей фамилией, которую она так и не сменила.

Влада поможет мне обеспечить спокойствие близкого человека. Это стоит первостепенным в списке, но у меня есть и собственный эгоистичный интерес — все это время ей придется жить в моем доме, на моей территории, и это отличная возможность поиметь ее во всех позах, чтобы вытравить из головы. На этот раз с концами.

Нахожу в столе чистый лист, беру первую попавшуюся ручку. Воронцов долго рвал и метал, когда я слил ему всю информацию по его компании и делам, которые здесь проворачивают. Он обещал вернуться из Доминиканы в кратчайшие сроки, а пока предоставил мне свой кабинет в полное пользование. На законных основаниях тут хозяйничаю.

— Садись и пиши, — отодвигаю стул, сам специально отхожу к окну, чтобы Влада могла выдохнуть. Мне, может, и нравится пожестче, но я все-таки не моральный урод. Такой животный страх, как у Влады сейчас, меня не заводит. — В отдел кадров я сам отнесу.

— А вещи я свои хотя бы смогу забрать?

— Я тебя, вроде, не на рынке рабов покупаю, откуда такие вопросы?

Опять в мою сторону летит затравленный взгляд.

Бледная, дергается от каждого шороха. На стуле самый краешек заняла, постоянно голову поворачивает и из-под ресниц следит за мной. Ведь и не скажешь, что такая девочка на подлость способна.

— Чувства зато один в один, — шепчет с какой-то тревогой в голосе, постоянно тянется пальцами к волосам.

Я помню, что она вечно их поправляла, когда волновалась. На первом свидании я вообще думал, что она к концу лысой останется.

Ей тогда чуть больше двадцати было, малышка совсем. Нервничала постоянно в моем присутствии, вздрагивала, стоило по ее руке просто пальцами провести. Смешная такая была, со вздернутым носом и горящими глазами.

Как было мимо пройти?

— Я написала… — поднимается со своего места, подходит ближе.

Протягивает мне заявление с сегодняшней датой, выдерживает максимально возможную дистанцию. Когда я листок перехватываю, сразу отходит.

— На этом все, Влада. Языком особо не трепли, когда будешь забирать свои вещи. Ушла и ушла, работу предложили с хорошей зарплатой.

— Я хорошо общаюсь с девочкой из нашего отдела, мы дружим…

— На твое усмотрение. Если расскажешь, предупреди, чтобы слухи по офису не разносила. Я не хочу, чтобы мою фамилию полоскали. Подружку твою попрут, скорее всего, на следующей неделе, но и за это время можно многое успеть, — кладу заявление на стол. — К завтрашнему утру успеешь собрать чемоданы?

— Какие еще чемоданы? — хмурится.

— Самые обычные. Я почти не живу в доме, так что завтра ты туда переедешь и создашь видимость семейной жизни в нем. Ты ведь не думала, что все это время сможешь жить отдельно?

— Вообще-то думала, — строго отвечает. — Я не хочу возвращаться туда

— Меня не волнуют твои желания. Агриппина поселится в гостевой спальне, а ты будешь проводить с ней время.

— Сколько?

— Месяца два. Может быть, три. Попробуешь уйти — контракты с твоей подписью окажутся в деле. С этого дня, котенок, ты подчиняешься мне. Безоговорочно.

— Ты не имеешь никакого права распоряжаться моей жизнью после…

Не даю ей договорить. Толкаю к стене, наклоняюсь к тонкой шее и задеваю губами маленькое ушко. Вижу выступившие на коже мурашки, упираюсь кулаками по обе стороны от ее лица.

— Правда хочешь попробовать перечить мне, малыш?

Ее запах ударяет в голову. Отодвигаюсь, чтобы не сорваться, опускаю взгляд вниз, на обтянутую рубашкой из тонкой ткани грудь.

— Что т-ты… — начинает заикаться, когда я перемещаю одну ладонь на плавный изгиб талии.

— Я тебя трогаю, котенок. И тебе, по-моему, это нравится, — усмехаюсь, заметив очертания сосков. Влада никогда не любила белье с кучей поролона, на ней обычно были какие-то невесомые тряпочки, которые легко рвались, когда времени на долгое раздевание не оставалось. — Я не буду трахать тебя против твоей воли, Влада, когда увижу, что ты действительно не хочешь, но на остальное мне плевать. Если ты течешь в моих руках — я беру.

— Я тебя не хочу.

— Твои трусики уже намокли, малышка? — провожу языком по ее шее, сдавливаю бедро пальцами. Член стоит так, будто полгода не трахался.

Приворожила, стерва. Хочу так глубоко вбиться в ее тело, чтобы охрипла от криков.

Чуть позже, пока надо с делами разобраться.

— Иди собирать вещи, Влада. Я заеду за тобой завтра.

Она вихрем уносится из кабинета, оставив после себя шлейф цветочных духов.

Надеюсь, больше спорить моя бывшая жена не будет.

— Марк Андреевич, к вам здесь посетитель… — голос секретарши звучит слегка растерянно, я немного напрягаюсь.

Практически сразу после встречи с Владой я вернулся к себе в офис, провел совещание, а теперь приходится заниматься текучкой. У меня не было запланировано ничего на сегодня, так что внезапный визит человека за дверью кажется еще более странным.

— Кто, Лиза?

— Она отказывается называть свое имя…

Это что еще за дела?

— Ладно, пропусти ее. И кофе мне сделай. Двойной.

В кабинет вплывает шуба. Потом я обращаю внимание на длинные ноги ее обладательницы и только после этого смотрю в глаза Алле.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю жестко, поднимаюсь из кресла и в два шага оказываюсь возле нее.

Любовница решила устроить для меня стриптиз, и в любой другой ситуации я не был бы против ее инициативности, но сегодня я скорее хочу наорать на нее за это представление и посадить в такси.

Мне не надо, чтобы по офису ходили сплетни о том, кого я трахаю в своем кабинете.

— Я соскучилась, Марк. Ты давно не приезжал, — Алла дует губы, царапает ногтями по груди через рубашку.

У женщин куда-то вшит радар на конкуренток? Обычно ей плевать, даже если мы видимся раз в неделю. Она прекрасно знает, что меня устраивает стабильность и я не собираюсь гнаться за «моделью» помоложе.

Алле тридцать, она любит деньги и не трахает мне мозги. Сочетание, которое выделяет ее на фоне молодых истеричек с непомерными запросами. Я успел наслушаться историй от друзей, когда очередная малышка закатывает истерики на публике и позорит взрослого самодостаточного мужика.

— И ты решила, что идея завалиться ко мне в офис звучит отлично, потому что..?

— Хотела сделать сюрприз, — Алла отходит на шаг и распахивает свою шубу, являя на свет стройное подтянутое тело в белье с полноценным третьим размером. — Тебе нравится?

— Я ненавижу сюрпризы и, по-моему, уже говорил тебе об этом. У меня нет времени на тебя, выход сама найдешь, надеюсь.

Режим загрузки активирован. Секунд десять Алла просто сверлит меня недовольным взглядом, поджимает губы, а потом решает перейти в более открытое наступление. Сбрасывает с себя пол-ляма в виде меха, поправляет пояс для чулок, сидящий идеально чуть выше линии трусиков, и снова сокращает расстояние между нами.

Я ей не мешаю. Просто интересно, что будет дальше.

— Ты так напряжен. Я могу помочь тебе расслабиться, — Алла жмется ко мне грудью, ведет ногтями по бедру и накрывает член ладонью.

— Ты можешь не унижать себя и спокойно уехать. Я позвоню, когда ты мне понадобишься, — это звучит грубее, чем планировалось.

— Что на тебя нашло, Марк? У тебя кто-то появился, да? — Алла все-таки отступает, растерянно смотрит по сторонам и прикрывается шубой, сдернув ее со спинки стула.

— Дверь сзади, Ал. Заканчивай это.

Она знает, что лучше сейчас отступить, так что выходит из кабинета с гордо поднятой головой и даже дверью не хлопает на прощание.

Через минуту появляется секретарша с чашкой крепкого кофе, уточняет, нужно ли мне что-то еще, и мышкой выскальзывает в приемную.

Часов в пять я уезжаю из офиса. Гоню в наш с Владой загородный дом, сам не понимаю, зачем мне это надо.

Продать его рука так и не поднялась.

Я помню, как она радовалась, когда я в первый раз привез ее сюда. Ходила по комнатам с важным видом, тыкала пальчиками по сторонам — здесь у нас, мол, будет шкаф, а здесь она поставит декоративную пальму в горшке.

Захожу внутрь, избавляюсь от галстука с пиджаком. Кладу на столик часы.

Надо будет клининг вызвать завтра, чтобы они прошлись по всем углам, а то Агриппина сама за тряпку схватится, когда приедет. А я не хочу, чтобы она тратила свое время на уборку.

У нее его и так мало осталось.

Выталкиваю из мыслей всю эту дрянь, заваливаюсь на диван и расслабляю мозги под какой-то второсортный боевик. Иногда надо отключать в себе большого босса и смотреть на то, как, подозреваю, популярный перекаченный лысый спецназовец одним пальцем укладывает троих с пушками.

Сам не замечаю, как отключаюсь.

<p>Глава 4</p>

Глаза продираю уже утром, сразу подрываюсь, услышав доносящиеся с кухни непонятные посторонние звуки. Я в доме один, по крайней мере вчера был, и вот эта ерунда мне не нравится.

Около лестницы на второй этаж стоит чемодан. Потрепанный, с трещиной в правом верхнем углу. Но такого вырви глаз желтого цвета, что я не могу на него долго смотреть.

Иду на кухню, по пути сдираю с себя мятую рубашку.

— Доброе утро.

Я едва не запутываюсь в собственных ногах от тихого женского голоса.

Поднимаю глаза, сталкиваюсь с мимолетным взглядом Влады.

— Доброе, — отвечаю односложно, рассматриваю ее.

Обычный мягкий свитер, джинсы темного цвета, которые облепляют ее ноги и подчеркивают их стройность. Я прекрасно понимаю, что у нее не было цели меня впечатлить, но они так соблазнительно обтягивают задницу… А белье, интересно, там есть? Почему я не могу разглядеть его очертания?

В конце концов, утренний стояк никто не отменял.

— Я же сказал, что сам заберу тебя, — хочу вывести бывшую жену на разговор.

— У меня остались ключи, — Влада пытается разобраться с системой фильтрации воды и нагибается, открыв шкаф под раковиной.

Опасно, котенок.

— И ты решила проверить, не сменил ли я замки? — усмехаюсь, выгибая бровь, и кладу руки ей на талию.

В таком положении Влада отлично чувствует, что я ее хочу. Я, собственно, и не собираюсь скрывать, меня забавляют ее реакции.

Отбиваться она не спешит, визжать тоже вроде не планирует. Выпрямляется только и шумно дышит. Дергается, когда я сильнее впиваюсь пальцами.

— Нравится дергать тигра за усы? — шепчу ей на ухо, скольжу губами по ушной раковине.

— Мы же договорились, Марк, — пытается скинуть мои руки, но из-за невнятных шевелений все становится только хуже.

Только вот Влада, кажется, и правда не понимает, что сама трется попкой о мой член.

— Можешь попробовать еще раз зарядить мне в нос, малышка. А то я решу, что ты не против перепихнуться по-быстрому. Как в старые добрые.

Моей бывшей жене нравилось готовить мне завтраки, когда мы еще жили вместе. Понятия не имею, как, но она часто просыпалась раньше меня, и я потом ловил ее на кухне. Влада жарила какие-нибудь сырники, а я вот так же напирал на нее сзади. Обычно минуты хватало на то, чтобы она сдалась и позволила мне стащить короткие домашние шортики с ее бедер.

— Убери руки, Марк, а то я действительно попытаюсь снова, — шипит на меня, царапает предплечья.

Я отхожу от Влады и вскидываю ладони в примирительном жесте.

— Поверни синий кран на девяносто. Должно сработать, — киваю в сторону установленных фильтров и ищу кофе по шкафам. — Почему мне не позвонила? И на чем ты вообще доехала?

— Хотела избежать удовольствия ехать с тобой вдвоем в одной машине по утренним пробкам. Меня подвезли, — Влада проверяет кран и улыбается уголками губ, когда из того льется питьевая очищенная вода.

— Кто? — машинально спрашиваю.

Здесь почти сто километров от центра. И я сильно сомневаюсь, что нашелся какой-нибудь альтруист делать это за просто так.

— Тебя это не касается, Марк.

У нее кто-то есть?

Влада разворачивается и уходит из кухни, оставляя меня, дебила, заправлять кофемашину.

И какого черта я вообще полез в это? Меня не должна волновать ее личная жизнь, но почему-то, сука, волнует до скрипа зубов.

Бывшая жена возвращается, когда я наливаю кофе во вторую чашку.

— Где я могу разложить свои вещи? — интересуется буднично, будто специально хочет поддеть меня своим напускным спокойствием.

— В нашей спальне, — отвечаю ровно, в такт ее безразличию.

— В смысле?.. — Влада теряется от моего ответа, маска железной леди сползает из-за слишком слабого узла под волосами. Прокол вышел, не смогла отыграть роль.

— Забыла, где она находится? Пойдем, освежим твою память — проведу персональную экскурсию.

— Я думала, что займу одну из комнат для гостей…

— И как это будет выглядеть со стороны? Не дури, котенок, мы будем спать в одной постели, — подмигиваю ей и делаю первый глоток.

Это утро определенно становится лучше.

С Владой мы существуем на разных этажах.

Она спряталась от меня на втором, а я торчу на первом с рабочим ноутбуком. Сверяю накладные на поставку с фактическим количеством материалов на складах. И судя по тому, что я вижу — мой зам влетел на приличный срок. Плюс компенсация и судебные издержки.

Началось это все, если верить документам, около полугода назад, как раз в тот момент, когда я решил, что не хочу больше хоронить себя на работе. Я перестал ночевать в офисе, а этот мудила решил расслабить булки на своей должности.

Краем глаза замечаю шевеление справа от себя, поворачиваю голову, и в штанах мгновенно становится тесно. Ну а как не отреагировать, когда перед тобой виляют задницей в небезызвестной позе рака?

— Ты что делаешь? — задаю вполне логичный вопрос, наблюдаю за тем, как Влада переставляет пластиковое ведро на ступеньку ниже по лестнице.

— Мою пол, — поворачивается, буднично отвечает и смахивает выбившиеся из небрежного пучка на самой макушке волосы.

— И зачем?

— Очевидно, чтобы он стал чистым. Я помню, что Агриппина не переносит пыль.

— Вообще-то я собирался вызвать клининг, — заменяю стоящий на коленях ноутбук подушкой. Твердое на твердом не так уж и удобно. — Где ты вообще все это нашла? — подразумеваю ведро с тряпкой.

— В прачечной… — переводит растерянный взгляд со своих мокрых рук на меня. — Тогда встречный вопрос — зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем ты меня сюда позвал сегодня, если не собирался использовать в качестве уборщицы?

У нас тут запущенный случай, как оказалось. Надо было раньше заглянуть на второй этаж, как раз в тот момент, когда мне показалось, что там слишком тихо.

Влада еще и без резиновых перчаток тряпкой по полу елозит. Я, конечно, не специалист, но даже без медицинского образования можно догадаться, что ей такие развлечения противопоказаны. Не думаю, что эти пятна у нее только на шее. А если она еще и какое-нибудь моющее в ведро бахнула… Разъест же все к чертям.

Игнорирую собственный стояк, встаю с дивана, подхожу к ней.

— Руки покажи, — забираю у нее грязную тряпку, бросаю ее в ведро.

Бывшая жена по инерции вытягивает ладони, потом хмурится и тут же отдергивает их.

— Какое тебе дело? — огрызается, немного запрокидывает голову, чтобы поймать мой взгляд.

— Может, ты удивишься, котенок, но я не садист.

У Влады на запястье сбоку красная припухлость. Перехватываю ее правую руку, рассматриваю поврежденный участок, глажу пальцами вокруг. Она пытается выдернуть ладонь из моих, но я не позволяю.

— Ты что-то делаешь с этим? — спокойно интересуюсь, смотрю на ее шею. Там такое же пятнышко, я теперь отчетливо это вижу.

— Мне ничего не помогает.

— У врача была? — все-таки отпускаю ее руку, Влада тут же поднимается на ступеньку и прячет руки за спину.

— Не строй из себя заботливого папочку, Ольховский. Тебе не идет, — фыркает и опять тянется за тряпкой.

— Оставь это. Завтра специальные люди вычистят дом до блеска. Иди в гараж, Влада, я сам уберу здесь все и приду следом.

Я знаю, что ей сейчас хочется попытаться уколоть меня, но вместо этого моя бывшая жена послушно обходит меня и идет по направлению к выходу, который ведет в гараж.

Прячу от нее это проклятое ведро, чтобы она больше не возилась с грязью, и, как обещал, нахожу Владу в гараже. Она стоит возле наглухо заклеенных бумажных коробок и рассматривает эту башню.

— Здесь вещи. Все твои мелочи, которые ты постоянно покупала. Верни их на места, а то Агриппина не поверит, что мы здесь живем.

Я беру с полки канцелярский нож и вскрываю первую коробку. Здесь несколько, кажется, картин, фотографии в рамках. На одной из них я обнимаю Владу, пока она заталкивает себе в рот большой кусок сладкой ваты.

— Помнишь? — показываю ей. — Наше первое официальное свидание. Ты меня тогда всего измазала своими липкими ручонками, — улыбаюсь, вспоминая как она в прямом смысле липла ко мне в тот день.

— Не помню, — тихо шепчет, но по глазам видно, что врет.

Забирает у меня рамку и бросает ее к остальным в коробке.

И правда, я с ней полностью согласен. Нахер эту сентиментальность. С ней я забываю, из-за чего мы разошлись.

— В гостиной расставь. В спальню все это тащить не надо, — подхватываю две коробки и возвращаюсь в дом. Следом приношу еще две.

Я не сам их упаковывал, так что понятия не имею, что там внутри. Влада не маленькая, разберется сама. Создавать какой-то необъяснимый уют ей всегда удавалось.

Меня поначалу бесило это страшно. Я привык к минимализму в интерьере, а у нас тогда стали появляться цветные подушки, которые выбивались из общей концепции дизайнерского ремонта в черно-серо-белых тонах, картины неизвестных художников.

Влада постоянно приставала ко мне после работы с просьбой повесить их, и я ведь шел за молотком вместо ужина.

Каким же идиотом был.

Бывшая жена крадется за моей спиной, тащит еще одну коробку. Самостоятельная, зараза. Нет, чтобы подождать, пока я сам все принесу.

Хочу отчитать ее, но вовремя осекаюсь. Хочет таскать? Ну мне какое дело тогда?

— Я думала, что ты выбросил все это, — тихо так, как будто боится спровоцировать меня на срыв.

Я закуриваю прямо в доме. Зажимаю фильтр зубами и вскрываю для Влады оставшиеся коробки. Выдыхаю горький дым.

— Как знал, что пригодится, — отшучиваюсь.

Влада достает несколько фоторамок, расставляет их на нужные ей места, пока я залипаю в экран ноутбука и забрасываю в заказ строчки из меню ресторана. Не сидеть же нам с почти пустым холодильником.

Заканчиваю с выбором, вбиваю адрес в свободное поле. Не успеваю навести курсом мыши на «отправить», как из угла раздается грохот. Быстро перевожу взгляд в нужную сторону и вижу сидящую на полу Владу.

Она растирает лодыжку, морщится, надавливая пальцами на выступающую косточку.

Рядом с ней валяется стул и какая-то абстрактная мазня средних размеров.

Все ясно — пыталась повесить и свалилась, не выдержав равновесия.

— Ты решила убить себя и разом прекратить все страдания? — я в два счета оказываюсь возле нее, сажусь на корточки и сам ощупываю тонкую лодыжку.

— Было бы разумнее убить тебя, — шипит сквозь зубы, когда я надавливаю пальцами чуть сильнее.

— Да я уже понял, котенок, что мне придется засыпать со стволом под подушкой, — хмыкаю и резко подхватываю Владу на руки.

Она по инерции обвивает руками мю шею и только спустя секунд десять начинает извиваться с требованиями вернуть ее туда, где взял.

Подкидываю ее на руках, чтобы успокоилась, и беру курс на диван, куда осторожно усаживаю неуклюжую разъяренную пантеру.

— В следующий раз оставь свою помощь при себе.

— А ты планируешь еще раз отбить себе задницу? Так ты скажи, в каком месте, я хоть подушек туда набросаю, — свожу брови к переносице, когда Влада снова тянется пальцами к месту ушиба. — Здесь сиди, я лед принесу.

На кухне кидаю несколько кубиков в полотенце и возвращаюсь в гостиную.

Влада разговаривает с кем-то по телефону, на ее губах слегка виноватая улыбка.

— Да, Кость… Извини, что опять так вышло… Завтра я абсолютно свободна. Заедешь за мной? Да-да, конечно, я напишу вечером…

Костя, значит? Ну-ну.

Очередной лох, которого она обведет вокруг пальца.

Молча отдаю ей лед и запираюсь в зале наедине с железом. И только после полутора часов непрерывной тренировки выдыхаю с облегчением. Свернуть бывшей жене шею больше не хочется.

<p>Глава 5</p>

Влада

— Вы так давно с Костей вместе, — щебечет миниатюрная блондинка, чье имя я никак не могу вспомнить. — Рада, наконец, с тобой познакомиться.

— Взаимно, — приветливо улыбаюсь в ответ. — У вас отличная компания.

— Надеемся видеть тебя чаще.

Я сбежала от бывшего мужа на какую-то непонятную дачу, куда в здравом рассудке ни за что не поехала бы. Я с Костей наедине только-только начала чувствовать себя расслабленно, а здесь сразу девять незнакомых людей, каждый из которых периодически сканирует меня взглядом. Оценивает.

Но это все равно лучше, чем ночевать с Марком в одном доме. Как могу, откладываю этот момент — на предложение Кости присоединиться к ним в разгар вечера я без раздумий ответила согласием.

Только пришлось соврать, что я была в гостях у подруги, когда я называла адрес для такси.

— Еще вина, милая? — шепчет мне на ухо Костя, закидывает руку на спинку дивана, как бы приобнимая меня. Показывает всем, кому я принадлежу.

Мужчины — такие мужчины.

— Нет, спасибо. У меня осталось немного, еще один бокал я не осилю, — кладу голову ему на плечо, вслушиваюсь в разговор о каких-то акциях, валюте и биржах.

Совершенно ничего не понимаю в этом. Хорошо, что друзья Кости не интересуются моим мнением по этому вопросу, иначе я опозорилась бы сама и подвела бы Костю.

— Готово, — Виктор, кажется, возвращается в дом с сухими березовыми вениками. — Девочки вперед, пока там жарить не начало, — он говорит про баню, которую все ждут около часа. Или чуть больше.

— А если мне нравится погорячее? — дерзко спрашивает Наташа, стрельнув взглядом в мужчину. Мне кажется, она задалась целью привлечь его внимание — целый вечер строит Виктору глазки, ни капли не стесняясь присутствующих.

— Тогда у меня для тебя персональная программа. Отхлестаю веником так, что задница будет гореть еще долго, — он поддерживает ее игру, девушка в ответ немного краснеет, но майку, чтобы вырез смотрелся выгоднее, все-таки поправляет.

— Малышка, ты пойдешь? — Костя поглаживает мою шею кончиками пальцев.

— Да, конечно.

На самом деле мне не хочется идти париться, но еще больше я не хочу, чтобы у друзей Кости сложилось ошибочное мнение обо мне. Решат еще, что я какая-то зазноба. Или брезгую.

Нет, лучше я десять минут посижу в полотенце на деревянной лавочке, чем испорчу все впечатление о себе. Вроде бы пока я им нравлюсь.

— А как вы познакомились? Мы давно хотели пристроить Костика, даже с подружками его знакомили, но что-то все никак не получалось.

Мы сидим в парилке вчетвером, девочки спрашивают меня о разном и на удивление внимательно слушают все, что я говорю. Я попала в действительно приятную теплую дружескую компанию.

— Костя страховал машину, мы столкнулись в коридоре, когда он выходил из кабинета, и у меня из рук вылетели все документы. Он помог собрать, потом позвал на кофе. У меня как раз был обед, и я согласилась. Стали общаться, сблизились… — тяну слегка растерянно. В мыслях опять стучит, что до секса мы так еще и не дошли. — Как-то так и закрутилось.

Поправляю на груди узелок простыни, которую мне любезно выдала хозяйка дачи. По вискам стекают капли пота, хоть и баня еще не успела до конца разогреться. Все равно очень жарко.

— Любовь с первого взгляда?

Девочки синхронно подмигивают, я киваю, а у самой на душе кошки скребут.

Люблю ли я Костю?

Не знаю.

Я не могу четко ответить на этот вопрос. Мне с ним хорошо, у нас общие интересы, мы смеемся над одними и теми же шутками. Я не убегаю в истерике, когда он меня касается, но…

Я совершенно его не хочу как мужчину.

Мне не хочется ощутить вес его тела на себе, не хочется почувствовать его пальцы между ног. Мне даже целоваться откровенно с Костей неловко. Как будто с другом детства, у которого нет шансов выйти из френдзоны.

Самое поганое, что до встречи с бывшим мужем я думала, что это пройдет. Что мне просто нужно чуть больше времени, нужно привыкнуть к новому мужчине, чтобы я смогла его захотеть.

Сегодня я увидела голый торс Марка, когда он весь мокрый от пота пришел на кухню после тренировки, и чуть не закапала слюнями пол.

За одну секунду меня скрутило так, что ноги начали дрожать.

И эта эйфория продолжилась бы, если бы в мыслях не всплыло наше с ним прошлое.

Но есть в этой ситуации один большой плюс. Я вспомнила, как должно ощущаться желание. Какого это, когда от одного взгляда в животе скручивается тугой узел возбуждения…

— Хватит уже, наверное, да? Пора уже пускать наших мужчин. Лично из меня точно успели выйти все токсины, — Алена ловко спрыгивает с верхней скамейки и дергает массивную резную дверь на себя.

Нас всех окутывает потоком свежего прохладного воздуха.

На выходе меня ловит Костя.

— Подождешь меня в спальне, малышка? Постарайся не уснуть, — он вжимается губами в мою шею и как бы невзначай оглаживает бедра ладонями.

— Ничего не могу обещать, — мягко отвечаю и выскальзываю из его рук.

Нам выделили гостевую спальню на втором этаже с большой кроватью, где могли бы поместиться сразу четверо. Этот факт меня почему-то необъяснимо радует. Мои дела обстояли бы хуже, если б нам пришлось ютиться на узком диванчике.

Я меняю джинсы на тонкие спортивные штаны, отказываюсь от свитера в пользу просторной футболки со смешными мультяшными мышами на груди. Снимаю носки — ужасно не люблю в них спать.

— Лад, не спишь? — Костя крадется в комнату очень тихо. Я выключила свет, потому что мне вполне хватало яркости экрана телефона.

— Еще не успела, — подсвечиваю ему дорогу до кровати гаджетом.

Мамочки, на нем одни спортивные боксеры.

Костя складывает вещи на стул и занимает свободную половину справа от меня. Матрас прогибается, я немного скатываюсь в сторону и вздрагиваю, когда он касается моей ступни своей ногой.

Я точно сделала правильный выбор, когда решила ночевать здесь? В доме у бывшего хотя бы можно было закрыться в комнате одной.

— Малышка, иди ко мне, — Костя притягивает меня в свои объятия, обнимает под одеялом.

Он прижимается к моей спине, дышит куда-то в волосы. Его ладонь лежит на моем животе, а я пытаюсь не выдать свое волнение тяжелым дыханием.

Вдохнуть и выдохнуть. Главное сохранять спокойствие.

Мужские пальцы приходят в движение. Сначала Костя медленно задирает мою футболку, а потом касается подушечками голого живота. Я напрягаюсь, когда пальцы скользят ниже и ныряют под свободную резинку штанов.

— Я больше не могу терпеть, Лада. Ты такая красивая… — он выдыхает мне в шею и касается кожи языком. — Просто немного поласкаю тебя, ну же, расслабься.

Чувствую, как он начинает твердеть в паху. Член упирается мне в бедро.

— Кость, я не хочу… Не хочу так… — тут же пытаюсь исправиться. — Мы ведь не одни, в соседней спальне твои друзья…

— Мы все здесь взрослые люди. Забей, Ладка, они поймут.

Пальцы становятся настойчивее, прикосновения — развязнее. Ладонь опускается к трусикам, Костя сдвигает тонкую ткань в сторону…

— Я не хочу, слышишь? Я сказала тебе нет! — вскрикиваю, когда пальцы ложатся на клитор.

Хочу выбраться из-под одеяла, но Костя резко разворачивает меня на спину и наваливается сверху.

— Да сколько можно?! Сколько ты меня еще будешь на поводке держать, Влада? — он пытается меня поцеловать, но я уворачиваюсь. — Я здоровый мужик, мне нужен секс!

— Слезь с меня, — колочу его кулаками по груди. — Отпусти меня, Костя, сейчас же! — значительно повышаю голос, чтобы хоть как-то на него повлиять.

Дверь резко открывается, в комнату вбегает обеспокоенная Илона. Только в этот момент мне удается скинуть с себя Костю.

Я моментально скатываюсь с кровати и отбегаю на безопасное расстояние. Перевожу взгляд на Костю, замечаю его рассерженные недовольные глаза.

— Что у вас здесь?.. — Илона выглядит растерянной. — Я услышала твой крик, — она переводит взгляд на меня.

— Я хочу уехать, — заявляю безоговорочно, хватаю свою сумку и запихиваю внутрь джинсы. Свитер натягиваю на себя.

— Кость… — Илона пытается достучаться до него, пока я открываю приложение такси. Плевать уже, сколько там будет стоить поездка.

— Пусть едет, — он всплескивает руками и, подхватив сигареты, выходит на балкон.

В компании Илоны я спускаюсь на первый этаж.

— Может, все-таки останешься? Ночь, ну куда ты поедешь? — осторожно начинает выводить меня на разговор. — Что у вас произошло там? Костя вроде нормальный…

— Да-да, он весь такой положительный, добрый, душа компании! — срываюсь, меня начинает потряхивать. — Только почему-то в трусы мне полез, когда я не хотела.

— Давай отменишь такси? Я тебя в другой комнате положу, хочешь?

— Прости, но я хочу отсюда уехать. Я не смогу чувствовать себя в безопасности. Извини за все, что так вышло…

Да где хоть одна машина на карте? Неужели никто не работает ночью?

Я хочу убраться подальше отсюда. Мне, в конце концов, неудобно перед Илоной. А утром что будет?..

Решение ударяет в голову неожиданно.

<p>Глава 6</p>

Марк приезжает ровно через сорок минут.

Он взял трубку сразу, когда я позвонила. Молча выслушал сбивчивую просьбу забрать меня и, стоило мне дать заднюю и почти сбросить вызов, требовательно приказал отправить ему точный адрес.

— Точно не останешься? — Илона все это время сидела со мной в беседке под пледом.

— За мной уже приехали. Еще раз прости за все.

Она тянется ко мне с объятиями, я не возражаю. Машина Марка мигает фарами, и я убегаю за ворота, махнув напоследок хозяйке дома рукой.

Костя за это время не потрудился найти меня, чтобы элементарно извиниться. Я понимаю, что тоже отчасти виновата, но это не отменяет его отвратительного поведения.

— Пристегнись, — скупо бросает Марк, когда я сажусь на переднее сиденье.

— Спасибо, что приехал, — тяну ремень безопасности, в салоне раздается щелчок крепежа. — У меня не получилось вызвать такси, автобусы ночью, как ты понимаешь, не ходят, а остаться там я просто не могла…

Прикусываю язык, замолкая под хмурым мужским взглядом.

Марк жмет на педаль газа, закрывает окна, когда я вздрагиваю от потока холодного воздуха, проникающего внутрь.

Черт, и почему мне просто не сиделось в нашем бывшем доме?

— Ты не спал? — ну не могу я сидеть в этой тяжелой тишине.

— Нет, — отвечает односложно Марк, оставляет внизу на руле одну руку.

Мне безумно нравилось, как он водит. Так спокойно, расслабленно… Он всегда полностью контролирует ситуацию на дороге, а в прошлом мне просто сносило крышу, когда он обхватывал ладонью мое бедро и скользил пальцами по внутренней стороне во время вождения.

Это был невероятно сексуальный жест собственника.

Зажмуриваюсь, гоню от себя эти мысли.

— Чем мужик-то не устроил, котенок?

Я вздрагиваю от его голоса.

— С чего ты взял, что…

— Да брось, — Марк не дает мне договорить. — Во-первых, я слышал твой разговор с каким-то Костей. Во-вторых — от подружек в два часа ночи не сбегают сломя голову. Это ж насколько надо было ему накосячить, чтобы ты аж меня набрала?

— В следующий раз я лучше пешком пойду, — бурчу себе под нос, но Марк слышит.

Он сворачивает на обочину, тормозит.

Я поворачиваюсь так, чтобы видеть его лицо, но бывший муж не хочет на меня смотреть.

— Чего ждешь, Влада? Иди, раз тебя так раздражает моя компания, — неопределенно кивает куда-то вдаль, барабанит пальцами по рулю.

— Ты серьезно? — удивляюсь.

— Вполне.

Ладно, отступать поздно. Несколько секунд я все-таки медлю, но после тянусь к хромированной ручке. Щелчок.

Салон заблокирован.

Марк приводит автомобиль в движение и быстро набирает приличную скорость. Что это было вообще? Решил меня проучить? Так надо было довести дело до конца.

Я не решаюсь задать эти вопросы. Я вообще больше ничего не говорю — лишь гоняю в голове разные мысли и слежу за дорогой.

Быстро выскакиваю из машины, когда Марк паркуется в гараже. Хватаю сумку с заднего сиденья и уже хочу нырнуть по ступенькам в дом, как бывший муж перехватывает меня за руку и резко дергает на себя.

Марк вжимает меня в пассажирскую дверцу его автомобиля, упирается кулаками в крышу и нависает сверху, не прижимаясь слишком близко, позволив мне нормально дышать.

— Почему ты попросила тебя забрать?

Я чувствую его горячее дыхание на губах.

— Спасибо за то, что приехал, но остальное тебя не касается.

— Еще как касается, котенок. Если ты и дальше собираешься вот так срываться по ночам…

— Не собираюсь я! — пытаюсь оттолкнуть Марка, но такую глыбу еще попробуй сдвинь. — Я совершила ошибку — тебе так хотелось это услышать?!

Мой бывших муж лишь улыбается шире, и это только сильнее бесит. Сначала я с какой-то долей осторожности толкаю его кулаком, а потом уже натурально начинаю молотить сразу по обоим плечам.

Он с легкостью блокирует мои руки, разворачивает и припечатывает к машине на этот раз грудью. Держит запястья одной своей рукой, я ощущаю спиной его твердую грудь, все эти мышцы…

— Не хотелось, котенок, — Марк дышит мне в шею. — Мне просто надо было знать, что тебе ничего не сделали, — вкрадчиво шепчет, прижимается теснее.

Пожалуйста, пусть это будет телефон. Пусть у него в кармане просто лежит чертов телефон…

— Как не сделал когда-то ты? Мне удивительно везет на насильников, — я продолжаю брыкаться, нечаянно бьюсь лбом о стекло.

И почему у Марка такая громадная машина? И он такой сильный… Вообще же ни одного шанса, пока он сам меня не отпустит.

— Я не горжусь тем, что пытался сделать. Даже если ты мне изменила, я не имел права…

— Убери от меня свои руки! — я попадаю ногой по его колену, Марк рычит в ответ. — Господи, как же я ненавижу тебя! Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу…

Бывший муж отступает. Он больше не удерживает мои руки, отстраняется сам, чем я с удовольствием и пользуюсь. Оставляю его одного в гараже, исчезаю, прихватив с бетонного пола сумку со своими вещами.

Только кожа после его прикосновений все еще горит адским пламенем.

Я запираюсь в спальне, где уже успела немного обосноваться. Здесь есть отдельная ванная, где я смываю румянец со щек ледяной водой и прикладываю холодную ладонь ко лбу, чтобы хоть как-то сбить подскочившую температуру.

Смотрю на себя в зеркало и вижу девушку, у которой горят глаза.

Давно такого не было.

Пусть я и ненавижу Марка, но у него, к сожалению, все еще есть власть определенным образом влиять на меня.

Машинально тянусь к шее, но цепочки нет. Будет очень обидно, если я оставила ее на той даче — это был последний подарок от отца.

Роюсь в сумке, перетряхиваю всю одежду, заглядываю в каждый карман и даже думаю распороть подкладку. Вдруг она нечаянно завалилась под нее?..

— Зачем ты закрылась? — до меня долетает голос Марка из-за двери.

— Чтобы ты не смог войти, — отвечаю ему, смаргиваю нахлынувшие слезы. Подвески нигде нет.

— У меня для тебя кое-что есть.

— Что? — машинально слетает с губ, любопытство — мой порок.

— Открой и узнаешь.

Марк хитрит.

Он специально поймал меня на интересе, потому что знает — я могу себе все ногти сгрызть, если мне очень хочется что-то узнать, а возможности такой нет.

— Отойди от двери на два шага, — выставляю свое условие. — Отойди и не приближайся, когда я открою дверь.

— Отошел, — бывший муж спокойно соглашается, и это, если честно, вызывает кучу подозрений. Надеюсь, беспочвенных.

Я все же открываю дверь, топчусь на месте. Рассматриваю Марка, закусываю губу, чтобы не дернуться, когда он вскидывает ладонь.

— Твое? — он разжимает пальцы, и в воздухе появляется мой кулон.

— Там застежка расшаталась… — зачем-то говорю. — Спасибо, что нашел его.

— Как много благодарностей за одну ночь, — Марк улыбается, я подхватываю его.

Это все так странно. Будто нас ничего не связывает — мы просто мужчина и женщина. Без штампов в паспортах.

Без прошлого.

Утром я просыпаюсь с легкой головной болью.

Кажется, из кухни невероятно пахнет свежей выпечкой. Мне хочется быстрее спуститься на первый этаж, и я перепрыгиваю несколько ступеней, на ходу приглаживая распушившиеся после сна волосы.

Я уснула с мокрой головой, и это была фатальная ошибка. Укладку на этом недоразумении не сделать, а тратить время на новое мытье, когда во всем доме витает бесподобный аромат…кексов?

Мечтательно закрываю глаза, подходя к кухне, и тут же врезаюсь во что-то большое и твердое.

Приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться со взглядом Марка.

— У Агриппины сдвинули рейс, и она уже приехала. Как обычно, решила сделать сюрприз. Она нашла меня на диване, так что пришлось врать о том, что я поздно вернулся с работы и не хотел тебя будить.

— Почему ты меня сразу не разбудил? — смущенно спрашиваю.

— Я хотел, но дверь была заперта. Хорошо, что Агриппина сама не пошла поднимать тебя на ноги. Мы сошлись на том, что рано или поздно ты проснешься сама, раз уж мне не удалось тебя разбудить, — Марк хмурится, и я прекрасно его понимаю.

Машинально тянусь к кулону, поглаживаю тонкую серебряную змейку с глазами-изумрудами, закрученную в виде первой буквы моего имени. После того случая, когда Марк вернул мне ее, я всегда прокручиваю замок на двери на ночь, чтобы мы с ним не наделали глупостей.

Ну и еще я немного боюсь в приступе какого-нибудь внезапно возникшего лунатизма забраться в его постель. Мозг отключится, и все пропало.

— Прости, — я признаю свою вину. — Впредь такого не повторится.

— Конечно не повторится. С сегодняшнего дня мы спим вместе, — у Марка хорошее настроение, и он подмигивает мне. Тянется ладонью к моему лицу, зачем-то проводит костяшками пальцев по щеке.

Он не должен этого делать. Не должен так смотреть на меня.

— Молодожены, чего вы там шепчетесь? Идите уже сюда оба, я для кого маникюр в тесте оставила?

Мы оба вздрагиваем от голоса Агриппины.

— Какие мы молодожены… — Марк начинает бурчать, разворачивается боком, пропуская меня на кухню.

— Ничего не знаю, десять лет еще не прошло. Вот там уже можно будет разговаривать серьезно.

Я застываю в дверном проеме.

Теряюсь. Не понимаю, как реагировать.

Агриппина очень сильно изменилась. Похудела раза в два, на голове у нее элегантно повязанный персикового цвета платок, лицо очень сильно осунулось. Она прибавила в возрасте лет десять точно и еще этот нездоровый цвет лица…

— Так можно и всю жизнь проспать, дорогуша. А самое страшное — мужа, — Агриппина смотрит на меня, улыбается так язвительно и одновременно тепло, как умеет только она. — Если бы я столько спала в свое время… Ладно, это мы с тобой позже обсудим. Без мужчин, — она стреляет взглядом в Марка.

— Я просто вчера до поздней ночи ждала своего мужа, — спихиваю всю вину на удивившегося в ту же секунду бывшего. — Потом все-таки уснула, не выдержала, — стыдливо прикусываю нижнюю губу и крадусь к большой тарелке с разноцветными кексами.

— Опять этот оболтус со своими бумажками совокупляется целыми сутками? А как же супружеский долг, а? Мой дорогой, — она обращается к моему бывшему мужу. — А ты знаешь, что свою женщину надо долго, качественно и во всех позах? Желательно где-нибудь на Мальдивах.

Марк давится кашлем, я — кексом.

— У нас с этим все в порядке, — от шока я отхожу первой. — Честно, — добавляю для правдоподобности, а сама скрещиваю пальцы под столом.

— Смотрите мне. Если что, то я могу и в отеле иногда ночевать. Но все-таки надеюсь, что со звукоизоляцией у вас здесь порядок.

— Обижаете, Агриппина Яковлевна, — Марк специально дразнит ее отчеством, чтобы увести от щекотливой темы. Он точно заметил мои помидорные щеки, которые никак не получается спрятать за кексом.

— Обижаю я по-другому, мой мальчик. Скажи-ка мне, где внуки? Ну где хотя бы кот, собака там, бессовестные вы эгоисты? Зачем вам такой огромный дом, для двоих-то? А вот вы знали, что в Индии люди могут вдесятером жить…

Дальше нас с Марком начинают ругать за то, что мы так неразумно используем приобретенные квадратные метры. Мы соглашаемся со всеми претензиями и жуем специально для нас приготовленные кексы.

Я нечаянно промазываю мимо рта и пачкаю воздушной шапочкой радужного крема щеку. Хочу сама стереть это недоразумение с лица, но Марк меня опережает — он проводит подушечкой большого пальца по коже, а потом как-то слишком по-мальчишечьи облизывает его.

— Так, я сегодня еще должна с подругой встретиться. Вы тут ешьте пока, особенно ты, моя хорошая. Где бочка, где твоя попа? Мужику и ухватиться не за что… — Агриппина всплескивает руками, снова осматривает меня критически. — Марк, ты что, из этих?

— Из каких? — мой бывший муж стоически выдерживает фирменный прищур Агриппины.

— Из собак, тьфу на тебя. Тоже на кости бросаешься?

— Упаси боже.

— Ну а чего тогда жену свою не кормишь? Или тебе денег жалко на девочку?

— Агриппина Яковлевна, я достаточно ем. Просто у меня строение тела такое, обмен веществ быстрый, — перевожу удар на себя, в подтверждение щедро откусываю от оставшейся в моей руке половинки кекса.

— Обмен веществ, обмен веществ… Жрать больше надо, простите за мой французский, а то ветром еще унесет. Лови тебя потом где-нибудь на дереве, — женщина снимает фартук, допивает что-то из своей кружки. — Все, я уехала. К вечеру ждите, неприлично пьяную.

— Тебе нельзя, — строго заключает Марк.

— За-ну-да. Ты еще дыхнуть меня вечером попроси, нашелся охранник. Убежала, мои голубки. Не скучайте.

И она действительно убегает. Оставляет нас с Марком в полной растерянности. Он, кажется, тоже не ожидал, что Агриппина в первый же день решит покинуть дом ради дружеской встречи.

— Ты не хочешь мне ни о чем рассказать? — начинаю осторожно, обхватываю ладонями еще теплую кружку кофе.

— Не сейчас, — Марк тяжело сглатывает, отходит к окну.

Он хлопает себя по карманам, достает пачку сигарет, но тут же одним резким движением пальцев сминает ее и бросает около раковины. Упирается кулаками в цельную плиту столешницы, опускает голову.

Я подхожу к нему.

Воздух вокруг будто вибрирует. Я заражаюсь этим жутким острым напряжением, каждая мышца в теле каменеет.

— Марк… — кладу руку ему на плечо, но он сбрасывает мою ладонь. Пытаюсь еще раз, жест с его стороны повторяется. — Я все понимаю, Марк. Все понимаю…

Отец «сгорел» за полгода. Просто отказался от лечения, несмотря на мои уговоры попробовать хоть что-то. Он замкнулся в себе, не отвечал на вопросы о мотивации своего поведения. Я отказывалась верить в то, что мой отец без борьбы опустил руки.

В один из дней я в очередной раз глушила подушкой свои слезы и услышала стук. Я так и не повернулась, когда папа присел на край моей кровати.

— Я скучаю по ней, Ладка. Каждый день, понимаешь? Невыносимо уже. Я люблю тебя, дочь, но я очень устал. Мне надо к ней…

Через три недели его похоронили рядом с моей мамой.

Марк тогда все время был рядом со мной. Ему постоянно казалось, что я могу с собой что-то сделать. Он жил в на тот момент уже моей квартире, чуть ли не силой заставлял меня есть и назойливо контролировал употребление мной успокоительных.

А спустя полтора месяца я попросила его не уходить, когда в один из вечеров он положил передо мной связку ключей от квартиры.

Он остался. В том числе и в моей жизни потом.

А теперь ему нужна моя помощь, чтобы справиться со всем этим.

Марк ни за что в это не признается, но я нужна ему.

Иначе как объяснить то, что он не отталкивает, когда я обнимаю его и прижимаюсь щекой к напряженной спине?

<p>Глава 7</p>

Практически сразу после ухода Агриппины мой бывший муж уезжает на работу.

По старой привычке я провожаю его — топчусь в прихожей, смотрю по сторонам, пока Марк зашнуровывает ботинки. После он молча оставляет на комоде пластиковую банковскую карту и маленький стикер с пин-кодом от нее.

Я даже не притрагиваюсь к ней. Не собираюсь тратить его деньги.

Примерно через полчаса, когда я бесцельно брожу по дому и периодически посматриваю в сторону оставшихся кексов, мне звонит Настя и буквально вымаливает встретиться с ней.

Быстро собираюсь и приезжаю в нашу кофейню с весьма демократичными ценами. Заказываю чашку кофе и жду подругу, удивляясь тому, что она умудряется опаздывать даже с форой в сорок минут, в течение которых я добиралась до города.

— Я теперь безработная, — говорит и опускается на стул с шумным выдохом. — Хорошо, что хотя бы дали написать заявления по собственному. Никто даже особенно разбираться не стал. Воронцов просто распустил отдел, а Романыча, кажется, арестовали. Он за нашими спинами проворачивал какие-то свои схемы. Кстати, а ты-то почему ушла?

— Решила сменить сферу, — пожимаю плечами, делаю глоток своего капучино. — Что ты теперь будешь делать?

— Пока посижу на шее у Масика, он давно мне предлагал уволиться.

— Насть, я уже запуталась в твоих мужчинах, — улыбаюсь, беззлобно поддевая подругу.

Наверное, она говорит о своем постоянном любовнике. Представительный такой дяденька, вроде щедрый. Только вот ему пятьдесят три и по слухам он счастливо женат. Настя в его семью не лезет, просто иногда хвастается дорогими подарками — то телефон новый, то сережки с камушками.

Параллельно она ищет более выгодный вариант. Чтобы с квартирой, желательно не в ипотеку, и без кольца на безымянном пальце.

— Я тебя как раз за этим и позвала. Помнишь, я тебе рассказывала о своем последнем герое? Так вот у него, оказывается, сеть супермаркетов. Понимаешь, да, какие это деньги? — Настя забавно играет бровями.

— А от меня что требуется?

— Убеди меня, что без секса можно жить. Ну, в моем случае без хорошего секса, но это практически одно и то же.

Как-то мы с Настей выпили слишком много вина и начали откровенничать друг с другом. Она узнала, что у меня полтора года никого не было, переспросила, чтобы точно убедиться, и тут же предложила познакомить с одним из своих бывших любовников, с которым осталась в дружеских отношениях.

И очень удивилась, когда я отказала.

— Насть… Ну это как-то не слишком тактично с твоей стороны… — мне неловко под ее пристальным взглядом. — Да и это я. Ты ведь знаешь мое отношение ко всему этому.

— Ладно, прости. Я не хотела тебя обидеть. Просто мне так надоело это все. Ну скажи, чем я хуже?

— Хуже кого? — не понимаю, о чем идет речь.

— Всех этих девочек в инстаграме. Вот я смотр на них — острова, крутые машины, украшения. А я сижу в офисе за несчастную зарплату и такси себе могу позволить только в особенных случаях. И ведь не сказать, чтобы уродиной была. Фигура вроде хорошая, никто не жаловался, лицо тоже симпатичное… — Настя расстраивается на моих глазах, уголки губ опускаются.

— А как же любовь? Ты бы смогла всю жизнь с человеком, от которого тошнит?

— Любовью сыт не будешь. Я уже пыталась один раз. И что получила? Осталась с двумя кредитами, так он еще и почти всю технику забрал с собой. А ее вообще-то я покупала. Где справедливость, скажи мне?

— Не знаю, Насть… — делаю еще парочку глотков. — Я с Костей поругалась.

— Это ты зря. Менеджер среднего звена, конечно, не топ, но зато с перспективами. Вырастила бы своего генерала. Годиков через пять, глядишь, и сама бы стала той самой красоткой, которым я так завидую, — она так просто обо всем рассуждает, будто действительно вычеркнула из жизни какие-либо чувства.

Какая там любовь, когда у мужчины своя квартира есть и машина не в кредит?

Мне стало немного не по себе от таких выводов.

Я раньше не замечала, что мы так по-разному смотрим на мир. Мне казалось, что Настя просто ищет своего человека. Не каждому везет сделать это с первого раза. Да даже со второго.

— Мы это не заказывали.

Я ушла в свои мысли, а Настя успела спохватиться, когда официант начал переносить со своего подноса на наш столик тарелки с самыми разными десертами.

— Вам просили передать с того столика, — парень в фирменной жилетке кивает куда-то вправо. — Все за их счет. Приятного аппетита.

Мы с Настей синхронно поворачиваем головы в нужную сторону, я вздрагиваю, потому что один из молодых мужчин мне знаком.

Не думала, что Егор обедает в таких местах.

— Чур, мой брюнет. Никогда не любила блондинов, — подруга салютует им своим кофейным безалкогольным коктейлем. — А они симпатичные, да? Как думаешь, стоит предложить им пересесть или они сами подойдут?

— Насть, я не уверена, что вообще хочу с ними знакомиться…

— Ты чего такая ханжа? — удивленно приподнимает брови. — Я же не заставляю тебя с ними спать. Посидим, поболтаем в приятной компании.

— Извини, но нет. Я лучше пойду, хорошо? Расскажешь потом, как у тебя все прошло, — я оставляю под кружкой свою часть от счета, Настя делает вид, что смертельно обиделась на меня.

Не успеваю уйти, когда Егор со своим, очевидно, другом подходят к нам. Блондин тут же загораживает мне проход, приветливо улыбается и протягивает мне свою ладонь.

— Давайте знакомиться, милая леди? Я Демид. Позволите узнать ваше имя?

Егор в это время окучивает Настю. Его вниманием завладела моя подруга, но я все равно ловлю на себе заинтересованные взгляды сына Агриппины.

— Влада. Но я уже ухожу, так что знакомства не получится. Срочные дела, — вытягиваю свою ладонь из его настойчивых пальцев, подхватываю пальто со спинки стула, сумку.

— Позволите вас подвезти? — этот Демид продолжает напирать. — Я на машине, с удовольствием доставлю такую красивую девушку в любую точку нашего города.

— Меня ждет такси…

— Лад, ну какое такси? — Настя вмешивается в наш разговор. — Две минуты назад ты никуда не торопилась. Демид, давайте поактивнее как-то. Влада у нас ужасно скромная, ей нужна сильная мужская рука для решительных действий.

— Ты что несешь вообще, какая рука? — спрашиваю подругу уже громче. — Я тебе сразу сказала свое мнение на этот счет. Хорошо вам посидеть, — последнее бросаю всем сразу.

Я возвращаюсь в дом Марка с настроением ниже плинтуса. Такое ощущение, что с его появлением в моей жизни она начинает постепенно рушиться.

Вечером бывший муж приезжает чуть раньше Агриппины. Он хмурится, заметив карту на том же месте, опять же молча сгребает ее с комода и силой впихивает в мои руки.

— Даже не обсуждается. Не ломай комедию, Влада, мне сейчас не до этого.

Марк оставляет меня с растерянным выражением на лице. Он поднимается на второй этаж, пока я глупо хлопаю ресницами в центре гостиной.

— Дети мои, вы дома? — бодрый голос Агриппины отвлекает. — У меня для вас сюрприз.

Я выхожу встретить женщину, прячу карту в заднем кармане.

— Егор, тебя манерам не научили в детстве? Знаю, мое упущение. Но мог бы уже как-то восполнить знания. Не хочешь матери помочь?

— Д-добрый вечер, — я заикаюсь от страха.

Страха, что наш обман с Марком сейчас раскроется.

Потому что на пороге стоят не только Егор с Агриппиной. Настя точно сдаст весь этот театр.

— Значит так, девочки идут со мной на кухню, я как раз купила продукты, будем баловать наших мужчин вкусным ужином. Егорушка, — теперь Агриппина обращается к своему сыну, который все это время сверлил меня плотоядным взглядом. — А ты пока с Марком пообщайся. И просьбу свою ему озвучь. Сам давай. Взрослый мальчик уже.

— Ма, ну что ты меня позоришь перед женской половиной? — недовольно бурчит Егор. — Красотка, где там мой братец? Пойду поздороваюсь, — он подмигивает мне и скалится за спиной Агриппины.

— На втором этаже, в своем кабинете, — говорю лишь из-за того, что хочу избавиться от его общества.

Мне надо как-то перехватить Настю и объяснить ей все. Хотя бы тезисно. А потом уже можно будет поговорить с подругой откровенно — я уверена, что она от меня не отстанет.

Егор идет по направлению к лестнице, я перехватываю бумажные пакеты у Агриппины и в упор смотрю на свою подругу, которая окончательно потерялась во всей этой ситуации. Настя хмурит брови, качает головой и отправляется за мной на кухню.

— Как это понимать, Лад? — шипит тихо, когда мы вынимаем продукты и раскладываем их на столе. — Ты все это время была замужем?!

— Тише, пожалуйста, — я поглядываю на дверь, Агриппина вот-вот присоединится к нам. — Я тебе все обязательно объясню, но пока подыграй мне. Пожалуйста, прошу тебя, — тараторю сбивчиво. — Марк — мой муж, мы живем в счастливом браке. Придерживайся этой легенды перед Агриппиной. Скажи, Егор успел рассказать тебе хоть что-то?

— В общих чертах… — Настя теряется. Быстро моргает, смотрит на меня каким-то странным взглядом. — Хорошо, я поняла. Но с тебя подро-о-обный рассказ.

— Почему ты вообще пришла с ним?

— Блондинчик после твоего ухода тоже слинял, мы с Егором разговорились, и он предложил поужинать с его семьей. А у меня все равно вечер свободный был, я и согласилась. Представляешь, как я ему понравилась, раз он меня сразу после знакомства пригласил… Ой, так это он специально? Потому что еще в кафе увидел тебя?

— Да, Насть. Я поэтому так быстро ушла. Если честно, думала, что Егор сразу бросит эту затею со знакомством. О чем вы разговаривали?

— Ну… Обо всем, — Настя пожимает плечами. — И о тебе тоже… Он сказал, что ты очень понравилась его другу… — оправдывается, опускает глаза.

Ясно, выболтала много лишнего обо мне.

Остается надеяться, что Марк как-то сможет разобраться с этим. Найдет рычаги давления на Егора. Мне бы очень не хотелось расстраивать Агриппину Яковлевну, тем более в ее ситуации…

— Девочки, — женщина вплывает на кухню. — Берем ножи, чистим овощи. С мясом я сама разберусь, а то еще испортите хороший кусок свинины.

Мы с Настей не возражаем. Под чутким руководством Агриппины выполняем свою часть, параллельно слушая ее наставления о взаимоотношениях с мужским полом.

Перед тем, как мы все садимся за сервированный стол, меня перехватывает Марк. Затаскивает в ванную, расположенную на первом этаже, закрывает дверь и смотрит на меня так, будто я успела сильно накосячить.

— Что? — не выдерживаю этого давления.

— Да вот пытаюсь понять, ты специально мне вредишь?

— Конечно нет. Зачем мне это? Я в таком же недоумении, как и ты. Не понимаю, зачем Егору это нужно.

— Да бабки ему нужны, как обычно. Знаешь, какое он мне условие поставил? Я должен буду взять его на работу и еще сверху накинуть, чтобы он ничего не рассказал Агриппине. Твоя подружка… — запинается. — Твоя же, насколько я понял?

Я киваю.

— Наболтала ему кучу всего про тебя. А он мозгами не обделен, сумел сложить два и два.

— Ты ему заплатишь? — обнимаю себя руками, через свитер скребу ногтями по правому плечу, по тому месту, где у меня непривлекательное пятно. Чертов зуд может свести с ума.

— У меня выбор есть? — Марк как-то слишком быстро оказывается возле меня и заставляет отвести руки от груди. Сводит брови к переносице, его лицо сразу становится слишком тяжелым. Выражение будто каменное. — Богданова помнишь? У него одна из лучших клиник в городе. Скажешь, в какое время тебе будет удобнее туда подъехать.

— Это лишнее, — пытаюсь вырвать руки, но Марк мягко удерживает мои запястья.

— Свяжу, котенок, — усмехается, приподнимая уголок губ. — И придется тогда самому тебя кормить.

— Агриппина не одобрит.

— Я смогу ее переубедить.

Зачем он наклоняется так близко? Почему я опять чувствую его дыхание на своих губах?

— Не надо вредить себе, Влада, — он долго смотрит в мои глаза, а потом просто отпускает и отходит в сторону, чтобы я могла быстро прошмыгнуть мимо и вернуться в гостиную.

Ужин проходит спокойно. В основном говорит Агриппина, позволяя нам всем лишь иногда вставлять по паре слов. Мужчины нахваливают ее мясо, подозреваю, чтобы сделать женщине приятно, потому что оно оказалось пересоленным, а мы с Настей постоянно переглядываемся и периодически ускользаем на кухню, чтобы проверить десерт.

Агриппина решила приготовить яблочный пирог на скорую руку и поручила нам следить за степенью его «прожарки».

— Мне кажется, Егор действительно запал на меня. Ну и пусть мы познакомились в таких обстоятельствах.

— Насть… — говорю, нагибаясь, чтобы проверить духовку. — Это не тот мужчина, с которым тебе стоит связываться. Лучше заблокируй его номер и вообще забудь, что вы знакомились.

— Легко тебе говорить. В таком доме живешь…

— Я ведь тебе уже сказала, что мы с Марком давно развелись.

— Как развелись, так и обратно сойдетесь. Или ты будешь полной дурой, уж прости. Такого мужика профукать.

— Знала бы ты о причинах развода…

— Изменил что ли? Ерунда это все, жил-то он с тобой.

У меня не находится аргументов противостоять Насте.

В конце ужина Агриппина заставляет нас всех дружно убирать со стола и мыть посуду. Мальчики, как она их окрестила, таскают тарелки, я мою, а Настя вытирает все полотенцем. А посудомоечная машина — неэкономный расход воды, так что ручками все, ручками.

Некоторые вещи не меняются.

После уборки Агриппина в обход Марка от своей широкой души предлагает Егору с моей подругой остаться ночевать в доме.

— Ну куда вы поедете? Месте же всем хватит, — она продолжает настаивать, хотя Егор уже четко дал понять, что у них другие планы на эту ночь.

Настя лишь отвела взгляд, но по ее покрасневшим щекам я сразу все поняла. Мои предупреждения прошли мимо ушей.

— Ма, ну не начинай.

— Что ты заладил, «ма» да «ма»? Хоть бы раз матерью нормально назвал.

— Смысл от этого не поменяется, — отрезает Егор.

Грустно наблюдать за тем, как Агриппина тянется к нему, а Егору все равно. Мне кажется, он даже о ее болезни не особо переживает. Но она-то его любит, всем сердцем. Намного больше Марка, хоть и мой бывший муж для нее не чужой.

У меня внутри все клокочет от этого холодного безразличия со стороны Егора и теплого взгляда любящей матери, направленного на него после всего, что он выкидывал в прошлом.

Напоследок я обнимаюсь с Настей, шепчу ей, чтобы была осторожной. Она опять отмахивается от меня и выходит на улицу под ручку с Егором.

— Что-то я устала за этот день. Пойду-ка прилягу, попытаюсь уснуть, — Агриппина чмокает губами возле моей щеки, треплет Марка по волосам и желает нам спокойной ночи. В конце конечно же двусмысленно подмигивает.

— Я буду в кабинете, — говорит мой бывший муж, после того как мы остаемся вдвоем. — Дверь не запирай.

До его прихода в нашу спальню я не могу уснуть.

А потом под весом его тела прогибается матрас справа от меня, и я перестаю дышать.

<p>Глава 8</p>

Марк

Честно говоря, я надеялся на то, что Влада успела уснуть за это время.

Зря надеялся.

Лежу и слушаю ее учащенное дыхание. Влада периодически ерзает на кровати и, по-моему, еще через пару таких раз полетит прямиком на пол, потому что она уже успела отодвинуться от меня на самый край. А я ведь не пытался к ней лезть.

Почему-то вспоминаю, как в прошлом просыпался практически полностью под ней. Она почти всем телом забиралась на меня во сне — закидывала ноги, руку, прижималась так близко, что даже зимой было ужасно жарко.

Но я терпел, хотя в принципе мне больше по душе прохлада. До Влады ненавидел просыпаться с чьим-то дыханием на коже, а ее наоборот только ближе притягивал и рассматривал по утрам ее лицо. Иногда подрагивающие ресницы, приоткрытые губы, родинки возле брови и на правой щеке.

— Бить и насиловать? — философски размышляю вслух.

— Что? — бывшая жена выдает себя с головой. Так долго делала вид, что спит, а в итоге банально спалилась из-за своего любопытства.

— Ну, что я там по плану буду с тобой делать, бить и насиловать? А в каком порядке? Я предлагаю все-таки в обратном, не очень мне хочется иметь тушку с заплывшим глазом.

— О чем ты говоришь?

— Да ты же дышишь так, будто с маньяком в одной постели оказалась. Обидно, знаешь ли, — театрально вздыхаю, тянусь к одеялу, которое до этого не трогал.

Лучше бы так и не посягал на ее территорию. Влада в очередной раз дергается — почувствовала, наверное, шевеление за спиной. Теперь она в максимально опасной близости к полу.

— Это уже просто смешно, — не выдерживаю.

Быстро, чтобы Влада не успела от меня улизнуть, выкидываю руки вперед и обнимаю ее этот спасительный кокон, притягивая к своей груди. Ну хоть не навернется теперь носом вниз.

— Ты что себе позволяешь? — шипит разъяренной кошкой, брыкается. — Мы так не договаривались, ты не имеешь права меня трогать, — опять бессмысленные шевеления. — Мне противно! — добавляет чуть громче.

— Противно, говоришь? Не имею права? А как же супружеский долг, котенок? — выдыхаю в шею бывшей жене, и в голову тут же ударяет слабый запах ее духов.

Чувствую себя какой-то собакой Павлова. Рефлексы, мать их.

— Это… Это?.. — Влада заикается, и только спустя секунд десять я понимаю, в чем дело.

Одеяло сбилось, и теперь бывшая жена прижимается задницей к моей нехилой такой эрекции.

— Это член, малышка, а я — вполне здоровый мужик. Как еще я должен реагировать на женщину в своей постели?

— На бывшую жену!

— Женщиной ты от этого быть не перестала, — усмехаюсь ей в волосы и впоследствии не могу сдержаться.

Целую Владу в шею, провожу языком по коже, цепляю мочку зубами и слегка оттягиваю ее. Приходится напрячь мышцы на руках сильнее, потому что моя бывшая опять предпринимает попытку скинуть их. Только на этот раз молча.

Упертая такая. Горячая. Настолько близко, что во рту сухо становится.

Влада продолжает вырываться из крепкого захвата, а я намертво присасываюсь к ее шее и не хочу выпускать ее из рук.

Сука, наваждение какое-то. Может, на мне порча? Магнитом же тянет только к ней.

Дело реально дрянь, раз я даже в эту чушь готов поверить.

— Пусти меня, — произносит уже тверже.

— Я всего лишь целую тебя, котенок. Помнишь, как ты урчала, когда я делал это раньше?

Ладонь как-то сама ползет к ее животу. Хочу чувствовать шелковистую кожу под пальцами, а она закуталась в одежду так, будто не в доме с отоплением спит, а в палатке в горах.

— Прекрати… — Влада хочет вдохнуть, но вместо этого у нее получается какой-то невнятный всхлип, а после тонкий писк, когда мои пальцы оказываются под ее кофтой.

Я наглею.

Добираюсь рукой до груди и сжимаю небольшое полушарие, задеваю острый сосок пальцами.

Хочет ведь, дрожит вся, губы кусает. А все равно пытается сопротивляться.

Пусть я буду последним мудаком, но меня это заводит.

То, как Влада впивается ногтями в мое предплечье, оставляет борозды на коже, но сама в этот момент стонет, потому что я продолжаю играть с ее соском. Как она отпихивает меня ногами, но при этом ее попка идеально трется о мой член.

— Ты правда хочешь, чтобы я перестал? — обвожу языком ушную раковину, пока моя ладонь скользит за резинку ее пижамных штанов.

— Мгхм...

Поддеваю тонкие трусики пальцами, ныряю глубже, задерживаясь на гладком лобке. Поглаживаю бархатную кожу, продолжаю целовать ее шею, перехожу на легкие покусывания, когда вместо новых попыток отпихнуть меня Влада немного расслабляется и откидывает голову, стоит мне задеть языком особенно чувствительное место.

— Вот так, котенок. Закинь одну ножку на меня.

Она послушно открывается для моих пальцев.

Надавливаю на чувствительные складки сначала через ее белье, под пальцами горячо и влажно. Сдвигаю полоску трусиков, раздвигаю лепестки пальцами и нахожу клитор.

— А говорила, что противен. От мужиков, которые тебе противны, так не текут, котенок.

Подношу блестящие от смазки к ее губам, проталкиваю в рот. Рычу, когда Влада специально сжимает зубы на них, второй рукой стискиваю ее грудь, задрав перед этим свободную кофту.

— Поздно упрямиться, малыш.

Она лишь всхлипывает мне в ответ и начинает кружить языком по моим пальцам. Понятливая девочка.

Хочу раздеть ее и жестко толкнуться внутрь, но вместо этого продолжаю отвлекать Владу поцелуями-укусами и возвращаю пальцы к влажным складкам.

Поворачиваю ее голову к себе, заглушая рвущиеся из ее груди вскрики своим ртом, чувствуя в поцелуе вкус ее смазки.

Она вздрагивает каждый раз, когда я дотрагиваюсь до набухшего клитора слишком жестко. Протяжно стонет, едва мои пальцы оказываются внутри.

Давлю ими на горячие стенки, проталкиваю глубже, насаживаю Владу на себя хотя бы так. Большой палец кружит по клитору, я размазываю по коже последствия ее желания, выкручиваю соски пальцами второй руки.

Выскальзываю из нее, все-таки спускаю ее штаны вместе с бельем. Пару раз прикладываюсь ладонью к соблазнительной заднице. Хотел бы я видеть при дневном свете эти отпечатки на ее чувствительной коже. Не забыл, что Владе хватало меньше десятка шлепков, чтобы ее ягодицы расцветали красными отпечатками моей пятерни.

Прижимаю малышку к себе, а у самого в ушах уже шумит от возбуждения. Если достану член — спугну Владу, я почему-то уверен в этом на сто процентов. Сегодня я получу ее оргазм, а чуть позже окажусь между ее стройных ножек.

Отрываюсь от ее попки, не позволяю ей свести ноги. Возвращаю пальцы к горячей влажности, мягко перебираю складки, игнорирую клитор, чтобы слегка помучить изголодавшуюся девочку.

Влада внутри до сумасшествия узкая, и я на пару секунд допускаю мысль, что у нее за это время никого не было.

Херня это все.

Толкаю пальцы грубее, глушу ладонью ее непрекращающиеся стоны.

— Давай, малышка. Отпусти себя, — подвожу ее к оргазму, жестче двигаю пальцами внутри и на пульсирующем клиторе.

Чувствую, как сокращаются стенки влагалища. Как она еще плотнее обхватывает мои пальцы, словно ей мало только их.

— Еще… — хрипит сквозь стоны.

— Да, котенок. Ты кончишь от моих пальцев.

Влада взрывается, когда к двум я добавляю третий палец. Ее трясет, кожа покрывается мурашками, глаза плотно зажмурены. Она раскровила мне руку, но я терплю ее острые коготки, пока ее стройная, влажная от пота фигурка содрогается последними конвульсиями мощного оргазма.

Ее глаза так и не открываются. Влада подтягивает к себе сбившуюся к изголовью кровати подушку, ее дыхание постепенно выравнивается. Она засыпает, так и не приходя в себя. Сказалось постоянное напряжение и сегодняшний внезапный ужин с моим поганцем-братом.

Накрываю ее маленькое тело одеялом, а сам иду догоняться в ванную, потому что кровь продолжает навязчиво стучать в висках.

Мне не требуется много времени — пара скольжений кулаком по члену, пока стоны бывшей жены все еще стучат в голове.

Я возвращаюсь в комнату, от греха подальше по пути забираю плед. Больше никакой совместной дележки одеяла.

Утром просыпаюсь один. Слышу шум воды за дверью, ладони сами сжимаются в кулаки.

Надо быстрее сваливать из комнаты, потому что в случае слетевших тормозов — а риск велик — меня не остановит даже замок, который Влада точно провернула.

В офисе как-то спокойнее.

— Доброе утро, Марк Андреевич.

— Кофе мне сделай, Юля. И Захарова ко мне пригласи, — отвечаю секретарше и захожу в свой кабинет.

Бывшая жена с самого утра все-таки успела испоганить все настроение своим демонстративным игнором, кислым выражением лица и молчанием. Влада вышла из ванной уже одетая и оставила меня в спальне одного, не сказав при этом ни слова.

Спряталась куда-то на первом этаже, а я не стал ее искать, хоть и думал нормально поговорить, обсудить случившееся ночью. Такое ощущение, что я реально ее заставил извиваться в моих руках.

— Ваш кофе. Эдуард Константинович сейчас подойдет, — Юля ставит кружку передо мной, кладет на стол какие-то документы. — Это просил передать менеджер по подбору персонала. Кандидаты на освободившееся место…

— Спасибо.

Секретарша уходит, я начинаю просматривать претендентов на место моего зама. В целом меня устраивают практически все, надо будет потом более детально разобраться. Большинство предыдущих работодателей я знаю лично, так что смогу получить реальные отзывы с характеристиками.

Узнаю, кто может крысить, а на кого можно перекинуть часть головняка и расслабиться, не переживая о серьезных последствиях.

— Вызывали? — в дверях появляется глава юридического отдела.

— Заходи, Эд. Думаю, сам понимаешь, зачем ты мне понадобился.

— Да, у нас уже все готово. Документы улетели в прокуратуру, Котлов точно сядет, это лишь вопрос времени. Единственное, я не уверен, что мы сможем быстро вернуть деньги по всем липовым договорам, — сообщает Захаров.

— Это понятно. Он же не идиот хранить все на собственных открытых счетах.

— Либо надежно спрятал, либо распихал по родственникам.

— Там не такие деньги, чтобы я за голову хватался. Сам факт. Столько лет нормально работали, а тут на тебе, — качаю головой.

— Ну, от этого никто не застрахован. Что, кстати, по этому поводу решать будем?

— О чем ты? — спрашиваю.

— Готовить соглашение с новой страховой?

— Погоди пока. Воронцов божился, что такого больше не будет. Мы давно друг друга знаем, он сам охренел, когда узнал обо всем. Обещал лично контролировать все сделки.

— Понял. Я могу идти?

— Да.

До конца рабочего дня я успеваю расквитаться с текущими вопросами, назначить пару личных собеседований для кандидатов на кресло уровнем пониже моего, позвонить Богданову и договориться о полном обследовании для Влады.

Бывшая жена весь день не отвечает на мои звонки, к вечеру это начинает существенно напрягать.

Не удивлюсь, если она уже успела собрать чемодан и гордо объявить Агриппине о нашем разводе.

Ну что за коза, а? Обоим же понравилось ночью, что за детские молчаливые бойкоты?

Спускаюсь в подземную парковку, иду к машине, в параллель набираю Владу еще раз. Посещают мысли, что они с Агриппиной могли бы выбраться в город. Я как раз забрал бы их по пути, чтобы время сэкономить.

— Егор? — отвлекаюсь от телефона, когда замечаю отирающегося возле автомобиля сводного брата.

— Нормальный такой аппарат. С рук брал или из салона? — кивает на тачку, ухмыляется. — Покататься дашь?

— Стоило еще вчера все прояснить, — тяну. — Машину я тебе не дам, на работе ты мне тоже нахер не сдался. Пятьсот тысяч — максимум, который ты от меня увидишь.

Думал в обед об этой ситуации. Если сразу не пресеку все это — дальше будет хуже. Полляма, конечно, для этого сосунка тоже жалко, но на это я готов пойти.

— Миллион, — заключает Егор.

— Пятьсот тысяч. Я не собираюсь с тобой торговаться, это последнее предложение.

— Я прямо сейчас могу позвонить матери…

— Тачка тебе понравилась, говоришь? — убираю телефон в карман пиджака. — Зацени-ка, какое здесь покрытие.

Резко выворачиваю ему руку, заламываю, уложив мордой на капот. Давлю локтем на плечо, удерживаю на месте, выслушиваю много всего забавного — от угроз до не слишком изобретательного мата.

— Ты получишь деньги и закроешь свой рот. Станешь примерным сыном, будешь интересоваться здоровьем матери хотя бы через день и раз в неделю выделишь время для встречи с ней.

— Иначе что? — цедит сквозь зубы.

— Не думай, что я не интересовался твоей жизнью. Кого ты там сейчас окучиваешь? Дочурку нефтяного магната? Метишь в зятья к бизнесмену из первой сотни самых богатых людей страны?

— Тебя это не касается, — Егор опять дергается, но вместо того, чтобы отпустить его, я лишь сильнее давлю на руку и размазываю лицо сводного брата о капот своей тачки.

Надо будет потом на мойку съездить и полировку заказать.

— У вас все в порядке?

Какая бдительная охрана. Мужик с рацией в руках быстрым шагом приближается к нам, тянется к черному наушнику в правом ухе.

Мне лишний геморрой не нужен, так что я ослабляю хватку, и Егор тут же отскакивает на пару шагов. Поправляет свою помятую наверняка брендовую рубашечку, укладывает волосы.

Пижон, блять.

— У нас все в порядке, — спокойно говорю, перевожу взгляд на Егора, смотрю с нажимом.

— Нормально все, — выплевывает через силу.

Охранник после нескольких секунд молчания разворачивается и просто уходит, а я беру телефон и совершаю банковский перевод по номеру, который привязан к карте Егора.

— На этом разойдемся. И не отсвечивай рядом со мной, я предупредил. Твой будущий тесть точно не придет в восторг, узнав о том, что его любимую и единственную дочурку водят за нос.

Сажусь в машину, завожу мотор. Несколько раз, пока еду по центру, попадаю в стандартную вечернюю пробку.

Застреваю в очередной раз, замечаю впереди цветочный магазин. Вспоминаю о том, что Влада раньше очень любила лилии, и перестраиваюсь в соседний ряд, чтобы через несколько метров съехать в парковочную зону.

Забираю все белые вонючие цветы, которые есть в ассортименте. Для Агриппины покупаю розы — она женщина консервативная, предпочитает классику новомодным, по ее словам, извращениям.

В доме стоит удивительная тишина, когда я туда захожу.

Влада забилась в угол дивана в гостиной, моей мачехи не видно.

— Добрый вечер, — пытаюсь быть вежливым.

— Не добрый, — шипит, не поднимая на меня глаз.

Чем таким важным она там занята?

Я не могу рассмотреть, потому что Влада сидит спиной ко мне.

— И чем я заслужил такой добрый прием? — хмыкаю, перевожу взгляд на букет. По роже отхлестает или просто сразу выкинет?

— Прости… — выдыхает расстроенно, кладет голову на спинку дивана. — Это не ты, просто я уже больше не могу, Марк. Я готова сломать эти чертовы спицы.

Я улыбаюсь, пока Влада не видит.

Агриппина и в прошлом пыталась научить ее вязать, но из этого обычно ничего не получалось. Но у меня слишком целеустремленная мачеха, чтобы не попробовать еще раз.

Подхожу к дивану и ломаю эти орудия пыток пополам, перед этим положив букет перед Владой. Розы остались на комоде.

— Ты что сделал?! — Влада тут же взвивается.

— Будем считать, что я не слишком удачно на них сел. По крайне мере, сегодня тебе больше не придется этим заниматься.

Губы бывшей жены расплываются в хитрой улыбке.

— Красивые… — она проводит пальцами по белым лепесткам.

— Это тебе, — пожимаю плечами.

— За что?

— За оргазм, Влада. Ну что за странные вопросы? Просто так.

— Спасибо… — благодарит растерянно, а потом слезает с дивана и прижимает букет к себе. — Пойду поставлю в воду.

Как просто, однако, заставить женщину поставить на паузу ее холодную войну.

<p>Глава 9</p>

— Дорогой, я хочу с тобой поговорить.

Агриппина гостит у нас уже неделю и вполне комфортно себя чувствует. Честно говоря, я думал, что моя жизнь сильно осложнится чрезмерной опекой, и сознательно пошел на это, но моя мачеха ведет себя вполне цивилизованно в силу своего характера.

— О чем?

— Вот они, мужчины из бизнеса, — Агриппина вздыхает и заходит в мой домашний кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. — А как же обсудить сначала отвлеченные темы?

— Как ты себя чувствуешь?

— Нет, лучше все-таки о деле.

Я смотрю на нее с нажимом, жду ответ на свой вопрос.

— Ох, мой мальчик, да все со мной хорошо. Я принимаю все по списку, который выписал мне твой навороченный врач, и мне гораздо легче переносить каждый день. Марк, мне хотелось бы обсудить твою жену.

— Владу? — удивленно приподнимаю брови, вроде бы они нашли общий язык и хорошо проводят время, пока я занят работой в офисе. — А что с ней?

— Она не может иметь детей, да?

— С чего ты это взяла? — хмурюсь.

— Вы в браке уже довольно, твой бизнес развивается, ты отлично зарабатываешь, а деток так и нет. Чем твоя жена вообще занимается целыми днями? — Агриппина спрашивает с осуждением в голосе. — Я не против того, чтобы женщина сидела дома, но в этом случае она должна заниматься детьми, которых у вас нет. Как так вышло?

— Мы не собираемся торопиться с этим вопросом и хотим пожить для себя, прежде чем погрузиться в подгузники и соски. Что в этом плохого?

— Сначала дети, потом все остальное, — она качает головой. — Или у Влады что-то со здоровьем. Я видела, что у нее имеются некоторые проблемы с кожей, но вдруг что-то еще, а вы от меня это скрываете? Марк, для мужчины очень важно продолжение рода, и если Влада не может…

— А даже если и так? Ты сейчас ведешь к тому, чтобы я ее бросил? После того, что она делает для тебя? Она же практически не отходит от тебя, вы каждый день куда-то ходите, я знаю. Что было вчера? Вроде бы твоя любимая постановка в театре.

— Мой дорогой, я ни в коем случае не говорю ничего плохого о ней, но…

— Никаких «но», Агриппина. Со своей женой я разберусь сам. И впредь я бы хотел избежать подобных разговоров.

— Прости дуру старую. Я не хотела обидеть девочку… — моя мачеха стыдливо отводит взгляд. — Просто я очень переживаю за тебя, Марк, и желаю тебе только счастья.

— Меня все устраивает.

— Больше не отвлекаю тебя. Работай, Маркуша.

Мы улыбаемся друг другу, и Агриппина оставляет меня одного.

Я откидываюсь на мягкую спинку и пытаюсь анализировать то, что сейчас сказал. Почему я с таким напором начал защищать Владу?

В прошлом я поступал именно так, когда кто-то хотя бы просто косо смотрел на нее, но мы разведены и наши отношения давно в прошлом. Пора перестать так остро реагировать на все, что касается моей бывшей жены.

Между наши лишь выгодная обоим сделка и ничего больше. Или все-таки нет?

За эту неделю я больше не прикасался к ней в постели, Влада тоже вела себя со мной наедине холодно. Мы оба старались контактировать по минимуму и даже просыпались на разных сторонах постели.

Тянусь к бутылке коньяка, наливаю себе на пару пальцев и выпиваю залпом. Отвлекаюсь от мыслей, бросая взгляд на два резюме перед собой — мне предстоит выбрать между двумя достойными кандидатами, и я не хочу допустить ошибку.

Сделать ставку на молодого и амбициозного с отличной рекомендацией или довериться многолетнему опыту?

Вспоминаю, как сам когда-то начинал. Возможно, у меня получилось бы все быстрее, если бы люди не обращали внимание первым делом на мой возраст.

Все-таки выбираю первого кандидата.

Застарелая привычка дает о себе знать, и я выхожу на улицу, на ходу вынимая сигарету из пачки. Захожу за дом и щелкаю бензиновой зажигалкой. Пламя на несколько секунд озаряет все вокруг, но этого короткого мгновения мне хватает, чтобы разглядеть стоящую ко мне спиной Владу, которая внезапно начинает говорить:

— Кость, давай спокойно поговорим, пожалуйста… Я понимаю, но у меня сейчас сложный период, практически нет свободного времени… Мы можем увидеться…

— Не можете, блядь, — не даю Владе договорить, вырываю телефон у нее из руки и тут же сбрасываю вызов.

— Что… — она поворачивается ко мне лицом, пытается вернуть свой телефон, но быстро выдыхается, когда понимает, что я не намерен так просто отдавать его. — Это был личный звонок, Марк.

Ну надо же. Она еще и отчитывать меня будет.

— Ты еще в этот дом своего ебыря притащи, — у меня от злости зубы скрипят. — Ничего не попутала, девочка?

— Если ты беспокоишься об Агриппине, то она уже ушла в свою спальню. Я специально забралась сюда, на всякий случай. Что тебя не устраивает? И верни телефон, пожалуйста.

Влада протягивает раскрытую ладонь вперед и смотрит на меня так, будто ничего не произошло.

Сучка стервозная.

Меня будто припечатало чем-то тяжелым. Хреново чувство собственничества разлилось по венам, словно мне с помощью иглы его в организм только что вкачали.

Странная смесь желаний. С одной стороны, я хочу задницу ее ремнем расписать за такое, а с другой — сразу, без всех этих прелюдий, загнать в нее член и показать, кому она принадлежит.

— Марк, с тобой все в порядке?

Определенно второй вариант.

Выкидываю сигарету куда-то на бетон и резким рывком притягиваю Владу к себе, тут же нападая на ее губы. Сминаю их, кусаю, толкаюсь языком в рот, пока она протестующе стонет и пытается оттолкнуть меня своими маленькими ладошками.

Не выйдет, котенок.

Я подхватываю ее под бедра, припечатываю к стене дома. Стискиваю задницу пальцами, впечатываюсь уже вставшим членом между ее ног, заставляя Владу запрокинуть голову, переходя к ее шее, присасываясь губами к месту, где бьется пульс.

Ярость по новой пробирается под кожу, и я оставляю след своих зубов на горле бывшей жены, игнорируя острые ногти, которые она вкручивает в мои плечи со всей силой, на какую способна.

— Что ты… Марк… Остановись, — хнычет, пока мои пальцы пробираются под слишком тонкую кофту.

На улице минус, а она почти раздетая выперлась поговорить со своим трахарем. Сука, точно выпорю.

— Какого хера, девочка моя? Ты меня специально провоцируешь? Сначала звонишь и просишь забрать тебя, трясешься в машине, а потом сладко стонешь в трубку своему этому…

Целую ее по новой. Жадно. Цепляясь зубами.

Стискиваю грудь, толкаюсь бедрами так, чтобы теснее прижаться к ее горячей промежности.

— Я не…

Пытается оправдаться между поцелуями, но я заглушаю ее рот ладонью и медленно провожу языком по шее. Останавливаюсь возле ее ушка.

— Сейчас ты только моя. Никаких других мужиков не потерплю.

Это последнее, что я говорю ей, перед тем как уйти.

На следующий день Влада звонит мне как раз во время собеседования.

Безумно тараторит в трубку, постоянно сбивается, но я все-таки, хоть и с трудом, удавливаю, что Агриппина упала в обморок у нас дома и теперь они обе находятся в больнице, с которой у меня заключен договор.

Я заранее решил этот вопрос и проплатил несколько месяцев ведения Агриппины, потому что прекрасно понимал, что обычная скорая может приезжать и через два часа. Врачей, к сожалению, не хватает, как и оборудованных машин на городском балансе.

— Прошу прощения, у меня появились срочные дела. Перенесем наш разговор.

В больницу я приезжаю быстро. Нахожу нужное отделение, а потом и напуганную трясущуюся Владу. Она сиротливо сидит в коридоре и гипнотизирует взглядом экран своего телефона.

Бесшумно подхожу ближе, проскальзываю ладонью по ее плечу, стараясь не напугать.

— Марк… — бывшая жена смотрит на меня так, что у меня внутри все сжимается от ее потерянного взгляда.

Влада поднимается, качается, несмотря на устойчивую подошву обуви, и по старой привычке утыкается лбом мне в плечо. Она раньше так делала, когда хотела, чтобы я ее обнял.

Кладу руки на ее талию и прижимаю к себе. Не слишком крепко, но так, что при желании выбраться она не сможет. Я же знаю, что Влада попытается сделать это раньше, чем действительно успокоится.

— Я просто отошла в гостиную за пледом… Мы пили кофе, Агриппине стало холодно… Она уже была на полу, когда я вернулась…

— Тише, котенок, — глажу ее по волосам.

— Я сразу скорую вызвала… Ту, которую ты сказал.

— Ты молодец, малышка. Все сделала правильно.

Владу я отпускаю, только когда ее плечи перестают дрожать. Бывшая жена быстро отстраняется, проводит пальцами по щекам, стирая влажные дорожки, и смотрит на закрытую дверь, перед которой я ее и нашел.

— Агриппине сейчас делают МРТ, врач обещал сразу расшифровать все.

— Здесь автомат кофейный где-то есть, не видела? Нам не помешает.

— Вроде в конце коридора был, я мельком видела, когда мы только приехали.

Киваю, предупреждаю Владу вести себя хорошо и не паниковать раньше времени, дожидаюсь ее сдавленного шепота с согласием в ответ.

Бывшей жене беру что-то с молоком и сахаром, себе просто двойной черный без всяких добавок. Возвращаюсь и протягиваю Владе пластиковый стаканчик. Она сразу делает несколько маленьких глотков и слегка морщится, когда еще горячая жидкость обжигает язык и губы.

Следую ее примеру и тоже пробую порошковую дрянь.

— Я не представляю, как Агриппина переносит все это, — произносит сдавленно, опять вскидывает взгляд на меня.

— Она сильная, ты же знаешь. Когда отца не стало, я ни разу не видел и не слышал, как она плакала. Агриппина его сильно любила, это было видно до всего случившегося, но не позволяла чувствам взять верх даже на несколько секунд ради нас с Егором.

— Ты звонил ему? — спрашивает с какой-то надеждой. — Он приедет?

— Звонил, но он не взял. Я, конечно, скинул ему адрес, но вероятность того, что он приедет, с каждой минутой все быстрее движется в сторону нуля, — подытоживаю его поведение.

— Агриппина хотела бы его видеть…

— Ну что я могу сделать, если из него такое дерьмо выросло, — отвечаю ей и сажусь рядом.

Какое-то время мы сидим молча.

— По поводу вчерашнего… — решаю прекратить затянувшуюся паузу.

— Ничего не было.

— Мне вот интересно, на какой раз ты сдашься и все-таки признаешь, что между нами что-то было?

— Никаких «раз» больше не будет, Марк, — она крепче сжимает этот несчастный стаканчик и сама же вздрагивает от резкого звука смятого пластика. — И я надеюсь, что ты больше не будешь ни к чему меня принуждать.

Опять же специально выводит. Принуждаю я ее. Вчера же сама текла так, что трусики выжимать можно было, а сегодня меня опять какого-то хера записали в насильники. Я не большой любитель американских горок, и такое поведение, честно говоря, меня раздражает.

А самое фиговое, что сразу хочется доказать бывшей жене обратное. Сделать так, чтобы она снова стонала в моих руках.

И ведь стонала бы. И кричала в том числе.

Если бы обстоятельства были другими, Влада уже сама умоляла бы меня о продолжении.

— Как она? — моя бывшая тут же подрывается с места, едва не расплескав оставшийся в стакане кофе, когда из кабинета выходит приставленный к Агриппине врач.

— Вы родственники?

Тут уже я подхожу ближе и даю понять, что да, родственники.

— Мне, к сожалению, нечем вас порадовать. Опухоль растет стремительнее, чем ранее предполагалось. Сейчас все в порядке, но я даю месяц. Дальше… Ну, вы сами все понимаете.

— Что-то можно сделать? — сухо интересуюсь.

— Нет. Операцию не взялись проводить раньше из-за местонахождения опухоли, а сейчас тем более опасно — огромный риск повредить здоровые участки.

Я обхватываю плечи Влады ладонями, когда она отшатывается.

— Пациентка отказалась от палаты, но это в принципе на данном этапе и не требуется, — добавляет ровным голосом.

— Из-за чего случился обморок? — интересуюсь у врача.

— Проблемы со сном, общая усталость организма, пренебрежение пищей. Такое не редкость. Я выписал хорошее снотворное, совместимое с остальными препаратами. Если у вас больше нет ко мне вопросов…

— Спасибо, — Влада опережает меня.

Агриппина улыбается при виде нас, а я в очередной раз не понимаю, почему именно она. Ведь никому ничего плохого не сделала, двоих детей одна тянула. Долго отходила от смерти моего отца, больше так никого себе и не нашла. Она и уезжать из этого города не хотела из-за моего старика, цеплялась за прошлое, но я все же убедил.

Казалось бы, живи да радуйся.

А тут такое. Агриппина еще и не сразу призналась, скрывала несколько месяцев, вообще говорить не хотела, как я позже узнал. Мне позвонила-то ее подруга, намекнула. Остальное пришлось клещами тянуть из мачехи.

— Ну что вы смотрите на меня так, будто я уже все, закончилась? Марк, мальчик мой, подай руку женщине в расцвете лет, и пойдем за моим пальто. Мне врач посоветовал больше есть, я страсть как хочу вернуться домой и совершить зверское нападение на холодильник.

— Пойдемте, девушка, найдем ваше пальто, — предлагаю Агриппине свой локоть, она отзывается тихим смехом и позволяет проводить ее к двери. — И, раз уж такое дело, с меня плотный обед в самом лучшем ресторане.

— Нас сегодня угощают, Ладка. Разорим твоего мужа на пару крабиков и бутылку самого дорогого шампанского.

— Вам же нельзя… — Влада растерянно хлопает ресницами.

— Спелись за моей спиной, да? Не боись, я только понюхаю.

Мы уезжаем из больницы, Агриппина всю дорогу уговаривает меня хотя бы на глоток, но я стойко держусь.

В итоге бутылку мы заменяем графином обычного сока, и все даже идет нормально, без напряжения. До определенного момента.

<p>Глава 10</p>

Влада

— Ладочка, мы с тобой, надеюсь, по десертику возьмем? — Агриппина Яковлевна подталкивает ко мне меню, открытое на нужной странице.

— Ты же любишь сладкое, — Марк мягко улыбается мне и как-то снисходительно качает головой. Конечно, он-то до какого-нибудь тирамису никогда не снизойдет.

Официант принимает у нас заказ, уточняет, есть ли особые пожелания, и заодно обновляет вишневый сок в наших бокалах. Агриппина решила, что так она может представить, будто пьет настоящее вино, а не сладкую безалкогольную подделку.

— Дети мои, я завтра уезжаю от вас до конца недели.

Мы с Марком синхронно удивляемся.

— Да-да, разрешение мне ваше без надобности. Меня Натали пригласила в загородный спа-комплекс, и я решила согласиться.

— Мне кажется, это плохая идея, — Марк пытается взять ситуацию под свой контроль, но кто бы его еще слушал.

Агриппина не слишком тактично пропускает это мимо ушей и переключается на официанта с нашими десертами на подносе.

Она выбрала венский штрудель с шариком мороженого, а я заказала что-то удивительно воздушное с кусочками клубники.

Отправляю первую сладкую горку в рот, обхватываю ложку губами и едва не давлюсь, потому то в этот момент я замечаю плотоядный взгляд бывшего мужа на себе.

Я мгновенно вспыхиваю под столь пристальным вниманием. А потом я решаю, что имею право страдать не одна.

Следующую десертную ложечку я облизываю нарочито медленно. Глядя в глаза Марка.

Нечаянно пачкаю десертом верхнюю губу, быстро собираю облачко из сливок кончиком языка. Марк тяжело сглатывает, сжимает кулаки.

Мне нравится его дразнить. Нравится, как он реагирует на мое баловство. Я чувствую капельку власти в своих руках и тяну за ниточки, продолжив выводить из равновесия моего бывшего мужа.

По телу разливается томительное волнение, когда темные глаза Марка слегка сужаются от жесткого прищура.

— Какая встреча…

Друг от друга нас отвлекает протяжный, немного низкий женский голос. В сфере определенных услуг по телефону ей не было бы равных.

— Я занят, Алла, — у Марка резко меняется настроение. Если пару секунд назад он выглядел вполне расслабленно, включившись в нашу маленькую игру, то сейчас он похож на хищника перед броском.

— И даже не представишь меня? — девица явно наглеет.

Мне хватает одного взгляда на нее, чтобы понять — их с Марком связывали близкие постельные отношения. Или до сих пор связывают.

Я все-таки склоняюсь ко второму варианту, потому что девушка вполне во вкусе моего бывшего мужа и Марк всегда отличался неуемным сексуальным аппетитом. Наивно было думать, что у него никого нет.

Я опять разочаровываюсь в нем, потому что все это время мне казалось, что Марк не просто играет со мной. Я хотела верить — и верила — в то, что ему от меня нужен не просто секс. Что-то глубже.

Моя ошибка.

— Ты бы постыдилась, деточка, — вмешивается Агриппина. — Нечего тут глазки строить женатому мужику, поняла меня? Иди своей дорогой.

— Женатому?! Марк, ты женат?! — она истерично визжит и чуть ли не с кулаками кидается на Марка.

Мой бывший муж спокойно перехватывает ее руки с длинными когтями, встряхивает свою любовницу, не слишком сильно, и за локоть отводит ее в сторону. Я гипнотизирую взглядом свой десерт — понятия не имею, что сказать Агриппине.

— Ты глазами-то не хлопай, святая наивность. Понимаешь, кто это был? — она начинает первой.

— Марк — видный мужчина, женщины на него реагируют…

— Да спит он с ней, Влада. Так еще и кольцо не потрудился продемонстрировать, — Агриппина выпускает приборы из рук, они с громким звуком падают на тарелку. — Делать что собираешься?

Я не могу поднять взгляд на нее.

— Понятно все. Вовремя я все-таки уезжаю… — говорит как-то загадочно. — Значит так, достаешь свое самое красивое белье и встречаешь любимого мужа только в нем. Меня завтра к вечеру уже не будет в доме, так что вы останетесь вдвоем. Забеременеть тебе надо, ясно?

— Заб-беременеть? — переспрашиваю с испугом.

— А ты не понимаешь, почему твой мужик налево пошел? Еще и так в открытую. Семейные нормально все делают, если хотят гульнуть.

— Почему вы так спокойно реагируете на измену в отношениях? — слишком резко срывается с языка.

— Молодая ты еще, потом сама поймешь…

— Приношу свои извинения за этот инцидент, — Марк возвращается к нашему столу один.

За разговором с Агриппиной я упустила, куда он увел свою внезапно возникшую любовницу.

— Думаю, нам пора домой. Мне еще вещи для спа нужно собрать. Оплатишь счет, мой мальчик, или мы нарушим закон и попробуем сбежать? — мачеха Марка сводит все в шутку, но воздух вокруг все равно кажется каким-то тяжелым.

Всю дорогу я пытаюсь не кривить губы. Перед глазами снова и снова всплывает образ этой Аллы, я заталкиваю жгучую ревность поглубже в свою душу, но она все равно постоянно всплывает и неприятными позывами подкатывает к горлу.

Мне хочется заставить Марка помыть руки, потому что он ими прикасался к ней.

Находиться сегодня рядом с ним выше моих сил. У меня просто не хватит терпения, и я устрою что-то из ряда вон. А при Агриппине нельзя такое допускать.

Знаю, что бывшему мужу это не понравится, но все равно действую по внезапно придуманному плану:

— Марк, останови машину, пожалуйста. Я сегодня переночую у подруги. Агриппина Яковлева, простите меня, пожалуйста…

— Влада, — рычит мой бывший.

— За меня не волнуйся, моя милая. Марк Андреевич, остановите машину, вашей жене необходимо выйти, — Агриппина меня поддерживает.

— Влада, это глупо. Мы едем домой.

— Притормози, Марк, или я в тебе безвозвратно разочаруюсь, — произносит женщина. — Ладочка, а давай лучше мы тебя подвезем? Да, так действительно будет хорошо для всех. Скажешь адрес, дорогая?

Особо ни на что не надеясь, я называю улицу с номером дома. Адрес Насти.

Открываю переписку с подругой, спрашиваю, дома ли она и сможет ли приютить меня и мои душевные травмы. Она отвечает утвердительно и присылает мне фотографию большой вскрытой коробки бумажных носовых платков.

Марк под давлением Агриппины, за что ей огромное спасибо, все-таки привозит меня в нужный двор. Тормозит возле подъезда, я выпрыгиваю из машины и несусь со всех ног к железной двери, потому что мой бывший муж по понятным причинам открывает дверь со своей стороны.

Юркнуть в подъезд мне удается раньше, чем он догоняет меня.

Просыпаюсь я ранним утром с, на этот раз, ужасной головной болью. Замираю, обратно прикрыв глаза, прижимаю подушечки пальцев к вискам, но это слабо помогает.

Мне удалось заснуть около четырех, и это сильно сказалось на состоянии. Я чувствую себя так, будто по мне проехался каток весом примерно в тонну.

Настя долго расспрашивала меня обо всем, потом рассказала про них с Егором. После нашего совместного ужина она все-таки поехала к нему на бокал вина. Я сразу поняла, чем все это в итоге закончилось.

Больше он ей не звонил.

— Доброе утро, страна, — слишком бодрое тельце вплывает в гостиную, где я занимаю вполне удобный диван. — Как ты? Удалось хоть немного поспать?

— Если верить твоим настенным часам, то я спала целых три с половиной часа. Спасибо, что приютила.

— А куда тебе в такую рань? Еще можно спать и спать.

— Мне в больницу надо. Марк договорился, я же тебе говорила. Полное обследование… — вздыхаю, осознав, что мне придется сдавать кровь. Утренний кофе отменяется. — Надеюсь, смогут что-то новое мне подобрать против этих дурацких пятен.

— Да ладно тебе, их все равно не особо видно. Тебе еще повезло, что на лице ни одного нет, — Настя помогает мне снять телефон с зарядки, ей тянуться ближе. — Ого, восемнадцать пропущенных.

Когда выдергиваешь шнур, экран сам загорается, так что Настино любопытство здесь не виновато. Я бы тоже обратила внимание на такую внушительную цифру непринятых звонков.

Наверняка бывший муж оборвал мне телефон, разозлившись на фокус, который я вчера выкинула. Он точно не был доволен моей внезапной просьбой отвезти меня к подруге после этой сцены в ресторане.

Никогда больше туда не пойду, ни под каким предлогом. Даже если его специально закроют для меня.

— Перезванивать будешь? — протягивает мне телефон Настя.

Она встает с дивана и идет к окну, открывает его, впустив в комнату бодрящий морозный воздух. Что-то и правда душновато здесь.

Снимаю блокировку, перевожу взгляд на экран и зависаю. У меня совершенно вылетело из головы вчерашняя встреча с Костей, которую я ему пообещала. Все пропущенные в итоге от него.

И ни одного от Марка. Он даже не писал мне.

— Как думаешь, набрать? — спрашиваю Настю, потому что сама не в состоянии решить. Последний звонок от Кости был пятнадцать минут назад. Скорее всего набрал мне сразу после пробуждения.

— Надо, Влад. Я понимаю, что ты не горишь желанием с ним разговаривать после того случая, но он все-таки волнуется. Просто скажи, что с тобой все хорошо и ему не надо бежать в полицию.

Заворачиваюсь в плед, ныряю в пушистые тапочки в виде акул со смешными большими глазами и запираюсь на балконе, набирая номер Кости.

Он отвечает на звонок практически сразу. Устало выдыхает в трубку, молчит после моего приветствия.

— Кость, я…

— Ладка, не делай так больше. Я же с ума сходил все это время. На звонки не отвечаешь, в мессенджеры не заходишь.

— Прости, — выпаливаю быстро. — Прости, я правда не специально. Не хотела тебя волновать.

— Мы можем встретиться? У меня еще есть время до работы, и ты вроде как не спишь?

— Не думаю, что это хорошая идея. И у меня есть планы.

— Так рано утром? Какие, если не секрет? Ты де вроде в свободном плавании сейчас, насколько я понял.

— Мне кое-куда нужно…

— Я подвезу?

Костя все-таки уговаривает меня на услуги личного водителя в его лице. Я соглашаюсь, потому что поговорить нам действительно нужно.

Его машина появляется во дворе ровно к оговоренному времени. Костя открывает для меня дверь, я забираюсь на сиденье с букетом нежных роз в руках. Меня царапало изнутри, когда я их принимала — Костя оказался слишком настойчив.

— Так куда мы едем? — он поворачивается ко мне, улыбается. Я вижу, что ему неловко, но он старается подавить это в себе.

Называю адрес медицинского центра, Костя удивляется, но кивает, забивая улицу в навигаторе. Надеюсь, что из-за меня он не опоздает на работу, потому что ехать нам прилично. Двадцать три минуты без пробок, но сейчас утро, мы явно где-нибудь застрянем. Смело можно прогнозировать все сорок в лучшем случае.

Доезжаем в итоге за полчаса. Костя паркуется перед центром, заглушает двигатель и поворачивается корпусом ко мне.

— Малышка, я очень виноват перед тобой. Повел себя как полный идиот, сорвался. Прости меня, Лад. Как думаешь, заслуживаю я второй шанс? — он накрывает мои ладони, целует пальцы, не сводя взгляда с моих глаз.

— Кость… — шепчу растерянно.

— Я знаю, что так по щелчку это из твоей памяти не сотрется. Просто ты у меня в голове постоянно, поселилась там и не выходишь. Все время о тебе думаю. Ладка, у меня ж никогда в жизни такого не было.

— Околдовала, хочешь сказать? — пытаюсь свести все в шутку, чтобы разрядить обстановку, но Костя сосредоточен и абсолютно серьезен.

— Околдовала, — подтверждает мои слова. — Разума лишила. Я ведь уже и не думал, что смогу встретить такую женщину. Смирился в какой-то момент. А тут ты, совершенно случайно мне на голову свалилась. С первого взгляда влюбился, клянусь тебе.

— Не надо, Кость, пожалуйста. Ты не знаешь всего…

— Так расскажи мне, малыш. Сделай шаг навстречу. Ты ведь знаешь, что я тебя всегда поддержу. Всегда на твоей стороне буду. Я не хочу потерять тебя.

Он закрывает глаза и откидывается на спинку водительского сиденья. Ему сложно дался этот разговор, мужчине вообще непросто признаваться в своих чувствах. Они это слабостью считают, своей уязвимой стороной.

Нам, женщинам, проще в этом плане. Мы даже после причиненной боли можем открыть сердце для по-настоящему своего мужчины.

И наша ссора с Костей не стала бы финалом, если бы он действительно был моим.

— Не говори ничего сейчас, Ладка, — он будто читает мои мысли. — Сейчас не надо.

— Кость…

— Сегодня я просто тебя подвез. Я, кстати, всегда готов. Меня уволят, конечно, но это малая плата за возможность делать тебе приятное, — опять улыбается уголками губ, проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.

Он извиняется за то, что не смог сдержаться, после того как я не подпускала его к себе долгие месяцы, а я вспоминаю, как у меня горели губы от недавних поцелуев бывшего мужа.

Чувствую себя предательницей.

— Давай не будем идти на такие радикальные меры? — парирую с долей шутки. — Как ты без зарплаты собираешься содержать машину, чтобы меня катать? Бензин вроде бесплатно не раздают.

— Какая умная девочка мне попалась, — голос, пропитанный нежностью. — Забрать тебя не смогу, извини. Мы сегодня заключаем сделку, после которой я получу повышение.

— Так чего ты тогда сидишь? Опоздаешь же! — начинаю суетиться, тянусь к дверной ручке.

— У меня все под контролем, — он мягко перехватывает меня за руку. — Я поухаживаю, Лад.

Костя открывает дверь со своей стороны, огибает машину и помогает мне выбраться из теплого уютного салона, подав руку. Я прижимаю к себе кремовые розы, прячу их от хлопьев рассыпчатого снега.

Мужская рука лежит на моей талии, Костя на короткий миг касается моих губ своими, и я позволяю себе этот мимолетный поцелуй, словно с помощью него смогу отомстить Марку за вчерашнее унижение.

Самой смешно. Как будто он видит меня сейчас.

— Удачной тебе сделки, Кость, — произношу вместо прощания, глазами выискиваю вход в центр.

— Я позвоню, как освобожусь. Отпразднуем?

Киваю, потому что не хочу его расстраивать перед ответственным моментом.

Разворачиваюсь в нужную мне сторону, посильнее прижимаю цветы к себе и делаю несколько шагов вперед по подтаявшей слякоти.

Замираю, когда мой взгляд наталкивается на глаза бывшего мужа.

Марк в ярости идет прямо на меня.

<p>Глава 11</p>

Я никогда не встречала в своей жизни разъяренных быков, но, кажется, сейчас это случится.

У Марка такие жутко злые глаза, что я машинально делаю несколько шагов назад и оглядываюсь по сторонам, раздумывая над тем, стоит ли звать людей на помощь.

Только вот на парковке лишь мы с Костей, и в случае чего Марку даже не нужно будет подкупать свидетелей.

— Что с тобой, малышка? — на плечо ложится мужская рука, я дергаюсь, отшатываюсь, будто от удара.

— Кость, уезжай, пожалуйста, — беру себя в руки, шепчу, повернувшись лицом к нему.

— Детка…

— Пожалуйста, сейчас. У тебя же сделка, я не хочу, чтобы ты опоздал.

Я помню, как Марк недавно отреагировал на безобидный телефонный звонок. У меня на следующий день болели губы и ныли отпечатки его пальцев на бедрах.

— Лад, кто это? Ты его знаешь? — спрашивает Костя, выводя меня из легкого транса.

Марку остается до нас всего несколько метров, я машинально встаю впереди — не хочу, чтобы он причинил вред Костиному здоровью. А в том, что бывший муж сейчас на это способен, я ни капли не сомневаюсь.

— Это мой знакомый…

— Муж, — Марк перебивает меня.

Я предпочла бы сжаться до песчинки под его жестким взглядом.

— Бывший, — все-таки шиплю в ответ. Замечаю, как он протягивает ладонь Косте, тут же поворачиваюсь спиной к Марку. — Я все объясню.

Начинаю оправдываться перед ничего не понимающим Костей, он поджимает губы и смотрит на меня так, как еще никогда не смотрел.

Такое ощущение, что я нахожусь на перекрестном огне. Спину прожигают жесткие глаза бывшего мужа.

— Ты была замужем? — цедит сквозь зубы Костя.

За спиной я слышу усмешку Марка. Боже, как же мне хочется развернуться и со всей силы залепить ему пощечину. Если я не рассказала Косте о своем прошлом — это вообще еще ничего не значит!

Можно подумать, он своей надутой кукле много рассказывал.

Теперь моя очередь злиться. На бывшего мужа, на Костю за то, что не уехал вовремя, когда я просила. На себя.

Какого, спрашивается, черта я вообще боюсь Марка? Почему у меня внутри все в узел сворачивается, если я перед ним вообще ни в чем не виновата? Это у него внезапно ревность взыграла, я вообще никакого отношения к этому не имею.

Пусть идет, курс уколов себе от бешенства сделает. Ему полезно. И больница как раз рядом.

— Встретимся вечером, Кость, закажем ужин из ресторана, отпразднуем твое повышение, — натягиваю улыбку на губы, утыкаюсь в цветы, чтобы он понял — они безумно мне понравились.

— Забудь об этом, котенок.

Костя отодвигает меня в сторону и делает шаг вперед.

— Ты кто вообще такой?

— Влада, могла бы себе и поумнее мужика найти, — бывший муж нарочно провоцирует Костю. — Тебе еще раз озвучить или ты, наконец, свалишь и оставишь мою жену в покое?

— Бывшую, Марк! — взвизгиваю в стороне, наблюдая за этими разборками. Если честно, они сейчас больше на петухов похожи.

В детстве я несколько месяцев проводила у бабушки на даче, и там были таких же экземпляры с красными хохолками. Вечно грудь колесом сделают, перья распушат и вперед, достоинствами мериться.

— И в покое должен оставить меня ты, — вклиниваюсь между ними, тычу Марку пальцем в грудь. — Мы в разводе, если тебе вдруг отшибло память. Я могу встречаться с другими мужчинами.

— Тогда почему ты позволяла мне трогать тебя ночью, когда мы спали в одной постели?

Меня опять отодвигают в сторону, только на этот раз довольно грубо. Я едва не поскальзываюсь на припорошенном снегом льду, чуть не роняю букет из рук, стараясь удержать равновесие.

Костя после этого вмешательства отводит руку, сжатую в кулак, назад, а я вижу это словно в замедленной съемке. Он выбрасывает ее в сторону лица моего бывшего мужа, я вскрикиваю, но Марк каким-то чудом уворачивается. Он уходит от удара, но тут же наносит ответный, и снег под ногами Кости окрашивается в красный.

— Ты что творишь?! — бросаюсь вперед, отпихиваю ухмыляющегося Марка и пытаюсь рассмотреть, насколько с разбитым им носом все плохо.

Костя отмахивается от меня, запрокидывает голову, давит пальцами на переносицу. Кровь продолжает стекать по губам и подбородку, капает на его рубашку, виднеющуюся из распахнутого пальто.

Машинально думаю о том, есть ли у него на работе запасная, потому что в таком виде проводить сделку, влияющую на будущее, нельзя.

— Оставь, Лад, — Костя отстраняет меня, нагибается за чистым снегом и прикладывает плотный снежок к разбитому носу, чтобы отек не раздуло на все лицо.

Они оба молчат. Я тоже. Не знаю, что сказать в этой ситуации.

Костя переводит взгляд на часы, я цепляюсь за этот жест.

— Мы потом поговорим, хорошо? Мне жаль, что так все получилось… У тебя теперь проблемы будут, да?

— Нормально все, — он выкидывает снег из рук, морщится, дотрагиваясь до носа.

Нормально все, как же. У него, возможно, сделка срывается, а причина этого — я.

Бросаю взгляд через плечо на бывшего мужа, он отходит в сторону и зажимает сигарету, дымит куда-то в небо.

Я киваю Косте, когда он открывает дверь своей машины со стороны водителя. Он уезжает, я выдыхаю, потому что Костя не стал разбираться во всем сейчас. У нас еще будет время на это. Я надеюсь.

— Ты доволен? — подхожу к Марку и вырываю у него сигарету, бросаю ее в снег.

Бесит потому что. Понимаю, что это выглядит слишком по-детски, но а что я еще могу ему сделать?

Марк провожает ее взглядом, тянется к карману, спокойно достает новую из пачки.

— Да хватит уже! — демонстративно на его глазах сминаю пачку, ломая все сигареты в ней, кидаю себе под ноги и для достоверности еще и топчусь на ней сверху, вызывая у Марка этим приступ глубокого гортанного смеха.

— Довольна, котенок?

— Довольна, — быстро отвечаю. — Зачем ты вообще приперся сюда? У тебя своих дел нет? Испортил мне отношения с Кос…

Марк накрывает ладонью мои губы, в нос резко ударяет терпкий запах крепких сигарет, от которого начинает кружиться голова. Еще и этот лед под ногами…

Мне приходится вцепиться в плечи бывшего мужа, чтобы не упасть. Мы смотрим друг на друга так, будто в голове каждого из нас сейчас проносятся десятки способов убийства человека. Почему-то уверена, что Марк выбрал бы вариант сжать пальцы на моей шее и ждать, пока у меня в легких не закончится кислород.

А я бы с удовольствием выцарапала ему глаза. Пусть не так радикально, но зато хоть маникюр в кои-то веки пригодится.

— Хорошо подумай, котенок, прежде чем что-то мне сказать, — угрожающе предупреждает, наклонившись и прошептав мне это на ухо, мнет мой букет своей грудью, чтоб его.

Есть в его голосе что-то первобытное. Дикое. Я давно отвыкла от этой стороны мужчин — Косте подобное абсолютно не свойственно.

С удивлением для себя отмечаю, что мне это нравится. Если головой я понимаю, что должна съездить по его наглой морде, оставить на небритой щеке отпечаток своей ладони, то моему телу вообще все равно на эти условности.

Оно видит перед собой сильного мужчину, от которого головокружительно пахнет табаком в сочетании с парфюмом, который, черт возьми, все-таки дарила Марку я.

В мыслях происходит какая-то беспросветная путаница, я вглядываюсь в черные глаза бывшего мужа.

Мне давно нужно было перелистнуть эту страницу. Забыть все, что нас связывает.

Только это оказалось не такой простой задачей, как может показаться на первый взгляд.

Я выгибаю бровь, намекаю Марку, что неплохо было бы меня отпустить.

— Обещаешь быть хорошей девочкой? — произносит вкрадчиво, гладит по щеке большим пальцем, все еще прижимая ладонь к моему рту.

Киваю, а сама раздумываю над тем, кощунством ли будет отхлестать бывшего мужа шипастыми розами. По отношению к цветам, разумеется.

Марк убирает руку, я кошусь на нежные бутончики и все-таки жалею их. Слишком много чести бывшему мужу.

С удовольствием сейчас развернулась бы и уехала домой, но обследование само себя не пройдет, а отказываться от такого шанса только из-за злости на Марка было бы глупо. У всех же на работе есть премии, вот и у меня будет. Своеобразная, правда, но вполне себе солидная, если обратить внимание на цены этого центра.

— Ты дашь мне пройти? — спрашиваю Марка спокойным голосом и делаю шаг в сторону, пытаясь его обойти.

— Вроде здесь достаточно места, — бывший муж не двигается ни на сантиметр. Я вынуждена буду прижаться к нему, чтобы проскользнуть мимо машин.

Хотя есть и другой вариант — обойти парковку с другой стороны. Для этого придется либо залезть в сугроб, либо рискнуть и пробежать по проезжей части.

Что ж, пожертвую своими ботинками. Надеюсь, завтрашнее утро не подарит мне температуру с больным красным горлом.

— До чего же упрямый котенок, — Марк перехватывает меня за руку и подталкивает в сторону клиники.

Я послушно переставляю ноги.

<p>Глава 12</p>

Он поправляет мне наспех замотанный шарф, и я вздрагиваю от прикосновения холодных подушечек пальцев к шее.

— Не съем я тебя, перестань трястись, — рычит низким голосом Марк и убирает от меня руки.

— Холодно, — отбиваюсь от его обвинения и перепрыгиваю через сгусток грязной каши под ногами.

Отвратительная погода, когда с неба летит хлопьями снег, а на асфальте все это превращается в какое-то болото, по которому совершенно невозможно нормально ходить.

На входе в клинику Марк придерживает дверь для меня, я тянусь к ведерку с чистыми бахилами. Бывший муж повторяет за мной.

— Тебе в офис не пора? — едко интересуюсь.

— Нет. Специально приехал подержать тебя за руку, пока у тебя будут кровь брать, — он опять улыбается во все свои тридцать два.

— А если серьезно? — смотрю на Марка скептически.

— С Богдановым договорились встретиться, он давно к себе сюда звал похвастать, да у меня все времени не было.

— Время у тебя нашлось как раз в тот момент, когда я здесь? Совпадение? — захожу внутрь, не дожидаясь ответа, смотрю на часы.

Десять минут в запасе есть, надо бы пойти привести себя в божеский вид после испытания снегопадом.

— Веник свой забыла, — ударяет в спину.

Мысленно хлопаю себя ладонью по лбу, разворачиваюсь и забираю цветы у Марка.

Молодая девочка-администратор показывает мне, где у них здесь гардероб, предлагает поставить розы в вазу, чтобы я не бегала с ними по этажам, а просто забрала бы на выходе.

— Спасибо, так действительно будет удобнее.

Мне заводят карту, сообщают номер кабинета, с которого мне предстоит начать свое испытание и предлагают конфетки из вазочки. Облизываюсь на халву в шоколаде, но стоически держу себя в руках, чтобы сразу сдать все необходимые анализы на голодный желудок и не приезжать сюда опять завтрашним ранним утром.

Марк все это время демонстративно вьется рядом со мной, чем только раздражает.

— Иди уже, — не выдерживаю. — Справлюсь как-нибудь без твоей помощи.

— Заблудиться не боишься?

— Получить по лицу не боишься? — стреляю в него язвительным взглядом и спрашиваю у девочки за стойкой примерную траекторию маршрута до кабинета терапевта.

— Злючка.

Расходимся мы с бывшим мужем все-таки мирно. Он уходит на встречу с другом, а я топаю сдаваться врачам высшей категории.

Мне сначала задают какие-то общие вопросы, зачем-то измеряют давление, интересуется наследственностью.

Из кабинета я выхожу с кипой пугающих меня направлений. Здесь и кровь, и разный ультразвук, и даже зачем-то МРТ. Меня, кажется, решили просветить со всех сторон.

Первым делом иду сдавать кровь, уже представляя как на следующей остановке меня с ног до головы измажут проводящим гелем в кабинете УЗИ.

Аккуратная медсестра с первого раза попадает иглой в вену, но после нескольких пробирок у меня все равно начинает неметь рука, и еще немного ведет голову. Мне помогают выйти из кабинета, усаживают на удобную мягкую лавочку в коридоре и спрашивают, нужно ли мне что-то.

— Я просто посижу немного, не переживайте, — мягко улыбаюсь девушке в ответ.

Стоило, наверное, купить себе что-то в автомате, а то есть риск ползти до нового перевалочного пункта по стеночке. Распугаю всех пациентов.

— Так и знал, что с тобой случится что-нибудь, — сверху раздается голос Марка.

— Так ты приехал все-таки следить за мной?

— Жуй уже, — перед моим носом появляется шоколадный батончик с орехами и карамелью. — Знаешь же, что тебе после сдачи крови плохо. Воды налью, — Марк кивает в сторону кулера, а я вспоминаю один случай из прошлого.

У меня случился какой-то сбой по части гинекологии, и пришлось сдавать кровь на кучу разных показателей. Марк тогда ждал меня перед процедурной, и после какой-то сумасшедшей кучи заполненных пробирок я буквально вывалилась из кабинета в его руки.

Рухнула в обморок, перепугав медицинский персонал и тогда еще мужа.

Марк весь день от меня не отходил. Таскал меня везде на руках, даже на работу не поехал, несмотря на мои заверения, что со мной все в порядке. Это было ужасно мило.

— Меняемся, — бывший муж отдает мне стаканчик с питьевой водой, а сам забирает у меня из рук все бумажки. Зачем-то вчитывается в них.

— Это вообще-то мое, — порываюсь отобрать их назад, но Марк пользуется моим положением и просто отходит на шаг.

— Было твое, стало мое. Я все равно уже освободился.

— Удачно тебе сходить к гинекологу, а потом на узи органов малого таза, которое делают с помощью вагинального датчика, — моя очередь ухмыляться.

Хихикаю, когда Марк бросает на меня сердитый взгляд.

— Не умничай, котенок. Что тебе сказали?

— Пока ничего конкретного, я же до дерматолога еще не добралась, — откусываю от батончика, шоколад приятно тает на языке. — Верни мне все и катись на работу, Марк, — вырывается вместо «спасибо».

— У меня выходной.

— Ну куда-нибудь в другое место тебе точно надо.

— Я тебя подожду, котенок. Нам все равно следует поговорить.

— В ресторан меня потащишь? — хмыкаю, выбрасывая пустой стаканчик в мусорку. — Откажусь, пожалуй. Не горю желанием выставлять себя посмешищем перед твоими любовницами.

— Влада…

— Мне пора.

Забираю у Марка свои направления и поднимаюсь на второй этаж. С первой попытки нахожу нужный кабинет, терплю холодный гель на самых разных участках тела и около получаса жду полное заключение в коридоре, уткнувшись в бессмысленную новостную ленту в телефоне.

У дерматолога на приеме повторяю заученную историю моей проблемы, перечисляю все схемы лечений, которые уже успела попробовать. Маргарита Семеновна, мой лечащий врач, хмурит брови и просит меня раздеться сверху.

— Судя по тому, что вы мне рассказываете, Влада Евгеньевна, это у вас на нервной почве, — выносит свой вердикт.

— То есть мне надо лечить голову? — грустно улыбаюсь, перешнуровывая левый ботинок.

— Ну что же вы так сразу? В нашем организме напрямую все связано. Если вы много волнуетесь, то и тело показывает вам, что ему тоже плохо. Вы сказали, что началось все это после развода, так что, думаю, мое заключение имеет под собой почву, — она начинает что-то печатать. — Я вам выпишу пару новых препаратов для облегчения симптомов в острые периоды, но все-таки настоятельно рекомендую уделить внимание неврологу.

— Скажите честно, у меня никаких шансов избавиться от этой заразы, да?

— Меньше нервничать и чаще отдыхать в теплых странах с наличием моря, — звучит не слишком утешительно.

После всех кругов ада финиширую в кабинете, где все началось утром. Мне назначают прием через пару дней, как раз будут готовы все анализы, чтобы рассмотреть полную картину.

С Марком я сталкиваюсь в холле. Дожевываю шоколадку, которую он мне дал, и планирую воспользоваться его карточкой, все-таки оказавшейся у меня, чтобы вызвать такси, потому что на улице какая-то самая настоящая метель.

— Ты освободилась? — он сокращает расстояние между нами, в его руках я обнаруживаю свое пальто.

— Я же сказала, чтобы ты меня не ждал. Мог бы за это время парочку женщин удовлетворить, — мне надо срочно залепить рот скотчем.

— Каких еще женщин? — хмурится, помогает мне с пальто.

— Твоих.

— Нет у меня никого.

— Ну да, а вчерашнее мне просто приснилось.

Пора притормозить, а то на нас уже коситься начинают.

— Я тебя подвезу. Упираться, надеюсь, не станешь?

Еще раз смотрю в окно. Нет, все-таки не стану. Такси еще приедет черт пойми куда, а я вся промокну под этим ужасом.

Под угрюмый взгляд бывшего мужа я забираю свой букет у девочек, благодарю их за все и на всякий случай уточняю время моей будущей записи.

Марк всю дорогу сжимает кулаки, поглядывая на то, как я скольжу пальцами по упругим бутончикам в каплях растаявшего снега. Я специально улыбаюсь шире, краем глаза заметив такую его реакцию.

Я не особо слежу за дорогой, потому что у меня начинают слипаться глаза. В какой-то момент, кажется, я засыпаю, прислонив голову к боковому стеклу.

— Приехали, котенок… — пробивается сквозь дрему.

Открываю глаза, смотрю перед собой, пытаясь понять, удалось Марку припарковаться возле подъезда или придется топать ножками по слякоти с добавлением реагентов.

— Куда мы приехали? — перевожу взгляд на Марка, увидев перед собой совершенно незнакомый дом.

— Соседний что ли? Блин, из головы вылетело, — он проворачивает ключ в зажигании.

— Какой еще соседний? Ты куда меня вообще привез?

В голове внезапно всплывает мысль, что Марк притащил меня в какую-то из своих квартир, где он кувыркается с любовницами. Если в итоге мои догадки окажутся правдой, то я бесповоротно разочаруюсь в этом мужчине.

<p>Глава 13</p>

Марк

Я чувствую себя идиотом.

Надо было предположить, что Влада за это время спокойно могла продать квартиру и купить что-то другое. Она же говорила мне когда-то, что ей нравятся уютные студии и она хотела бы жить в одной такой. Но получилось так, что я забрал ее к себе.

— Скажешь свой адрес? — выруливаю на дорогу, постепенно набираю скорость, пока моя бывшая жена сканирует меня слегка потерянным взглядом.

Влада называет улицу, а я пытаюсь прикинуть, где это вообще находится. Хмурюсь, когда вспоминаю, что это окраина, перестраиваюсь в нужный мне ряд, чтобы свернуть на повороте.

— Тебе не кажется, что это было слегка странно? — осторожно спрашивает Влада, пока мы ждем зеленый.

— Что именно? — поворачиваю голову к ней и опять натыкаюсь взглядом на эти хреновы цветы. Все-таки надо было выбросить их, когда была такая возможность.

— Ничего… — бывшая жена предпочитает свернуть разговор в молчание.

Влада показывает мне дорогу, когда я въезжаю в ее район, и у меня в голове всплывает все больше вопросительных знаков.

Серьезно? Она захотела жить здесь?

Променяла новый благоустроенный квартал на старую пятиэтажку? Хотя, конечно, привередливой моя бывшая жена никогда не была, но это все равно как-то слишком странно.

Здесь ведь элементарно полностью отсутствует безопасность. Постоянно нужно оглядываться. И если мужчина еще как-то кулаками может попробовать объяснить свою позицию, если вдруг попросят, то у женщин вообще никаких шансов выйти невредимой.

— Вот здесь в арку поверни, потом налево и прямо до конца. Пятый подъезд, — Влада ерзает на сиденье, отстегивает ремень безопасности.

Паркуюсь на свободном месте, смотрю на дом перед собой. Даже несмотря на то, что на улице не лето, на лавке возле подъезда все равно сидит какая-то пьяная компания, рядом валяются пустые бутылки.

Если здесь днем такое можно увидеть, то я боюсь представить, что тут происходит по ночам. А ведь Влада наверняка возвращалась с работы по темноте.

Сколько раз к ней приставали? Сколько раз ей было страшно?

Гоню это все от себя, потому что начинаю закипать. Не хочу напугать Владу.

— Кофе нальешь мужу по старой памяти? — спрашиваю с улыбкой, рассчитывая на положительный ответ.

— Бывшему. Почему ты все время об этом забываешь? — шипит не слишком дружелюбно и дергает ручку на двери.

— Упс, забыл разблокировать. Выпущу, если пригласишь к себе.

Влада злится, но головой кивает.

Так просто? Или она решила выплеснуть этот кофе мне в рожу?

Ладно, на месте разберемся.

Мы проходим мимо местных алкашей. При виде меня они не рискуют бычить, но на Владу смотрят с явным интересом. И это бесит сильнее.

— Лифт не работает.

Слышу от бывшей жены, пока она копается с почтовым ящиком.

— Вообще или сейчас? — переспрашиваю с легкой иронией, но Влада бросает на меня такой взгляд, что резко хочется заткнуться.

— Вроде несколько дней, если верить объявлению, — отвечает сухо, кивая в сторону грязной изрисованной доски с важной информацией.

Квартира бывшей жены не вызывает во мне отторжения или чувства брезгливости. Возможно, не живи здесь она, я бы сказал что-нибудь об отклеивающихся обоях или потолке с видимыми трещинами.

Сейчас я предпочитаю просто изучать интерьер — разглядываю всякие, свойственные ей довольно милые штуки, иду за Владой на кухню, где она наливает воду в обычную стеклянную вазу и отделяет цветы друг от друга, вооружившись ножом.

— Тебе помочь? — не выдерживаю, после того как у нее во второй раз срывается рука.

— Сама справлюсь. Чайник поставь.

Нахожу взглядом электрический чайник, поднимаю с пола пластиковую пятилитровку, краем глаза присматривая за Владой, которая все еще воюет со своим веником.

В какой-то момент она отвлекается на щелчок закипевшего чайника и, судя по резкому вскрику, режется острым ножом. На светлом полу расплывается парочка слетевших с пореза капель крови, я отрываю несколько бумажных полотенец от рулона и протягиваю Владе, чтобы она сама вся не перепачкалась.

— Я же предлагал помощь, упрямица. Почему отказалась?

Влада только сильнее поджимает губы.

Усаживаю ее за плечи на стул, смотрю на масштаб проблемы. Вроде не так сильно она себе руку рассекла, кровь должна быстро остановиться. Несколько дней будет печь, потом, думаю, быстро затянется без следа.

— Аптечка есть у тебя? — интересуюсь, забирая у нее испачканные полотенца, меняя их на новые.

— В шкафу у окна. Я сама достану, — Влада порывается встать, но, благо, хватает одного взгляда в ее сторону, чтобы она усадила свою попку обратно и не начала спорить со мной.

Достаю бутылочку с перекисью, пластырь. Скептически смотрю на его слишком маленький размер, меняю на рулонный — придется импровизировать и сооружать повязку своими руками.

— Сиди смирно, — рявкаю на Владу, когда она пытается спрятать от меня многострадальную руку, прижав ту к груди.

— Я сама могу… — шумно втягивает воздух, когда я начинаю осторожно стирать вокруг раны запекшуюся кровь.

— Сама ты уже все сделала.

На всякий случай поливаю сам порез щедрой дозой обеззараживающего средства, за запястье удерживая руку Влады, потому что она постоянно порывается ее отдернуть, заклеиваю все это дело, чтобы не попала лишняя зараза и сам заканчиваю с ее букетом, хотя желание вышвырнуть веник в окно растет с каждой минутой.

— Спасибо, — вздыхает тихо, под руку больше не лезет.

Кофе тоже делаю я, причем Владе кладу побольше сахара. С ее сегодняшней кровопотерей точно не помешают лишние калории. Может, хоть цвет лица поменяется в лучшую сторону. А то она совсем какая-то бледная сейчас. Испугалась, наверное, что могла и сильнее себя полоснуть.

— Сколько у тебя было женщин за все это время?

Приподнимаю удивленно брови, бросаю взгляд на бывшую жену, но она упрямо отводит глаза. Прячется.

— А какой ответ тебя устроит? Если скажу, что много — начнешь беситься, выставишь меня за дверь. Скажу одна — подумаешь на что-то серьезное. Так что, котенок, выбери сама какое-нибудь число, я в любом случае останусь крайним, — предоставляю ей выбор, а сам мысленно прикидываю, о чем Влада спросит дальше.

Да, у меня были женщины. За время нашего развода я спал не только с Аллой, но все они не значили для меня ровным счетом ничего. Обычный способ сбросить напряжение не с собственной рукой.

— Какой же ты… — Влада запивает желание меня обозвать новыми глотками кофе.

— Твой хлюпик — он какой по счету после меня?

В голове этот вопрос звучал как-то иначе. А теперь я немного чувствую вину за такую формулировку, когда бывшая жена вместо ответа долго смотрит на меня, а потом просто прикрывает глаза, откинувшись на спинку стула.

Мол, понятно все с тобой, идиот.

— Поговорим о том, почему ты живешь в… — стараюсь подобрать слово, но в голову ничего не лезет. — Здесь?

Ну вот, опять.

Влада снова смотрит на меня так, будто я спрашиваю какую-то ересь.

— В смысле почему я живу здесь? А где мне еще жить? — флегматично продолжает пить кофе.

— Тебе деньги нужны были? Влад, у тебя какие-то проблемы? — наседаю с вопросами.

— Единственная моя проблема в данный момент переводит мне кофе и задает абсолютно идиотские вопросы.

— Ты можешь нормально разговаривать? — раздражаюсь.

— С чего бы вдруг мне это делать, если ты сам выкидываешь меня сюда, а потом спрашиваешь, почему я живу именно здесь. Ну уж простите, что за два года я не смогла заработать на улучшение жилищных условий. Ипотеку со своей зарплатой я бы не потянула.

— То есть ты хочешь сказать, что это я купил тебе эту халупу?

— Вы там с Богдановым выпить успели что ли? Странно, я вроде запаха не заметила, — Влада прищуривается. — Или ты специально надо мной издеваешься?  Знаешь что, кофе выпил? Вот и вали из моей квартиры. Я тебе даже в дорогу термос могу налить, лишь бы ты ушел.

— Прекращай уже язвить, — с грохотом ставлю свою кружку на стол, отхожу к окну.

— Что хочу в своем доме, то и делаю.

— И ты эти годы думала, что вместо нормальной обещанной квартиры я купил тебе это… — тяну скорее для себя.

Как Влада вообще разговаривала со мной после такого?

Гончаров, тварь. Из-под земли достану.

Но сначала надо как-то объяснить бывшей жене, что все это время она должна была жить в нормальной трешке в центре с евроремонтом. Как раз в том доме, куда я ее и привез сегодня.

<p>Глава 14</p>

— Котенок… — я медленно поворачиваюсь к притихшей Владе. — Ты должна была жить не в этой квартире.

Бывшая жена дергается от моих слов, отлепляет свой затравленный взгляд от пола.

— Раньше чувство юмора у тебя было лучше, Марк, — она пытается держаться, но своими же действиями выдает себя с головой.

Забирается на стул с ногами, ковыряет края повязки на ладони. Ее глаза снова ускользают от меня.

— Я не шучу, — откидываю голову, чертыхаюсь себе под нос.

Как сейчас подобрать нужные слова? Как сделать так, чтобы она мне поверила?

Влада твердо уверена, что я мог сослать ее сюда, и от понимания этого у меня неожиданно сильно все вспыхивает в груди. Почти в точности, как в тот день перед нашим разводом, когда я узнал об измене.

Всю жизнь считал, что предательство такого уровня невозможно забыть. Пару лет назад я уверенно поставил точку в наших отношениях с бывшей женой, а теперь в голове все взрывается, а ладони жжет от желания обнять Владу и оградить ее вообще от всех.

— Я ничего не понимаю… — честно признается, упирается в колени подбородком.

— Куда, по-твоему, я привез тебя после больницы? — начинаю выстраивать логическую цепочку.

— Откуда я знаю? На одну из твоих квартир, наверное.

— К тебе домой, как я думал. В этой новостройке должна была быть твоя квартира.

— Но что-то пошло не так, и я оказалась здесь? — Влада обводит кухню рукой, нервозно закусывает нижнюю губу.

— Слишком мягко. Что-то, очевидно, пошло через задницу.

— Знаешь, а я ведь даже не удивилась, когда твой адвокат привез меня сюда. Мне вообще казалось, что это все делалось для отвода глаз и в итоге я окажусь на улице с чемоданом, — вздыхает, делает паузу. — В первые недели я закрывалась на все замки и оставляла ключ в скважине в неестественном положении, чтобы в случае чего меня не смогли бы вытолкать из квартиры ночью…

— Влада… — я подхожу к ней, опускаюсь на корточки. Обхватываю ладонями ее лодыжки, потому что руки она тут же прячет.

— Не надо. Я уже пережила это.

— Ты ведь помнишь, что сделкой тогда занимался мой человек? — мягко спрашиваю, не хочу сейчас давить на Владу.

— Потому что ты не хотел даже смотреть на меня, я знаю. Сразу поняла.

Противопоставить мне нечего. Я действительно поручил все бумажные вопросы своему юристу, потому что боялся сорваться еще раз и сделать что-то непоправимое.

Влада пытается отодвинуться, но я упираюсь рукой в железную спинку стула, чтобы не упустить ее. С другой стороны стоит стол, так что второй рукой я продолжаю скользить от щиколотки к острой коленке.

— Мне стоило самому все проверить, а сейчас время уже упущено. Котенок, я пиздец как злюсь на себя за это. Представляю, что ты все это время ютилась здесь…

— Только за это? — перебивает меня на всхлипе, царапает свои руки.

— В каком смысле?

— Тебе жаль, что я жила в этой квартире и все? А за то, что своими руками ты разрушил нас… Ничего нигде не отзывается, Марк? Ты не жалеешь о разводе?

Влада замолкает, тяжело, будто через силу, дышит. Ерзает на стуле, пытается слезть, и мне приходится позволить ей это, потому что то, каким взглядом она смотрит на меня в данную секунду… Я не имею права сейчас к ней прикасаться.

— Давай не будем копаться в этой части нашего прошлого сейчас, — следом поднимаюсь на ноги. — Ты прекрасно знаешь, что я поступил так по конкретной причине… — я сбиваюсь, когда Влада широко раскрывает окно.

Инстинктивно дергаюсь к ней, она это замечает и лишь усмехается, глотая морозный воздух длинным глубоким вдохом.

— Оказывается, все было ложью. Все твои слова, признания в любви. Ты просто нашел себе удобную девочку, которая более-менее тебя устроила. Ну вроде как по статусу положено держать кого-то рядом, да? Больше доверия от партнеров и заказчиков, меньше времени тратить на поиски секса…

— Что ты несешь? — обрываю ее жестко. — Не надо приписывать мне все это дерьмо, я тебе не врал никогда.

— Я тебе тоже не врала! И не изменяла никогда!

У Влады срывается голос, она начинает кашлять, прижимая ладонь к грудной клетке чуть ниже ключиц.

— Мы друг другу никто, Марк. Теперь уже никто. Все, что я сейчас делаю, это не ради тебя, ясно? Я участвую в этом спектакле ради Агриппины и, если бы не она, давно бы уже послала тебя ко всем чертям и написала чистосердечное по поводу тех договоров.

— Получила бы срок, лишь бы не терпеть меня рядом? — усмехаюсь и продолжаю. — Выскочила бы за своего цветочника, а потом и от него побежала бы налево?

Влада взвивается фурией, подлетает ко мне на какой-то бешеной скорости и со всей дури залепляет мне ладонью по щеке. Да так, что у меня голова поворачивается в противоположную от удара сторону.

Морду жжет от ее пощечины, сама Влада шумно втягивает носом воздух и отряхивает руку. Сама, наверное, теперь не рада, что дошла до рукоприкладства. Досталось-то не только мне.

Секунд пять мы смотрим друг другу в глаза, а потом я оголодавшим зверем набрасываюсь на ее рот, не обращая внимания на попытки бывшей жены противостоять мне.

Рычу, когда Влада едва не прокусывает мне губу своими острыми зубками, зарываюсь пальцами в ее волосы и сжимаю ладонь на затылке, чтобы она перестала крутить головой. Мало приятного в том, что мы постоянно сталкиваемся зубами.

Свободной рукой я рывком притягиваю бывшую жену к себе, прижимаю тесно и крепко, впитывая все ее протестующее мычание, смешанное со стонами, и проталкивая язык в ее горячий рот.

Я целую ее глубоко и пошло. Жестко сминаю нежные пухлые губы, резко перехватываю за запястье ее руку, когда Влада пытается расцарапать мне щеку, которая еще от пощечины не отошла.

Отстраняюсь, когда сам от недостатка кислорода готов легкие выплюнуть, спускаю руку по спине к ягодицам и всей пятерней обхватываю ее шикарную задницу, вклиниваясь пальцами ниже. Надавливаю пальцами на горячее местечко между ее стройных ног, которые в скором времени определенно окажутся обернутыми вокруг меня.

— Ненавижу тебя, Ольховский, — у Влады в глазах разгорается дикое пламя, взгляд будто пьяный.

— Обсудим это позже, — оттягиваю подушечкой большого пальца ее нижнюю губу. — Поцелуй меня, Ольховская.

Она целует. Сама. Прижимается к моим губам в какой-то отчаянной попытке заглушить все, что рвется наружу.

Из нас обоих.

Как будто не было этих лет. Стерлось все, границы размылись.

Я прижимаю ее к себе еще крепче, жадно сминаю ягодицы ладонями, приподнимая, сам углубляю поцелуй. Чувствую ее вкус, поглощаю прерывистое дыхание и тихие, едва слышные стоны.

У нас всегда так начиналось. А потом Влада срывала голос до хрипов, драла горло подо мной, когда я несдержанно вбивался в нее снизу и руками оставлял синяки на теле.

Стаскиваю свитер с бывшей жены, добираюсь губами до груди. Она прогибается мне навстречу, вздрагивает от каждого прикосновения.

— Сейчас, девочка моя… — хриплю ей на ухо, обвожу раковину языком.

Отрываюсь, чтобы в глаза ее заглянуть. Взгляд давно поплыл, все дымкой заволокло, блеск какой-то появился.

Хочет меня. Я это вижу.

Подхватываю ее под бедра, заставляю обвить меня ногами. Несколько быстрых шагов вперед, усаживаю Владу на подоконник.

Отстраняюсь, чтобы снять с себя рубашку. Она наблюдает. Дрожащими пальцами помогает стянуть ее с плеч, царапает ноготками по груди, за шею обнимает.

Снова сама к губам тянется.

— Ма-арк… — выстанывает мне в рот, ерзает, прижимаясь горячей промежностью к моему стояку.

Блядь, в штаны готов кончить. Не накрывало так после нее. Трахал каких-то девок, чтобы напряжение спустить — не больше.

А тут каждую реакцию ловлю, каждый вдох, каждое судорожное движение пальцев по моей коже.

Перехватываю ее ладони, притягиваю к своему ремню, подталкиваю расстегнуть его. Первый раз точно быстро будет. Чтобы хоть немного ослабить желание.

Если силы останутся, быстро ее в машину запихну и увезу домой. Чтобы сутки из-под себя не выпускать. Если нет — придется прямо здесь зависнуть. Диван, надеюсь, крепкий. Хотя навряд ли мы вообще доберемся до него.

Сам ремень быстро дергаю, Влада не справляется. Параллельно расстегиваю пуговицу на ее джинсах, тяну язычок молнии вниз и сразу проталкиваю ладонь под белье.

Мокрая. Пальцы сразу утопают во влаге.

Скольжу по нежным складкам, жестче надавливаю ребром ладони, дразню клитор и тут же убираю пальцы, чтобы слизать с ее губ порцию новых стонов.

— Обхвати меня, малышка. Давай же, — накрываю ее ладонь и сам заставляю обернуть вокруг напряженного члена.

Влада послушно начинает гладить длину, размазывает по головке выступившую смазку.

Откидывает голову, когда я прохожусь языком по шее. Прикусываю ключицу и удерживаю ее за волосы в таком положении, чтобы оставить несколько меток на ее горле.

Резким движением сдергиваю с нее джинсы. Оставляю Владу в одном белье, рассматриваю каждый сантиметр кожи.

— Не надо… — она пытается прикрыться, когда мой взгляд наталкивается на эти ее пятна.

— Все равно красивая, котенок. Выкинь нахрен все из головы.

Медленно спускаю с обоих плеч тонкие бретельки, завожу руку за спину и щелкаю застежкой.

Влада остается сидеть в одних трусиках, смущенно кусает губу, когда я ласкаю грудь, щелкаю по соску языком.

— Скажи, что веришь мне. Марк, пожалуйста. Мне нужно это услышать…

Лепечет что-то, я едва разбираю смысл.

Перехватывает мою руку, стоит мне сдвинуть тонкую полоску ее трусиков в сторону и снова скользнуть пальцами вглубь.

— Не самое лучшее время для разговоров, малыш, — усмехаюсь, пытаюсь поцеловать, но Влада резко толкает меня ладонями в грудь.

Хочет сдвинуть ноги, но это слишком сложно, когда я стою между ними. Прикрывает грудь рукой, каменеет как-то вся, без ножа режет меня взглядом, полным разочарования.

Да твою же мать! Все нормально было только что. Что за истерики?

— Отойди… Я не хочу… — очередной толчок в плечо, уворачивается от моих рук.

Я себя едва в руках держу, чтобы не повернуть ее к себе спиной и не сдернуть с нее трусы к чертовой матери.

Новая политика? Завести, а потом ушат холодной воды на голову? Я не мальчик уже, блять, чтобы терпеть все это.

Перехватываю ее запястья с нажимом, толкаюсь вперед, вжимаясь точно в мокрое пятно на ее белье.

— Не надо! — взвизгивает, ужом вертится. — Марк, я не хочу. Пусти меня…

Отпускаю, хоть и сделать хочется совсем другое. Отхожу на шаг, чтобы она успокоилась и перестала судорожно глотать кислород, разрезая меня на части затравленным взглядом.

— Что не так? — спрашиваю с раздражением, наблюдаю за тем, как Влада прикрывает грудь кружевными чашками белья. Поднимаю свою рубашку, быстро прохожусь по пуговицам, матерюсь, когда приходится прижать член застегнутой ширинкой.

— Все, — бывшая жена сухо отвечает, тянется к свитеру, который я до этого зашвырнул на стул.

— А подробнее как-то можно? — ядовито интересуюсь сквозь зубы, подаю ей шмотки, сам еще дальше отхожу.

Влада только тогда выдыхает.

Одевается на моих глазах, приглаживает волосы. Зачем-то проводит пальцами по своим губам, будто специально проверяет степень моего терпения.

— Считай, что я просто передумала. Имею право.

— Стерву решила включить? — хлопаю себя по карманам, закуриваю.

Она недовольно морщит нос, но никак не комментирует. Спокойно наливает воды в стакан, осушает его почти залпом.

— Уходи, пожалуйста. Я услышала все, что хотела, — припечатывает меня жестким тоном.

— И что же ты услышала? — выдыхаю дым в сторону, чтобы он не летел ей в лицо.

— Это все бессмысленно. Я не собираюсь больше ничего доказывать тебе. И любовницей твоей тоже не стану. У тебя и без меня выбор есть, обделенным не останешься.

Докуриваю спокойно, пока Влада демонстративно начинает мыть посуду, натянув яркие желтые перчатки. Будто ее вообще не тронуло все, что здесь произошло. Подумаешь, дала себя раздеть. Подумаешь, промокла так, что внутренняя сторона бедер запачкана была.

— Я уеду на пару дней, — сухо, без подробностей, констатирую. — Дом будет свободен. Живи там. Потом решим вопрос с квартирой, пока можешь посмотреть варианты. Может, понравится что-то.

— Мне от тебя не надо ничего.

Ожидаемо.

— Мужику проще заработать, Влада. Суровая правда жизни. Самой не надоело в этом клоповнике?

— Большее не заслужила, — огрызается, чуть стакан не разбивает.

— Я тебе уже объяснил, как все было. Не собирался я тешить свое самолюбие за твой счет, мне без надобности. Денег ты сколько в итоге увидела?

— Сто тысяч. Жила на них первое время, спасибо.

— Должна была больше. Ладно, разберемся. Не дури, пока меня не будет, Влада. Без этого уже все по одному месту пошло, не усугубляй.

Билеты я беру на ближайший рейс. Скидываю в чемодан по минимуму и сразу гоню в аэропорт.

Где-то на периферии, когда я занимаю место в самолете, всплывает мысль о том, что я до сих пор считаю Владу своей. Все это время считал.

<p>Глава 15</p>

Влада

Не знаю, куда так срочно уехал Марк, но я рада, что он убрался из моей квартиры. Видеть его сейчас не могу.

Боже, какая же я дура.

Как я вообще могла в очередной раз поддаться его провокациям? Так низко пасть, позволив ему практически стянуть с меня трусы, когда он все еще мне верит. Не хочет даже услышать…

Давлю на ладонь с порезом, боль немного отрезвляет. Открытое окно тоже немного помогает снизить температуру тела, чтобы кожа перестала гореть, а в голове рассеялся туман, который остался после встречи с бывшим мужем.

А мне еще сегодня предстоит увидеться с Костей… Хотя бы ненадолго. Расставить все точки, потому что после всего он имеет право узнать историю моей жизни. Странно, но я не хочу, чтобы он думал, будто я его использовала.

Я и так уже чувствую себя грязной. И горячий душ со всевозможными скрабами не поможет мне отмыться.

Откровения бывшего мужа до сих пор в голове не укладываются.

Соврал? Хотел казаться лучше в моих глаз, потому что изначально собирался заняться сексом?..

Вряд ли. Так глобально точно не стал бы врать.

Мне так обидно, что я все это время жила в этом районе, хотя могла бы не бояться возвращаться в темное время суток. Соседи были бы нормальными, никакой долбящей по ушам музыки после двенадцати. Или даже одиннадцати, когда там по закону можно ее слушать...

Домываю посуду, меняю повязку в мыльной пене — все-таки не получилось не замочить ее. Окно закрываю, потому что от холодного воздуха уже начинает ощутимо потряхивать, зубы даже стучат.

Весь оставшийся день позволяю себе ничего не делать. Лениво валяюсь на диване, смотрю новые мелодрамы, которые подсовывает мне поисковик, и грызу дубовые пряники — единственное годное для употребления, что нашлось в шкафах.

Костя звонит ближе к вечеру. Я долго смотрю на экран телефона, пару раз тянусь к нему, чтобы принять входящий, но в последние моменты отдергиваю руку. Сама тоже отодвигаюсь, телефон так и продолжает вибрировать где-то на крае.

После пары звонков приходит сообщение.

«Малышка, ответь мне. Один разговор, о большем не попрошу».

Какой же он все-таки хороший. А я вела себя с ним как последняя дрянь — обманывала, игнорировала, морозила с сексом. Любой другой давно бы сбежал. А после сегодняшнего и подавно, без всяких разбирательств.

Примерно через десять минут Костя звонит еще раз. Я наступаю на собственное горло и отвечаю ему, тихо здороваюсь. Дико стыдно перед ним, едва ли не до слез.

Он уговаривает меня приехать в ресторан. Сразу предупреждает, что не один. Узкий круг друзей с работы, отмечают успешную прибыльную сделку и его повышение, которое он все-таки получил.

После этой новости становится немного легче.

До ресторана в центре города добираюсь на такси. Кутаюсь в пальто, поправляю волосы, которые уложила на скорую руку. Мне не хотелось позорить Костю обычными джинсами, поэтому я выбрала маленькое черное платье — лучший друг женщин практически на любом мероприятии.

— Поздравляю, — улыбаюсь, отвожу взгляд.

Костя встречает меня на улице, открывает дверь, пропустив в довольно просторную входную зону.

— Спасибо. Ты прекрасно выглядишь, Лада. Я рад видеть тебя здесь сегодня, хотелось разделить с тобой эту победу, — помогает мне снять пальто.

Не знаю, как Косте это удалось, но следы удара моего бывшего мужа на его лице совсем не бросаются в глаза. Если долго присматриваться и знать, куда смотреть — заметить можно. Все остальные посчитают, что у него нос просто чуть больше обычного размера.

— Кость, я… — мне нужно извиниться перед ним.

— Ш-ш, давай не сейчас? Предлагаю просто посидеть спокойно, поесть вкусного мяса. Ты же любишь, да? Пойдем, я представлю тебя друзьям.

От количества имен начинает кружиться голова. После слов о тесной компании я думала, что здесь будет человек пять, включая Костю, максимум, а в итоге их оказалось почти в два раза больше.

Все-таки хорошо, что я надела платье. Хотя бы могу чувствовать себя уверенно на фоне офисных красавиц с фривольными вырезами на рубашках.

Вечер проходит спокойно. Я особо не вмешиваюсь в разговоры, потому что, если честно, практически ничего не понимаю — они обсуждают в основном рабочие моменты, рассказывают истории, связанные с текущими делами.

Костя постоянно спрашивает, комфортно ли я себя чувствую. Пару раз предлагает уйти.

Когда приносят счет, он не позволяет мне заплатить за себя.

— Даже не обсуждается, — мягко отстраняет мою карту, которую я хочу приложить к терминалу.

Зря я, наверное, согласилась приехать. Поговорить-то в итоге нам так и не удалось.

Я забираюсь на переднее сиденье его машины, когда Костя настаивает подвезти меня. Он замечает мою неловкость, просит расслабиться, даже предлагает какие-то конфеты с ликером, которые ему подарили сегодня.

Отказываюсь. В ресторане я тоже сделала выбор в пользу безалкогольного мохито со свежей мятой.

— Я весь сегодня о тебе думал, — признается мне на светофоре, напряженно барабанит пальцами по рулю.

— Что решил? — почти сразу включаюсь в диалог, разряжая повисшую оглушающую тишину.

— Надеялся на то, что у тебя была веская причина скрывать от меня эту часть жизни.

А была ли она, эта причина?

Я начинаю с развода. О настоящих предшествующих ему событиях все-таки умалчиваю, я не хочу снова пропускать через себя всю эту мерзость и не хочу, чтобы Костя меня жалел. Он бы начал смотреть на меня другими глазами.

— Пойми, пожалуйста, я делаю это не из-за документов. После того, что я узнала, точно не из-за них. Агриппина считает Марка родным сыном, она всегда переживала о нем. Да и я ей тоже вроде нравилась. Если ей сейчас рассказать все… Это может стать для нее ударом. Может спровоцировать… — слегка запрокидываю голову, чтобы по щекам не поползли черные дорожки.

Тушь я выбрала не водостойкую, а слезы уже давно стоят в уголках глаз.

— Ну тихо, малышка, только не плачь. Я всегда знал, что твое сердце каких-то невероятных размеров.

— Ты не злишься? — мне почему-то важно это знать.

— Точно не на тебя, — Костя выкручивает руль вправо и тормозит возле какого-то дома. — Лад, поехали ко мне? Обещаю, что и пальцем к тебе не прикоснусь. Сам на диване лягу, в спальне на двери замок есть, только поехали, а?

— Я не думаю, что это хорошая идея…

— А ты не думай. Я знаю, что сейчас происходит в твоей голове. Еще утром понимал, в тот момент, когда ты просила меня уехать. Сбежать ведь хочешь, да? От меня.

— После всего, что случилось…

У меня даже слов нужных не находится. Я как будто разом забыла родной язык.

— Просто поехали. Я тебе горячий шоколад сварю, хочешь? Настоящий, — на его губах улыбка. — Может, посмотрим что-то, поговорим. Никто не собирается бросаться в омут с головой, или что ты там себе могла надумать, но и расставаться после всего… Сам не знаю, что со мной происходит, когда ты рядом.

Я устало прикрываю глаза.

Вернуться домой? Снова жалеть себя, лить слезы в подушку? Бороться с желанием позвонить бывшему, чтобы в очередной бессмысленный раз попытаться доказать ему что-то?

Себя начинаю терять рядом с Марком, скоро одна безликая тень останется.

Он же все равно не поверит. Не станет разбираться. Бывший муж еще в тот день для себя все решил. Какой смысл биться в забетонированную дверь?

— Поехали, — утвердительно выдыхаю, Костя на миг удивляется. — Только мне нужна хотя бы зубная щетка.

— Это добро у меня точно найдется.

Я боялась, что все может закончиться как в нашу ночь на даче, но Костя сдержал свое слово. Он даже поцеловать меня не пытался за то время, что мы провели сначала на кухне, а потом в гостиной перед экраном огромного телевизора. Смотрели какую-то комедию под комментарии друг друга, пили горячий шоколад, много смеялись.

В спальню ушла, когда глаза совсем начали слипаться. Костя выделил мне свою футболку с длинными рукавами, предлагал еще спортивные штаны, но я решила, что они будут лишними — все равно начну вертеться, они неудобно сползут во сне.

Голова коснулась подушки, телефон я положила рядом. Закуталась в одеяло, включила будильник, чтобы проснуться чуть раньше Кости.

Повернулась на другой бок, отключив назойливую вибрацию на входящих звонках.

Нет у бывшего мужа никакого права звонить мне в два часа ночи. И вообще я спать хочу, поздно уже.

Во всех смыслах поздно.

<p>Глава 16</p>

— Почему ты не отвечала на мои звонки, Влада?

Потому что не хотела слышать твой голос.

— Была занята, — сухо отвечаю.

Хочется выдернуть свою руку и не прикасаться к Марку, но, к сожалению, где-то рядом Агриппина светится от счастья, рассматривая картины одной из ее любимых художниц нашего времени, и периодически бросает взгляды на нас с бывшим мужем.

— И чем же ты таким была занята, что у тебя даже пяти минут не нашлось? Ночью.

Я чувствую его раздражение, мышцы на руке под моими пальцами наливаются кровью.

— А ночью вообще спать надо, приличные люди именно этим и занимаются, — чуть ли не огрызаюсь в ответ, все-таки вырываю руку и делаю вид, что очень заинтересована картиной в синих тонах.

— Ты осталась в своей квартире? — Марк стоит за моей спиной, я вздрагиваю от его тяжелого голоса, который разрядами проникает мне под кожу.

— Да.

Рано утром после пробуждения в Костиной квартире я вернулась к себе и за эти пару дней практически никуда не выходила. Только в магазин один раз и в аптеку за таблетками от боли в голове. В последнее время она стала частым моим спутником.

— Я же предлагал тебе переехать в дом.

Мне кажется, я слышу, как скрипят его зубы. Марка раздражают мои сухие ответы.

— Ты предлагал, я отказалась. Меня устраивает моя квартира.

— На следующей неделе займемся оформлением новой сделки. Я лично этим займусь.

— Меня все устраивает. Какой конкретно момент в этом предложении ты не понял? — спокойно пожимаю плечами.

В тот момент, когда на моем плече смыкаются пальцы в грубой хватке, а самой мне приходится быстро перебирать ногами в сторону какой-то двери, я понимаю, что все-таки довела бывшего мужа.

Теперь раздражение Марка перетекло в злость, и он явно намерен высказать мне пару ласковых.

— Специально меня злишь, котенок? — рычит мне в губы, когда мы оказываемся в чьем-то просторном кабинете.

Марк пытается притиснуть меня к столу, но я вовремя ускользаю из его рук и, заранее предугадав его реакцию, отхожу быстро в сторону на несколько шагов.

— Влада… — прищуривается, тянет низким хрипловатым голосом. — Если ты будешь бегать от меня, я захочу тебя лишь сильнее, — предупреждает, заботливый какой.

— Тебе пора усвоить, что хотеть должны оба.

Сейчас я ни за что не признаюсь, что мурашки на моей коже выступили не просто так. От неандертальских грубых повадок Марка у меня скрутило низ живота так сильно, что приходится кусать губы до боли, лишь бы не представлять его поцелуи и несдержанные прикосновения, после которых обязательно выступили бы следы.

— Я знаю, что ты тоже хочешь меня, — он самодовольно ухмыляется. — Помнишь, как на одной из таких выставок ты позволила стянуть с тебя трусики в туалете? А потом стонала мне в ладонь, пока я…

— Я сошлась с Костей.

Эти слова выстреливают даже лучше пощечины. Марк за секунду меняется в лице, оборачивается и со всей дури впечатывает кулак в столешницу. Упирается в нее костяшками, наклоняет голову, дышит так тяжело, словно пробежал несколько десятков километров без остановок.

— Скажи, что это была неудачная, сука, шутка, — теперь его слишком низкий голос пугает меня гораздо сильнее.

Я начинаю нервозно поглядывать на дверь и думаю над тем, как мне быстро проскочить мимо Марка, чтобы он не успел поймать меня обратно.

— Кажется, моя личная жизнь не должна тебя касаться. И уж тем более так волновать, — последнее точно было лишним. Слишком поздно я осознала, что это звучало как слишком сильная провокация. Красная тряпка.

— Когда ты успела стать такой стервой, Влада? Я не помню в тебе всего этого.

— Не помнишь, потому что броней мне пришлось обрасти после твоего предательства. Спасибо, Марк, ты стал отличным учителем. Показал мне, что в этой жизни верить можно только себе.

У меня даже слез в глазах больше нет, когда я вспоминаю о прошлом. Сухая безэмоциональность.

Ты говоришь мне о предательстве? — выпрямляется во весь рост, начинает наступать на меня.

У меня есть два выхода. Испуганно пятиться назад и трястись в ожидании дальнейших действий бывшего мужа.

Либо стоять на месте. И смотреть в почерневшие от гнева глаза Марка.

Я выбираю второй.

— Нам нужно вернуться в зал. Некрасиво оставлять Агриппину Яковлевну одну и заставлять ее искать нас, — замечаю непроницаемым голосом.

— У нее есть дела поинтереснее, чем следить за нами, — роняет холодно.

Его ладонь ложится на шею. Марк обхватывает мое горло пальцами, подушечкой большого поглаживает с одной стороны, немного усиливает хватку, чтобы чувствовать, как быстро стучит пульс, когда он настолько рядом.

Жаль, что реакции собственного тела я не в состоянии контролировать. Вряд ли этому вообще возможно научиться.

— Как твоя поездка? — перескакиваю на другую тему.

Делаю вид, что все происходящее совершенно меня не трогает. А сердце так бешено стучит просто из-за духоты, да.

— Зря ездил, — подробности предпочитает оставить при себе. — А ты, значит, решила время не терять, пока меня не было? Трахалась с ним?

— Да. Несколько раз.

Марк размазывает помаду по моим губам. Специально пачкает щеку, а после вталкивает большой палец в мой рот, второй ладонью на затылке не позволяя отстраниться.

Представляю, как это выглядит в его глазах…

— Не умеешь ты нормально врать, котенок, — наматывает мои волосы. Крепко держит. — Соси.

Он толкает палец еще глубже, поглаживает язык.

Мне самой от себя становится противно, когда я чувствую влагу между ног. Дергаюсь, сжимаю зубы, ладонями упираюсь в твердую грудь, но все эти трепыхания приводят к тому, что Марк толкает меня к стене. Припечатывает к ней за горло.

На этот раз он сжимает пальцы. Перекрывает доступ кислорода в легкие и смотрит точно на мои губы — намекает на то, что мне лучше подчиниться.

Сжимаю губы, медленно подаюсь вперед. Бывший муж тут же убирает руку с шеи, заправляет мне за ухо прядь волос. Марк задирает подол моего платья и надавливает на промежность через ткань белья, наблюдая без отрыва за тем, как на его пальце отпечатывается моя вишневая помада.

Сама не понимаю, как оказываюсь на полу. Путаюсь ногами в платье, упираюсь коленями в твердый пол и снизу вверх смотрю на Марка. Его ладонь вновь оказывается в моих волосах.

— Расстегни ширинку, Влада, — хрипит жесткий приказ. — И возьми мой член в рот.

Мои пальцы дрожат, когда я хватаюсь за пояс его брюк. Тяну бегунок вниз, сглатываю скопившуюся во рту вязкую слюну.

Если бы кто-то спросил, почему я это делаю — у меня не нашлось бы ответа даже под дулом автомата с заряженной обоймой.

Низ живота ноет все острее.

Я тяну черные боксеры с узнаваемыми буквами на резинке вниз, Марк нетерпеливо толкается бедрами, когда я нечаянно касаюсь пальцами вздувшейся гладкой головки.

— Давай, котенок. Как ты умеешь, — он не отводит взгляд. Наблюдает.

Марк учил меня всем тонкостям минета в прошлом. Терпеливо и с пониманием относился к тому, что в самом мне начале мне было жутко неловко доставлять ему удовольствие таким способом.

После нескольких раз смущение постепенно начало отходить на второй план. Я с ума сходила от реакций бывшего мужа, когда оказывалась перед ним на коленях, и иногда даже сама, без подсказок Марка, хотела его именно так.

Облизываю внезапно пересохшие губы, пальцы ложатся на твердую длину.

— Не дразни меня, — рычит, когда я слизываю с головки выступившую каплю смазки. Хватка в волосах становится болезненной, практически на грани настоящей грубости, безжалостности.

Марк шумно выдыхает, когда я осторожно обхватываю его губами. Пробую забытый вкус, не спешу пока двигаться. Моя ладонь обернута вокруг основания члена, пальцы по твердой длине скользят к губам, пока мышцы привыкают к странной сладкой пульсации.

Мой бывший муж обладает внушительным размером, и мне всегда было трудно на первых порах.

Я снова отстраняюсь, чтобы в следующую секунду взять его чуть глубже. Почувствовать, как головка упирается в горло, услышать грудное недовольное рычание.

Толчок бедрами навстречу моим губам, в уголках глаз выступают слезы.

— Отвыкла, малышка? — Марк стирает эту непрошеную влагу пальцами, гладит меня по щеке. — Дыши носом и расслабь горло.

В следующее мгновение он толкается еще раз, и у меня напрочь перехватывает дыхание. Марк выскальзывает из моего рта, накрывает мою ладонь своей и похлопывает влажной от моей слюны головкой по губам.

— Открой, — раздается еще один глухой приказ.

Я размыкаю губы, и Марк медленно входит в мой рот, не останавливаясь, когда я жмурюсь и вытираю с подбородка слюну тыльной стороной свободной ладони, чтобы она не попала на платье.

Несколько медленных скольжений туда-обратно, чтобы дать мне привыкнуть, справиться с рефлексом, из-за которого спазмами сжимает горло. Сразу после них Марк замечает, что я сама подаюсь вперед. Без подсказки его руки, все еще сжимающей мои волосы на затылке.

Толчки становятся жестче, Марка накрывает тем самым безумием, которое я все еще отлично помню. Он рычит, когда я беру его глубже, упирается ладонью в стену, шире расставляет ноги.

Я едва могу дышать, когда он входит практически весь. Кончик носа упирается в пах, перед глазами дорожка жестких черных волосков.

— Потерпи, котенок, ладно? — доносится сверху, а я только промычать могу в ответ.

В следующее мгновение я понимаю, о чем говорил Марк.

Он максимально натягивает волосы, заставляет меня запрокинуть голову и толкается на всю длину, так, что горло моментально начинает саднить.

Вздрагиваю, когда слышу удар ладонью в стену, на инстинктах плотнее сжимаю пульсирующую длину, зажмуриваюсь. Я впиваюсь ногтями в его бедро поверх брюк, когда темп глубоких резких толчков становится едва выносимым.

У меня слегка онемели губы, в горле все жжет, поэтому я уже не чувствую, как слюна вперемешку со вкусом Марка стекает к шее. Лишь когда она достигает ключиц, понимаю, что шелковое с высоким вырезом платье безнадежно испорчено.

На финальных рывках внутри я задыхаюсь. Давлюсь слюнями с первой порцией вязкой спермы.

Марк замирает внутри, терпкие горьковатые горячие струи толчками ударяют в горло, стекают по нему. Он заставляет меня проглотить все до капли и только тогда отстраняется. Отпускает волосы.

В уголках рта нещадно ноет, ноги дрожат даже с учетом того, что я полностью опускаюсь на пол.

Вытираю рот ладонью, не решаюсь поднять взгляд на Марка. Машинально пытаюсь отодвинуться, когда он сам опускается на корточки передо мной и обхватывает пальцами напряженные скулы, вынуждая меня все-таки поднять взгляд к его все еще черным от похоти глазам.

— Я не стану извиняться за это.

— Я и не прошу… — сдавленно шепчу, срываюсь на кашель.

Марк подхватывает меня на руки. Я прижимаюсь к его груди, потому что сейчас мне надо. Продолжаю прятать взгляд от него.

Что это было? Не знаю.

Почему я беспрекословно подчинилась желанию Марка? Не знаю.

Жалею ли я?

Не знаю…

<p>Глава 17</p>

Мне требуется некоторое время на то, чтобы прийти в себя.

Я молчу, сидя на чужом столе, кутаясь в огромный пиджак Марка, и пытаюсь понять, как мне вести себя дальше.

— Ты в порядке?

Вздрагиваю от глухого голоса бывшего мужа, не могу найти в себе силы на то, чтобы посмотреть на Марка.

— Влад?

— Все хорошо, — тараторю быстро, продолжаю оглядываться по сторонам. Почему-то страшно представить, что сюда сейчас может кто-то войти. Вроде бы Марк не запирал дверь. Или я просто не обратила внимания на это…

— Хочешь домой? — спрашивает флегматично, приваливается бедрами к столу рядом со мной.

Я киваю. Только через десять секунд до меня доходит, что Марк не смотрит на меня.

— Хочу.

— Надо будет найти Агриппину. Вряд ли она захочет уйти, так что я предупрежу ее.

— Скажи, что мне стало нехорошо. Ты вернешься потом за ней? — такой странный диалог помогает мне поддержать иллюзию нормальности. Я не могу сейчас думать о том, что произошло в этой комнате несколько минут назад.

— У нее какая-то насыщенная программа с одним из давних поклонников, а вечером она вернется в свой этот спа-центр.

Агриппина — такая Агриппина.

Возвращать Марку пиджак я не спешу. Мало того, что мне резко стало холодно, так еще и платье теперь безнадежно испачкано.

Резко вспоминаю, сколько одежды было испорчено, когда мы еще не были бывшими друг для друга. Иногда я даже покупала вещи, которые мне особенно понравились, в двойном экземпляре, потому что с первой копией всегда что-то случалось.

— Посидишь здесь? Я за тобой вернусь, — Марк поворачивает голову ко мне.

— Не хочу… Вдруг кто-то зайдет?

— Держи, — протягивает мне ключи от машины. — Найдешь сама?

Опять киваю. Как какой-то смешной болванчик, которого обычно ставят на панель автомобиля.

На выходе я сталкиваюсь с какой-то девушкой. Не замечаю ее лица, потому что все это время разглядываю подол собственного платья, но вот голос кажется мне смутно знакомым:

— А можно как-то аккуратнее? Вы чуть не испортили мне туфли…

Мы поднимаем глаза друг на друга и обе шумно выдыхаем.

Давно я не видела этого человека. Практически столько же, сколько не встречалась с Марком после нашего развода.

— Ты что здесь делаешь? — Лена удивленно хлопает ресницами, даже прищуривается, пристально разглядывая меня.

— Наслаждаюсь современным искусством, — пожимаю плечами. — А ты здесь какими судьбами? И в таком виде…

На бывшей подруге ультракороткое обтягивающее платье с внушительным декольте. Помнится мне, размер у нее был поменьше. Либо это очень хороший пуш-ап, либо она сделала себе операцию. И нос, кажется, был не таким тоненьким. Лена раньше комплексовала из-за его размеров, хоть и на ее лице он смотрелся вполне гармонично.

Сейчас она стала больше похожа на идеальную куклу.

— Не тебе мне про внешний вид говорить, — она неприятно кривит губы, задерживая взгляд на моих, наверное, слишком растрепанных волосах. — Шла куда-то? Вот и иди. У меня нет желания тратить свое время на тебя.

Я в общем-то тоже не рада этой встрече. Прекрасно обошлась бы без нее. Только вот меня до сих пор мучает один вопрос, который я «бросаю» в спину спешно удаляющейся бывшей лучшей подруге:

— Лен, а ты как спишь-то по ночам?

Она замирает, оборачивается. Пухлые губы теперь поджаты в тонкую линию, четко очерченные брови сведены к переносице.

— А отлично, знаешь. Это ты за спиной у своего муженька сидела и в ус не дула. Сначала папочка тебя всем обеспечивал, потом Марка себе нашла. Да ты же жизни не знала. А некоторым вообще-то приходится свой кусок выгрызать. Зубами, Лада.

— Какая же ты сука… — слетает с моих губ. Ни капли не совестно так назвать Лену после ее пламенной речи.

— Зато сытая и со своей квартир…

Ее голос обрывается, когда на мои плечи ложатся чьи-то тяжелые ладони. Марк обнимает меня со спины, наклоняется, чтобы спросить, готова ли я ехать.

— В-вы что? Вы снова вместе? — Лена заикается, уверенность слетает с ее лица.

— Ссоры бывают у всех, — с победной улыбкой на губах говорю я. Поворачиваюсь к Марку, жмусь ближе к его груди и закидываю руку ему на плечо. Перебираю жесткие волосы на затылке. — Поцелуй меня… Пожалуйста.

Я не знаю, откуда во мне взялось это странное желание уязвить Лену, но сейчас мне дико важно утереть ей нос.

Марк хочет что-то спросить, но я приподнимаюсь на носочки и сама прижимаюсь к его губам прежде, чем он испортит мне это маленькое представление. В конце концов, он мне должен.

Бывший муж сам углубляет поцелуй. Его руки блуждают по моей спине, Марк тяжело дышит, обхватывая ладонями ягодицы, скрытые его длинным пиджаком.

Со стороны я слышу возмущенное змеиное шипение, улыбаюсь, когда тишину разрезает цокот острых каблуков по мраморной плитке широкой лестницы.

— Объяснить не хочешь? — Марк скептически приподнимает уголок губ в вопросительной усмешке, когда мы отстраняемся друг от друга. — Что это было, котенок?

— Захотелось, — быстро ухожу от ответа, поправляю сползший с одного плеча пиджак.

Я отдаю марку ключи от его машины, вздрагиваю, когда наши пальцы соприкасаются и в этом месте возникает странное покалывание. Будто по нашим телам пустили ток.

Нужно быть совсем наивной, чтобы надеяться на то, что Марк отвезет меня ко мне домой. Бывший муж тормозит возле одного из элитных стеклянных небоскребов, открывает дверь с моей стороны и подает руку, чтобы из-за путающихся друг об друга ног я не спикировала бы на твердый асфальт.

В квартире Марк подталкивает меня в сторону ванной, приносит мне несколько полотенец — одно большое и пушистое, другое чуть поменьше, для волос.

— Мне нужно будет во что-то переодеться… — говорю не слишком громко.

— Халат чистый, — Марк кивает в сторону вешалки.

После душа я буквально вся пахну Марком — его шампунем, гелем для душа.

Поддаюсь странному мимолетному порыву и обшариваю каждый ящик на наличие каких-нибудь женских штучек. Ничего. Даже ни одной едва заметной невидимки. Улыбаюсь.

Марка я нахожу в гостиной перед панорамным окном. Разглядываю его мощную спину, замечаю пузатый стакан в правой руке с чем-то карамельного цвета на дне.

Посильнее кутаюсь в халат, затягиваю пояс, чтобы он не развязался в самый неподходящий момент.

— Злишься на меня, котенок?

Я старалась красться бесшумно, но Марк все равно как-то догадался о моем присутствии в комнате.

— Нет, — честно отвечаю. Я и правда не злюсь, внутри как будто вообще ничего не осталось — я слишком устала от всего этого.

— Выпьешь, Влада? — бывший муж все-таки поворачивается ко мне, его взгляд скользит от голых ног к моим глазам. — Может, хочешь что-то?

— Хочу спать, — выдаю первое, что приходит на ум. У меня настолько потяжелели веки, что я едва держу глаза открытыми. Как-то накатило все в один момент.

— Я думал, ты захочешь обсудить случившееся. Ну или хотя бы попытаешься расцарапать мне лицо. Если что — я не стану препятствовать.

Марк чувствует вину. Он ни за что не признается мне в этом, но я слышу все по его голосу. Ему действительно было бы проще, попытайся я врезать по его щеке или коленом чуточку ниже…

— Я просто хочу спать, — подхожу к нему, забираю стакан из его руки и делаю несколько глотков. Иначе, мне кажется, я не усну.

— Ну, пойдем.

Он провожает меня в спальню, чтобы я не потерялась где-нибудь по пути. Предупреждает о том, что останется работать в гостиной на диване. Марк закрывает дверь за собой, напоследок кивнув на шкаф с раздвижными дверями.

Халат, конечно, показался мне невероятно мягким и удобным, но вот спать в нем я бы не рискнула.

Меняю его обратно на платье, чтобы чувствовать себя увереннее, забираюсь под тяжелое одеяло. По привычке выбираю правую сторону кровати.

Я уже почти проваливаюсь в глубокий сон, как матрас сзади меня прогибается. Марк кладет руку на мою талию поверх одеяла, зарывается в волосы. Его горячее дыхание щекочет шею.

— Что ты… — начинаю ерзать, пытаюсь избавиться от этой близости.

— Ш-ш, спи, котенок.

Быстрый поцелуй в шею действует на меня подобно колыбельной. Я мгновенно теряю связь с реальностью.

<p>Глава 18</p>

Когда я просыпаюсь, в горле настолько сухо, что хочется выпить залпом несколько стаканов воды, чтобы хоть немного отпустило.

От проснувшейся на выставке ревности и толики грубости Марка стенки немного саднят, так что глотать слюну первые секунды приходится через силу. Не слишком приятные ощущения.

Платье облепляет тело второй кожей — во сне я немного вспотела и теперь легкая ткань липнет к спине. Думаю, Марк не будет против, если я быстро воспользуюсь ванной комнатой. Тем более что он сам вроде как оставил для меня рубашку, в которую после душа я с удовольствием переоденусь.

И даже моя гордость никак не пошатнется, потому что это всего лишь кусок ткани. Подумаешь, дизайнерский, с какой-то известной биркой.

Слишком мне сейчас важен собственный комфорт. Строить из себя девочку-стесняшу как-то поздновато, после того как я недавно стояла перед бывшим мужем на коленях с открытым ртом.

Бьющие сверху струи действительно освежают. Сбивают зачатки температуры, появившейся из-за духоты и слишком тяжелого одеяла. Батареи здесь работают превосходно, можно было бы даже убавить подачу тепла.

Плотная рубашка приятно льнет к телу. Я практически наглухо застегиваю пуговицы, скептически осматриваю свое немного раскрасневшееся выражение в зеркале, взбиваю волосы.

Расчески не нашлось, так что мои локоны будут напоминать творческий беспорядок. Останется только сделать вид, что так изначально задумано.

Марк выглядит очень органично в гостиной на сером диване с тонким ноутбуком на коленях. Он иногда хмурится, сканирует экран взглядом и играет пальцами левой руки с бокалом, где немного налито.

Первая порция? Или он уже успел выпить несколько?

— Проснулась, Влада? — он отрывается от своего занятия, скользит по мне взглядом.

Останавливается на голых ногах, улыбается так легко, одними уголками. Почему-то в этот момент я замечаю, что Марк стал как-то старше. Возраст его не портит, но вот эти новые морщинки, которые хорошо видны под таким освещением…

Почему я чувствую себя девочкой рядом с ним? Неопытной маленькой глупышкой.

— Ты такая домашняя. Мне нравится. Рад, что ты не стала игнорировать мою рубашку, — кивает мне, поворачивает ноутбук экраном ко мне. — Голодна? Давай я что-нибудь закажу?

В этот момент мой желудок издает странные закрученные звуки. Действительно голодна, отпираться бессмысленно. Я бы еще и десерт обязательно съела.

— Выбери на свой вкус, — пожимаю плечами в ответ, кутаюсь в плед, чтобы уйти от заинтересованного взгляда Марка, которым он словно оглаживает мое тело.

Марк быстро делает заказ, отвечает на вызов из ресторана и просит добавить бутылку хорошего вина. Видимо, это для меня — мне никогда особенно не нравились слишком крепкие напитки, которые предпочитал бывший муж. Я вообще алкоголь предпочитаю чаще просто нюхать, играться с ним, когда яркое бордо омывает стенки тонкого бокала, оставляя на них причудливые узоры из капель.

— Раз уж тебя не слишком заботят твои жилищные условия — я нашел несколько вариантом, которые, как мне кажется, отлично подошли бы тебе, Влада. Ничего вычурного, хороший ремонт и удобная планировка. Посмотришь? — Марк ставит ноутбук на мои закрытые тонким пледом колени.

— Ты ведь не отступишься от этой идеи, да? Слишком благородный… — фыркаю в сторону бывшего мужа, но объявления все-таки открываю.

Просматриваю я их медленно. С чувством, с толком. Марк меня не торопит.

Четыре из пяти варианта полностью удовлетворяют моему вкусу, пятый — слишком большая площадь, мне просто ни к чему столько пустого пространства, я не слишком люблю захламлять все вокруг.

Пыль еще потом вытирать со всех этих арт-объектов…

— Удивительно, что ты помнишь такие детали… — выдыхаю, заметив на одной фотографии большое напольное зеркало с лампочками.

Или это просто совпадение, а Марку повезло наткнуться на предмет интерьера, к которому я питаю особенную слабость?

— Я многое о тебе помню, котенок. Во второй квартире две ванные комнаты — в одной твой любимый тропический душ, с регулировкой по бокам, — он мягко улыбается мне в ответ. — Или тебе не нравится этот комплекс? Можно выбрать что-то другое, ты только скажи.

— Это что, такая странная попытка извиниться за сегодняшнее? — поддеваю бывшего мужа. — Слишком сложно сказать обычное «прости»? Решил задобрить меня квартирой?

— Влада… — устало выдыхает, откидывается на спинку, зажав переносицу пальцами. Разминает. — Что-то я не заметил твоего особенного сопротивления на выставке. И потом, после, ты сама попросила тебя поцеловать. Это мне померещилось?

— Нет, не померещилось, — честно признаюсь, вспомним выходку перед Леной. — Ладно, сменим тему. Ты звонил Агриппине?

— Она прекрасно проводит время с каким-то своим старым другом. Отмахнулась от меня, как будто я назойливая муха и раздражающе жужжу ей на ухо, пока ее катают по городу и отвешивают комплименты каждые тридцать секунд. У нее все хорошо, я даже позавидовал немного.

Мы одновременно усмехаемся.

Я обещаю Марку завтра как следует покопаться в вариантах, раз уж он уперся в свою принципиальность с вопросом недвижимости. Сейчас мне не хочется забивать голову всеми этими планами квартир, расположением, инфраструктурой…

Мне вдруг просто приятно сидеть вот так с бывшим мужем у пусть даже искусственного камина, слушать странный треск вроде как поленьев и смотреть на Марка.

Разглядывать его со всех сторон.

И гнать от себя мысли о том, что все эти месяцы я безумно скучала по нему.

Немного неловкую тишину прерывает звонок курьера. Марк забирает наш заказ и возвращается в гостиную с двумя плотными бумажными пакетами в руках.

Он приносит бокал для меня, наливает немного вина, кивая, когда я тихо благодарю его.

— Оставь, не нужно, — возражаю, когда он собирается выложить все на приличные тарелки.

Не знаю, почему, но мне вдруг захотелось поужинать прямо из контейнеров. Как-то это немного по-бунтарски, что ли. Такой себе вызов Марку, который обычно предпочитает вылизанную идеальность.

— Надо было попросить у них пластиковые стаканчики, а то бокал выбивается из общей картинки, — он усмехается, протягивает мне одноразовые приборы. — Если хочешь, можешь есть руками. Я с твоего позволения все-таки воспользуюсь вилкой, — Марк легко поддевает меня, успев выложить все на стеклянный журнальный столик средней высоты.

Мясо выглядит потрясающе. Воздух начинает пропитываться ароматными запахами, я невольно сглатываю, разглядывая сочной кусок говядины средней прожарки.

Как люди добровольно отказываются от мяса? Мне кажется, я в этом случае вечно ходила бы голодной, потому что никакая травка не заменит этот вкус.

— Так кровожадно смотришь на стейк, котенок, — бывший муж улыбается, двигает ко мне еще и овощи на гриле. — Создается ощущение, что после него ты накинешься на меня. И я не уверен, что мне понравятся твои зубы.

Марк шутит, я улыбаюсь ему в ответ и смущенно поправляю волосы, потому что в голову внезапно лезут всякие неприличные картинки, где мои зубы почему-то оказываются в его плече с явным намерением заглушить рвущиеся реакции.

Почему здесь так душно, черт побери?..

Дышать практически нечем.

— Это очень вкусно, — я жмурюсь, едва не мурлычу, когда сочный теплый кусочек оказывается во рту.

— Я рад, — Марк не сводит взгляда с меня.

Делаю вид, что без остатка поглощена ужином, а сама стараюсь не слишком заметно ерзать на месте — тело начинает покалывать от такого пристального внимания. И вино уходит как-то быстрее обычного.

— Совсем не изменилась, котенок, — бывший муж многозначительно выдыхает с теплой улыбкой на губах, когда я нечаянно капаю мясным соком на его рубашку.

Пятно маленькое, но все равно стыдно очень за свою неуклюжесть. А если представить, сколько может стоить эта рубашка… Марк всегда предпочитал качество, за которое готов был платить.

— Прости-и… — тяну растерянно, салфеткой пытаюсь поправить положение, но с масляным следом это слишком бесполезно. — Я куплю тебе новую рубашку, — признаю в итоге поражение.

Бывший муж усмехается вслух, его улыбка становится шире.

— Удивительно, что ты не бросилась в ванную отмывать последствия своих кривых ладошек. Все нормально, Влада, я не испытываю трудностей с гардеробом, — Марк качает головой, игнорируя мои нелепые извинения.

Сердце в моей груди начинает биться чаще. Губы сами приоткрываются из-за нехватки воздуха в сжавшихся легких, я даже расстегиваю одну пуговицу сверху, открыв шею.

Бывший муж слишком шумно сглатывает.

Упс. Я не хотела как-то спровоцировать его. Хотя это, конечно, невероятно льстит мне — мужской потяжелевший взгляд, черные зрачки, которые стали больше.

С остатками ужина мы расправляемся молча. Марк только периодически подливает мне вино, и я не замечаю, как приговариваю около трети бутылки. Сам он за все это время сделал лишь два глотка из своего стакана.

В какой-то момент я чувствую, как голова начинает немного кружиться. Нужно притормозить со спиртным…

Вместо новых глотков я тянусь к десерту. Марк заказал что-то безумно воздушное, с облачком белых сливок, которые успели немного подтаять.

— Позволишь? — бывший муж перехватывает мою ладонь, вылавливает половинку свежей клубники с кусочком нежнейшего суфле и подносит все это к моим губам.

— Не позволю, — отстраняюсь, прикусываю нижнюю губу, гипнотизирую взглядом десерт.

— Злобный воинственный котенок, — Марк двигается ближе ко мне. — Будешь шипеть, Влада? Это просто десерт, а я просто хочу тебя накормить.

Тянусь навстречу и осторожно снимаю губами сладость.

Не очень хорошая идея — поддаться соблазну, но слишком сильно мне хотелось увидеть реакцию Марка на столь невинный жест.

И где-то в глубине души я действительно ликую, потому что он, кажется, стал выглядеть еще более напряженно.

Я все же забираю десерт в свои руки, периодически обхватываю губами ложечку, собирая языком сливки с губ. Безумно вкусно — нет излишней приторности и скрипящего на зубах сахара.

— Это ведь?.. — мой голос срывается на вопросе, когда до слуха долетает знакомая мелодия, которую включает Марк.

Если бы меня попросили назвать нашу песню — я бы остановила свой выбор на ней. Бывший муж тогда отвел меня в ресторан, мы ужинали на открытой террасе, и в какой-то момент Марк просто встал и протянул мне руку. Я вложила свою ладонь в его горячие крепкие пальцы и прижалась к мужской груди, когда меня с ног до головы залило смущением.

Его рука скользила по моей спине, отвлекала и успокаивала, а я тыкалась носом в его шею и считала удары собственного сердца, которое стучало так, что мне могли бы диагностировать какой-нибудь кардиологический приступ.

— Потанцуем? — Марк возвышается надо мной.

— Зачем?.. — растерянно переспрашиваю.

— Всего лишь танец, Влада. Раньше тебе нравилось.

Медленно облизываю пересохшие губы, запрокидываю голову, чтобы столкнуться с глазами, наполненными какой-то острой ностальгией по прошлому.

Бывший муж ведь сказал, что это просто танец? Ничего особенного, двое взрослых людей с общим прошлым, которое не так просто вычеркнуть.

Я вкладываю ладонь в его руку, и все вокруг начинает кружиться, когда Марк рывком впечатывает меня в твердую грудь и прижимает к своему телу так тесно, что я мгновенно вспыхиваю под его прикосновениями.

Слишком много вина…

<p>Глава 19</p>

Марк

От желания поцеловать бывшую жену начало сводить скулы.

Я и так прижал Владу максимально к себе, но хотелось большего. Чувствовать ее голую кожу, никаких лишних преград, касаться ее обнаженного тела, целовать так, чтобы дрожала только сильнее с каждым разом.

Прошлого сейчас будто и не существовало. Не было ничего. Или оно настолько бессмысленно, что растворилось без следа.

Не знаю, что настолько сильно повлияло на отношения между нами, но Влада сейчас точно таким же образом смотрит на меня, жмется к груди и вздрагивает, когда я скольжу пальцами к ее пояснице и слегка сжимаю ткань своей же рубашки.

— Марк… — она срывается на тихий чувственный стон с моим именем, когда я опускаю ладонь ниже.

— Да, котенок? — выдыхаю ей на ухо, специально задеваю раковину губами. Ее кожа покрывается мурашками.

Я не уверен, что Влада сейчас до конца осознает, как влияет на меня. У нее какой-то слишком поплывший взгляд, и мне почему-то кажется, что это не от выпитого вина.

Она смотрит на мои губы, смущается и быстро отводит взгляд. Сглатывает и чуть приоткрывает рот, начинает чаще дышать, стоит мне смять ткань в кулаке так, что ее ягодицы немного оголяются.

Ее трогательный беззащитный вид в одной только рубашке и тонком белье ударяет по моему самоконтролю сильнее.

Сладковатый запах, который я особенно ощущаю, когда бегло целую ее шею, бьет наваждением четко в голову.

Становится все сложнее себя сдерживать.

— Что мы делаем? — Влада вскидывает голову, мягкие волосы покрывают ее плечи, несколько прядей лежит на вздымающейся груди спереди.

— Всего лишь танцуем, малыш, ­— усмехаюсь в ответ, наклоняюсь так, чтобы слизать ее дыхание с нежных, ничем не тронутых губ.

Кровь льется по венам быстрее от желания, в висках оглушающе стучит. По пальцам как будто проходит несколько вольт, когда я дотрагиваюсь до голой горячей кожи на точеной женской спине.

Влада немного пугается, первым порывом пытается отпрянуть от меня, но требуется всего лишь несколько секунд, чтобы она вновь расслабилась и ее взгляд перестал хаотично бегать из стороны в сторону. Теперь мы снова смотрим друг другу в глаза.

— Ты ведь знаешь, что будет дальше? — мой голос звучит хрипло из-за сухости в горле, я закидываю одну руку бывшей жены себе на шею и держу ладонь на ее какое-то время, чтобы Влада не отдернула пальцы. Не хочу давить на нее, я прекрасно чувствую грань ее обычной нерешительности и правдивого желания сбежать.

— Песня закончится, я вернусь к десерту, — она улыбается.

— Скорее десерт окажется у меня, — рушу ее даже милое предположение. — Он уже в моих руках, и что-то я не горю особенным желанием его отпускать.

— Не знаю, что ты там себе надумал, но я не собираю…

Поцелуй выходит немного жестким поначалу, потому что я запутываю пальцы в волосах Влады на затылке и не позволяю ей отстраниться, подавляю глухое протестующее мычание.

Сминаю ее полные губы, раздвигаю их языком, ласкаю ее рот. Даю бывшей жене время привыкнуть и пока задерживаю ладони на одном месте, чтобы она не начала паниковать еще больше.

Влада быстро мне поддается. Перестает извиваться и вдавливать ногти в мою шею, сама размыкает губы и подается мне навстречу, всхлипывает, когда моя рука все-таки касается полуобнаженной ягодицы.

Открытая модель трусиков позволяет скользнуть сразу по обнаженному участку, я сжимаю пальцы, скольжу ими чуть пониже и сдавливаю, толкнув Владу к себе резче.

Она шумно выдыхает и разрывает поцелуй, поглаживает то место на шее, где осталось жжение после ее яростной попытки избавиться от меня, переходит к волосам и перебирает их на затылке своими аккуратными пальчиками.

— Не собираешься что? — переспрашиваю, когда ее взгляд немного фокусируется.

— Продолжать… — тихо выдыхает, прихватывает зубами нижнюю губу, когда я ныряю ладонью под резинку ее белья и поглаживаю идеально округлую попку.

— И сейчас твой настрой не поменялся? — губами ближе к шее, провожу языком по впадинке около плеча, втягиваю немного кожу, чтобы оставить легкий след. Уверен, чуть позже их станет больше.

Влада молчит, жует свои губы и опять уходит из-под моего взгляда.

— Так что, котенок? Мне отпустить тебя?

И опять нет ответа.

Она только как-то с опаской качает головой, свободной рукой заправляет свои волосы за ухо. Слегка покачивается, потому что Владе пришлось все это время стоять на носочках, пока я мучил ее губы.

— Я хочу услышать это. Скажи вслух.

— Не хочу… — жмется ко мне, я чувствую стук ее сердца даже так. — Не хочу, чтобы ты меня отпускал…

А дальше нас обоих захлестывает вихрем. Влада сама обнимает меня теперь уже двумя руками, тянет меня за шею к себе и целует по собственной инициативе, стонет, когда я все-таки перехватываю контроль. Посасываю ее нижнюю губу, скольжу языком между ними. Впитываю ее вкус.

В паху уже так твердо, что брюки начинают давить. Напряжение нарастает, от ощущения Влады так близко дурею моментально.

Даю нам обоим вдохнуть, облизываюсь на маленькие твердые соски, которые проступают через рубашку. Похоть буквально льется под кожей.

Расстегиваю несколько пуговиц на рубашке, в которую кутается бывшая жена, залипаю на очертаниях груди. Ниже и ниже вытягиваю пуговицы из петель, дохожу до самого края.

Влада не прикрывается, краснеет только слегка, пока я медленно тяну полы в разные стороны и открываю себе лучший вид.

Упругая грудь красивой формы с розоватыми возбужденными пиками, плоский живот с соблазнительной полосочкой на нем, симпатичные крошечные трусики, сидящие низко на бедрах, где чуть выступают косточками, по которым хочется провести языком.

Какое-то время я просто, как маньяк, рассматриваю Владу. Зацикливаюсь на каждой родинке, на каждом сантиметре гладкой атласной кожи. Обвожу подушечкой большого пальца по контуру красноватые участки.

— Совсем не изменилась. Ни капли, — сипло выдыхаю, медленно стягиваю рубашку с ее плеч. Влада быстро прикрывает грудь. — Не закрывайся от меня, котенок.

Мягко развожу ее руки, закидываю их снова себе на плечи, чтобы она больше не пряталась от меня. Мне нравится смотреть на Владу, подогревать кипящее внутри желание.

— Трясешься так. Боишься? — глажу ее по волосам, прижимаю к себе, даю почувствовать низом живота твердость в штанах.

Опять головой из стороны в сторону, отворачивает ее. Смешная.

— Оно и видно, — сам улыбаюсь ей, подхватываю трусики по бокам и опускаюсь на одно колено, чтобы снять их к черту. Мешает только полной картине.

Стягиваю тряпку вниз по бедрам, Влада по очереди поднимает ноги. Держится за мои плечи, чтобы не упасть. Когда я выпрямляюсь, сама начинает расстегивать мою рубашку.

— Твоя очередь… — от волнения обводит губы языком несколько раз.

Я вижу, как у нее дрожат руки, поэтому где-то на половине пути просто стаскиваю рубашку через голову. Бросаю ее куда-то на пол, ловлю тонкие запястья бывшей жены и заставляю ее прижать ладошки к моей груди.

Пока так. Хотя бы так.

Влада слегка царапает ногтями по коже, несмело, но все же ведет руки к низу, накрывает ремень пальцами. У меня из груди вырывается рык, когда я чувствую мимолетное касание ее пальцев к члену.

— Стой, малыш. Торопишься слишком, — вынуждаю ее запрокинуть голову, прижимаю большой палец к нижней губе. Она тут же касается его кончиком языком.

Наклоняюсь так, чтобы можно было снова поцеловать Владу.

Накрываю ее губы, вовлекаю в новый долгий поцелуй, во время которого беспрепятственно скольжу ладонями по напряженным мышцам, стараюсь расслабить их.

Влада продолжает дрожать в моих руках, но инициативу проявляет. Трогает меня, активно отвечает на поцелуи, ерошит волосы на затылке.

— Обхвати меня ногами, — отрываюсь от нее, только чтобы сказать, и вновь впиваюсь в уже припухлые губы, языком сразу проникая в горячий влажный рот.

Подхватываю Владу за бедра, она тут же оборачивает ноги вокруг меня, руками держится за шею. Она начинает целовать меня, спускается к шее, мурлычет что-то тихое.

Опускаю ее на диван, упираюсь коленом в него и сразу накрываю хрупкое тело под собой. Устраиваюсь сверху, вес своего тела удерживаю на руке, упираясь кулаком выше головы Влады, второй рукой касаюсь ребер, опускаюсь по плавным изгибам к ягодице и тут же сжимаю до шумного выдоха бывшей жены.

Влада ерзает, кусает губы и начинает постанывать, когда мои поцелуи спускаются к ее груди. Выгибается от языка, которым я кружу по соскам, всхлипывает, когда цепляю зубами тугие соски и тяну на себя.

Я провожу языком по ложбинке и одновременно ныряю пальцами между стройных ног. Влада тут же дергается и толкается бедрами мне навстречу, пытается усилить трение, но я легко отстраняю руку в нужный момент, пока легко поглаживая нежные складочки.

Ударяю ладонью по ягодице, оставляю яркий след на ее коже и увожу взгляд вниз. Такая влажная, чувствительная. Готовая абсолютно на все. Прикоснись чуть настойчивее — улетит в оргазме.

Держу Владу за бедра, целую в шею до моего отпечатка на бледной коже. Быстро дергаю свой ремень, высвобождаю каменный член и сразу прижимаюсь им к сочащейся влагой промежности. Наваливаюсь сильнее на Владу, ловлю ее руки, чтобы одной своей за запястье прижать к дивану и немного подразнить мою голодную девочку.

Без предупреждения два пальца внутрь. Какая же она нереально тугая внутри. Приходится немного развести фаланги, чтобы подготовить ее под себя. Растянуть немного, иначе членом не выйдет.

Большим пальцем кружу по клитору, отвлекаю Владу приятным. Все пальцы в ее смазке, малышка течет так, что у меня ее реакция отдается самым сильным в жизни стояком, по-моему.

Влада жмурится, грудь с каждым толчком моих пальцев тяжело вздымается, с губ то и дело слетают стоны. Всхлипы.

Нежность постепенно исчезает. Уступает место дикой похоти.

Я раздвигаю Владе ноги сильнее, обхватываю член кулаком и головкой вожу по ее складкам. Слегка надавливаю на вход, вхожу на пару сантиметров и тут же выскальзываю.

— Потерпишь немного, котенок? — на этот раз вхожу глубже, Влада кусает губы едва не до крови.

— Я хочу, чтобы ты был внутри, — откидывает голову, старается расслабиться. Скребет ногтями по моей спине, пока я снова выхожу из ее тела и прижимаюсь раскаленной длиной к гладкому лобку, выводя языком круги по ее шее.

— Закончились другие мужики, котенок. Больше никого на пушечный выстрел к тебе не подпущу. Выпорю, если опять будешь дразнить, — еще раз опускаю ладонь на ягодицу, ухмыляюсь, когда до меня долетает возмущенный писк.

Поглаживаю место шлепка, кожа здесь чуть горячее. Влада морщит нос и стреляет у меня убийственным взглядом, обещающим сделать со мной после все самое ужасное.

— Я сама в состоянии решать, с кем мне проводить время, — шипит сквозь зубы, начинает вертеться подо мной с явным намерением вывернуться и гордо посветить голой задницей перед моими глазами.

Ничего не выйдет у нее.

Только злит своим внезапным порывом сопротивления.

Перехватить руки занимает две секунды. Прижать к дивану по обе стороны от лица еще проще, дальше — навалиться жестче, чтобы не могла сдвинуть ноги.

И внутрь. Одним резким ударом бедрами.

До вскрика. До череды хриплых стонов, когда я проталкиваюсь до конца и сжимаю хрупкие запястья до темных пятен от моей хватки на коже.

— Моя. Уложи это в своей милой головке. С этой минуты, котенок, ты вся принадлежишь мне, — я шепчу это Владе на ухо, бегло прохожу губами по завитку ушной раковины.

Осторожно выскальзываю наполовину, плавно вновь задвигаю член в узкое лоно до самого конца. Замираю, жду, пока бывшая жена привыкнет. Ласкаю ее грудь в это время, отпускаю одну руку и ладонью накрываю холмик с острым соском.

Красивая она. Идеальная. Нежная девочка, отзывающаяся на каждое прикосновение.

Влада открывает глаза, слишком трепетно касается кончиками пальцев моей щеки, опускается к скуле.

Глаза в глаза, чтобы видеть все.

— Не было никого, — ее губы двигаются, но я слышу все будто с шумом на фоне.

— Что? — толкаюсь плавно.

Влада сладко стонет, скрещивает ножки у меня за спиной.

— У меня никого не было за это время, Марк. Ни-ко-го.

Я замираю.

<p>Глава 20</p>

Это даже не удар по голове.

Пуля прямо в сердце.

После признания Влады я замираю и еще долго без лишних слов смотрю в ее глаза.

— Котенок… — единственное, на что меня хватает.

Я не был готов к услышанному. Знал, конечно, что Влада по натуре скромная, да и секс ради секса ей никогда не был нужен, но чтобы так… Чтобы никого за несколько лет.

Грудь распирает огнем. Мне хочется зацеловать ее всю, медленно губами по каждому сантиметру тела, слизывая выступающие на коже мурашки.

Перехватываю ладонь Влады и переплетаю тонкие пальцы со своими, глажу тыльную сторону ее ладони. Вовлекаю бывшую жену в мягкий поцелуй, растягиваю удовольствие, стараясь держать себя под контролем. Не хочу в этот момент быть резким с ней.

Влада тихо стонет, сильнее запрокидывает голову, когда я перемещаюсь к шее. Оставляю влажные следы языком на шелковистой коже, запутываюсь пальцами в мягкие рассыпчатые волосы.

Отстраняюсь, чтобы снова посмотреть в глаза. Затуманенные. Распахнутые. Еще сильнее утопаю в ней.

Хочется сделать все жестко. Быстро насадить Владу на себя, скользнуть глубоко и заткнуть ей рот своим, поглощая крик. Двигаться так, чтобы она могла лишь стонать, принимая меня, открываясь до каждой клетки. Но я сдерживаюсь.

Потому что это особенный для нас двоих момент, когда Влада обнажила душу передо мной.

— Я не знаю, что сказать, малыш. Ты меня убила сейчас, — выдыхаю ей в губы, прижимаю одну руку к дивану чуть повыше ее головы.

Второй рукой удерживаю на локте свой вес и большим пальцем поглаживаю щеку с легким налетом алого.

— Меньше слов… — Влада улыбается, я прикасаюсь лбом к ее, наваливаюсь сильнее. Устраиваюсь между ее ног, прижавшись членом к влажному, истекающему желанием лону.

— Девочке не терпится? — усмехаюсь хриплым тоном. Дыхание перехватило еще после ее признания, так что теперь в горле стоит ком.

— Ма-а-арк… — стонет, когда я возвращаю пальцы между ног.

Одними только кончиками поглаживаю розовую плоть, влаги так много, что они легко скользят по чувствительным лепесткам. Наблюдаю за тем, как при глубоком дыхании на каждый новый вдох вздымается аккуратная грудь с легкими покраснениями на мягких холмиках от моей щетины.

Держаться.

Лишь бы продержаться подольше, подготовить Владу к тому, что в какой-то момент у меня выключатся тормоза и я наброшусь на Владу как дикий, голодающий все это время без нее зверь.

Она изумленно открывает рот, когда два пальца скользят внутрь. Непроизвольно толкается вверх бедрами и разочарованно хнычет, когда я не позволяю ей насадиться быстрее. Еще немного и она начнет умолять меня. Я помню, какой нетерпеливой Влада становится.

Ее глаза заволакивает пеленой черной похоти. Губы уже совсем распухли из-за того, что она беспрерывно кусает их, то и дело все равно срываясь на судорожные всхлипы и протяжные грудные стоны.

Стискиваю челюсть, когда Влада начинает отчаянно извиваться подо мной. Она еще шире разводит свои ножки, крепко обнимает меня, чтобы я и не думал отстраняться.

Продолжаю поглаживать бывшую жену пальцами снизу, вбираю в рот острый сосок и сжимаю зубы на нем, хмелея от того, как Влада сладко стонет и сжимается внутри до предела.

Еще немного дразнящей ласки, обвожу пульсирующий клитор по кругу большим пальцем, резче толкаю пальцы, нажимаю на горячие стенки, продолжив растягивать Владу, чтобы ей не было больно.

— Мокрая, — выскальзываю, накрываю ладонью промежность и позволяю Владе самой тереться об нее. — Только для меня. Я сейчас возьму тебя котенок. Окажусь глубоко внутри. Уже представляю, как тесно ты будешь сжимать меня, — нашептываю пошлости ей на ухо, вспоминая, как Владе раньше нравилось слушать их.

Мне всегда нравилось смущать ее в каком-нибудь людном месте. Зажимать и рассказывать обо всем, что я хочу с ней сделать, но при этом практически не касаться. Она всегда моментально вспыхивала, пищала что-то, когда я прижимался к ней пахом с твердым членом.

Так и сейчас. Распахивает для меня ножки, царапает спину, подталкивая ближе к себе.

Глаза блестят все ярче.

Хочет так, что даже говорить не может.

— Расслабься, котенок. Прими меня всего, — подхватываю ее где-то под коленом, удерживаю ногу в таком положении, чтобы Влада не пыталась зажиматься, когда я окажусь внутри. — Я начну медленно. А потом трахну тебя так жестко, что ты сорвешь голос. Хочешь же, да? Кончить на моем члене?

Она выгибается дугой на полную. Член опять проскальзывает по влаге, задевает клитор. На обивке дивана явно останутся следы.

— Тебе понравится, малыш. Ты же всегда любила грубый несдержанный секс, хоть и никогда не могла в этом признаться, — шепчу куда-то в волосы, прижимаюсь к виску губами.

— Пожалуйста… — Влада всхлипывает, вертится и двигает бедрами, чтобы стать ближе ко мне.

— Сейчас, котенок.

Я медленно проскальзываю в нее, вхожу на всю глубину, удерживая Владу на месте, когда она пытается сдвинуться вверх. Ни на миллиметр не позволяю соскользнуть.

— Тише, ты справишься. Такая тугая и мокрая для меня. Просто расслабься, малышка. Дыши.

Наблюдаю легкий испуг в глазах, Влада часто дышит, врезая ногти мне в спину на новый осторожный толчок.

Я отвлекаю ее на поцелуи, утягиваю внимание, сплетая языки, жадно целуя ее, не позволяя даже сделать новый вдох. Накрываю идеальный холмик груди ладонью, сжимаю и тут же снова толкаюсь внутри.

Блядь, да. Это именно оно.

Опускаю руку вниз между нашими телами, скользнув по впалому животу, сжимаю клитор между пальцев, надавливаю на чувствительный бугорок одновременно с чередой быстрых глубоких толчков.

Резче толкаюсь, удерживая ее на месте. Вместо поцелуев уже голодные укусы, языком ласкаю ее рот.

— Как же охуенно ты стонешь, котенок.

Я начинаю двигаться жестче. Отвлекаю Владу пальцами, чувствую, как она постепенно расслабляется и позволяет брать ее грубее. Выскальзывать почти на полную и насаживать ее на член до последнего сантиметра.

Опускаю взгляд, наблюдаю несколько секунд за тем, как под моими толчками раздвигаются влажные складки. Я почти готов кончить от этого зрелища. Особенно когда Влада выше приподнимает бедра и начинает тереться о мои пальцы.

Кожа блестит от смазки, внутренняя сторона бедер вся перепачкана.

Ее волосы разметались по подушкам, грудь колышется от каждого движения. Соски под моими губами будто становятся еще тверже. Маленький аккуратные камушки, которые я оттягиваю по очереди, выбивая из бывшей жены новые гортанные всхлипы.

— Хочу, хочу… Пожалуйста… — шепчет хаотично, пытается справиться с рваным дыханием, приоткрывая губы. Влажный язычок скользит по ним.

Меня самого скручивает так, что едва можно вытерпеть. Разрывает на части, когда я раз за разом вбиваюсь в бывшую жену и стискиваю ее грудь рукой. Не знаю, сколько оставил синяков на ее шее и ключицах — все пестрит моими следами.

Веду языком по ее горлу, заново прикусываю нежную гладкую кожу. Целую за ухом, втягиваю губами кожу, получая за это новую порцию царапин на спине и плечах. Она не контролирует себя, и мне это нравится. Пусть царапается, член от этого только тверже становится.

Последние рывки до громких вскриков, глубокие пошлые поцелуи. Я обхватываю бедро Влады, двигаюсь быстро. Поцелуи скатываются в укусы, оттягиваю ее нижнюю губу и возвращаю пальцы на клитор.

— Вот так, малыш, — чувствую, как стенки начинают сильнее сжиматься вокруг меня. — Кончай, детка.

Влада кричит на финальных толчках. Крепко зажмуривает глаза, откидывается на подушки, позволяя мне управлять ее телом, доводя все до того самого момента, когда позвоночник выкручивает острой пульсацией.

Она опережает меня на пару секунд, когда я усиливаю давление пальцами на влажную плоть. Влада кончает красиво, выгибаясь дугой и прижимаясь к моей груди. Обвивает меня за шею и не отпускает, пока последние капли спермы не ударят внутрь.

— Открой глаза, котенок? Ты со мной? — я первым прихожу в себя.

— Не уверена… — выдыхает едва слышно бывшая жена.

Я перекатываюсь так, чтобы Влада оказалась сверху на мне. Глажу ее по бедру, не могу сдержаться и шлепаю по упругой попке, получив в ответ возмущенный писк.

Будто резко все становится так, как надо.

<p>Глава 21</p>

Я не успел понять, как Влада отключилась прямо на мне.

Заметил, только когда у нее дыхание стало размеренное, а пальчики перестали рисовать что-то на моей груди.

Около получаса так и пролежал, почти не шевелясь, чтобы нечаянно не разбудить. В голове была пустота.

Потом поднялся, осторожно подхватил бывшую жену на руки и отнес ее в спальню. Она только сонно что-то пробормотала и обняла подушку, вторую руку подложив под щеку. Так и продолжила спать, пока я нависал над ней, а потом убирал пряди с лица, чтобы они ей не мешали.

Сам вернулся в гостиную, плеснул еще немного виски в стакан. Выпил залпом — хотелось переключиться.

Все это время я хранил в телефоне то самое видео. В минуты, когда хотелось все бросить, сорваться к Владе, пересматривал его, каждый раз разбивая очередной телефон вдребезги.

Открываю его, бью пальцем по экрану. Звук убавляю до минимума, иначе меня хватит секунды на три.

Все еще моя Влада. Единственная женщина в моей жизни, к которой хотелось возвращаться. Да и до сих пор хочется. С того времени, как мы вновь встретились, тошнит от остальных. Кроме нее, от всех воротит.

Кадры, которые сейчас меняются на экране, я уже успел выучить. Они въелись в память так, что их не получалось вытравить из нее даже при всем желании.

Какой-то мужик на ней. У Влады закрыты глаза, она обнимает его двумя руками. Царапает так, как всегда делала со мной. Ее любовник снимает всю эту мерзость, скалится в камеру, пока моя бывшая жена покорно раздвигает ноги под ним.

Я пытаюсь зацепиться хоть за что-то. За малейшую попытку Влады оттолкнуть его. Но ведь могло же быть?..

Бесполезно.

Тянусь к верхнему углу экрана, чтобы свернуть видео, но тут замечаю, как губы Влады шевелятся. Почти в самом конце. Я до этого момента доходил пару раз в самом начале.

Подношу телефон к уху, прибавляю звук, но в этот момент совершенно ничего невозможно разобрать из-за мужского смеха.

Но, черт, я готов поклясться, что она произносит мое имя. Мое, блядь, имя.

Перематываю, снова смотрю на то, как двигаются губы бывшей жены. Это не ошибка. Из раза я раз я отчетливо вижу это.

Что за хрень?

Почему она называет любовника моим именем? Что за игры такие?

Вопросов в голове становится больше. А потом еще признание Влады… Никого за все время, что мы были не вместе. У нее не было других мужиков.

Как это вообще сочетается? Изменила, но годами хранила верность. Почему? Никто не попадался на пути или…

Отвлекает звонок.

— Марк Андреевич, говорить можешь? — в телефоне раздается голос моего начальника службы безопасности.

— Могу. Что-то срочное? — отзываюсь.

— Ты попросил набрать тебя сразу, как только мы что-то раскопаем. Мы раскопали.

— Ближе к сути, — зажимаю телефон между головой и плечом, тянусь к бутылке с пойлом.

— Гончаров действительно работал в Швеции какое-то время…

— Да это я и без тебя знаю.

— Но там вышло все не так просто. Такое ощущение, что скандал тупо хотели замять. Подтерли все, вообще никаких следов. Его тихо убрали, визу закрыли. Из страны он уехал в какие-то рекордные сроки — то есть сегодня его увольняют, а завтра в обед у него уже билет в Россию. И никаких предпосылок, работал нормально, зарплата стабильно, премии приличные сверху постоянно падали.

— А сейчас он где? Почему ничего не слышно?

— Ходят слухи, что залег на дно. Какие-то у него мутки были с Астаховым месяца четыре назад. После этого все тихо, нигде не всплывал. Официально безработный, отследить не удалось, номер мертвый. В квартире никто не живет. Роем дальше, но, сам понимаешь, глухо все.

— Продолжайте. Хоть из-под земли его достаньте, но эта гнида мне нужна.

Сбрасываю вызов, делаю глоток из стакана и перевариваю всю информацию. Если Гончаров провернул все это с разводом, то явно мог косячить где-то еще. А тут, судя по всему, влетел по-крупному и на том уровне, когда было проще прикрыть ему жопу и уволить по собственному, чем втягивать свою компанию в разбирательства.

Если уж даже мне Бергман, который в свое время и сманил моего главного юриста, выплатив компенсацию за него по контракту, ничего не сказал про скандал лично, когда я недавно к нему мотался, то там явно замешано что-то серьезное.

И Астахов еще… Все знают, что он занимается отмывкой криминальных денег. А такие люди не шутят. Они за свое могут и в лес спокойно свозить, и оставить там. Навсегда.

Мыслями возвращаюсь к видео с Владой. Все-таки почему она шептала мое имя в такой момент? Это ведь что-то значит.

Никакой нормальный мужик такое терпеть не станет.  Знать, что женщина представляет на твоем месте другого, но все равно спать с ней… Точно нет.

Для начала мне нужно будет найти подругу Влады, с которой она в тот день встречалась. Надавить на нее хорошенько и вытрясти хотя бы что-то. Или заплатить.

Я помню, с какой довольной интонацией она сообщала мне о Владе. Потом мы пересекались на парочке каких-то вечеров, и она клеилась ко мне, вешалась каждый раз, откровенно предлагая себя. Постоянные отказы ее не смущали.

Не понимаю такой тип женщин. Готовы стелиться перед тобой, лишь бы ты трахнул ее и заплатил утром. Хотя нет, не заплатил. Сделал «подарок», ведь обычно они не готовы в открытую признать, что продают себя.

Телефон вновь оживает.

Мне звонят из больницы, где наблюдается Агриппина. Я быстро отвечаю на звонок, внутри начинает как-то неприятно резать.

Слова о том, что у нее был эпилептический припадок, заставляют меня сорваться с места. Быстро натягиваю рубашку, нахожу ключи от машины и гоню в клинику, оставив на всякий случай на тумбочке в коридоре запасную связку ключей для Влады, которую я не стал будить.

До больницы доезжаю в рекордные сроки. Там мне объясняют, что им поступил звонок от мужчины с объяснением ситуации. Они сразу же забрали Агриппину на частной скорой, сейчас она находится в одноместной палате под капельницей. Вроде бы даже спит.

Скорее всего она сама обрисовала своему этому старому знакомому всю ситуацию и поделилась с ним номером для экстренных случаев. Агриппина всегда старалась продумывать все наперед.

— Что с прогнозами? — спрашиваю дежурного врача.

— Такие припадки могут повторяться. Важно, чтобы пациентка была под наблюдением. Лучше круглосуточно. Самостоятельно с ними не справиться, так что необходимо сразу вызывать нас, чтобы мы могли снять приступ. Несколько дней мы продержим ее здесь, понаблюдаем, сделаем необходимые анализы. Вы можете приезжать в любое время, но до девяти вечера.

— Сейчас я могу ее увидеть?

Мужик сначала качает головой, но потом все-таки называет мне номер палаты и называет свою фамилию, чтобы я сослался на него, если меня вдруг остановят медсестры.

— Только недолго. Ей лучше всего сейчас поспать.

Заходя в палату, я стараюсь не шуметь. Плотно прикрываю за собой дверь, сразу же взглядом нахожу кровать, на которой лежит Агриппина. Капельница все еще не закончилась, у моей мачехи закрыты глаза, но, кажется, она все-таки не спит.

— Марк?.. — она порывается встать, но я жестом прошу оставаться на месте. — Зачем было ехать сюда посреди ночи? Я же просила передать, чтобы ты приехал утром, раз уж они наотрез отказались не звонить тебе.

— По договору они обязаны сообщать все мне сразу, как ближайшему родственнику. Егора, уж прости, я вписывать не стал, — беру стул, сажусь рядом с постелью. Еще раз бросаю взгляд на капельницу, скоро нужно будет позвать медсестру. — Как ты?

— Мое свидание прервалось. Не думаю, что после увиденного он мне перезвонит, — Агриппина вымученно улыбается, шутит даже в такой ситуации. Не хочет показывать, что чувствует на самом деле. — А как у тебя дела, мой мальчик? Наверное, я тебя оторвала от чего-то важного. Хорошо еще, что ты додумался оставить Ладочку дома.

— Она, наверное, приедет завтра, — быстро отвечаю. — Если честно, то я не стал ее будить. Не хотел срывать посреди ночи.

Остальные подробности Агриппине ни к чему.

— И правильно сделал. Пусть хоть кто-нибудь сегодня выспится. Мне, кажется, дали снотворное, так что я очень скоро отключусь, Марк. Могу сделать это в любой момент, просто чтобы ты знал.

— Я посижу с тобой.

— Тогда расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь хорошее… — ее голос становится тише.

Сначала я теряюсь, потому что понятия не имею, о чем говорить. Но потом беру себя в руки и рассказываю о делах компании, о крупной сделке, к которой мы готовимся с западными партнерами.

В перерыве иду искать медсестру, после того как капельница заканчивается. Она ловко расправляется со своим делом и оставляет нас в палате вдвоем, уточнив, нужно ли принести дополнительное одеяло или что-то еще.

— Ты слишком много работаешь, Марк, — качает головой Агриппина после моего рассказа. — А жить-то когда? Мы почему-то всегда считаем, что у нас впереди еще есть время, но в конечном итоге что-то всегда мешает…

— Мне нравится моя работа.

— Из тебя бы вышел хороший отец. Подумай об этом, хорошо подумай, я тебя прошу. И Лада стала бы хорошей матерью. Из таких женщин всегда получаются прекрасные мамы. Заботливые и готовые подарить ребенку всю свою любовь. Ну, может, на тебя еще немного останется, — она улыбается.

Приходится кивнуть в ответ, чтобы Агриппина перестала волноваться и сверлить меня взглядом.

Она закрывает глаза, я наблюдаю за тем, как поднимается и опускается грудная клетка. Ловлю момент, когда ее движения становятся более размеренными. Агриппина засыпает, а я ухожу из палаты и еще какое-то время просто сижу в машине перед клиникой.

Думаю над ее словами.

Что у меня вообще есть? Помимо работы.

Абсолютно ничего.

Женщины, лиц которых я не помню. Дом, куда не хочется возвращаться. Бессмысленно лежащие на счетах деньги.

А зачем это все? Я разучился получать удовольствие от жизни после развода с Владой, и сейчас все, что заставляет дышать полной грудью, связано с ней.

И что мне делать со всем этим?

Знаю, что Владу ко мне тоже тянет. Но после всего, что было… Обычно я не верю во вторые шансы, а здесь в голове какая-то неразбериха. Не выходит трезво мыслить, постоянно внутри все бурлит.

И ревность как будто на максимум врубили. Провернули рубильник, и теперь я к каждому столбу готов ее ревновать.

Хочется присвоить ее себе. И чтобы Влада перестала сопротивляться.

<p>Глава 22</p>

Влада

Я проснулась одна.

На улице еще стояла плотная темная дымка слишком раннего утра. Кажется, я нечаянно уснула в гостиной на диване, а Марк заботливо перенес меня в постель.

Он обычно всегда так делал в прошлом, когда я отключалась в каких-нибудь странных местах. Только вот в прошлом я просыпалась рядом с ним.

Пришлось сдернуть простынь с матраса и замотаться в нее, чтобы не щеголять по квартире бывшего мужа полностью голой. В таком виде я заглянула в каждую комнату, надеясь хоть в одной из них обнаружить Марка, но его не оказалось в квартире.

Он просто ушел. После того, что было между нами.

Бросил меня здесь совсем одну.

Я наивно надеялась найти хоть какую-нибудь записку, любое объяснение такого поведение, но взгляд натолкнулся лишь на сиротливо лежащую на комоде связку ключей.

Мне было велено уйти и закрыть за собой дверь. Господи, ну какая же я дура. На что вообще надеялась?

Марк всего лишь хотел заняться со мной сексом. Старые чувства нахлынули или под руку подвернулась… Не знаю. Суть все равно одинакова — затащить меня в постель, а потом сделать вид, будто ничего не было. Подумаешь, переспали по старой памяти.

Одеваюсь я быстро, минуя душ. Поверх платья набрасываю смятую рубашку, завязываю ее узлом. Хочется закрыться от этого мира.

И еще я не могу видеть следы от пальцев Марка на собственных запястьях.

В коридоре я мимолетно смотрю на себя в зеркало, а после поддаюсь безумному порыву и оставляю вишневой помадой послание бывшему мужу.

«Ненавижу».

Коротко и ясно. Без двойных смыслов.

Прикрываю дверь за собой, быстро разбираюсь с замками. Закрываю на один, четыре оборота. Думаю, этого хватит. Да мне вообще плевать, пусть хоть всю квартиру ему вынесут вместе с мебелью.

Оглядываюсь по сторонам, нахожу лифт — я все еще не отошла после сна, голова как будто ватная. Пустая. Я даже не помню, как мы с Марком поднимались на этаж.

Жму на кнопку, спокойно жду, когда дверцы разъедутся передо мной. Разглядываю стык плитки под ногами.

— Далеко собралась, Влада?

Я вздрагиваю, когда в мысли пробирается до боли знакомый голос.

Марк выходит из лифта, перекрывая мне дорогу своим телом. Оттесняет меня в сторону, не позволяет юркнуть в металлическую коробку, которая должна была доставить меня на первый этаж.

Надо было выбирать лестницу. Сейчас уже была бы далеко от него. 

— Думал, вымотал тебя, — он улыбается. — Надеялся на то, что ты не проснешься за время моего отсутствия. Не повезло.

— О чем ты вообще говоришь? Дай мне спокойно уйти.

— Понятия не имею, что сейчас в твоей голове. У Агриппины был приступ, она в больнице. Я ездил к ней, — Марк устало выдыхает, толкает ключ в замочную скважину.

Он выглядит ужасно уставшим. Под глазами залегли синяки, он постоянно слишком резко хмурится. Скорее всего, бывшего мужа мучает приступ мигрени.

— Ты идешь? — спрашивает, открыв тяжелую дверь.

Я опускаю голову, потому что мне сейчас очень стыдно, и быстро захожу в квартиру, положив ключи ровно на то место, где я их нашла.

Зеркало. Черт…

Топчусь на месте, наблюдаю за Марком из-под опущенных ресниц.

— Мило, — он замечает мое художество, осуждающе, но как-то по-доброму качает головой, помогая мне снять пальто. — Не жалко было портить помаду, котенок?

Марк смеется надо мной. Напряжение с его лица сходит на несколько секунд, он расслабляется.

— Для тебя ничего не жалко, — фыркаю в ответ и гордой походкой от бедра направляюсь в гостиную. Вспыхиваю, когда вспоминаю о присвоенной рубашке бывшего мужа. Еще один повод для усмешки. — Как Агриппина? Врачи что-то сказали тебе?

— Ей сделали капельницу, она уснула, пока я сидел с ней в палате. Ее оставят на пару дней для наблюдения, утром я отвезу вещи.

Кажется, я все-таки дура в квадрате.

— Уже утро, — растерянно поправляю Марка.

— Мне надо отключиться хотя бы на пару часов, иначе я могу вырубиться прямо за рулем. Запомни все, что хочешь высказать мне прямо сейчас. Через пару часов я весь твой.

— Да я не… — бормочу себе под нос, в два шага подхожу к бывшему мужу, когда он тянется к стоящей на столе бутылке алкоголя. — Не надо, Марк, — мягко перехватываю коллекционный виски. — Ты себе хуже сделаешь.

Он, на удивление, соглашается.

Марк занимает диван, я оглядываю всю эту конструкцию скептическим взглядом и понимаю, что затекших мышц здесь не избежать.

— Чего ты так смотришь, котенок? Хочешь присоединиться?

Даже полностью вымотанный Марк себе не изменяет.

— В спальне будет удобнее. Ты хотя бы сможешь выспаться. Ну или попытаться, — развожу руками. У нас часа три, максимум. Это время точно не годится для полноценного сна.

— Я собирался уступить ее тебе, чтобы не будить потом лишний раз.

— В больницу я поеду с тобой. И ты не знаешь, что нужно женщине, так что не сможешь собрать нормально сумку для Агриппины. У меня точно получится лучше.

Я очень хочу вывести Марка на разговор о том, что случилось этой ночью между нами, но он слишком вымотан сейчас, его мысли забиты абсолютно другим. Так что я заталкиваю это желание поглубже и переключаюсь на заботу о его мачехе.

Слишком часто у Агриппины стали проявляться проблемы со здоровьем. Я прикусываю кончик языка, чтобы не сказать об этом вслух.

— И ты даже не будешь отстаивать свое личное пространство? Ты ведь знаешь, что я не позволю тебе сейчас уехать?

— Знаю. Я все равно больше, кажется, не смогу уснуть. Но я буду здесь, обещаю никуда не сбегать больше.

— Полежи со мной, котенок.

Сердце в груди пропускает несколько ударов из-за нежной просьбы Марка.

Я киваю, иду за ним следом в спальню. Наблюдаю за тем, как Марк снимает рубашку и вытягивает ремень, кладет телефон с часами рядом на тумбочку.

Он притягивает меня к себе и на несколько секунд утыкается лбом в мой живот. Замираю. Пытаюсь дышать, но горло будто резко сжалось.

— Все будет хорошо, — выталкиваю из себя, машинально глажу Марка по голове. Как маленького ребенка. Он сейчас настолько же беззащитен. Рядом со мной.

Мой бывший муж полностью опустошен. Он старается закрыть все свои чувства внутри, но в моменты, как этот, все-таки что-то вырывается наружу. Марк знает, что случится с Агриппиной в скором времени, и ему сложно с этим смириться.

Мы оказываемся на кровати, Марк закидывает за голову одну руку, второй обнимает меня, устроившуюся у него под боком. Я слушаю его дыхание, расслабляюсь, когда оно становится размеренным.

Пока он спит, я думаю о разных вещах. О прошлом, о будущем. О том, что значу сейчас для Марка, как он ко мне относится. Изменилось ли его отношения или он просто слишком устал, чтобы сказать мне правду. Хочет избежать лишнего выяснения отношений.

Когда я пытаюсь пошевелиться, хватка на моей талии усиливается. Марк не просыпается, но даже сквозь сон проявляются его инстинкты собственника.

Мне остается только смириться со своим положением и закрыть глаза. Слишком мало я спала этой ночью.

Слишком тепло и уютно в объятиях бывшего мужа.

Просыпаюсь я из-за того, что Марк начинает шевелиться. Его план оставить меня досыпать законные часы провалился, мы улыбаемся друг другу.

По пути к дому за вещами Агриппины Марк делает остановку возле небольшой кофейни. Я жду его в машине, наблюдаю за людьми и проезжающими мимо автомобилями.

Бывший муж приносит два стаканчика кофе — один небольшого размера, а второй достаточно высокий. Он же мне и достается, себе Марк выбрал обычный черный двойной кофе. Еще у него в руках пакетик с нежнейшими круассанами.

— Может, все-таки хочешь? — спрашиваю, отщипнув еще один кусочек от свежей сдобы.

— Если только из твоих рук, — на светофоре Марк поворачивает голову в мою сторону, смотрит точно на приоткрытые от легкого волнения, которое все чаще возникает рядом с ним, губы.

Ну, он ведь не может остаться голодным?

Я разворачиваю корпус в сторону бывшего и подношу ладонь к его рту. Марк немного подается вперед, специально — я знаю, ему нравится меня смущать — касается языком подушечек моих пальцев.

В доме я быстро собираю все необходимое. Рыться в чужих вещах не доставляет мне удовольствия, но я понимаю, что без этого никак не обойтись в этой ситуации. Заполняю сумку, щелкаю молнией.

Около больницы я не дожидаюсь, когда Марк припаркуется. Прошу его притормозить и разблокировать дверь — меня слегка укачало за время пути, а свежий воздух сможет быстро поправить ситуацию.

Я иду в сторону главного входа, стараюсь дышать полной грудью, подавляя подкатывающую к горлу тошноту.

Выходящий из здания мужчина в форме охранника заставляет меня замереть на месте.

<p>Глава 23</p>

Я не помню ту ночь после определенных событий.

В голове только иногда всплывали какие-то обрывки, странные разговоры чужих голосов. И лицо.

Шрам на правой брови, перебитый нос, бритые почти под ноль волосы. Карие глаза неприметного оттенка, нижняя губа полнее верхней, немного оттопыренные уши. Только я все равно не могла собрать все это в единую картинку, вспоминала лишь по отдельности.

Но сейчас я была уверена, что это он.

Тот самый мужчина с видео, с которым я оказалась в одной постели. Мой «любовник» — по мнению Марка.

Рука проскальзывает по капоту ближайшей машины, я едва удерживаюсь на ногах в скользкой слякоти, стряхиваю с пальцев растаявший снег. Прикладываю их лицу, тру виски по очереди холодными подушечками, чтобы немного отпустило.

Он меня не замечает. Отходит в сторону, достает сигарету из пачки. Рассматривает рядом стоящие с ним машины и как-то завистливо кривит губы.

Я с места не могу сдвинуться. Мне сигналят откуда-то справа, а я продолжаю стоять. Смотреть. Прямо на него.

Прокручивать в голове события того периода. И бояться.

Я снова чувствую себя грязной. Кожа начинает гореть, мне будто плохо в собственном теле. Хочется вырваться, выскользнуть из этой поломанной оболочки, но я заперта внутри и остается только делать рваные вдохи, чтобы окончательно не упасть под колеса.

Не хочу, чтобы все это так на меня действовало, но что я могу сделать? Моя паника не поддается контролю, она зарождается в груди и нитями обвивает каждую клетку в моем теле.

— Влада! — голос бывшего мужа прорывается сквозь шум в голове. — Ты что творишь?!

Он дергает меня на себя за локоть, ловит, когда у меня разъезжаются ноги. Рычит мне прямо в губы, потому что я машинально запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него.

Мужские пальцы продолжают сжиматься на руке, даже через плотную ткань пальто я чувствую легкую боль от такой сильной хватки.

— Мне больно. Отпусти, пожалуйста, — киваю на пульсирующее плечо, Марк тут же разжимает пальцы.

Перемещает ладонь мне на спину, продолжает придерживать. Боится, наверное, что я все-таки рухну в грязь.

В его руках немного спокойнее. Это скорее всего какие-то старые инстинкты, когда я считала, что рядом с ним мне нечего бояться.

— Что ты забыла под колесами машины? — спрашивает недовольно, зубы скрипят от злости.

Я делаю глубокий вдох, стараюсь дышать ровно, чтобы Марк ничего не заподозрил. Я не хочу в этот момент никаких расспросов. Не готова.

— Задумалась, — отмахиваюсь банальным предлогом. — Пыталась вспомнить, все ли необходимое я собрала для Агриппины.

— В следующий раз постарайся найти безопасное место для своих размышлений, — Марк все еще выглядит злым.

Я не стала ничего говорить бывшему мужу, потому что у него сейчас есть дела гораздо важнее. Вижу, что он хочет быстрее узнать, как там Агриппина.

У Марка в руках сумка со всем необходимым, он подталкивает меня в сторону клиники.

Подставляет локоть, за который я держусь, стараясь идти с такой же скоростью. Один шаг Марка — два моих. Приходится быстрее перебирать ногами.

Возле двери я специально отворачиваюсь, чтобы невозможно было разглядеть мое лицо. Прикрываюсь волосами.

Бывший муж пропускает меня в лифт, бахилы на ногах раздражающе хрустят. На нужном этаже двери разъезжаются, и мы сразу попадаем в какую-то волнующую сердце суету.

У меня внутри все скручивается, сразу резко начинает тошнить. Я еще не знаю, что у них здесь случилось, но подсознание шепчет мне о том, что сейчас будет один из переломных моментов. Марк тоже заметно напрягается, рвется вперед.

Мне приходится едва не бежать, чтобы успеть за ним.

— Марк Андреевич, нам очень жаль. Приносим вам свои соболезнования… — возле палаты нас перехватывает мужчина в белом халате с бейджем. Медсестры суетятся рядом, стараются прикрыть дверь.

— Вам лучше пока не стоит… — лепечут молоденькие девочки в один голос.

— Я сам решу, что мне делать, — рявкает на них Марк. — Что с ней? Новый приступ? Вы сняли судороги?

Одна из медсестер ловит мой взгляд и качает головой из стороны в сторону. Медленно. Будто в замедленной съемке.

Я сразу все понимаю.

Агриппины больше нет.

Не представляю, как отреагирует Марк на ее смерть. У меня самой глаза мгновенно застилает кристальной мутной пеленой, но я запрещаю себе плакать.

Потом, ночью, оставшись наедине с собой, я смогу дать волю слезам. В данный момент больно Марку. И я должна хотя бы попытаться облегчить его боль от утраты последнего близкого человека.

— У вашей родственницы случился инсульт. Мы не смогли ничего сделать.

— Прогноз был на несколько месяцев, — Марк говорит сухо, он будто не верит во все происходящее. Включает акулу бизнеса с холодной головой.

— Я не могу сказать вам точный день. Иногда мои пациенты живут дольше, иногда, к сожалению, уходят от нас гораздо раньше. Это невозможно конкретизировать…

Мы все вздрагиваем от звука удара.

Марк впечатывает кулак в стену, прижимается лбом к предплечью второй руки. Дышит тяжело.

Жестом я прошу всех лишних исчезнуть, осторожно прикасаюсь ладонью к левой лопатке бывшего мужа. Марк не реагирует.

Что я должна сейчас сказать? Что со временем будет лучше? Что я очень сочувствую ему? Марк никогда не выносил всех этих общих банальностей.

Поэтому я просто обнимаю его со спины. Утыкаюсь куда-то губами, сцепляю руки в замок, когда он пытается их сбросить.

— Влада, — рычит.

— Я с тобой. Я буду с тобой. Мы справимся, — каждое слово дается мне тяжело, но я стараюсь держаться.

— Ты не понимаешь, — цедит бывший муж сквозь зубы. — Я должен был сделать все. Найти лучших врачей, лучшую клинику в Европе, настоять на операции…

Марк еще раз ударяет в стену, на ней остаются кровавые следы с его разбитых костяшек.

— Ты сделал все для Агриппины, я уверена. Она была счастлива в свои последние дни. Когда мы оставались вдвоем, пока ты был на работе, она постоянно улыбалась. Марк, пожалуйста, не кори себя. Все будет хорошо. Только нужно пережить первые дни. Если… — осекаюсь. — Если ты захочешь, я помогу тебе. Буду рядом… Столько, сколько нужно.

Мы стоим в тишине около пары минут. После Марк поворачивается ко мне лицом, сразу ловит мой взгляд. Стирает пальцами все-таки сорвавшуюся слезинку, упавшую на щеку.

— Зайду в палату, а ты будь здесь. Ни к чему тебе.

— Давай я сначала медсестер позову? Они уберут все, чтобы ты мог нормально попрощаться сейчас, — предлагаю, удерживая Марка на месте.

Я вцепилась в края его пиджака. Сжала пальцы до боли.

Реанимационные действия чаще бывают резкими, там уже не до того, как выглядит пациент. Агриппина была «женщиной» до кончиков ногтей, я считаю правильным сохранить это для нее.

Мысленно я уже начинаю подбирать аргументы в свою пользу для Марка, но он соглашается со мной кивком. Бывший муж откидывается на стену, упирается в нее затылком и прикрывает глаза, пока я хожу за медсестрой и жду у палаты вместе с ним.

— Я все убрала, вы можете войти… — девушка шепчет, обращаясь ко мне. На Марка она боится поднять взгляд. — Мне очень жаль…

— Спасибо.

Марк проводит в палате около десяти минут. Я просто съезжаю по стене, сижу на корточках, обняв колени руками.

Вспоминаю папу. Я тоже сначала не могла поверить. Закрылась от всего, кидалась в какие-то важные вопросы, связанные с похоронами. До конца, наверное, осознала уже после всего. Вата в голове растворилась, я смогла посмотреть на происходящее без этого сумасшествия.

Смотрю на Марка снизу вверх, когда он выходит, вкладываю ладонь в его протянутую руку, чтобы подняться. Рядом со мной все это время стояла сумка, содержимое которой уже больше никому не нужно.

— Тебе, наверное, нужно обсудить дальнейшее с врачом…

— Дождешься меня, котенок? Внизу тебе будет удобнее, — Марк заправляет прядь мне за ухо.

— Я лучше здесь, — выпаливаю быстро. — Здесь тоже есть лавочки в начале коридора. Не торопись.

На первом этаже есть шанс натолкнуться на того самого охранника, так что я не рискую спускаться туда без Марка.

Бреду к скамейке с мягкой обивкой, натягиваю рукава свитера, в который я успела переодеться, на ладони.

Думаю о том, что Агриппина ушла быстро. Без мучений. Она заслужила хотя бы это.

<p>Глава 24</p>

Я не трогала Марка эти три дня.

Мы жили в одном доме, но практически не разговаривали. Он уходил рано утром, а возвращался уже ближе к ночи. Ел то, что я готовила, сухо благодарил, если я в это время еще не пускала слюни на подушку, и запирался в своем кабинете.

Из больницы Марк отвез меня сюда, а я не рискнула спорить, видя его состояние. Так и существовали. Вроде вместе, но как абсолютно чужие друг другу люди. Конечно, ни о каком выяснении отношений и речи быть не могло.

Все это время я думала о том мужчине, охраннике из медицинского центра. Может, мне все-таки показалось? Я просто наговорю на невиновного, расскажу об этом бывшему мужу, подставив человека под удар. Знаю же, как Марк отреагирует.

Тем более сейчас. Когда у него внутри все кипит и ему нужно куда-то выплеснуть все.

Вчера я зашла на кухню в тот момент, когда Марк нечаянно задел бедром лежащий на столе нож. Тот упал. Он так взбесился из-за этого, что скинул все остальное на пол и пнул стул со всей дури. Мне едва удалось отскочить.

— Марк…

— Уйди, Влада. Не трогай меня сейчас.

Он буквально прорычал это в мою сторону, перевел взгляд на валявшийся возле моих ног стул и отвернулся. Я выскочила из кухни мышкой и заперлась в своей комнате.

Сегодня день похорон. Мне не спалось с шести утра, так что приходится тщательно замазывать синяки, которые уже успели появиться под глазами.

Марк заезжает за мной через полчаса. Я подавляю в себе желание забраться на заднее сиденье и все-таки занимаю переднее, рядом с ним.

— Егор придет? — решаюсь разрушить повисшую тишину. Мне ужасно некомфортно в ней.

— Понятия не имею. Я сообщил ему дату с временем, силой тащить не стану, — Марк резко выкручивает руль, поворачивая на перекрестке. Все его движения слишком жесткие. — Мне звонил нотариус. Мой братец уже успел заявиться к нему с требованием открыть доступ к счетам Агриппины.

Я не нахожусь с ответом. Это настолько цинично, что даже в голове не укладывается. Егора больше заботит не смерть матери, а то, получит ли он ее деньги.

После прощального зала мы едем на кладбище. Марк молча достает плед из багажника и набрасывает его на мои плечи.

— Но я же… — опускаю взгляд вниз, на свое пальто. У меня еще и платок теплый на шее, замотан так, что скрывает половину лица.

— Лишним не будет.

Мне становится теплее не от пледа. От заботы, которую бывший муж проявляет даже в такой ситуации.

Все это время я надеюсь, что Егор все же появится, чтобы попрощаться с Агриппиной. А когда вижу его, понимаю, что лучше бы он этого не делал, потому что парень еле стоит на ногах.

У него в руках наполовину опустошенная бутылка, взгляд какой-то поплывший, осоловевший. Он пару раз падает, выбираясь из автомобиля с водительского — мамочки мои! — сиденья. Держится за дверь, пытается выпрямить ноги. Бутылка падает на асфальт, но не разбивается.

— С-с-сука… Да какого… — у Егора заплетается язык, но он сгибается, хватается за уцелевшее стеклянное горлышко и продолжает накачивать себя алкоголем.

Марк тоже замечает все это. Звереет моментально.

— Не здесь… — я кидаюсь к нему, висну на руке, увидев, как его ладони сжались в кулаки. — Просто убери Егора отсюда, пожалуйста. Не надо устраивать сейчас разборки…

— Да понял я, — бывший муж пытается отцепить меня, но я не сдаюсь. Марк выдыхает, мышцы немного расслабляются. — Котенок, все нормально. Я просто выкину его отсюда, не переживай. Без лишнего шума.

Я отпускаю Марка, но не свожу с него взгляда. Он подходит к Егору, хватает того за грудки. Трясет так, что тот теряется в пространстве.

Делаю шаг вперед, чтобы вмешаться, потому что люди начинают оборачиваться. Но Марк меня удивляет. Он не собирается бить своего сводного брата — уводит его подальше, закрыв машину и положив ключи от нее себе в карман.

— Что ты с ним сделал? — спрашиваю Марка, когда он возвращается слишком быстро.

Вдруг прикопал где-то рядом? Других вариантов у меня нет.

— Переживаешь за него? — бросает с откровенной неприязнью в голосе. — В такси посадил и дал мужику на чай, чтобы он этого мудозвона в квартиру затащил, а не просто у подъезда выкинул.

— Он может не выполнить обещание…

— Да мне насрать, Влада. Пусть хоть замерзнет под лавкой.

Я понимаю, что на этом разговор окончен.

Домой мы возвращаемся уже под вечер. Марк, как впрочем и всегда, сразу уходит к себе в кабинет, а я растерянно стою посреди гостиной и не знаю, чем себя занять.

Можно было бы разобрать вещи Агриппины, но я пока не решаюсь заниматься этим. Пусть сначала бывший муж как-то заикнется об этом, а то велик риск сделать глупость, о которой меня не просили.

От нечего делать принимаюсь за уборку. За все эти дни в доме не было никого постороннего, так что пыль уже серым слоем успела осесть на поверхностях.

Как-то незаметно я перемещаюсь на второй этаж, делаю уборку в ванной. После привожу себя в порядок. Глаза все-таки начинают закрываться, так что, думаю, мне удастся быстро уснуть, как только я заберусь в кровать. Вот бы никакие лишние мысли не начали лезть в голову — за эти пару часов там была блаженная пустота, к которой я слишком быстро привыкла.

Я уже почти захожу в свою спальню, как взгляд скользит вглубь темного коридора. К двери, которая ведет в кабинет моего бывшего мужа.

Бывшего.

Бывшего…

Повторяю про себя это слово, но не особенно-то оно помогает, потому что уже в следующую минуту я заношу кулак над темным дубом. Стучусь.

Слишком долго ничего не происходит. Ну, или мне так кажется. Я надеялась на то, что Марк разрешит мне зайти, но, наверное, он хочет побыть в одиночестве после событий сегодняшнего дня…

— Я думал, что ты уже спишь.

Дверь резко распахивается.

На бывшем муже все еще рубашка, только теперь с закатанными до локтей рукавами, черные брюки. Волосы слегка взъерошены.

В тусклом свете его кабинета Марк выглядит еще более диким. Опасным. Я тут же жалею о своем решении спросить, как у него дела.

— Проходи, Влада, —  глухой рокот пробирает до мурашек.

Я вхожу в кабинет, осматриваюсь. Замечаю на столе открытый ноутбук. Марк работал? Я отвлекла его от чего-то важного?

— Смотрел старые фотографии, — он замечает мой взгляд.

— А можно мне?

На губах Марка появляется мимолетная улыбка.

Он кивает мне на диван, сам огибает стол и забирает с него ноутбук. Бывший муж садится так, что задевает плечом мое, я сначала хочу отодвинуться, но это выглядело бы слишком по-детски.

Утешаю себя тем, что так просто удобнее двоим смотреть в экран. Он же не трогает меня в других местах.

— Ты все-таки очень похож на своего отца. Даже в детстве, — выдаю я на очередной фотографии.

— Мне всегда это говорили, — Марк усмехается.

Он закидывает одну руку на спинку кожаного дивана, я вздрагиваю. Еще сильнее дергаюсь, когда его пальцы скользят по моей шее, опускаются к плечу. Бывший муж на каком-то автомате поглаживает меня, приобняв, а я не понимаю, куда себя деть.

Что это вообще значит?

В одну из слишком долгих секунд хлопает крышка ноутбука. Одной рукой Марк убирает его в сторону, второй продолжает прижимать меня к себе. Уже настойчивее.

Я хочу выбраться из этого капкана, но вместо того, чтобы отпустить, бывший муж тянет меня к себе на колени. Практически силой раздвигает мои ноги, чтобы я оседлала его.

Марк абсолютно спокоен, в то время как я чувствую зарождающуюся панику. Он не больно сжимает мои бедра, но своей хваткой четко дает понять — не выпустит. И лучше бы мне быстрее с этим смириться.

— Сама пришла ко мне, — мужские пальцы скользят выше, пробираются под широкую домашнюю футболку, узлом повязанную где-то возле талии.

— Не для этого… — сбивчиво шепчу, когда Марк поглаживает в районе ребер.

— Планы всегда можно изменить.

Мой бывший муж делает все медленно. Словно не хочет спугнуть меня. Никакой грубости, силы. Только отчего-то эта обманчивая нежность зарождает во мне дикий страх. Я дергаюсь от каждого движения, потому что мне кажется, что Марк вот-вот сорвется.

Опрокинет меня на диван, навалится сверху и не станет возиться с моим согласием.

А я пока сама не могу разобраться, хочу ли его.

Марк решает за меня. Целует, придерживая за шею, чтобы без шанса увернуться. Второй рукой уже уверенно пробирается по спине к застежке белья, щелкает.

Я стону ему в губы, когда он накрывает грудь горячей ладонью. Марк рычит, отстраняется от меня и резко дергает футболку вверх вместе с лифчиком, оставляет меня обнаженной по пояс.

Он припадает губами к груди, сжимает зубы на соске. Именно в этот момент из его движений исчезает тот самый трепет.

— Не бойся, котенок. Я о тебе позабочусь, — шепчет на ухо, когда меня начинает откровенно трясти.

Марк обхватывает меня за талию, слегка приподнимает, чтобы  стянуть джинсы вниз по бедрам. Я остаюсь на его коленях в одних тонких трусиках, а он все еще полностью одет.

Слишком быстро сменяются картинки.

Вот Марк уже сдвигает полоску белья в сторону, раздвигает складки и хмурится.

В следующую секунду он уже толкает в мой рот пальцы, смотрит на то, как я обхватываю их губами.

Он увлажняет меня снизу с помощью слюны, дергает свой ремень, высвобождая уже твердый член.

Цепляюсь за мощные плечи, когда Марк осторожно насаживает меня на себя. От следующего мощного толчка проезжаю ногтями по его шее.

— Дикий котенок, — щекочущий шепот мажет по уху, ладонь ложится чуть выше поясницы. Бывший муж наклоняет меня так, чтобы я прижалась грудью к его, и толкается еще раз.

Даже закрыв глаза, я не могу полностью расслабиться.

— Не сжимайся так, малыш. Впусти меня, — Марк легко оглаживает ягодицы, прижимается поцелуем к коже за ухом.

Он продолжает насаживать меня на каменный член, подталкивает меня двигать бедрами, иногда все же срываясь на череду хаотичных резких толчков.

Я начинаю постепенно привыкать. Чувствую, как наконец-то выступает достаточное количество смазки. Теперь мне проще привыкнуть к разрывающей на части безумной наполненности. Поцелуи Марка, смешанные с укусами, которые он оставляет на шее и ключицах, иногда на груди, еще больше отвлекают от тянущей боли между ног, когда он подхватывает меня под ягодицы и вбивается особенно сильно.

Странные ощущения сменяются привычным теплом. Я возбуждаюсь сильнее, с губ слетают сначала тихие стоны, а потом и всхлипы гораздо громче. Марк ухмыляется, когда я подаюсь ему навстречу и перестаю царапаться.

— Ну что, малышка, готова кончить? — бывший муж оттягивает мочку уха зубами, проводит языком по шее. Он снова втягивает в рот напряженную горошину соска, и меня выгибает от острой судороги горячего удовольствия.

Мышцы в теле натягиваются тугими струнами. Внизу живота все пылает, между ног теперь мокро.

Марк входит на всю длину, его пальцы сжимаются на моей талии — он помогает мне двигаться сверху на нем.

Мысли пытаются, в голове один сплошной туман. Бывший муж просовывает ладонь между нашими телами, безошибочно находит пульсирующий клитор.

Его пальцы умелыми движениями растирают влагу по кругу, давят на чувствительный бугорок одновременно с жесткими глубокими толчками горячего члена внутри моего тела. У меня разъезжаются ноги.

Глаза Марка сейчас — что-то нереальное. В них отражается лишь густое звериное желание обладать мной. Без преувеличений. Они настолько темные, что я теперь понимаю всю грубость несдержанных прикосновений, после которых обязательно останутся следы на коже, и бешеного темпа.

Он действительно трахает меня сейчас. Как собственную игрушку. Использует меня, вбивается внутрь так сильно, что я подпрыгиваю от каждого рывка. Марк не сдерживается.

— Давай, малыш. Я чувствую, что ты уже готова. Хочешь же, да? Хочешь кончить на моем члене? — все это сопровождается обжигающими шлепками ладони по ягодице.

Грязные разговоры вкрадчивым тембром Марка подталкивают меня в бездну. Я опять царапаю его плечи через рубашку, но в этот раз делаю это от жгучего удовольствия. Спазмы острыми судорогами проходят по всему телу. Меня уносит в пропасть моего личного рая. Выталкивает за грань, где я могу только кричать от захлестнувшей меня волны невероятно бурного оргазма.

У меня, кажется, даже зубы стучат — так сильно накрыло.

Марк хрипло стонет и кончает следом. С такой жесткостью опускает меня на себя, что я вскрикиваю.

Теперь ко мне возвращается стыд. Неловко сидеть на нем в одних только испачканных трусиках. А Марк, как назло, футболку мою зашвырнул куда-то далеко.

— Не дергайся, котенок, — приказом мне в губы. — Я с тобой еще не закончил.

Кожа вновь покрывается предательскими мурашками.

<p>Глава 25</p>

Вчера мы переспали. Снова.

Где-то на подсознании я знала, что это случится, когда шла к нему в кабинет в день похорон. Нам обоим нужно было забыться, уйти от реальной жизни хотя бы на короткий миг.

У меня все болело, когда я проснулась. Внизу живота ныло, синяки от пальцев на внутренней стороне бедер пульсировали. Мне едва удалось расчесать волосы, после того как Марк наматывал их на ладонь.

После утреннего душа я снова отключилась на пару часов. Хотела заправить постель, но в итоге как-то оказалась в горизонтальном положении с закрытыми глазами.

Разбудил меня настойчивый звонок. Первые секунд тридцать я думала, что перезвоню позже, но телефон продолжал настойчиво вибрировать после отключения звука. Пришлось сначала ответить, а потом практически наощупь одеться и спуститься вниз, где за дверью меня ждал курьер.

— Мне нужна ваша подпись, — он протягивает мне планшетку, а я взгляд не могу отвести от огромного букета кремовых роз.

— Да-да, конечно, — ставлю кривую закорючку, лишь бы было. — А от кого это?

— Там есть записка, — молодой паренек улыбается мне и осторожно передает букет. Я даже покачиваюсь от его размеров.

Конечно, я знаю, что такую красоту мог прислать только Марк, но все равно хочется удостовериться на сто процентов, поэтому я сразу вылавливаю ту самую записку среди нежных бутонов.

«Доброе утро, котенок».

Я едва не начинаю натурально мурлыкать.

Некоторые говорят, что цветы — пустая трата денег, но я считаю, что внимание от мужчины это всегда приятно.

Мне требуется около часа, чтобы перебрать все цветы, подрезать каждый стебель и найти подходящую вазу для всей этой охапки. Где-то я читала, что розы стоят дольше, если устраивать им бассейн в ванной на ночь. Надо будет попробовать.

Еще какое-то время я банально провожу перед телевизором, заедаю ломоту в мышцах виноградом без косточек. Чуть позже Марк напоминает мне о квартире, и я беру ноутбук на колени.

Заняться все равно особенно нечем, так что почему бы и не потратить это время на пускание слюней на чужую недвижимость? Я иногда проводила так вечера после работы — устраивалась в кровати после работы и мечтала о том, как уже завтра смогу стать счастливой обладательницей студии в новостройке.

Когда в доме раздается второй звонок, я улыбаюсь и подпрыгиваю на месте. Марк устроил для меня еще какой-то сюрприз?

Мечтательно улыбаюсь весь путь до двери, но губы тут же вытягиваются в тонкую линию, когда на маленьком экране внешней камеры я вижу знакомое лицо.

Эффектна и в этот раз. Темно-бордовое пальто с каким-то мехом на вороте, черные сапоги на высокой шпильке, строгая сумка от известного бренда. Впечатление производит, даже я в этой ситуации могу признать открыто.

Я не хочу прятаться. Делать вид, будто дома никого нет, будто я удивительным образом не слышала достаточно громкий звонок. Хотя я могла быть в душе…

Нет. Я могу за себя постоять. Хватит уже прятать голову в песок — если что, я и в волосы вцепиться могу. Оторву любовнице Марка парочку нарощенных прядей, пусть потом мучается с проплешинами.

— Добрый день, — открываю дверь и тут же перекрываю ей проход.

— Здравствуй, — бросает нарочито небрежно, непонимающе вскидывает брови, когда я не пропускаю ее в дом. — Ты так и собираешься держать меня здесь?

— Были такие мысли.

— Отойди, это уже не смешно. Я пришла поговорить.

Позорить Марка перед соседями я не стану, так что все же отхожу в сторону и впускаю эту наглую барби с искусственными частями тела. Устроит еще какую-нибудь истерику, начнет вопить на весь поселок… Кому это нужно?

— Кофе предлагать не стану, ты здесь не задержишься, — сразу расставляю все по местам.

Я примерно представляю, зачем она пришла. Сейчас начнется лекция о том, что я из себя ничего не представляю, а Марк слишком эффектный и видный мужчина, чтобы держать рядом такую как я.

Ему в спутницы нужна идеальная женщина, которую не стыдно будет показать в обществе. А меня конечно же в приличный свет и просто так выпускать нельзя. Уж тем более брать в пару.

Все это я уже проходила в прошлом, когда имела честь познакомиться с парочкой однодневок Марка после нашего с ним первого официального выхода. Девочки визжали, топали ногами и наперебой рассказывали, как он встречается со мной, а спит все равно с ними.

В самый первый раз я даже поверила. Расстроилась, занесла номер Марка в черный список. Он приехал ко мне через два часа после переговоров, весь всклокоченный, злой. Едва сдержался, чтобы не наорать на глупую дуру за такие фокусы.

Ну и заодно объяснил мне, как в его мире все работает.

— Неужели ты считаешь, что рядом с тобой я стану размениваться на этих дешевок? Котенок, ты должна научиться постоять за себя, потому что я, к сожалению, не всегда могу быть рядом с тобой.

— Но она говорила…

— Она мать родную продаст за возможность присосаться к моему кошельку. Игнорируй это. Они даже внимания того не стоят, не то что слез…

После слов Марка у меня даже настроение не менялось, когда очередная такая пустышка хотела со мной серьезно поговорить. Бывший муж с легкостью убедил меня в том, что я была особенной для него.

Пусть сейчас между нами с Марком все сложно, но я почему-то уверена, что он не дал бы меня в обиду.

— Ты так уверена в этом? — отвечает на мое самоуверенное заявление о том, что очень скоро она вылетит из этого дома.

Я пытаюсь вспомнить ее имя. Потом пытаюсь вспомнить, а знала ли я его вообще, говорил ли мне Марк. В итоге ничего у меня не получается, так что для меня она так и остается очередной безымянной любительницей чужих денег.

— Да. Если ты хотела застать меня врасплох, у тебя ничего не вышло, — скрещиваю руки под грудью, перевожу взгляд на утренний букет и мгновенно расслабляюсь.

— Мне он тоже дарил такие, — заявляет, прослеживая мой взгляд, усмехается. — И даже больше. А машину тебе Марк уже купил?

— Он не хочет, чтобы я уставала за рулем, поэтому нанял для меня личного водителя.

Мне даже не надо стараться пропитать ядом голос — мою соперницу и от приветливого тона неплохо перекашивает.

— А ты не так наивна, как мне показалось при первой встрече. Марк-то знает об этой твоей стороне? Или перед ним ты прыгаешь на задних лапах?

— За все время, что мы живем вместе, Марк успел отлично изучить мой характер.

— Чушь! Не было у него никого все это время. Думаешь, я поверю в то, что вы женаты? Пусть мужчины и дальше думают, что отлично умеют скрывать жен — это всегда заметно. Несколько недель, потом начинают всплывать секреты. Он что, прячет тебя? Стыдится? — у нее на губах оскал вместо улыбки.

Думает, что докопалась до сути.

— Попробуй задать Марку эти вопросы, — парирую.

— Думаешь, я так просто отступлю, когда потратила на него больше года? Да я еще никогда так не унижалась перед мужиком, понятно тебе? Я была удобной для Марка, делала все, что он хотел! Была всегда готовой для него, мне пришлось перестроить мою жизнь. Я точно, знаю, что у него больше никого не было уже долгое время. А тут откуда-то появляешься ты, и все мои планы…

— Что ты сказала? — перебиваю эту заготовленную речь на повышенных тонах.

— И рушишь все мои планы! — выплевывает в меня.

— Я не об этом. Сколько вы были вместе?

— Больше года. Я потратила на Марка кучу времени и не собираюсь отдавать его…

Она говорит что-то дальше, но я уже не слушаю.

Больше года…

Целый год. И еще немного.

Это уже не просто парочка необременительных встреч за месяц. Это что-то серьезное. Если Марк так долго видится с одной женщиной, значит она действительно что-то значит для него.

Она ему просто нравится? Или он испытывает к ней нечто большее? Влюбленность?..

У меня вдруг ослабевают колени. Я стараюсь держаться, потому что не могу показать его любовнице свою слабость. Я не дам ей повода насмехаться, не позволю насладиться победой.

— Думаю, ты уже достаточно задержалась в этом доме. Тебе пора, — кивком головы указываю ей на дверь и продолжаю делать вид, будто меня ни разу не тронули ее слова. А у самой внутри все переворачивается. В висках начинает стучать от обиды.

— Запомни, девочка, я сама решаю, когда мне уходить. Что ты вообще можешь дать Марку? Ты же не дотягиваешь до него, до его уровня. У вас нет перспектив — поиграется и вернется ко мне. Да я могу пальцами щелкнуть, и он уже завтра…

— Что ты там можешь, Алла?

Как раскат грома раздается в воздухе.

Мы были так увлечены, что не заметили появления Марка.

— Я не буду спрашивать, что ты здесь делаешь. У тебя минута на то, чтобы убраться из моего дома и забыть сюда дорогу. Повторять не стану, — его голос пропитан холодом.

Ледяные звенящие ноты, от которых моя спина покрывается липким потом. Он обращается не ко мне, но даже в этом случае я покрываюсь мурашками от страха.

— Марк, послушай…

С любовницы моего бывшего мужа моментально слетает вся спесь. Она уже не выглядит такой уверенной в себе. Передо мной обычная женщина, которая хотела выгодно зацепиться в этой жизни и была уверена, что своего достигла. А теперь она отчаянно цепляется за этот шанс.

— Мне повторить? Либо ты уйдешь сама, либо я тебе помогу. Вряд ли тебе понравится второй вариант, так что соображай быстрее, Алла.

Марк сжимает кулаки и делает шаг ко мне. Он старается поймать мой взгляд, но я каждый раз отвожу глаза в сторону.

— Ты предал меня! — наша «гостья» визжит, теряя свой последний лоск.

— Не помню, чтобы давал тебе повод рассчитывать на что-то большее. Я трахал тебя, когда мне было удобно, и платил тебе за это.

— Но…

— Все остальное — твоя больная фантазия.

Марку надоедает весь этот цирк, и он помогает своей бывшей любовнице убраться подальше из гостиной. Сжимает пальцы на ее руке чуть выше локтя, Алла едва успевает переставлять ноги. Запинается о преддверный коврик.

Все происходит быстро. Через пять минут Марк уже стоит передо мной. Он заставляет меня запрокинуть голову, чтобы все-таки найти мой взгляд.

— Ты ее больше не увидишь, котенок. Понятия не имею, зачем она вообще все это устроила, но в этом доме Аллы больше не будет.

Марк скользит костяшками пальцев по моей щеке, прижимает еще ближе к своей груди. А у меня даже оттолкнуть его сил нет. Я выжата. Опустошена, внутри какой-то странный штиль спокойствия. И это самое страшное.

— Скажешь что-то? — спрашивает, надеясь получить от меня хотя бы пару слов, перебирает мои распущенные волосы.

— Почему ты вернулся так рано?

— Не хотел оставлять тебя одну надолго. Думал, ты согласишься поужинать где-нибудь.

— Я не голодна…

Выбираюсь из обжигающих объятий, Марк отпускает меня.

Он сбрасывает пиджак на диван, замечает стоящий в вазе букет.

— Понравились? — сухой вопрос, напряжение между нами растет.

— Они красивые. Спасибо, — отхожу еще на пару шагов.

Абсурд какой-то. Вчера мы целовали друг друга как будто в последний раз, а сегодня мы и пару нормальных предложений друг другу сказать не можем.

— Это не сработает, — выпаливаю на одном дыхании.

— Что?

— Мы. Ты не видишь? У нас ничего не получается. Я должна была изображать твою жену для Агриппины, но теперь ее нет и… И смысла тоже нет. Больше никакого смысла…

— Влада… — бывший муж дергается в мою сторону, но я вытягиваю ладонь впереди себя. Останавливаю его.

Никаких больше внезапных поцелуев, способных заткнуть мне рот. Я твердо решила.

— Я хочу уехать.

— Я понимаю, что из-за Аллы…

— Это не из-за нее! — повышаю голос. — Я хочу уехать от тебя. Мне плохо, Марк. Я задыхаюсь. Я устала выныривать, чтобы сделать вдох, а потом опять идти ко дну. Еще немного и я просто что-то сделаю… Не знаю, я уже ни в чем не уверена…

— Не смей даже думать об этом, Влада. Никогда больше не смей.

— Вот опять. Ты снова… Неважно, — устало опускаюсь на диван, рядом с его пиджаком. — Я просто хочу домой. Туда, где мне будет безопасно и спокойно…

Марк молчит какое-то время, а потом я вздрагиваю от его голоса:

— Собери вещи. Я отвезу.

Наверное, это самое правильное решение за последнее время.

Надеюсь…

<p>Глава 26</p>

Марк

Вчера я всерьез испугался, когда увидел взгляд Влады.

Она на эмоциях сболтнула лишнего, но по ее глазам было видно, что она действительно способна на это.

Мы сошлись на том, что в свою халупу она не вернется. Она приняла мое предложение, когда я отдал ей все комплекты ключей. В итоге получилось четыре, пятый был у клинингового агентства, с которым у меня договор.

Я отвез ее к себе на квартиру с одним чемоданом и небольшой дорожной сумкой, молча поднял вещи и ушел. Сидел потом в тачке и наблюдал за тем, как в квартире попеременно зажигается свет в разных комнатах.

Хотелось подняться назад.

Последние дни я не думал о том, что Владе пора уезжать. Ее пребывание в доме казалось мне самой правильной вещью в этом дерьмовом мире, хоть и со стороны по моему поведению это было не слишком заметно.

Смерть Агриппины ударила по мне больше, чем я показывал. Я постоянно грыз себя вопросами, зачем-то искал в интернете информацию о всевозможных методах лечения подобных опухолей. Даже связался с несколькими врачами, которые не сказали мне ничего нового. Смириться и ждать.

Теперь тоже остается лишь смириться с ее уходом и ждать, когда вихрь внутри уляжется.

Настроение опять сдвигается в сторону минуса. Влада игнорирует третий мой звонок за это утро, я откидываю телефон на стол и запрокидываю голову на спинку стула. Смотрю в потолок. Осталось только начать плевать в него.

— Марк Андреич, гостью к вам или спрятать куда-нибудь? — в кабинет заглядывает начальник службы безопасности.

— Мы не в девяностых, куда ты ее прятать собрался? Сюда веди, будем разговоры разговаривать.

Пока он ходит, я успеваю отпустить свою секретаршу попить кофе. Настойчиво вкладываю купюру с тремя нулями ей в руку и прошу задержаться на час.

Девица, которую скоро притащат ко мне, может начать орать, а я не особо хочу подмазывать потом полицию, так что к черту лишних свидетелей.

— Да что вы!.. Осторожнее!..

До меня еще из коридора начинают долетать обрывки фраз. Я сворачиваю окно с почтой, оставляю экран компьютера пустым. Заранее наливаю воды в стакан. Нежничать я не собираюсь, так что тут и какая-нибудь валерьянка оказалась бы кстати.

Мельком осматриваю коллекцию пойла. Ну, тоже вариант, если вдруг девка начнет давиться слезами.

— Можно?

— Да заводи уже. И погуляй где-нибудь. Я сообщу, когда потребуется отвезти нашу даму обратно.

При взгляде на меня подружка Влады сразу тушуется. Прикрывает свой слишком громкий рот, начинает заламывать пальцы на руках. Но плечи все равно расправляет, чтобы сиськи в выгодном свете подать — даже в такой ситуации не упускает возможности попробовать заарканить мужика.

— Садись, — киваю в сторону отодвинутого стула. — Если будешь послушной девочкой, все пройдет безболезненно для тебя.

Я смотрю на нее и пытаюсь вспомнить, где мог видеть недавно. Хотя, может, и не ее. Девки вокруг все как под копирку, одну от другой не отличить. Не понимаю их желание вливать бабки в пластику, чтобы в итоге стать похожей на других. Индивидуальность-то какая-то должна сохраняться.

— А Лада знает, что ты прямо сейчас заперся со мной в одном кабинете? — призывно облизывает губы, стреляет глазами четко в мою ширинку.

Вспоминаю. Так вот почему Влада тогда так странно себя вела. Я даже внимания не обратил на эту переделанную, когда бывшая жена сама ко мне липнуть начала. Маленькая коза меня использовала.

— Я не трахать тебя сюда привез. Разговор есть, касающийся прошлого. Мне нужны твои честные ответы. Заплачу по тарифу, можешь не переживать о потраченном времени и упущенных клиентах.

— Я не проститутка! — взвивается.

— Маме эти сказки будешь рассказывать. Ты уже начинаешь меня раздражать, так что выбирай — по-хорошему или по-плохому?

— Что ты в ней нашел? — она задает неожиданный вопрос. — Когда Ладка познакомила нас, я думала, что вы продержитесь, максимум, месяц. Трахнешь наш невинный цветочек и побежишь дальше. Чем она заслужила кольцо на палец?

— Это тебя не касается, — пресекаю попытку вывести меня на разговор по душам.

— И что, так любишь, что даже измену простил?

Я слышу, как скрипят мои собственные зубы. Сидел бы передо мной мужик — уже давно бы харкал кровью. А тут девушка все-таки.

Хотя там только одно название от нее.

— Ты была с ней в тот вечер. Ты же и наплела мне потом с три короба, когда я искал Владу и звонил тебе. Теперь я хочу услышать правду. Начнешь называть имена — сможешь выбраться из этой могилы, отделавшись малой кровью. В противном случае ничего не могу обещать.

— Думаешь, я испугаюсь тебя? Одно мое слово в желтой прессе и тебя сожрут с потрохами, Марк Ольховский. Не отмоешься потом.

— Уверена, что хочешь попробовать?

Признаться, она меня удивляет. После моих слов начинает визжать, как пожарная сирена, пытается порвать платье на себе, царапает руки своими лопатами, которые у нее вместо ногтей. Прям так натурально все, что я аж смехом давлюсь, спокойно наблюдая за всем этим представлением.

— Морозов, зайди ко мне по старой дружбе, — набираю начальника охраны здания. Хороший мужик, мы с ним давно знакомы. — И пару ребят прихвати, им понравится.

Девица передо мной ничего не понимает.

Через три минуты у меня в кабинете появляется четверка хмурых здоровых мужиков. У одного вообще шрам от брови по щеке на все лицо — прям как по заказу.

— Тут девушка хочет меня в изнасиловании объявить, — начинаю объяснять. — А я, знаете, вообще не переношу, когда люди врут.

Морозов стоит за ее спиной, сначала хмурит брови. Потом у него щелкает, и он понимающе кивает. Отлично, подыграет в случае чего.

— Ну какие вопросы, Марк. Сделаем все в лучшем виде. В участок потом девочку отвезти или сама доберется?

— На такси посадите, — откликаюсь. — Мы же все-таки джентльмены.

— Что здесь происходит?! — девица начинает въезжать в ситуацию. Соскакивает со своего стула, отлетает в противоположный угол кабинета.

Шарит в сумочке, вскидывает на меня испуганный взгляд.

— Правильно, телефон у тебя еще на входе изъяли.

— Вы н-не серьезно…

Морозов делает шаг вперед и дергает ремень на штанах. Он все на мой коллекционный коньяк поглядывал, пусть забирает на здоровье, после такого я точно у него в должниках.

— Красивая ты баба, жаль портить будет… — он вплотную подходит к девке, стискивает ее локоть и тащит в сторону стола.

— Я все скажу! Скажу! Только не надо… Пожалуйста, я расскажу обо всем!

— Ладно, отпусти ее, — киваю Морозову. — Подождешь за дверью? А то вдруг у нас у кого-нибудь голос резко пропадет?

— Да без проблем. Не скучай тут без нас, красавица, — хлопает своей лапищей по женской заднице и дает парням команду «на выход».

Как я и думал, алкоголь пришлось расчехлять. Плеснул на два пальца, Лена, или как там ее, вылакала залпом. Немного помялась, но все-таки начала рассказывать. Даже к телефону еще раз тянуться не пришлось.

— Мне предложили хорошие деньги. Сказали в ближайшее время подмешать Ладе в напиток немного таблеток, а потом сразу позвонить им. Тогда в клубе был идеальный момент — она отошла, у меня было достаточно времени все провернуть. Чуть позже мне прислали номер машины и сказали посадить ее туда. Все, больше я ничего не знаю. Остаток денег кинули в почтовый ящик.

— Кто предложил?

— Да не знаю. Какой-то мужик позвонил, предложил встретиться. Я его никогда раньше не видела. Ну обычный такой, среднего роста, брюнет. На пальцах наколки, — сглатывает, отводит взгляд. Боится на меня смотреть. — Он сразу деньги мне дал. И таблетки…

Удавить эту тварь хочу. Прямо здесь и сейчас.

Продавать себя — личное дело каждого, за это не судят. Но она за бабки подставила человека. Влада всегда считала ее близкой подругой, она вечно защищала ее передо мной, выгораживала. Даже просила помочь с работой.

Сука, надо было тогда сразу ультиматум поставить. И не было бы всего этого. Владу бы не изнасиловали.

Я только сейчас до конца понимаю это. Она же вообще ничего не соображала под этой дрянью, поэтому и имя мое в том ролике…

Ненавижу эту тварь, сидящую передо мной. И себя тоже ненавижу.

Каким же я ублюдком был.

Меня чуть ли не силой швыряет в тот день. Отчетливо вижу ее перепуганное выражения лица, дрожащие губы. Она тогда жалась ко мне, холодная вся, а я такой херни ей наговорил… Мой котенок искала поддержки, а я оттолкнул и окончательно сломал ее.

Жизни не хватит исправить.

Впечатываю кулак в стол костяшками, боли вообще не чувствую. Клавиатура отлетает куда-то, монитор я сам отшвыриваю.

— Убирайся из моего офиса. В городе остаешься. Рыпнешься куда-то, из-под земли достану и отдам уже совершенно другим парням.

— Слушай, мне просто нужны были деньги… — она пытается оправдываться, но выходит откровенно хуево. — Да, я завидовала Ладке! Почему ей все, а мне…

— Пошла. Отсюда. Нахуй.

Ее сдувает за пару секунд, а я остаюсь с развороченными внутренностями.

После всего у меня права не было даже подходить к Владе, а я все это время так с ней обращался.

Молодец, блядь. Мужик.

Своими руками все уничтожил. Растоптал нежную девочку, которая мне безоговорочно доверяла. А потом еще раз, только сейчас уже окончательно. Всем верил. Всем, сука, верил, только не ей.

На пределе скорости гоню к Владе. Нарушаю, подрезаю, вжимая педаль в пол. Понятия не имею, что скажу ей сейчас. А есть вообще какие-то уместные в этой ситуации слова?

Хоть что-то подходящее?

Залетаю по лестнице на нужный этаж, нахожу дверь. Заношу над ней кулак, но буквально на сантиметре от цели замираю. Позвоночник будто прошибает разрядом двести двадцать.

Стука нет.

Я уже достаточно запачкал ее собой.

<p>Глава 27</p>

Влада

Утром меня ошарашила череда непрерывающихся звонков от Насти. Я проснулась из-за вибрации телефона, решила отложить разговоров до лучших времен, потому что у меня жутко гудела голова. Но подруга звонила и звонила.

В итоге Настя что-то сбивчиво протараторила мне в трубку, я сказала ей свой новый адрес и принялась ждать внезапную гостью. Она появилась на пороге через полчаса с абсолютно дикими глазами и пакетом из аптеки.

— Что это? Ты заболела? — забираю у Насти вещи, чтобы она могла спокойно раздеться.

— Да лучше бы заболела! Лучше бы у меня нашли что-нибудь венерическое, чем это, — нервно отвечает и постоянно жестикулирует.

Я заглядываю в пакет и обнаруживаю несколько коробочек с тестами на беременность. Смотрю на подругу и не знаю, что говорить.

— Да, я залетела. Можешь меня поздравить! — у нее срывается голос из-за истерики.

— Ты уже точно знаешь?

— Четыре положительных теста дома, задержка, которой у меня никогда не бывает. Как ты думаешь?

— А это зачем тогда? — взмахиваю пакетом в воздухе.

— Убедиться. Я обзвонила все клиники, никто меня не может принять сегодня. Ближайшая запись — завтрашний вечер. Это слишком долго!

Настя выхватывает свои покупки и спрашивает, где у меня здесь ванная. Она настолько в шоке, что даже не кидается на меня с расспросами о квартире и почему я опять оказалась в новом жилище.

Я жду ее на кухне, завариваю какой-то тропический чай с кусочками фруктов. Десять минут проходят в звенящем напряжении, я только периодически слышу какой-то шум из ванной комнаты.

— Все положительные, — Настя появляется на кухне.

— Сядь и успокойся, пожалуйста, — тихо прошу ее.

— Какой там успокоиться? У меня уже было два аборта, ты понимаешь это? — ошарашивает меня своим признанием. — Врач сказал, что после следующего вероятность забеременеть и нормально выносить ребенка будет нулевой. И что мне делать сейчас? — она со злостью зашвыривает все тесты в мусорное ведро.

— Ты не хочешь этого ребенка? Может быть, тебе все-таки оставить его… — заикаюсь о сохранении беременности и тут же получаю жалящий взгляд прищуренных глаз в ответ.

— Ты шутишь? Куда мне сейчас дети? Ни хаты, ни денег. Господи, я как подумаю о всех этих пеленках… — ее передергивает. — Слушай, а этот Егор вообще как? Богатенький же, да? Как думаешь, с него получится нормально стрясти?

— Так ты от Егора?.. — не скрываю своего удивления. Задумываюсь о том, что при таком образе жизни Егор может баловаться не только алкоголем…

— Ну а от кого еще? Он настолько напился в тот раз, что не смог вовремя вытащить. А в таблетках у меня сейчас перерыв, гинеколог посоветовал сделать… У тебя есть что-то покрепче? — Настя скептически принюхивается к чаю.

— Ты же беременна, тебе нельзя сейчас…

— Да не собираюсь я его оставлять, понятно?! Может, врач тогда имел в виду обычный аборт, а если сделать медикаментозное прерывание в хорошей клинике… — она начинает размышлять вслух. — Так что, как думаешь, Егор подкинет мне денег?

— Я не думаю, что тебе стоит рассчитывать на него…

— Почему?

— А ты сама не понимаешь? Я предупреждала тебя о том, что не стоит связываться с этим человеком, но ты меня не послушала. В лучшем случае он просто проигнорирует тебя, в худшем — наговорит гадостей. Тебе это надо?

Егор и ответственность — понятия в корне противоположные. Он не отвечает за свои поступки, не думает о будущем и просто прожигает свою жизнь, нарываясь постоянно на серьезные последствия. Вряд ли он вообще вспомнит мою подругу. Из разговора с Настей я поняла, что у них после той ночи ничего больше не было.

— Я не одна заделывала этого ребенка! Напугаю его алиментами, чтобы он сейчас дал мне денег. Ты не знаешь хотя бы, где он? У меня даже номера его нет…

— У меня тоже.

— Ты сможешь достать его? Или еще лучше организовать мне встречу с Егором? В конце концов, это не только моя проблема, я же не виновата, что ему в презервативе не нравится!

— Я попробую…

Выдыхаю. Придется звонить Марку, чтобы узнать, где сейчас находится его сводный брат… И еще он точно захочет узнать, зачем Егор мне понадобился.

Мы с бывшим мужем не общаемся уже вторые сутки, и все это время я не нахожу себе места.

Вздрагиваю от каждого шороха, иногда выглядываю в окно, ища глазами его машину на открытой парковке. Я до сих пор не верю, что он отпустил меня, а не стал давить или принуждать. Он сделал так, как хотела я.

Почему тогда сейчас мне так некомфортно?

— Я очень на тебя рассчитываю, Лад. Все ведь имеют право на ошибку, да?

— Да… — машинально отвечаю.

Зачем-то примеряю это к своей жизни. Если бы только Марк понял, что он ошибся в тот раз… Я не знаю, смогла ли бы простить его до конца, но он даже не попытался извиниться! Закрыл глаза на все, держал меня рядом, потому что ему так было удобно.

А как же я? Мои чувства… Они хоть что-нибудь значат для него?

— Насть… — я возвращаюсь к разговору с ней. — Подумай еще раз, взвесь все. Если тебя врач предупредил о возможных последствиях в будущем — это же не пустой звук. Ты не думала, что потом можешь пожалеть о своем решении? Сейчас ты не хочешь детей, а потом у тебя просто не будет такой возможности…

— Ой, не сгущай краски. Что там будет, в этом будущем? Я не хочу мучиться с ребенком в нищете из-за какой-то мнимой вероятности, что в будущем мне резко захочется детей.

Я обновляю чай в наших кружках. Это жизнь Насти и только ей решать, что с ней делать. Не буду лезть с советами, она ведь не просила их у меня. Если она уверена в своей правоте, то пусть так оно и будет.

Да и все равно она меня не послушает. Я предупреждала ее о Егоре, но они все-таки провели вместе ночь. Это еще не самое ужасное, что могло случиться с Настей.

Она еще какое-то время рассуждает о сумме, которую попросит у сводного брата Марка, я же просто тихо слушаю ее, ни разу не перебивая. Возможно, Насте нужно выговориться, а я хотя бы таким образом отвлекусь от своей реальности.

— В общем, с тебя хотя бы телефон, потому что он даже в инстаграме мне не отвечает. Позвони сразу, как только раздобудешь, — просит уверенно, будто у меня обязательно получится найти для нее заветные одиннадцать цифр.

Мы прощаемся, Настя ждет лифт на этаже, пока я торчу в дверном проеме, провожая ее. В дверях она сталкивается с курьером, бросает ему что-то не слишком приятное. Я краснею за нее.

— Девушка, погодите, пожалуйста, — парень окликает меня, когда я пытаюсь закрыть дверь. — Это сто тридцать седьмая квартира?

Я растерянно киваю, он передает мне узкую квадратную коробку белого цвета с золотыми буквами какого-то магазина на крышке.

Первая моя мысль — Марк что-то заказывал себе и забыл об этом.

Уже в гостиной, открыв крышку, я понимаю, что шикарное платье аметистового цвета моему бывшему мужу точно не по фигуре. С его разворотом плеч пришлось бы два таких вместе сшивать. И то не факт, что налезло бы.

Сверху лежит прямоугольная записка из плотной бумаги. Водитель будет ждать меня в семь, больше здесь ничего не написано.

Сначала я хочу позвонить Марку и спросить, что вообще это все значит. Уже выискиваю телефон в квартире и нахожу в списке контактов его имя…

Нет, не стоит.

Я блокирую телефон не из-за возможности разрушить всю романтику очередной ссорой — я хочу, чтобы Марк немного помучился. До семи еще уйма времени, он все это время не будет знать, отвечу ли я на его приглашение или нет.

Еще раз смотрю на платье. Пока оно в коробке, я могу разглядеть лишь лиф со спущенными плечами из невесомой полупрозрачной ткани.

Осторожно достаю его, отхожу на пару шагов, потому что оно оказывается длинным.

Какой девочке не нравится немного побыть принцессой? Особенно когда фея-крестная точно угадывает с размером.

Мне даже показалось, что я как-то незаметно для себя успела сбегать на примерку, потому здесь нет ни одного лишнего сантиметра. Недостающих тоже нет. Платье сидит идеально.

Вечером я специально опаздываю на десять минут. Выключаю везде свет, а сама торчу возле окна и наблюдаю за автомобилем с включенными фарами. Он такой один поблизости.

Накидываю пальто на плечи, собираю подол пальцами, чтобы не запутаться в нем, пока я буду спускаться к машине. Мужчина в идеальном черном костюме с бабочкой открывает для меня дверь и помогает забраться в теплый салон.

Я пытаюсь выведать у него, куда мы едем, но он лишь поправляет зеркало заднего вида и улыбается мне в него.

— Мне нужно довести вас в целости и сохранности, мисс. Я не уполномочен говорить заранее о месте назначения, это должно быть секретом.

Улыбаюсь, когда автомобиль останавливается в конечной точке. Я помню, как Марк впервые пригласил меня в ресторан. Именно в этот ресторан.

Я ужасно смущалась, два дня выбирала, в чем туда пойти, безостановочно оглядывалась по сторонам во время ужина. Мне постоянно казалось, что я не дотягиваю. А потом я заметила взгляд бывшего мужа. Он не сводил глаз с меня, другие люди для него будто перестали существовать.

Мне сразу стало легче.

Входя в ресторан, я морально готова к тому, что привлеку внимание. Все же на мне не просто вечернее платье для обычного ужина — так одеваются на мероприятия мирового масштаба.

Но внутри оказывается пусто. Столики сдвинуты, свет приглушен до минимума. Немного яркости добавляют свечи, которые здесь повсюду.

Это правда все для меня? Для меня одной?..

Марк появляется откуда-то из тени. Я вздрагиваю, натолкнувшись взглядом на его массивную фигуру, усмехаюсь, когда замечаю расстегнутую сверху рубашку и отсутствие галстука или бабочки. Он не любит, когда что-то мешает. А я не переставала любить его.

— Очень красивое платье, спасибо, — вырывается из меня на одном дыхании. Нервы отбивают чечетку внутри.

— Это ты красивая, котенок.

Марк заправляет выбившуюся прядь мне за ухо, пока я утыкаюсь носом в розы, точно повторяющие цвет моего платья.

— Что это все значит?

— Нам нужно поговорить, — сухо отвечает Марк.

— Ты решил так выманить меня из твоей квартиры? — я улыбаюсь уголками.

— Пусть так. Ты вроде бы не против, — Марк тоже улыбается, выдыхает, когда понимает, что я не собираюсь закатывать истерики.

Мне действительно нравится его сюрприз. И то, как он сейчас не меня смотрит.

Давно такого не было. Перед разводом мы часто ругались, цеплялись друг к другу по каким-то совершенно нелепым пустякам. Я упрекала Марка в том, что он постоянно задерживается, что он перестал уделять мне внимание. Звонила ему, дергая по пустякам, отвлекала от важного во время работы.

Он злился и спрашивал, зачем ему вообще торопиться домой, если он и здесь не может нормально отдохнуть без головной боли в виде истеричной меня. Я не знаю, что это было — кризис или после бабочек, которые к тому времени уже успели расслабиться и спокойно заснуть, мы заново привыкали друг к другу.

В жизни двух людей есть несколько этапов, я убеждена в этом, и мы оказались не готовы к новому из них.

— Хочешь что-то особенное или доверишься моему вкусу?

Марк отодвигает для меня стул, наклоняется, прекрасно понимая, как его горячий шепот влияет на меня.

Ерзаю на месте, выпускаю букет из рук, когда Марк решает убрать его в вазу.

Все так волнительно, что я едва не проливаю шампанское на себя, когда беру наполненный им бокал в руки. У меня дрожат пальцы.

Наш будущий разговор может разрушить всю атмосферу, поэтому я решаю насладиться моментом. Украдкой наблюдаю за Марком, скольжу взглядом по его фигуре. Не представляю, насколько глупое у меня сейчас выражение на лице.

Внутри все пылает, очнувшиеся от коматоза бабочки бьются о ребра. Они тянутся к мужчине, что пожирает меня глазами. Как раньше.

<p>Глава 28</p>

— Как тебе на новом месте? — Марк задает вопрос, продолжив смущать меня своим настойчивым взглядом.

— Мне все нравится, — произношу, опустив глаза.

Кажется, я так не смущалась даже в начале наших отношений. Воздух обжигает, я украдкой наблюдаю за каждым движением Марка и вздрагиваю, когда его губы двигаются. Он спрашивает о чем-то не слишком важном, а я боюсь, что в одну из секунд начнется тот самый важный разговор.

Я не знаю, о чем конкретно пойдет речь, и, если честно, не особо хочу узнать. Мне просто хорошо сейчас, пусть это продлится как можно дольше.

— Котенок, мне столько всего надо тебе сказать, — Марк прочищает горло, я вздрагиваю и откладываю приборы.

Разглядываю цветы, сервировку на столе.

— Я был самым настоящим идиотом. И тогда, и все это время. Я сильно обидел тебя, оттолкнул, когда ты во мне нуждалась.

Я даже моргать перестаю. Что произошло за это время? Почему мой бывший муж сейчас говорит все это?

— Марк… — осторожно начинаю. — Я ничего не понимаю…

— Я сам долгое время ничего не понимал. Пытался понять, чего тебе не хватало, копался слишком глубоко, хотя все оказалось на поверхности, — он встает со стула, подходит ко мне. — Позволишь снова пригласить тебя на танец? Обещаю, в этот раз все закончится прилично.

Он замечает, что у меня дрожат руки. Спокойно ждет, когда я вложу ладонь в его и кивну в знак согласия.

Мы почти не двигаемся, оказавшись в середине зала. Марк прижимает меня к себе и тянет носом мой запах возле кромки волос у виска.

Страшно. Я все еще ничего не понимаю, но боюсь услышать продолжение.

— Почему ты так дрожишь, малышка? Хочешь уйти? — вкрадчиво хрипит Марк около уха. Задевает скулу горячими губами.

У меня пол из-под ног уходит.

— Потому что ты рядом… — открыто признаюсь, утыкаюсь в его пиджак, чувствую себя маленькой и защищенной в его руках.

Я помню, что он сделал мне очень больно, но еще я помню, как Марк умел окружать меня собой, когда мне это было нужно.

Тихая музыка звучит фоном, песня переключается, и я стараюсь отвлечься на сплетение нот и тонкий нежный голос исполнительницы. Что угодно, лишь бы в мыслях не было этой звенящей пустоты. Сейчас мне нужна «трезвость», а, когда Марк так близко, сохранять ее чертовски сложно. Практически невозможно.

— Я знаю, что ты не изменяла мне.

Через одежду чувствую, как Марк напрягается. Ранее расслабленные мышцы словно наполнились быстротвердеющим металлом.

— Я столько раз говорила тебе об этом… — прямо ему в шею, невозможно хриплым от волнения и обиды голосом.

Почему Марку понадобилось столько времени? Он ведь должен был сразу поверить мне. Должен был…

Заглядываю ему в глаза, Марк отражает мой глубокий взгляд. Пальцы мнут платье в районе поясницы, а второй рукой он мягко сжимает мою ладонь, словно хочет удержать на месте.

Но я и не пытаюсь отстраниться. Бежать все равно некуда, рано или поздно мы столкнемся.

Марк смотрит на меня, я не двигаюсь. Так и стою со слегка запрокинутой головой.

— Все бы отдал за возможность вернуться в прошлое и как следует навалять своей версии того времени, — уголки его губ ползут вверх в грустной тяжелой усмешке. — Прости меня, мой котенок.

Боль возвращается. Все, что я ощущала за эти годы, накатывает в удвоенном размере. Желудок скручивает, легкие резко сжимаются, в висках пульсирует. Сердце готово проломить ребра с первой попытки выпрыгнуть из груди.

— Н-не могу… Мар-рк, я не могу… — заикаюсь, хнычу, когда бывший муж не позволяет мне выпутаться из капкана его рук.

Мне плохо. Мне очень-очень плохо. Я мечтала услышать от него эти слова, думала, что сразу станет легче, я почувствую какое-то облегчение, но все оказалось не так.

Я как будто все это время билась в закрытые двери, вот они распахнулись, и в меня ударила уничтожающая все на своем пути стихия.

Объятия становятся крепче, Марк притискивает меня к себе, пока каждую клетку моего тела бьет жалящий озноб.

— Ты был нужен мне тогда, — я начинаю молотить кулаками по его груди, ни капли не жалея. Натурально бью бывшего мужа. — Ты! Был! Мне! Нужен!

Выплевываю, сопровождая глухими ударами каждое слово. На щеках мокро от слез, в глазах одна заплывшая соленой влагой муть.

— Малыш… — Марк рассеянно скользит ладонью по моей спине, не пытается перехватить мои запястья, чтобы остановить рукоприкладство. — Котенок, я знаю. Тише, маленькая. Смотри на меня. Дыши, Влада…

Я настолько увлеклась, что забыла делать вдохи.

— Ты меня выкинул! Из своей жизни, за шкирку, как какого-то…котенка, — выдыхаюсь, удары становятся не такими сильными.

Волосы совсем растрепались и теперь лезут в рот, я отплевываюсь от них и бью Марка по рукам.

— Выпусти меня! Ты не имеешь права!..

Мои губы сминает ураганом. Я мычу в поцелуе, сжимаю зубы на нижней губе Марка. Он чертыхается, но все равно проталкивает язык в мой рот и сжимает бедро на грани боли. Отвлекает меня, заставляя бедное сердце сделать новый кульбит.

Тяну его за волосы, расцарапываю шею. Пусть он прочувствует все, пусть ему тоже будет больно!

— Я знаю, девочка Я все, блядь, знаю, что даже смотреть в твою сторону сейчас не имею права, — Марк чуть встряхивает меня, чтобы я окончательно пришла в себя и больше не пыталась достать ему глаза из орбит.

Он помогает мне сесть обратно на мягкий стул, сам опускается рядом на корточки, положив ладони на мои бедра слева и справа.

— Откуда ты вообще… — сиплю едва разборчиво. — Откуда ты узнал?

— Помнишь видео?

Та мерзость… Я кривлюсь, снова начинаю отпихивать Марка.

— Ты произносила мое имя. Я не заметил это сразу, только-только смог разобрать. Я знаю, что тебя… — он сглатывает.

 — Что меня изнасиловали, — продолжаю за него. — Но я ведь сама пошла в тот клуб с Леной… Если бы только я осталась дома…

— Тш-ш, котенок. Не смей себя винить, — отрезает, сводит брови к переносице, качая головой. — Твоя подруга призналась, что подмешала тебе таблетки в коктейль. Тебя просто опоили, малыш. В этом нет никакой твоей вины.

— Зачем ей это было нужно? Неужели она настолько меня ненавидела?.. — всхлипываю.

— С этим мне еще предстоит разобраться. Ей заплатили, чтобы она тебя подставила. Я подозреваю, что так они хотели добраться до меня, но мне нужно еще немного времени, чтобы точно убедиться во всем. Влада… Малышка, не плачь, — шершавые подушечки пальцев скользят по моим щекам, Марк стирает с кожи дорожки слез.

От этих нежных прикосновений мне становится только хуже. Марк просит меня успокоиться, а я никак не могу справиться с собой.

— Я чувствовала себя такой грязной… Мне даже душ не помогал, боже, я кожей ощущала все эти мерзкие отпечатки… — вываливаю на Марка свои переживания. — Мне так долго снились кошмары… Это происходило во сне снова и снова… — голос совсем садится.

— Не вспоминай это. Не надо, котенок, — он будто заглядывает мне в голову.

— Помоги мне…

Марк выпрямляется. Одним быстрым движением дергает скатерть, до меня долетает громкий звон посуды. Он дергает меня за руку и усаживает на самый край стола.

Новый поцелуй с привкусом соли вынуждает меня застонать прямо в мужские настойчивые губы.

Я слышу, как платье трещит по швам. Марк не слишком нежничает, чтобы добраться до моей голой кожи.

Он разрывает ткань на груди, припадает губами к шее. Целует, лижет. Опускается мокрой дорожкой к соску и тянет его зубами. Я вплетаю пальцы в его волосы, пытаюсь стащить с него пиджак, потому что мне тоже нужно чувствовать его.

Марк отрывается от моей груди, помогает раздеть его, потому что у меня окончательно отказывают руки.

Цепляюсь за его голые плечи, вздрагиваю от крепких ладоней на моей талии. Марк прижимается лбом к моему, у нас обоих закрыты глаза.

— Нежная девочка, — подушечками он собирает дрожь и мурашки с кожи, пальцы легко оглаживают бедра, поднимаются к ребрам. Я втягиваю живот, мышцы напрягаются.

Кусаю губы, открываю глаза и прослеживаю, куда уходит дорожка темных волос, которая начинает от пупка. Обвожу очертания кубиков и спускаюсь к ремню. Марк перехватывает мои руки.

— Притормози, котенок. Всю тебя съесть хочу, — хрипит мне в полураскрытые губы.

— А я хочу тебя… — терпеть жар между ног становится мучительно.

Марк обнимает меня одной рукой, приподнимает, чтобы ягодицы оторвались от стола. Он спускает платье до конца, отбрасывает разорванную дорогую тряпку, чтобы не запутаться в ней. Подцепляет мои трусики и отправляет их следом.

— Не сжимайся так, Влада, — он разводит мои ноги, снова вклинивается между ними.

Я теряюсь в головокружительных поцелуях, губы уже опухли и горячо пульсируют, когда Марк вновь и вновь набрасывается на меня с голодными глубокими поцелуями.

Марк возбужден, я вижу внушительный бугор на брюках. Мое тело бьет мелкая дрожь, я чувствую, как белье становится бесстыдно мокрым.

Мы целуемся. Пожираем друг друга. Ладони хаотично гуляют по коже.

Я оказываюсь на спине. Не могу понять, в какой именно момент. Кулаки Марка по обе стороны от моего лица, его язык гуляет по шее.

Он кладет ладонь на мой живот, растопыривает пальцы, когда я пытаюсь подняться. Поцелуи опускаются ниже, Марк щелкает по твердым горошинам сосков. Клеймит меня своими губами.

— Тихо, котенок, — в ответ на мой протестующий писк, когда Марк заставляет меня упереться пятками в стол.

Я лежу перед ним с раздвинутыми ногами и ощущаю влажные прикосновения губ в самом низу живота.

Мне так слишком

Безумно, остро, горячо.

Марк кладет ладони на мои бедра, фиксирует меня на месте. Он очень сильный, я как пушинка рядом с ним, а все мои попытки — жалкий пшик по сравнению с его мощью.

Его язык касается моей промежности. Я выгибаюсь от сильного разряда, бьющего по всему телу разом. Зажмуриваюсь.

Пытаюсь свести колени, но Марк своими руками удерживает их, не позволяя мне закрыться.

Я царапаю стол ногтями, извиваюсь, когда кончик языка обводит чувствительный бугорок. Дергаюсь каждый раз.

Марк отрывается, рассматривает меня между ног. Раздвигает складки большими пальцами и снова размашисто проводит языком до самого лобка.

— Не двигайся, — приказывает, когда я веду бедрами под новым касанием к клитору.

Я сгораю от стыда и одновременно хочу, чтобы Марк не останавливался. Облизываю пересохшие губы, послушно откидываюсь назад. Плавлюсь от смеси смущения и невозможного желания. Между разведенных бедер все горит, в животе скручивается тугое напряжение.

Марк проводит языком между раскрытыми складками, проникает внутрь, не забывая массировать пальцами пульсирующую горошину сверху. Выписывает какие-то немыслимые узоры на моей промежности, посасывает клитор губами, вводя в меня сразу два пальца, делая ими несколько неглубоких толчков.

— Кончи для меня, котенок, — отрывается, чтобы сказать, пальцами размазывает влагу. Боже, какая я влажная снизу…

Напор языка усиливается, я стону, кричу и всхлипываю, когда напряжение во всем теле доходит до высшей точки. Метаюсь по столу, ломаю ногти о его поверхность. Задыхаюсь.

Я больше не могу контролировать себя, с губ срываются громкие вскрики. Все тело трясет от подступающего оргазма.

Хватаю жадно воздух, проталкиваю его в легкие. Марку приходится снова прижать раскрытую ладонь к моему животу, когда я проваливаюсь в сладкие тягучие судороги запредельного удовольствия.

Я чувствую, как член Марка прижимается к все еще пульсирующим складкам. Там сейчас все так чувствительно, что я вскрикиваю.

— Тш-ш, больно не будет, — Марк нависает сверху и медленно проталкивается внутрь, продлевая мою агонию.

Он не спешит двигаться в размашистом темпе. Немного покачивается, трется изнутри о влажные стенки. Накрывает мои губы неторопливым, слегка ленивым поцелуем.

После оргазма я не в силах двигаться, так что Марк сам забрасывает мои руки на плечи. Я обнимаю его, наслаждаюсь теплом большого натренированного тела. Горячее мужское дыхание щекочет шею.

— Ты в порядке, малыш?

— Угу, — сиплю в прострации, скольжу ладонями по его спине, чувствую под ними перекатывающиеся мышцы.

Марк выскальзывает из меня примерно наполовину и снова толкается бедрами вперед. Неторопливо входит, просовывает руку под мою поясницу и прижимает ближе к своей груди.

Мы разделяем дыхание на двоих, я обвиваю Марка ногами, упираясь пятками в его подтянутые ягодицы.

Он сгребает ладонью мою грудь, перекатывает сосок между пальцев одновременно с мучительным глубоким толчком.

Растворяюсь в его руках, приподнимаю бедра, чтобы было еще острее.

— Твою мать, Влада. Я пытаюсь быть нежным, — хрипит, заглядывает в мои глаза.

— Ещ-ще… Я х-хочу еще… — тихо хнычу, сглатываю скопившуюся во рту слюну.

Меня снова накрывает. Каждая клетка пылает огнем. Я царапаю ногтями спину Марка из-за невозможности терпеть это мучение.

— Так? — рычит, ударяя бедрами. — Так ты хочешь, котенок?

— Да-а-а…

Марк больше не жалеет меня. Я проскальзываю по столу от оглушающих невероятно быстрых толчков, он возвращает меня на место и опускает вес своего тела сверху, чтобы я совсем не могла пошевелиться.

Давление внутри, укусы в шею, жесткая хватка в моих волосах выворачивают меня наизнанку.

Марк набирает бешеный темп, вбивается так сильно, что вместо стонов я сразу перехожу на крики. Часть из них тонет в новых поцелуях, кожа под грубыми пальцами на моем бедре пульсирует.

Я сама сорвала тормоза Марка и теперь распадаюсь на мелкие крупицы под его животным напором.

Втягиваю запах Марка. Хочу пропитаться им. Оставляю красные полосы на его плечах. Я расплющена его тяжелым телом, толчки между моих ног становятся резче. Марк кусает мою шею, я пищу, пытаюсь сдвинуться, потому что член внутри задевает какую-то особенную точку.

Всего много и так сразу. Марк сильнее вжимает меня в столешницу. Под бедрами уже мокро.

— Так сжимаешь меня, что сдохнуть можно, — Марк отрывает одну мою руку от своей спины, припечатывает ее к столу, чтобы сплести пальцы.

— Ма-арк… — я уже кричу.

Вдыхаю глубоко, когда он подается вперед на всю длину. Заполняет меня максимально. Растягивает ноющие мышцы.

Вокруг все летает. Я сама лечу, когда Марк начинает дико вбиваться в меня. В животе что-то взрывается, кровь в венах бурлит.

Меня скручивают спазмы, Марк замирает глубоко. Он скользит носом по моему влажному от пота виску. Подхватывает меня под ягодицы, прижавшись пахом к моему лобку, удерживая меня на месте.

Когда я перестаю сдавливать его член так туго, что двигаться было невозможно, делает еще пару размашистых мощных толчков для своего финала.

Мы оба часто дышим. Я расслабляюсь под тяжестью Марка, он прижимается губами к моей шее.

Давление на бедрах испаряется, теперь его большие крепкие ладони гладят меня с осторожностью. Марк пересчитывает выступающие ребра пальцами.

В голове какой-то сироп, тело будто игрушечное, ватное. Между ног ноет, каждый след на теле отдает теплом.

— Ты обещал, что все будет прилично, — я смеюсь, кончиками пальцев «шагаю» по спине Марка.

— Оно и было. После танца обещание сгорело, а новых я не давал, — выкручивается, коротко прижимается губами к моим распухшим.

Когда все так хорошо, не хочется возвращаться в реальность.

Подольше бы здесь. В идеальном мире, где соль в уголках глаз только от теплой радости.

<p>Глава 29</p>

Когда я прихожу в себя окончательно, первым делом думаю о своем платье. О своем разорванном в клочья платье.

Как я поеду домой? В одних трусиках? Да и то не факт, что им удалось уцелеть.

Все произошедшее между нами с Марком было невероятно. Мы забылись друг в друге. Мы занимались любовью.

Пусть вокруг не было лепестков, а я лежала на твердой столешнице вместо мягкой постели — я твердо уверена в том, что этот момент стал особенным.

— Я ревновала тебя тогда, — шепчу свое признание, ерзая на краю стола. Прикрываю грудь руками и наблюдаю за тем, как Марк застегивает ремень.

— Когда? — он поднимает на меня непонимающий взгляд.

— Когда мы еще были женаты. Жутко ревновала ко всем твоим сотрудницам, к секретарше… Я же видела, насколько они все красивые. Уверенные в себе. И вы рядом целый день…

— Завтра уволю всех к чертям и наберу одних мужиков. С ними, надеюсь, вопросов не возникнет? — смеется.

— Марк…

— Ну глупости же, котенок. Я на них не смотрел даже, когда ты появилась. Не надо было.

— Ты часто оставался в городе…

— Задалбливало чувствовать себя виноватым. Ты, когда ничего не говорила, смотрела так, что кусок поперек горла постоянно вставал. Кому после такого домой захочется?

— Я правда так ужасно себя вела? — утыкаюсь ему в шею, когда Марк подходит. Жутко смущаюсь, вспоминая свои истерики.

— Когда ты возвращаешься после работы, последнее, с чем ты хочешь столкнуться — жена-мегера.

Марк заявляет это со всей серьезность, но, когда я ударяю его кулаком, мощная грудь начинает вибрировать. Он смеется, прикусывая мое ухо.

— Я не была мегерой! — возмущаюсь.

— О, еще как была, котенок. Иногда мне хотелось подарить тебе метлу. Полетала бы, может, и успокоилась.

— Ненавижу тебя, Ольховский, — я показываю Марку язык и спрыгиваю со стола. Поднимаю его рубашку, вкусно пахнущая ткань приятно скользит по моей коже, когда я закутываюсь в нее. Перевожу взгляд на свое платье, которое валяется поблизости. — Варвар.

— Я куплю тебе еще сотню таких, — «извиняется» Марк в своей манере. — Не проголодалась, котенок?

Я киваю, Марк утаскивает меня к себе на колени и кормит виноградом, порыкивая каждый раз, когда я специально касаюсь языком подушечек его пальцев.

В какой-то момент я кладу голову ему на плечо и начинаю зевать. Кажется, скопившийся стресс отступил, после того как Марк побывал во мне, и теперь я не способна бороться со своей сонливостью.

Но прежде мне нужно кое-что ему рассказать…

— Что такое? — Марк замечает изменения в моем поведении. Он сжимает меня крепче в своих руках и прижимается губами к волосам.

— Я… Я, кажется, видела его. Не уверена, мне могло показаться… А вдруг я ошиблась? — начинаю рассуждать, так и не объяснив сути. — Я ведь не помню точно, что если все это странные игры моего подсознания?..

— Выдохни, малыш. Ты так тараторишь, что я ничего не понял. Давай-ка по порядку. Кого ты видела?

Дышать становится сложнее.

— Мужчину с видео.

— Где? Почему сразу не сказала? — Марк весь напрягается, вены на руках проступают сильнее.

— Боялась… — честно признаюсь на выдохе.

— Только не говори, что меня.

— Твоей реакции. И еще тогда все так навалилось… Мне показалось, что это будет не к месту. Я не хотела отвлекать тебя. Агриппина… Все так быстро закрутилось, ты был на эмоциях…

— Когда это произошло? Ты узнала его в случайном прохожем?

— Нет… Клиника, где лежала Агриппина перед…перед смертью, там был охранник. Я увидела его на улице, издалека, когда он вышел покурить. Может, это недоразумение… — затихаю, собираюсь с мыслями. — Но у меня никогда такого не было прежде. Возможно, получится как-то сравнить его лицо с тем, что на видео.

— Там все размыто, котенок. Если только попробовать приблизительно понять.

— Я могу посмотреть еще раз…

— Нет.

На самом деле мне не хочется смотреть на эту мерзость, поэтому я благодарна марку за такой категоричный ответ. Я не уверена, что буду в порядке после такого опыта.

— Не думай сейчас об этом. Надо отвезти тебя домой, маленькая, спать лучше в нормальных условиях.

Марк подхватывает меня на руки, я улыбаюсь и тянусь к спинке стула, чтобы забрать его пиджак. Рубашку сейчас я ему точно не верну, так что он понадобится бывшему мужу. Не щеголять же по улице с голым торсом в такую погоду.

Дороги, на удивление, почти пустые, так что нам не приходится торчать в пробках. Мы быстро добираемся до дома, где расположена квартира Марка.

— Завтра заберу тебя вместе с чемоданом, — он смотрит в зеркало заднего вида, паркуется, чтобы самому, по всей видимости, проводить меня до квартиры.

— Куда заберешь? — я путаюсь.

— Домой. Или ты хочешь пока пожить в городе?

— Я пока хочу пожить одна.

Вижу, как пальцы Марка впиваются в руль. Он явно недоволен моим ответом и прямо сейчас будет гнуть свою линию.

— Не очень хорошая мысль, котенок.

Бинго.

Марк привык держать все под контролем, и ему сложно принять тот факт, что наши желания в таком серьезном вопросе могут не совпадать.

Простила ли я его после сегодняшнего?

Сама не знаю.

Я не могу после всего случившегося вот так просто отпустить все обиды из-за одного «прости». Я хочу просыпаться каждое утро рядом с Марком, но что-то внутри протестует.

Это не вредность, я не пытаюсь набить себе цену в его глазах — здесь что-то другое. Трудно за секунду стереть обиды прошлого и начать жить дальше, как ни в чем не бывало. Надеюсь, Марк меня поймет и не станет настаивать, продавливать меня.

— Я уже решила, что так будет лучше. Пойми меня, пожалуйста. Мне… Мне сложно, Марк. Одна часть меня тянется к тебе, а вторая помнит, как я умирала после твоего предательства.

Он сжимает зубы, ударяет ладонью по рулю. Я не пугаюсь, даже не вздрагиваю. Просто знаю, что бывший муж так выпускает пар. Да, у него взрывной характер, но ко мне это не относится. Стены, мебель, руль, как в данном случае. Что угодно, но только не я. Рукоприкладства в наших отношениях не было.

— И еще я планирую найти работу, — «добиваю» бывшего мужа.

Марк шумно выдыхает, откидывается на спинку сиденья, пока я сижу мышкой и думаю о том, что сейчас он просто заблокирует мне дверь и резко развернет машину. Запрет меня в доме за городом, несмотря на все протесты.

— От моей помощи откажешься? — спрашивает вроде бы спокойно, но даже в темноте видно, как у него гуляют желваки.

— Я хочу сама. Мне приятно, что ты предлагаешь, но это лишнее. Не вмешивайся за моей спиной, пожа…

— Я понял, — обрывает меня.

Больше мы ничего не говорим друг другу.

Дома, как по закону подлости, всю сонливость как рукой снимает. Я честно пытаюсь сразу же заснуть, но после получаса бесполезного ерзанья по большей кровати сдаюсь и иду на поиски ноутбука.

Мониторю всем известный популярный сайт с вакансиями, где у меня висит старое резюме. Обновляю его в парочке позиций и откликаюсь на четыре наиболее подходящих мне предложения. Я не собираюсь с этим затягивать, потому что хочу показать Марку всю серьезность моих намерений.

Утром совсем не выспавшуюся меня ждут сразу два отклика. Менеджер одной компании предлагает мне подойти на собеседование через три часа, так что я быстро отвечаю согласием и забираюсь в душ, где чуть прохладная вода помогает собраться с силами на новый день.

Легкий макияж скрывает внезапно возникшую бессонницу, строгое деловое платье сидит еще лучше, чем когда я его покупала. В магазине оставался всего один размер, я в него влезала, но чувствовала себя не так уютно, как хотелось бы. А теперь оно сидит идеально из-за пару скинутых за это время килограммов.

До офиса, который находится в центре города, я добираюсь без проблем. На всю дорогу трачу всего двадцать минут — и это с учетом того, что до остановки я шла неторопливо, а нужный автобус уехал прямо передо мной и пришлось какое-то время ждать следующий.

— Почему вы хотите работать именно в нашей компании? — девушка чуть постарше меня задает стандартный вопрос, мы обе улыбаемся, понимая, что сейчас я выдам заученную фразу.

Ссылаюсь на их прекрасную политику, говорю что-то о желании собственного роста в профессиональном плане. На самом деле мне очень понравился порядок цифр в зарплате. Сумма была на порядок выше средней по этому сегменту, и я решила попытать удачу.

Составлять отсчеты под руководством обученного человека не так уж и сложно. Я точно смогу справиться с этой работой, если меня возьмут.

— Благодарю за ваше время. Через два дня мы утвердим кандидатуру, вам позвонят в случае чего, — менеджер по подбору персонала провожает меня к выходу, дежурно улыбается, когда я прощаюсь с ней.

Не знаю, понравилось ей мое резюме или нет, но я хотя бы попробовала. А вдруг мне и правда позвонят через сорок восемь часов?

Через дорогу на улице я углядываю кофейню. От чашечки крепкого кофе я бы сейчас не отказалась — нервное напряжение, которое я чувствовала перед собеседованием, схлынуло, теперь настала очередь ватной усталости и закрывающихся глаз.

Я заказываю американо, беру к нему эклер с белой глазурью. Расплачиваюсь, поворачиваюсь так, чтобы видеть зал, и, пока жужжит кофемашина, выбираю себе уютный свободный столик.

Взгляд падает на знакомый мужской силуэт, я приглядываюсь. Нет, не показалось.

— Молодой человек, я передумала. Можно мне заказ с собой, пожалуйста? — быстро прошу заменить обычную кружку на бумажный стаканчик. Мысленно прощаюсь со сладкой верхушкой эклера, которая точно размажется по упаковке.

Угораздило же меня так…

Я не ожидала встретить сегодня Костю, я просто не готова к этому. Мне ужасно стыдно перед ним, я хочу быстрее сбежать, но где-то в глубине души опять скребется это неприятное чувство несправедливости. Он заслуживает хотя бы разговора. Финальной точки, которую я поставлю.

Все это время я просто игнорировала его звонки. С каждым днем они становились все реже, вчера не было даже одного пропущенного.

Если честно, я выдохнула. Но тут вселенная подкинула мне сюрприз.

— Какое имя написать на стаканчике? — выдергивает меня из мыслей голос бариста.

— Ничего не нужно, просто кофе, пожалуйста.

Парень пожимает плечами и отдает мне заказ. Беру трубочку, потому что так удобнее, и проскальзываю к стеклянной двери.

— Лад…

Меня аккуратно ловят за локоть.

— Поговорим? — Костя буравит меня взглядом.

Приходится кивнуть.

Он приглашает меня за столик, помогает с пальто. Никто не может заговорить первым.

— Я — ужасный человек, — не выдерживаю, начинаю свое покаяние. — Я не имела права так поступать с собой, должна была сразу все рассказать… Ты потратил на меня столько времени…

Теряюсь. Боже, я действительно поступила с Костей мерзко. Меня тошнит от самой себя.

— Не надо, Лад. Мы попробовали, у нас не получилось. Так бывает.

Я вижу по его глазам, что он хочет высказать мне все. Сдерживается, потому что привык быть джентльменом. Клянусь, мне стало бы куда легче, если бы он на меня наорал. Так хотя бы было бы честно.

— Ты сбежала тогда утром… — продолжает Костя. — Я сразу все понял. Донимал тебя звонками, извини. Наверное, надо было убедиться лично. Если не услышать, то хотя бы по твоему взгляду все понять.

— Прости меня, пожалуйста, — тараторю на одном дыхании, от горечи в его голосе становится еще паршивее. — Я хочу, чтобы ты был счастлив…

На моих словах Костя как-то тушуется. Поглядывает мне за спину.

Секунд через десять к столику подходит совсем юная девочка. Не уверена, что смогу сказать, есть ли ей восемнадцать.

— Анжелика, познакомься. Это моя… — Костя начинает суетиться.

— Бывшая коллега по работе, я уволилась недавно. Влада, — встаю, уступив девушке ее законное место. — Вот хотела узнать, как там поживает наше начальство.

Я плету еще какую-то чушь, прошу прощения у Анжелики за то, что заняла Костю, и быстро убегаю, сославшись на расписанные поминутно очень важные дела.

Смеюсь, оказавшись на улице. Быстро же мне нашли замену, хоть я и сама не лучше. Внутри просыпается что-то такое чисто женское, небольшая обида на Костю за молодую девчонку, на которую он переключился.

А я еще переживала.

Решив прогуляться, бреду вперед пару кварталов. Уничтожаю американо с пирожным, стаканчик летит в мусор.

Хочу сменить песню в наушниках, но меня отвлекает входящее сообщение.

От Марка.

«Доброе утро, котенок. Решил выбраться из офиса, составишь компанию?».

Я быстро печатаю ответ:

«Утро в это время только у буржуев, а я сегодня к ним не отношусь, уже успела сходить на собеседование. Хочу хот-дог с тонной горчицы. Помнишь, как тогда в парке? В этот раз я заставлю тебя попробовать».

«Тебе придется предложить что-то взамен такой жертвы, иначе я на нее не пойду. Адрес, малышка. Откуда тебя забрать?».

Отмечаю себя на карте и высылаю Марку картинку. Щеки грозятся треснуть от улыбки.

<p>Глава 30</p>

— Поцелуй, котенок, — Марк смотрит прямо на мои губы.

Он действительно отвез меня в парк и даже помог найти ту самую палатку с ужасно вредными хот-догами. В моих руках теперь две теплые булочки с сосисками, сверху политые составом с «Ешками».

— Ну они же правда вкусные, — тычу ему булочкой под нос, он легко уворачивается. — Сноб!

— И очень этим горжусь. Я не стану есть твоих собратьев, котенок, пока ты меня не поцелуешь. Будет что вспомнить перед смертью.

— Нормальные сосиски, — я специально демонстративно принюхиваюсь. — Не из котят.

— А из чего?

— Из бумаги, — брякаю первое, что приходит в голову, и щедро откусываю от своего хот-дога.

Я даже без зеркала могу сказать, что вся заляпалась смесью кетчупа с горчицей. Щеки, над верхней губой. Боже, на кого я сейчас вообще похожа…

В голову приходит другая мысль.

— Что ты там хотел? Поцелуй? — начинаю наступать на Марка, он сразу схватывает мои мотивы. — Все еще хочешь меня поцеловать, Ольховский?

— Влада, нет. Даже не думай.

А глаза-то забегали.

— Страшно, Марк Андреевич?

Мой бывший муж сглатывает, пристально наблюдаю за каждым моим движением. Нет, теперь я точно не отступлю от своей идеи.

Сделать это с занятыми руками будет очень сложно, но у меня прекрасная мотивация. Я его еще и сфотографирую в таком виде, только бы успеть до телефона в кармане сумочки как-то дотянуться.

— Я надеру тебе задницу, котенок, если ты попытаешься, — Марк ухмыляется, наивно пытаясь достучаться до моего здравого смысла.

Делаю вид, что прислушалась к его словам, тянусь к хот-догу, чтобы якобы откусить новый кусочек, и, когда Марк теряет бдительность, вся такая чумазая бросаюсь на него.

Мой хохот, наверное, раздается на весь парк, когда он запинается о бордюр и задницей летит прямо в грязный мокрый снег. Это, конечно, не горчичный поцелуй, но тоже неплохо получилось.

Марк выглядит нереально злым. Просто самое настоящее чудовище, восставшее из ада. Ему еще красных глаз до кучи, и хоть сейчас на обложку какого-нибудь загробного ужастика.

Кажется, я пробудила Кракена.

— Просто представь, что ты вернулся в детство, — я начинаю медленно отступать. Это как перед тигром, никаких лишних движений. — Все, когда были детьми, любили валяться в сугробах. И ты тоже любил. Наверное… Марк!

Я с визгом бросаюсь с места, когда мой бывший муж с каким-то не очень цензурным рыком кидается в мою сторону. Из одного хот-дога выскальзывает сосиска, в нее тут же вцепляется какая-то злобная мохнатая мочалка на поводке.

Бегу с этими чертовыми булочками в руках, ноги разъезжаются, потому что ботильоны у меня не на плоской подошве, а с каблуком. Мне же, блин, хотелось выглядеть презентабельно на собеседование. Честное слово, лучше бы свои привычные боты надела.

Оборачиваюсь, чтобы проследить разделяющее нас с Марком расстояние, меня ведет в сторону, и я едва не врезаюсь в фонарный столб. Бывший муж вовремя настигает меня и перехватывает за талию мокрыми после снега ладонями.

— Пальто! Пальто! — верещу от такой бесцеремонности, размахиваю руками.

В итоге сама же пачкаю себя горчицей, хнычу, когда все летит на меховой воротник.

— Тебе не жить, — горячий шепот жжет ухо, Марк перехватывает мои руки и заставляет уронить наши несчастные хот-доги на асфальт. К ним тут же подбегает это тявкающее существо в собачьем комбинезоне. — Ты еще тут, мать твою… Влада!

— Это не я, оно само!

Я уже чуть ли не хрюкаю от смеха, собачонка «знакомится» с ногой Марка, а он сам притискивает меня к своей груди и дышит в волосы, шумно, как паровоз.

— Что дальше? — спрашиваю, просмеявшись.

— Думаю, под каким деревом тебя закопать.

— У тебя лопаты нет, — справедливо замечаю.

— Да уж поверь, найду. Пообедал, бл… — он проглатывает ругательство, когда я запрокидываю голову и трусь кончиком носа о его колючую скулу. — Подлизываешься?

Марк сразу смягчается. Ослабляет сильную хватку, я теперь даже могу немного двигаться.

Тявкалка продолжает шариться под ногами, а мы замираем и дышим в унисон. Яркое солнце ужасно слепит, снег бликует его отражениями, фоном девушка в микрофон тянет очередную размеренную ноту своей мелодии. Мир вокруг словно обнимает нас с Марком.

— Так хорошо сейчас… — мои губы шевелятся.

— Было бы еще лучше, если б не воняло твоими дрянными сосисками.

— Они нормальные! — я взрываюсь новым приступом хохота, шевелюсь и разворачиваюсь в объятиях Марка. — Ты испортил всю романтику.

Пальцем собираю горчицу со своей щеки и мажу ему нос. Все, теперь моя душенька успокоилась.

— Романтика у нас будет, когда мы останемся вдвоем. Я против третьего в компании, — Марк смотрит вниз, пытается отвязаться от наглого пса.

— Осторожно, не раздави.

Мы бочком отползаем на пару метров от жующей хот-доги мочалочки, Марк смешно сводит глаза к переносице, пытаясь понять, насколько там все плохо.

— У меня есть салфетки, — я лезу в сумку и протягиваю бывшему мужу пачку влажных спасателей, парочку ухватываю для себя. — А вот если бы ты сразу просто попробовал…

— Мне что-то так французской кухни захотелось.

Марк прищуривается, я не сразу улавливаю его намек, а потом ка-а-ак понимаю.

— Нет! Даже не произноси это!

— Лягушачьи… — «лапки» тонут в моей ладони, которой я немедленно зажимаю ему рот.

Как-то раз Марк привел меня во французский ресторан, а я в тот день не выспалась и вообще у меня было плохое настроение. Ну и ткнула в первый попавшийся пункт из меню.

Принесли мне потом это чудо, я сразу побежала в туалет и осквернила его содержимым своего желудка. Как вообще можно додуматься есть лапы лягушек и считать это высокой кухней?

— Для меня твои сосиски из котят примерно то же самое, — Марк мягко отстраняет мою руку от своего лица, улыбается. — Поехали все-таки съедим что-нибудь нормальное?

— Нас не пустят в приличное место…

— Со мной — пустят.

А мне и возражать не хочется. Я плыву лужицей от взгляда Марка.

Не знаю, что это за странное чувство внутри, но я будто заново влюбляюсь в бывшего мужа.

Мне хочется постоянно трогать его, целовать и, боже, даже облизывать. Это как второй медовый месяц, только без поездки в другую страну. Рядом с Марком невозможно тепло и уютно, он смотрит на меня как будто с обожанием.

— Сначала заедем переодеться, — твердо заявляет Марк, а я улыбаюсь как дурочка-восьмиклассница и скольжу пальцами по циферблату его часов, поймав свободную от руля ладонь.

Спускаюсь на массивный стальной ремешок, соединяю пальцы и хихикаю над тем, насколько моя рука маленькая на его фоне.

— Ты что делаешь? — на светофоре Марк поворачивает голову.

— Ничего… — теряюсь, убираю руку. Прижимаю к ногам обе ладони, чтобы не делать ничего странного.

— Дурочка, — говорит снисходительно. — Дай уже сюда.

Марк сам перехватывает мою руку, переплетает наши пальцы и очень нежно обводит ямку между большим и указательным.

Он привозит меня в какой-то магазин, где от цен у меня расширяются зрачки. Марк качает головой и подталкивает меня в сторону примерочных, а сам о чем-то договаривается с девочками-консультантами.

Мне приносят кучу вешалок с самой разной одеждой

— Что это?.. — мой взгляд цепляется за насыщенно-изумрудное платье. На его фоне мое уже не кажется таким красивым, как утром, когда я крутилась перед зеркалом.

— Ваш муж попросил упаковать все, что вам понравится. Сейчас мы постараемся подобрать несколько моделей пальто. Подскажите, какую длину вы предпочитаете?

Мне кажется, прямо сейчас у меня начнется нервный тик. Я отвыкла от такого.

Сам Марк появляется как раз в тот момент, когда я, абсолютно обескураженная, пытаюсь расстегнуть молнию на спине.

— Тебе помочь, котенок? — спрашивает, заглядывая в примерочную.

На нем новые брюки и белоснежная рубашка с подкатанными рукавами. Как же мне нравятся его руки со всеми этими проступающими венами, жесткими волосками и перекатывающимися под кожей мышцами…

Я перекидываю волосы на одно плечо и замираю.

— Тебе холодно? — издевательски усмехается за моей спиной. Я знаю, что он заметил проступившие у меня мурашки.

— Ты ужасен… — я зажмуриваюсь, когда слегка шершавые губы касаются первого верхнего выступающего позвонка под линией волос. Мне не холодно, но дрожь унять никак не получается.

— Влада, — рычит мой бывший муж, когда я совершенно бессовестно обнимаю его одной рукой за шею и вожу пальцами по выбритому затылку. Прижимаюсь к его груди.

— Хочешь что-то сказать? — мурлычу вслух, шумно втягиваю воздух из-за тяжелой ладони, которая неожиданно оказывается на моем животе.

— Не делай так, если не хочешь задержаться здесь.

Предупреждает, а я будто не слышу. Слова долетают, даже звук не отключен, но я продолжаю свои маленькие вольности, потому что совершенно не могу себя контролировать. Руки живут своей жизнью, тело льнет навстречу Марку, не слушаясь меня.

— Непослушная девочка, — мягкий тембр Марка ласкает ухо, его губы переходят на шею, и я не могу сдержать приглушенного стона, когда он втягивает кожу и посасывает ее.

В воздухе раздается звук ползущего по молнии бегунка, Марк стягивает мое платье с одного плеча и продолжает поцелуи уже на нем. Немного царапает зубами, вырывая из меня новые вздохи.

Меня окончательно лишают платья, Марк опускается на одно колено, чтобы снять его. Его пальцы скользят по ногам, обжигающее дыхание где-то на уровне ягодиц. Я зажимаю рот ладонями, когда внезапно чувствую первый поцелуй у кромки моего белья.

Тело взрывается какими-то искрами, когда мужские пальцы добираются до невероятно чувствительных мест под коленями.

— Н-не надо… — собственный голос вибрирует от напряжения. Если Марк продолжит мучить меня прикосновениями, я просто не выдержу. С каждой секундой мне все сложнее сдерживать стоны.

— А твое тело просит об обратном, котенок.

Я не могу ничего противопоставить этому. Каждая клеточка во мне жаждет продолжения.

Но от посторонних людей нас отделяет хлипкая шторка из ткани. А еще я никогда не умела оставаться тихой с Марком.

— Пере… Перестань, пожалуйста… — удается взять себя в руки ненадолго.

Мой бывший муж напоследок оттягивает резинку моих трусиков и обводит языком слегка проступающий след от нее. Марк выпрямляется за моей спиной, я распахиваю глаза и тут же превращаюсь в помидор, когда глаза встречаются с нашим отражением.

Стройное женское тело в белье и чулках, а позади возвышающаяся гора крепких мышц.

— В следующий раз мы точно сделаем это перед зеркалом. Только представь, котенок, как мои руки ласкают твою грудь, а ты смотришь на это, — он невесомо прикасается пальцами к коже под плотными чашечками белья. — Уверена, что не хочешь продолжить прямо сейчас?

Мне кажется, именно таким голосом уговаривают продать душу.

Марк мягко дергает мои бедра на себя, и я чувствую, как между ягодиц упирается каменная эрекция. Он все-таки оттягивает чашечки лифа и дразнит пальцами твердые соски. Сжимает и оттягивает их одновременно с новыми поцелуями в шею. Они становятся влажными, Марк чертит дорожки языком на горле. От холодка на коже я вздрагиваю.

Консультанты нас не трогают. Наверное, они видели, как Марк зашел ко мне в примерочную, и предпочли закрыть на это глаза, потому что он явно готов оставить на кассе приличную сумму. Вряд ли вообще для них двое в одной кабинке редкость.

— Упрись ладонями в стекло, котенок, — одновременно с шепотом Марк подталкивает меня принять нужное положение.

Я хочу возразить, но пальцы на уже влажных складках лишают меня дыхания.

Марк отодвигает трусики в сторону, проверяет меня снизу. Удовлетворительно рычит, когда чувствует, насколько я мокрая.

Он заполняет меня мягким плавным толчком. Давит на поясницу, чтобы я сильнее прогнулась, и входит до упора, так и не сняв с меня белье.

Его руки жадно гуляют по моему телу, большие ладони накрывают грудь. Марк продолжает медленно растягивать меня твердым членом изнутри, двигается в размеренном темпе, толкаясь до конца.

Я прикусываю ребро ладони, пытаюсь хоть как-то сдерживать рвущиеся стоны. Все-таки всхлипываю, когда он неожиданно притягивает меня за шею к себе, а другой рукой резко ныряет в трусики.

Его прерывистые вдохи, которые растворяются в моих волосах, только подливают масла в огонь. Я сильнее развожу ноги, позволяя ему толкаться еще глубже. Мне уже все равно, что мы в людном месте, я хочу застонать, потому что это до невозможности потрясающе…

— Ш-ш, котенок. Ты останешься тихой и, как хорошая девочка, кончишь на моем члене.

Я пишу и царапаю его руку, настолько это ошеломительно.

Мои глаза бесконтрольно закрываются. Откидываю голову на твердое плечо, чувствую острые судороги, искрящие от позвоночника.

— Давай, малышка. Я следом за тобой, — Марк рвано дышит мне на ухо.

Несколько жестких толчков ударяют по моему спусковому механизму. Низ живота заливает дикий жар, мышцы хаотично сокращаются. Марк зажимает мне рот ладонью после первого стона, продолжает давить пальцами на пульсирующий клитор.

Сердце ударяется о ребра на самом пике. Мое тело дергается, руки ищут опору, и я, кажется, оставляю несколько царапин на широком предплечье бывшего мужа.

После моего оргазма Марк начинает двигаться грубо. Десяток сильных толчков, пальцы до боли сжимают бедра. Он буквально силой насаживает меня на подрагивающий член.

Я пропускаю через себя его хриплые рыки, когда он кончает. Кусаю губы, подпрыгиваю от каждого рывка. Внутрь ударяет теплая сперма.

Марк выскальзывает и тут же поправляет мои трусики, возвращая их на место.                       

Быстро тянусь к сумке за салфетками, чтобы хоть как-то поправить положение.

— Оставь так, — все еще возбужденно хрипит мне в шею, прикусывает.

— Но…

— Мой маленький «грязный» котенок.

Стоит ли говорить, что весь обед в ресторане я верчусь на стуле, не в силах найти себе место?

Господи, что он делает со мной?..

<p>Глава 31</p>

Марк

— Так зачем, говоришь, тебе информация на моих охранников? — Богданов передает мне несколько папок с личными делами.

— Давай без лишних вопросов. Что я тебе должен?

— Тебе бы в отпуск, дружище. Может, хоть после него идиотские вопросы задавать перестанешь.

Мы сидим у него в кабинете и наблюдаем за тем, как секретарша в короткой юбке светит всеми доступными местами. Назар попросил всего лишь кофе, а она решила устроить приватное шоу для двоих.

— Ира, исчезни уже, а? Я женат. Если мне еще раз надо будет напомнить тебе об этом, пойдешь писать заявление по собственному. Я тебя взял работать, а не сиськами с жопой светить, — Богданов песочит ее прямо при мне.

Усмехаюсь и откидываюсь на спинку стула, отпиваю эспрессо. Крайне дерьмовый, кстати говоря. За что он вообще держит здесь эту дуру?

— Уволить бы ее… — Богданов выплевывает кофе обратно в кружку одновременно с быстрым хлопком двери. Девица сбежала, не решаясь злить своего босса дальше.

Я вопросительно вскидываю бровь.

— Да мать попросила пристроить. Это какая-то дочь ее подруги. Я думал, нормальная девчонка будет, взял по доброй воле, а она через неделю начала фокусы выделывать периодически. Подозреваю, не просто так.

— Совместными усилиями решили подставить перед Анькой?

— Все никак не успокоятся.

Его мать не приняла девушку, которую Назар привел в родительский дом с кольцом на пальце. С Аней я знаком, она абсолютно нормальная, без закидонов. Младше, правда, Назара на семь лет, но сейчас этим никого не удивишь.

Единственный ее минус был — отсутствие состояния за спиной. Не чета Богданову, так сказать.

С тех пор и вставляют им палки в колеса. Но, судя по сжатым кулакам, которые я сейчас вижу, Назар уже на грани. Велика вероятность, что его мать такими подставами добьется того, что он просто порвет с ней все связи и их общение ограничится банковскими переводами.

Он на Аньку с самой первой встречи смотрел как преданный пес, там без вариантов. Выберет ее в любом случае.

— Слушай, Марк, ты мне вот что скажи — после твоего повышенного интереса к моим сотрудникам мне придется раскошеливаться на длительный больничный? — Назар сверкает зубами, глядя на папки.

— Не придется, — поднимаюсь и протягиваю ему ладонь. — Отдел кадров предупреди, пусть нового ищут на замену, — моя очередь скалиться.

— Я так и знал, — посмеивается Назар.

В машине я разглядываю фотографии, прикрепленные к личным делам, и на одной из них узнаю того самого мудозвона. На видео он не особо светится, поэтому приходится вычислять по комплекции и цвету волос, остальные тупо не подходят по какому-то из признаков.

Зубы скрипят от того, насколько сильно я их сжимаю, глядя на эту рожу.

Взгляд падает на адрес прописки. Надо же, повезло. Не приезжий.

Быстро сканирую оставшиеся данные и нахожу одно интересное совпадение. Фамилия матери этого утырка — Гончарова.

Мысль о том, что это нелепое совпадение, отметаю сразу. Теперь я на все сто процентов уверен, Владу подставил именно мой бывший юрист. Пока не понимаю, зачем это было нужно Гончарову, но теперь все сложилось в одну картинку.

Он вполне мог быть свидетелем наших с Владой ссор, когда моя бывшая жена приезжала ко мне на работу с претензиями время от времени. Сложил два и два, понял, что отношения у нас с ней разладились, и подставил ее таким мерзким способом.

Вряд ли он сделал это ради денег, которые потом присвоил себе. Здесь кроется что-то другое.

Моя служба безопасности до сих пор ищет Гончарова, но он однозначно умеет прятаться. Падаль трясется за свою шкуру и предпочитает вообще не отсвечивать. Ни одним из способов.

Владе про эту деятельность я ничего не рассказываю. Вообще предпочитаю не напоминать ей лишний раз о прошлом. Который день уже думаю над тем, как бы аккуратно намекнуть в разговоре на психолога.

Он ей нужен, даже если она будет отпираться и в очередной раз пошлет меня.

Такие события не забываются сами собой. Здесь нужна серьезная профессиональная помощь.

Вчерашний день с Владой дал мне понять, что она не строит стену между нами. Мой котенок тянется ко мне, и я должен постараться полностью заглушить в себе сволочную натуру, чтобы заслужить ее.

Ее доверие, ее ласку. Ее любовь. Вернуть все то, что у нас уже было. Восстановить сожженные мосты и не допустить, чтобы они вспыхнули вновь.

Вспоминаю о Владе и решаю набрать ей. Вчера я проводил бывшую жену до двери и ушел, несмотря на колоссальное желание повторить то, что у нас было в примерочной. Подумал, что лучше снизить напор. Не хочу напугать ее.

После двух гудков Влада отвечает.

— Здравствуй, малышка.

— Привет… — ее голос звучит слишком расстроено, я тут же напрягаюсь.

Мы расстались меньше суток назад, а у нее уже что-то сучилось. Как она вообще умудряется притягивать неприятности так быстро?

— Что случилось, Влада?

— Ничего.

Да бл…

Вот это женское «ничего» всегда что-то значит. Я надеюсь только на то, что там не совсем пиздец.

— Где ты сейчас? — делаю попытку ее раскрутить.

— На улице.

— А конкретнее?

Она все-таки говорит мне название и даже номер дома, я примерно представляю, где это. Несколько кварталов, на машине вообще минуты, чтобы добраться до нее. Добраться и реально отходить ремнем по наглой заднице.

Что я должен думать, когда она отвечает мне с такими убитыми интонациями?

— Зайди в какое-нибудь кафе, малыш, и жди меня. Скоро буду.

Отключаюсь и быстро выезжаю с парковки. По дороге вспоминаю, что надо бы поинтересоваться у Влады результатами обследования. Меня совершенно не парят ее эти покраснения, я не стал от этого хотеть ее меньше, но, думаю, ей самой не очень комфортно так. Если есть шанс от них избавиться, лучше им воспользоваться.

Иногда у Влады случаются моменты просветления, когда она со мной не спорит. Я нахожу ее в единственном поблизости кафе, сразу замечаю гору из разорванных салфеток на столе.

Она вздрагивает, когда поднимает взгляд и видит меня. Выглядит так, словно я приехал хорошенько всыпать ей.

— Хочешь что-нибудь? — осторожно интересуюсь, чтобы еще больше не напугать. И так блюдца вместо глаз.

Влада мотает головой, но я все равно заказываю один из десертов. Ей беру горячий шоколад, себе обычный черный кофе. Надеюсь, здесь его делают лучше, чем секретарша Богданова.

— Ты поднимешь на меня глаза или так и будешь разглядывать свое произведение современного искусства? — подшучиваю, сгребаю бумажную кучу на край стола, освобождая пространство. — Из-за чего ты так расстроилась, котенок?

— Я не думала, что он… Ч-что он…

Ее волосы падают на лицо, закрывают его, когда Влада еще больше ссутуливается и опускает голову. Я слышу тихий всхлип.

Интуиция подкидывает мне не самые лучшие варианты того, что могло случиться с моей бывшей женой. Я сгребаю ее в охапку и тащу в туалет, запираю нас там от лишних свидетелей и сразу притягиваю к своей груди, позволяю уткнуться в нее мокрому носу.

По-моему, список тех, кого я хочу разорвать голыми руками, сейчас вырастет.

Влада сидит на раковине и продолжает шмыгать носом, пока я отлепляю от ее щек налипшие пряди и с них же стираю мокрые дорожки, от вида которых у меня у меня внутри все скручивается узлом.

Я больше не пытаюсь ее успокаивать, потому что каждый раз от моих слов она начинает реветь сильнее. Я пришел к выводу, что ей сейчас это нужно — позволить чувствам захлестнуть с головой и пережить это.

Постепенно всхлипы становятся тише, Владу уже не так сильно трясет.

Несколько бумажных полотенец, которые я смачиваю холодной водой и прикладываю к ее покрасневшему лицу в разных местах, помогают Владе окончательно прийти в себя.

Она смотрит на меня уже более осознанным взглядом.

— Котенок, ты же знаешь, что можешь все мне рассказать?

Блять.

Рано я обрадовался и открыл рот.

Влада изо всех сил прижимает сразу обе ладони к губам, пугается почему-то и мотает головой. Выставляет вперед локти, хочет закрыться от меня.

— Что такое, маленькая? — вожу ладонями по ее спине, обхватываю шею сзади пальцами, массирую, чтобы немного расслабить сжавшуюся в комок бывшую жену.

— Н-не хочу… — пищит, продолжает прятать от меня глаза.

— Не хочешь рассказывать?

Кивает.

В моей голове навязчиво пульсирует мысль увезти Владу на какой-нибудь остров с минимальным количеством населения. Пусть плавает, гуляет по песку и занимается какой-нибудь йогой. Чтобы никаких больше стрессов.

Я перехватываю запястье Влады, скольжу пальцами по коже и незаметно для нее расстегиваю пуговицу на манжете.

— Нет! — она резко выдергивает руку, вскидывает голову, позволяя мне наконец-то увидеть заплаканные глаза.

Глаза, в которых сейчас плещется какой-то просто вселенский ужас.

Иногда приходится быть сволочью во благо, так что я все-таки закатываю рукав ее рубашки, применив минимальное количество силы. На ее коже виднеются чужие отпечатки. Пока еще блеклые пятна, но я практически на сто процентов уверен, что завтра они станут гораздо темнее.

У Влады на руке наливающиеся цветом синяки.

— Кто? — рычу, пугая ее. Злюсь на самого себя за долбаную несдержанность, стараюсь придать голосу мягкости. — Кто это сделал, девочка?

— Я н-не хотела… Почти сразу убежала…

Все-таки я не тупой, сразу все понимаю — какой-то мудак сделал это против ее воли. И я надеюсь, что только это.

— Где ты была? — я еще раз окидываю взглядом ее тело. На Владе строгая черная юбка и светлая рубашка, расстегнутая сверху на пару пуговиц. — У тебя было еще одно собеседование?

Снова кивок.

Шею сверну гондону, приложившему руку к ее слезам.

— Иди сюда, котенок, — встаю между ее ног, задираю юбку бывшей жены, чтобы ей было удобнее сидеть. — Почему ты не хотела говорить мне об этом?

Она опять вздрагивает, отталкивает меня ладошками, но уже совсем скоро перестает строить дистанцию между нами и шумно, все еще отходя от недавней истерики, сопит мне в шею.

Вытаскиваю блузку из-за пояса и пересчитываю выступающие на гладкой коже позвонки своими пальцами.

— Боялась, что ты не поверишь… Решишь, что я сама захотела…

Су-у-ука…

Я тяну воздух со свистом. Крепче прижимаю Владу к себе, потому что она начинает ерзать после своего признания и скребет ногтями по моим рукам, чтобы я ее выпустил.

— Марк… Ты злишься? — произносит так, что меня опять кроет.

— Злюсь. Но не тебя, малыш.

— Почему мужчины так себя ведут? Почему вы считаете, что вам все можно? — шепчет прерывисто. Ей бы воды глотнуть, но не из-под крана же предлагать.

— Потому что идиоты, котенок. Дело не в тебе, маленькая, не думай, что могла как-то спровоцировать это. Ты оказалась не в том месте, к сожалению.

Мои ладони продолжают скользить по ее стройному телу. Я делаю это не потому, что хочу сорвать с Влады трусы в этом туалете, а потому что тупо не могу от нее оторваться. Особенно когда она такая трогательно-беззащитная и нуждается во мне.

Да у любого мужика инстинкты проснутся в этой ситуации. Огородить от всего, защитить, успокоить.

— Как ты, малышка? Пришла в себя?

— Хочу уйти отсюда. Тут…воняет.

— Ну да, общественный туалет в дешевой забегаловке примерно так и благоухает.

Влада хихикает и трется щекой о мое плечо.

Она спрыгивает на пол, когда я отхожу на полметра. Хаотично пытается пригладить волосы, краснеет, заправляя блузку обратно в юбку.

На столе уже ждет все, что я просил принести. Влада мнется около стула и поглядывает в сторону входной двери, поэтому я быстро закрываю заказ одной купюрой и помогаю ей с пальто.

Знаю, что после всего она будет чувствовать себя некомфортно здесь. Влада начнет крутиться на стуле, постоянно оглядываться по сторонам и жевать нижнюю губу.

Если можно избежать сложностей, я предпочту сделать это.

Уже в машине я поворачиваюсь к Владе и со всей серьезностью говорю:

— Я знаю, что это сложно, но попробуй начать немного доверять мне. Я не подведу, котенок. Больше никогда.

— А если…

— Никаких «если», — я даже не знаю, что она хочет сказать. Твердо уверен в одном — исключений не будет.

Влада смотрит на мои губы и облизывает свои.

— Поцелуй меня… — после своей внезапной просьбы она теряется и спешит исправить ситуацию. — Если хочешь.

— Я хочу целовать тебя на постоянной основе, малыш, — наклоняю корпус вперед, развязываю пояс на ее пальто и тут же обхватываю ладонью округлое бедро. — И не только целовать.

Оставляю сначала нежный поцелуй на ее губах, рука под пальто гуляет по приятным изгибам. Веду носом по ее уху, целую за ним, касаюсь языком шеи.

Я честно собирался только поцеловать и, может, немного потрогать Владу, но она рушит все мои планы тихим стоном, который превращается в хныканье, когда я позволяю себе небольшую вольность и впиваюсь пальцами в плотно обтянутую тканью юбки ягодицу.

Влада снова стонет мне в рот, и это становится окончательным пределом. Она позволяет мне стащить пальто с ее плеч и неуклюжей, с помощью моих рук, перелезает ко мне на колени.

Ее колени упираются в сиденье по обе стороны от моих бедер, попка соблазнительно отставлена назад — я сразу же накрываю ее ладонями и поднимаю юбку так, чтобы касаться голой кожи.

— Когда ты так ерзаешь, я хочу сдвинуть твои трусики и трахнуть тебя, Влада, — шлепаю ее несильно. — Так что будь хорошей девочкой и сиди спокойно, пока я продолжаю тебя целовать. Здесь не слишком подходящее место.

Только кто бы меня еще послушал.

<p>Глава 32</p>

— Влада, — рычу ей в губы, удерживаю за бедра на месте.

— Хочу тебя… — она хнычет в ответ, продолжает извиваться на мне верхом, совершенно не обращая внимания на мои предупреждения.

Я целую ее, шарю руками по дрожащему телу. Продолжаю оглаживать ягодицы и резко прикладываюсь ладонью к молочной коже. Ее не останавливает даже это.

— Здесь поблизости есть неплохой отель. Хочешь?

Кивает, продолжив пытаться расстегнуть на мне рубашку.

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы вернуть Владу на соседнее сиденье и щелкнуть ремнем безопасности.

Она так и остается с задранной юбкой, смотрит на меня ошалелыми глазами и опять тянется навстречу.

— Ш-ш, котенок, потерпи, — накрываю ее бедро своей рукой, скольжу пальцами по внутренней стороне.

В холле «Плазы» Влада продолжает вешаться на меня, трется и блуждает губами по моей шее, пока я протягиваю паспорт на ресепшене и подписываю договор.

Уже в лифте я вновь зажимаю бывшую жену, мну ее круглую попку, накрываю грудь через полурасстегнутую рубашку. В номер мы буквально вваливаемся.

Я срываю с Влады одежду, прижимаюсь к ней сзади и кусаю в шею. Она отзывчиво стонет, толкается задницей к моему паху, ерзает ягодицами по заметному бугру.

Разворачиваю ее к себе, толкаюсь языком во влажный рот. Трахаю ее в поцелуе, пока она жмется ко мне грудью и закидывает ножку на меня.

— Держись за шею, — подсказываю ей, толкаю на себя, подхватив под бедра. Я несу Владу к широкой кровати и бросаю на нее, встав между ее раздвинутых ног.

Снимаю с себя рубашку, быстро дергаю ремень. Эта маленькая чертовка еще у двери потеряла обувь и теперь аккуратными пальчиками стопы массирует мой член через брюки.

Влада откинулась на локти, игриво закусила губу и внимательно следит за каждым моим движением. Я не знаю, откуда в ней эта смелость, но мне нравится ее развязный вид в съехавшей одежде и все, что мой котенок делает.

— Можно?.. Я хочу… — спрашивает и облизывает губы, стрельнув глазами в пах.

— Хочешь мне отсосать, малыш?

Кивает и тут же подбирается ближе ко мне. Кто я такой, чтобы отказывать моей женщине взять меня в рот? Особенно когда у нее такой лихорадочный блеск в глазах.

Влада приоткрывает рот, когда я помогаю ей освободить себя из одежды. Пальчики тут же ложатся на пульсирующую плоть, юркий язычок касается головки.

Сначала она несмело лижет меня, двигает ладошкой вверх и вниз. Я могу взорваться лишь от этой картины.

Когда Влада обхватывает член уже губами, из меня вырывается рычание. Я запутываю пальцы в ее волосах, сдерживаю себя, чтобы не толкнуться глубже в горячий рот. Пусть сначала немного привыкнет.

Я дергаю пуговицы на ее рубашке, стягиваю лифчик, высвобождая упругую налитую грудь. Играю пальцами с сосками, чувствуя вибрацию от стонов, когда сжимаю тугие вершинки сильнее.

В паху все уже узлом скрутило. Влада берет глубже, и я все-таки срываюсь на грубый толчок. В уголках ее глаз выступают слезы, она давится, но позволяет мне брать ее вот так. Пошло, грязно, откровенно.

— Умница… — глажу ее костяшками по щеке.

Влада вскидывает взгляд на меня. Совершенно не стесняется смотреть мне в глаза, пока ее губы мягко порхают по члену.

— Все-все, котенок, иди сюда, — отстраняю Владу, когда она пытается взять еще глубже, хотя я знаю, что ей это сложно дается.

— Марк… — она немного теряется, снова тянет ко мне свои пальчики.

— Разденься, девочка. Медленно.

Я стою возле кровати и зажимаю член в кулаке, пока Влада немного неуклюже стаскивает юбку с рубашкой, а потом берется за белье. Она прикрывает обнаженную грудь рукой и отползает поближе к изголовью, смущенно расставив для меня ножки.

Трусики все еще на ней, но это ненадолго.

— Прикоснись к себе, котенок, — я встаю одним коленом на матрас, обхватываю тонкую щиколотку пальцами и скольжу выше. Прикасаюсь к гладкой коже, усмехаюсь, когда под моей ладонью она покрывается красноречивыми мурашками.

Уверен, что Влада, делая мне минет, возбудилась еще сильнее, и теперь ее лихорадочно трясет от желания.

— Потрогай себя, — повторяю приказ, разглядываю белье с мокрым отпечатком посередине.

Теперь на ее щеках еще больше румянца, но она послушно опускает пальчики на влажную сердцевину, сдвинув тонкую ткань, и ласкает себя на моих глазах. Второй рукой Влада комкает простынь, скребет по ней ногтями, обводя по кругу набухший клитор.

Ее бедра приподнимаются в такт.

Я накрываю Владу собой и добавляю к ее пальцам еще несколько. Сразу проталкиваю два внутрь на все фаланги, двигаю ими внутри. Она так сильно сжимается вокруг них, что я едва не кончаю ей на живот от этого ощущения.

— Руки, малышка.

Она возмущенно пищит, когда я запираю оба запястья своей ладонью над ее головой. Обнимает меня ножками, нетерпеливо подталкивает к себе. Хочет мой член.

Мы смотрим друг на друга, когда я медленно проталкиваюсь внутрь. Отпускаю ее руки, и Влада тут же цепляется за меня. Тянет меня еще сильнее опуститься весом, сладко постанывает мне на ухо и царапает спину.

Я не спешу срываться на неконтролируемые толчки. Кайфую от того, какая она горячая, тесная и влажная внутри. Опускаю взгляд на розовые складки, среди которых исчезает мой член. Идеальное сочетание.

— Пожалуйста… — тихо шепчет мне в шею, давит пятками на поясницу.

— Нетерпеливый котенок, — я прихватываю зубами ее нижнюю губу и делаю резкий выпад бедрами.

Влада громко стонет, сильнее врезает ногти в мои плечи. Совершает встречные движения бедрами, впуская меня по максимуму глубоко. Она вздрагивает от каждого толчка, жмурится и хнычет, когда я вклиниваю ладонь между нашими животами и растираю влагу вокруг клитора.

Я чувствую, когда она начинает кончать. Обхватывает меня внутренними стенками так, что становится сложно двигаться. Выгибается дугой, трясется вся. Обнимает меня еще крепче, твердые соски трутся о мою грудь.

Сам я начинаю двигаться жестче, когда Влада немного расслабляется. У нее все еще плотно зажмурены глаза, шумное дыхание разрезает воздух. Я зарываюсь в ее волосы, пахнущие чем-то невероятно сладким, и хороню себя глубоко между ее ног.

Какое-то время я лежу на Владе, удерживая большую часть веса на локтях. Продолжаю целовать ее шею, провожу языком, собирая им новые мурашки.

Ее маленькие ладошки скользят по моей спине, она старается успокоить царапины, которые сама же и оставила там.

— Тяжело, Марк!.. — смеется и пищит, когда я забываюсь в ее запахе и перестаю себя контролировать.

Откатываю в сторону и тут же затаскиваю Владу на себя. Машинально кладу ладонь на округлое бедро, смотрю в потолок и ласкаю ее кожу подушечками пальцев.

— А что там с Егором? Как он?.. — Влада задумчиво тянет, я тут же перевожу удивленный взгляд на нее.

— Ты две минуты назад кончала подо мной, а теперь расспрашиваешь меня об этом ушлепке? Мне стоит волноваться, котенок?

Негодница кусает меня за сосок в отместку за двусмысленный намек и тут же зализывает свою шалость, схлопотав от меня по заднице в очередной раз.

— Просто моя подруга… Ты помнишь Настю? Они тогда вместе пришли… Марк, она беременна от него.

— Мои соболезнования.

— Марк! — Влада ударяет меня кулаком по плечу, приподнимается и возмущенно сопит. — Ты можешь поговорить с ним? Ребенок ведь ни в чем не виноват…

— Хорошо, малыш, я поговорю. А теперь расскажи-ка мне, что там с твоим обследованием?

— Ну-у… — она пытается уползти от меня, но я быстро пресекаю попытку побега.

Опрокидываю Владу на спину и нависаю сверху. Желание обладать этой женщиной никуда не делось.

Спустя еще несколько оргазмов на двоих я оставляю Владу в гостинице, предварительно взяв с нее слово отдохнуть в здешнем СПА.

Сам я выпытываю из нее название фирмы, куда она хотела устроиться, прикасаюсь губами к ее виску и спускаюсь к машине, где сразу пробиваю этот «Гранд-Металл».

С Нестеренко мы пересекались пару раз в каких-то общих компаниях, так что я без раздумий гоню в главный офис его компании. Влада описала мне мужика, который к ней приставал, и даже назвала его фамилию.

Пришлось правда пообещать решить вопрос мирно. Но кто сказал, что ее «мирно» не отличается от моего?

— Где я могу найти Шкуратова? — обращаюсь к первой попавшейся девочке, бегающей по офису на каблуках.

— Вы на собеседование, да? Шестьсот восьмой кабинет, но вам придется немного подождать. Он пока собеседует еще одного кандидата.

Нахожу кабинет без посторонней помощи. По мере того как я подхожу к двери, женский голос за ней становится отчетливее слышно. Судя по всему, это и есть та кандидатка, за которой я должен был якобы зайти.

Дверь я открываю практически с ноги. Полуголая девчонка вскакивает со стула, тот самый Шкуратов отшатывается от нее. Глаза у него бегают по сторонам в явном непонимании происходящего.

— Подождите за дверью!

Терпеть не могу мужиков, которые визжат как недорезанные свиньи.

— Щас ты у меня подождешь, гнида, — я подхожу к нему.

Девчонка оказывается понятливой и сразу выбегает из кабинета, застегивая блузку на ходу.

— Я немедленно вызываю охрану. Что вы здесь устроили? — мужик продолжает ссыкливо пятиться, хватается за рабочий внутренний телефон.

Первым делом я обрываю провод. Хватаю этого недоноска за горло и впечатываю мордой в стол. Документы разлетаются, часть из них мгновенно окрашивается красными каплями.

— Ты мне нос сломал!

— Тихо, падаль. Будешь меня бесить — одним носом не отделаешься.

В подтверждение своих слов я прикладываю его еще раз о столешницу

— Значит, слушай сюда…

— Ольховский, не порти мое казенное имущество. Что тебе сделал этот бедолага?

Я отвлекаюсь от своего увлекательного занятия, перевожу взгляд к двери. Игорь Нестеренко, собственной персоной.

— Поговорим? — спрашивает абсолютно спокойно, будто у него тут каждый день сотрудников избивают.

— Где?

— В моем кабинете. Мне тут такой коньяк подарили, закачаешься. Семьдесят лет выдержки, тебе понравится.

Я пересказываю Нестеренко суть проблемы вкратце, от выпивки отказываюсь, потому что на сегодня у меня еще есть дела. Игорь хмурится, но в отказ не идет.

— Мог бы сразу прийти ко мне, я бы вышвырнул ублюдка с волчьим билетом. Зачем руки марать?

— Это личное.

— А скажи-ка мне, Марк Андреич, с чего вдруг жена самого Ольховского решила почтить мою фирму своей кандидатурой? — лыбится, наливая себе еще коньяка.

— Ты же знаешь современных женщин. Моя решила стать независимой, даже не сказала, что к тебе идет.

— Понимаю, понимаю… Мне тут жена недавно выкатила. Возьми, говорит, меня своим замом. Решила стряхнуть пыль со своего диплома, который я же ей и купил.

— Как-то так, — развожу руками. Нет у меня настроения для дискуссий.

— В общем, Шкуратову «светлое» будущее я обеспечу. Надо будет еще кадры прошерстить, много ли девок он через постель на работу принимал… Я, получается, поблагодарить тебя должен?

— Слово свое сдержи, и мы в расчете.

Когда я иду к лифту, девочка, назвавшая мне номер кабинета, отлетает к противоположной стене с моего пути. Почему-то мне кажется, что именно она должность получила как раз через раздвигание ног.

Следующая моя цель — Егор.

Его, как и рассчитывал, я нахожу в квартире, которую он снимает. У меня есть ключи, хоть он об этом и не знает, так что я без проблем попадаю внутрь.

Он валяется на диване в одних трусах, бормочет что-то нечленораздельное и тянется к начатой бутылке. Я тащу его в душ за шкирку, поливаю холодной водой и бью по щекам, чтобы он хоть немного протрезвел и смог меня выслушать.

Делаю это только для Влады. Если бы не ее просьба — меня здесь не было бы.

— Да отвали ты, бля… Голова трещит и так… — Егор отплевывается от воды, машет руками в воздухе. Хочет, видимо, до меня дотянуться, но он не в той кондиции.

— Ты когда просыхать планируешь, будущий папаша?

— Че?

— Не знал, что от секса бывают дети? Так вот я тебя поздравляю, одного ты уже заделал.

— Ты че несешь, братец? Какие еще дети?

— Мальчик или девочка. Предлагаю один раз — ты берешься за голову, несешь ответственность за этого ребенка, перестаешь бухать, а я даю тебе рабочее место с нормальной зарплатой. Сразу предупреждаю, впахивать придется много. Никто тебя просто так в начальники не посадит. Подумай и позвони мне, как решишь.

— Пошел ты… — летит мне уже в спину, потому что оставаться в этом клоповнике надолго я не собираюсь.

В конце концов, Егор — взрослый мужик, на котором пахать и пахать можно. Захочет изменить свою жизнь, я ему помогу в память об Агриппине.

Если ему дороже выпивка — его выбор. Силой человека от бутылки не оттащить. Рано или поздно он все равно сорвется и начнет по новой заливать в себя алкоголь.

Я возвращаюсь на работу, постепенно завершаю все дела на сегодня. Параллельно переписываюсь с Владой, она во всех красках хвастается мне какими-то обертываниями, а потом шлет фото из бассейна.

На переднем плане ее улыбка, смешные завитки волос у висков от повышенной влажности вокруг. В правом углу можно разглядеть обтянутую черной тканью грудь.

Пишу в ответ, что заеду за ней сам, а потом добавляю, что с удовольствием присоединился бы к моему котенку в бассейне и сделал бы так, что мокрой она была бы не только от воды. От Влады прилетает три смущенных смайлика и новое фото, на котором она опирается на бортик грудью и немного высовывается из воды.

Задницу ее я заценил.

В конце дня, когда я уже собираюсь уходить, ко мне в кабинет стучит начальник службы безопасности с просто отличной новостью.

Гончаров засветился.

<p>Глава 33</p>

Влада

— Котенок, ты что, продала кого-то в рабство и теперь тебя надо отмазать? — Марк улыбается как-то по-мальчишечьи.

Мы сидим в ресторане, куда он забрал меня на обед, я взволнованно ковыряюсь в тарелке и все никак не могу начать разговор.

—Нет… — накалываю маленькую кукурузину на вилку, старательно жую, пока мой бывший муж вместо своего стейка поедает меня. Только глазами.

— Влада, мне уже не восемнадцать, сердце слабое, знаешь ли, инфаркт не за горами.

— Марк! — взвизгиваю, привлекая к нам внимание. — Не говори так.

— Тогда говори ты. Я же вижу, что хочешь.

— Ну, в общем… Я хотела тебя попросить кое о чем. Ты, конечно, можешь отказаться, но…

— Операции на крупные суммы банк одобряет до трех рабочих дней. Я сделал перевод в пятницу, а сегодня понедельник. В первой половине этой недели точно дойдут.

— Что? — чуть не икаю от непонимания.

— Ты ведь об этом хотела меня попросить? Стать спонсором вашего центра?

Чуть больше месяца назад я устроилась на работу в кризисный центр помощи женщинам. Я работаю с бумагами, составляю отчеты, накладные на закупку всего необходимого. До меня там работала девушка, которая спешно ушла в декретный отпуск, и они срочно искали замену.

Мне просто повезло откликнуться на вакансию одной из первых.

— Да… — подтверждаю догадку Марка, опустив взгляд.

— Тебе стыдно?

— Немного.

— Малыш, ты занимаешься хорошим делом. К тому же мне нравится, что у тебя нет и не будет коллег мужского пола.

— Но там есть охранники, — специально подначиваю Марка.

— С этим я смогу справиться, — он опять улыбается широко, как чеширский кот, и я чувствую приятное тепло в грудной клетке.

— А как ты узнал?

— У меня свои секреты.

Я прищуриваю глаза, когда Марк уверенно сворачивает тему. Ну конечно, как он мог не поручить своей службе безопасности проверить центр вдоль и поперек.

У нас небольшие проблемы с бюджетом из-за закрытия одной благотворительной программы.

— Как продвигаются твои сеансы?

По наставлению Марка я все-таки решила обратиться за помощью к специалисту. Мы встречаемся раз в неделю, чаще я пока не готова. Каждый раз из кабинета психотерапевта я выхожу разбитой, но зато на следующий день чувствую невероятное облегчение. Надеюсь, что нескольких месяцев хватит для полного курса и в итоге я смогу отпустить эту ужасную часть моего прошлого.

— Хорошо, в четверг снова пойду. Спасибо, что помог найти мне Людмилу Алексеевну. Мне очень комфортно с ней.

Марк выгибает бровь, как бы спрашивая «да неужели?». Все дело в том, что на первый сеанс ему пришлось за руку затаскивать меня в кабинет, а потом дежурить под дверью, чтобы я не сбежала.

— Она спросила, хочу ли я увидеть того… Того, кто со мной это сделал, — решаю выйти на откровенность.

— Нет. Котенок, тебе это не нужно.

— Но, Марк, я хочу… Хочу увидеть его лицо, чтобы мне перестали сниться кошмары с расплывчатым силуэтом.

— В крайнем случае я могу показать тебе фотографию.

— Это не то.

— Влада…

— Марк, ты невыносим! — хватаю бокал с простой водой и делаю несколько глотков, чтобы успокоиться. Это решение и так далось мне нелегко, а он все только усложняет. — Между прочим, Людмила Алексеевна и тебе предложила заглянуть к ней. Она хочет поработать с твоей тиранией.

— Ты еще скажи, что я похож на одного из тех выродков, от которых бегут ваши женщины.

Я делаю вид, что задумалась. Марк сжимает несчастные приборы и смотрит на меня так цепко, что у меня перехватывает дыхание.

— Влада, — он приглушенно рычит, чтобы услышала только я.

— У тебя в тарелке еще осталось мясо, не надо на меня набрасываться. Хороший котик…

Мой бывший муж действительно в этот момент напоминает хищника с не самыми чистыми намерениями. Я вижу, как в его глазах плещется гнев, но прекрасно знаю, что на самом деле Марк ничего мне не сделает. Поэтому я хихикаю.

— Веселись, котенок, рано или поздно я все равно до тебя доберусь.

— Мне правда это необходимо… — я возвращаюсь к серьезному.

— Ты помнишь, как совсем недавно три дня вообще не вставала с кровати? Каждый раз, когда я смотрел на тебя, думал, сдохну. У тебя были абсолютно пустые глаза, малышка. Ты смотрела в одну точку и едва моргала.

Марк припоминает мне период, после того как он рассказал мне все.

Рассказал, как его конкуренты накануне важного заказа, который мог достаться как Марку, так и им, решили выбить его из игры, потому что спокойствием мой бывший муж никогда не отличался. Как перетянули его юриста на свою сторону, а тот в свою очередь впутал во все это двоюродного брата.

Ему нужно было всего лишь сымитировать все для видео, но он, как сказал следователь после допроса, не сдержался и решил воспользоваться моим положением.

Я все еще не понимаю, как человек в здравом рассудке способен на такое…

— Такого больше не будет, — спешу заверить Марка. — И ты будешь со мной рядом. Сможешь все контролировать.

Я откровенно подлизываюсь к нему, и мой бывший муж прекрасно это замечает. Его уголок губ дергается вверх, потому что я только недавно начала заново раскрываться рядом с ним. Теперь я чувствую себя гораздо увереннее и не гнушаюсь использовать такие вот женские хитрости, которые отлично помогают в убеждении моего хмурого и практически несгибаемого мужчины.

— Хотя бы подумай над этим? — продолжаю подлизываться, быстро хлопая ресницами и закусывая нижнюю губу.

— Возвращайся к обеду, котенок. Ты и так в последнее время из-за своей работы постоянно забываешь поесть.

Улыбаюсь, потому что заранее знаю — Марк сдастся. Он будет недовольно ворчать, но все-таки возьмет меня за руку, когда я решу преодолеть свой страх раз и навсегда.

— Во сколько ты освободишься сегодня? — Марк заканчивает со своим блюдом, вальяжно откидывается на мягкую широкую спинку стула и снова скользит по мне откровенным взглядом.

Краснею и боюсь подавиться под таким напором.

Бывший муж еще не уговорил меня съехаться, а всю прошлую неделю я засиживалась на работе допоздна, потому что нужно было разобраться с навалившимися проблемами. Марк забирал меня с работы и отвозил в его-мою квартиру. Его руки постоянно оказывались на моей заднице, когда он глушил машину во дворе, но дальше у нас не заходило.

Я просто была без сил. Приходила домой, забиралась в душ и сразу после буквально падала лицом в подушку, вслепую включая будильники для нового утра.

А в выходные Марк летал в другой город, чтобы срочно решить вопрос с какой-то поставкой.

Он попытался заняться со мной сексом по телефону, но я вырубилась прямо посреди процесса. От стыда я игнорировала его все это время до сегодняшнего дня.

— В пять. Я всю эту неделю буду так заканчивать, мы справились с глобальным завалом.

— Переезжай обратно в наш дом, котенок.

— Марк…

Мы договорились, что он не будет на меня давить. И я действительно не чувствовала ничего такого, периодически отвечая отрицательно на повторяющийся вопрос.

Пару раз Марк пытался подловить меня утром, когда я совершенно сонная отвечала на его звонки, но у него так ничего и не вышло.

— Я понял. Хочешь что-то еще или попросить счет? — он на меня не злится.

— Счет.

В машине по дороге к центру Марк спрашивает, выбрала ли я место, где хочу встретить этот новый год. Он даже пообещал взять самый настоящий отпуск и отключить свой рабочий номер на то время, что мы будем валяться на теплом песке под приятными солнечными лучами.

Обследование, которое я все-таки прошла до конца, не выявило ничего нового. Меньше стресса, больше отдыха — все, что посоветовал мне врач.

Мои покраснения за последние пару недель уменьшились, а соленая вода океана должна была помочь справиться с оставшимся.

— А ты можешь выбрать сам? Сделаешь мне сюрприз, — от моего обеда осталось еще пять минут, так что я ныряю Марку под руку, когда он тормозит на парковке возле здания, и прижимаюсь щекой к его груди.

— Какая хитрая девочка, — Марк проводит носом по моим волосам. — Ладно, котенок, я возьму это на себя.

— Тебе должно льстить, что я настолько доверяю тебе, — тянусь к его лицу и царапаю зубами по небритому подбородку.

— Давай признаем, что у тебя просто разбежались глаза и ты решила сэкономить время, перепоручив это мне.

— Больше ничего не скажу без адвоката.

— Кстати об этом. На этой неделе будут готовы все документы для сделки на твою квартиру. Сможет моя занятая женщина найти время для нескольких подписей или мне нужно было записываться заранее? — Марк лениво гладит меня по спине, массирует затылок, слегка натягивая волосы.

Мой бывший муж настоял на проведении сделки с абсолютно «чистой» квартирой в новом жилом комплексе.

Я понятия не имею, что буду с ней делать и зачем мне аж сто двадцать квадратных метров. Просто мне было легче сдаться, чтобы риелтор, которого нанял Марк, перестал насиловать мою электронную почту постоянными вариантами.

— Я найду для тебя пять минут, — дразнюсь, целуя Марка в шею.

— Влада… — он предупреждающе сжимает мое бедро.

— Что такое? — мурлычу, скользнув пальчиками над ремнем его брюк.

Марк уже твердый. Он перехватывает мою руку за запястье, шершавой подушечкой большого пальца скользит по коже.

— У меня скоро яйца отвалятся. Котенок, я хочу тебя, — Марк притягивает мою ладонь к паху, я сжимаю пальцы, вздрагивая от его шумного выдоха-рыка.

— Возможно, для этого я тоже найду время.

Я легко прижимаю губами к губам Марка и выскакиваю из машины, напоследок отправив ему воздушный поцелуй.

Примерно через час после возвращения ко мне в кабинет прокрадывается Аня. Немного мнется, переступая с ноги на ногу, а потом все же спрашивает:

— Влад, у меня тут непредвиденные обстоятельства. У тебя случайно нет с собой прокладки? Я уже всех девочек обошла, у них только тампоны, а я ими не пользовалась никогда.

— Мне тоже они не нравятся. Кажется, было несколько в сумке. Сейчас посмотрю.

Аня благодарит меня, когда я протягиваю ей два шуршащих пакетика, и быстро убегает. Кажется, дело было действительно срочным.

Сажусь обратно за компьютер, проверяю закупочные данные, как вдруг в голову резко ударяет мысль.

А у меня самой вообще когда последний раз были эти дни?..

<p>Глава 34</p>

Марк

Жизнь — странная штука.

Сначала ты самому себе даешь обещание, что малышку, от улыбки которой этот дерьмовый мир становится чуть лучше, никто не обидит. А в итоге разрушаешь ее собственными руками.

Мне хотелось с особой жестокостью удавить каждого, по чьей вине я в прошлом очень обидел Владу, но в первую очередь я бы свернул шею самому себе.

— Марк, ты уверен в этом? Я, конечно, могу все организовать, но ты бы подумал еще раз. Мы максимально вывернулись, чтобы твоя жена никак не фигурировала в деле. Теперь ты хочешь впутать ее в следствие?

Мне не нравится эта затея, но Владе, кажется, это действительно нужно. Встретиться со своим ночным кошмаром.

— Семен Львович, она сама попросила. Можно устроить, чтобы Влада никак с этим не была связана? Просто посмотрит, и я быстро ее уведу, — вытягиваю руки на столе.

— Да можно, организуем. Охране шепну, вас пропустят. Через неделю, кстати, будем брать Дмитриева. Там столько всего, что он точно не отвертится. Присядет по полной даже с самыми лучшими адвокатами.

Я сжимаю зубы. С майором Павловым у нас была определенная договоренность — они не трогают Владу, я не трогаю Дмитриева. В какой-то момент я все же решил набить ему морду, но в его офисе меня перехватил доверенный человек Павлова. Вытащил на улицу и промыл мозги.

Ничего, подожду, пока его упекут за решетку. С моими деньгами никаких проблем не составит дотянуться до него там, просто нужно заплатить определенным людям.

— Подпортил ты мне жизнь, Ольховский. Нельзя было сразу все рассказать и обойтись без избиений? Гончаров твой все еще в больничке валяется, второй вообще не понятно, выйдет из комы или нет.

— Так получилось, Семен Львович, — оскаливаюсь.

Гончарова мы взяли, когда он светанул свою банковскую карту. У него закончились деньги, и он пошел на крайние меры.

— Через жопу получилось. Девке условку впаяем, но не думаю, что она долго на свободе будет бегать. Мы ее обдолбанной взяли, рано или поздно все равно пойдет по статье. Или можем прямо сейчас.

— Не надо, оставим все, как есть.

Влада, добрая душа, персонально попросила меня подругу ее не слишком наказывать. Все-таки иногда мне кажется, что в моем котенке есть что-то реально ангельское.

Она ведь и мне второй шанс дала. Еще не до конца все отпустила, но я и не жду так быстро. Главное, что мы двигаемся в правильном направлении.

Скоро предложение ей еще раз сделаю. Только все серьезно будет, кольцо я уже заказал. Не выкрутиться ей, я ни в жизнь с отказом не смирюсь.

Думаю, у нас все получится. Мы же учимся на своих ошибках. В этот раз все по-другому будет — никаких больше ссор, обоюдной нервотрепки. Влада изменилась очень сильно. Раньше она смотрела мне в рот, абсолютно потеряв себя в нашем браке, а сейчас она превратилась в молодую женщину со своими целями. И я помогу ей с каждой.

— С тебя шашлыки и баня, Марк Андреевич. Проставляться будешь всему отделу.

— Да не вопрос. А девочки нужны будут? — подкалываю Павлова, кивая на его кольцо.

— Тише ты. Я не удивлюсь, если жена мне здесь прослушку организовала. Никаких девочек, — говорит, а сам кивает с довольной рожей.

— Понял, — посмеиваюсь в ответ на его реакцию.

Осуждать я никого не буду, у каждого в жизни свои ориентиры. Кто-то всю жизнь живет с одной, но бегает к другим, а у кого-то между сердцем и членом связующее звено в виде единственной женщины. Больше никого не надо.

Но это не отменяет того факта, что я скоро на людей кидаться начну. Секретарша от меня уже прячется, документы подает третий день дрожащими руками, после того как я рыкнул на нее из-за одного косяка.

Влада меня необъяснимо динамит. Вчера вроде все наклевывалось, но в итоге на середине фильма после пары поцелуев она тупо уснула на мне, положив ладонь на бедро в опасной близости к паху.

Я так и мучился со стояком до утра, потому что даже холодный душ не принес ощутимых результатов.

Понять все никак не могу, в чем проблема. По глазам же вижу, что сама хочет, но все равно каждый раз мои руки осторожно убирает и смущенно опускает глаза в пол.

«Не сегодня» уже стало моим девизом.

— Спасибо, Семен Львович, — протягиваю ладонь для рукопожатия, поднявшись со стула.

— Это тебе спасибо, Ольховский. Мне после этого звездочек добавят, такую крупную взял, считай. А все с твоей подачи. Ты обращайся, если еще что понадобится — я всегда помогу.

Телефон в кармане вибрирует, когда я почти доходу до машины. Влада.

— Привет… — в трубке сразу раздается ее неуверенный голос.

— Здравствуй, котенок. Скучаешь на работе?

— У меня… У меня перерыв, я вышла прогуляться. А как у тебя дела?

Опять у нее голос странно дрожит. Как будто она сама трясется вся. Я почти уверен, что Влада недоговаривает мне что-то.

— Малыш, у тебя что-то случилось? — спрашиваю с нажимом, сразу завожу мотор.

Ставлю на громкую связь и лезу в специальную программу, которая отслеживает местоположение телефона. Знаю, что очень по-свински было подключать телефон Влады к ней, но я это сделал для совсем крайнего случая и просто так не балуюсь с этим приложением.

— С чего ты взял? Все хорошо, Марк, я в порядке, — она быстро тараторит в трубку, и это становится еще одним сигналом.

— Мне позволишь присоединиться?

— Я уже возвращаюсь в центр, много работы сегодня, освобожусь совсем поздно.

— Я заберу.

— Не надо! Мы с девочками вызовем такси, я позвоню, как дома буду. Завтра увидимся, хорошо?

Она даже моего ответа не дожидается, сразу сбрасывает вызов. Только вот перед отключением я отчетливо слышу чужой женский голос на том конце, и теперь слово «аборт» пульсирует красным пламенем в голове.

Программа показывает точку на карте, я сразу пробиваю в интернете этот адрес. Первая же ссылка ведет на сайт клиники женского здоровья.

Я наивно считал, что между нами с Владой начинает устанавливаться доверие, но она, судя по всему, этого не заметила.

Она даже не сказала мне о будущем ребенке. Приняла решение для себя и начала быстро действовать.

Скорость я набираю сразу, срываюсь с места, звоню снова Владе. Хотя бы отвлечь ее до момента, как сам приеду в клинику.

Швыряю телефон на соседнее сиденье, когда в трубке раздаются одни короткие гудки.

Ребенок не виноват ни в чем. Может, я передавил все-таки на нее? Влада испугалась и задумала от него избавиться на эмоциях. В любом случае я намерен помешать этому.

Только бы успеть.

В клинику я влетаю с бешеными глазами.

Пугаю персонал, ко мне даже подходит охранник. Я вкратце объясняю мужику суть, он хлопает меня по плечу и подсказывает этаж.

Лифт не жду, сразу по ступеням наверх, перемахивая каждый раз через несколько быстрыми шагами.

Влада сидит на лавочке, обнимает себя руками и смотрит на листы, которые держит в руках.

— М-м-марк?.. — она пугается при виде меня, скользит по скамейке, забиваясь в самый угол.

— Девушка, вот вы где. Я же просила подождать перед кабинетом, — к нам подходит женщина в белом халате. — Значит так, общие рекомендации после аборта я вам уже сказала, но давайте лучше еще раз. Никаких резких движений, никаких физических нагрузок. Желателен постельный режим пару дней, это все-таки такой стресс для организма…

У меня внутри что-то умирает после этих слов.

Не успел. Не помешал…

Влада кивает головой все это время, на меня не смотрит.

Врач уходит, мы остаемся вдвоем в пустом коридоре.

Сажусь на корточки перед ней, заправляю моему котенку волосы за уши, чтобы видеть ее лицо.

— Владка… Котенок, зачем? — у меня голос хрипит, но я стараюсь держаться.

— Так получилось… — она совсем теряется, снова пытается отодвинуться от меня. — Ты против?

— Да какая уж теперь разница? — усмехаюсь, чувствуя груз на сердце. — Как ты себя чувствуешь?

Назад все равно уже ничего не вернуть. Сейчас главное понять, все ли прошло без последствий.

— Н-нормально… Марк, я не хотела, не знала, что так получится… — Влада начинает шмыгать носом. — Наверное, таблетку пропустила. Но я уже не помню…

Она не хотела. Не хотела ребенка. Нашего.

Поэтому и избавилась от него, чтобы не быть привязанной ко мне.

Ее слезы капают на какие-то медицинские заключения, я осторожно забираю бумаги у нее из рук. Вижу черно-белый снимок и сглатываю. Какая уж теперь разница? Его не будет в любом случае.

— Поехали отсюда, малыш, — обхватываю ее холодные ладони своими руками. — Тебе нужен отдых. Может, препараты какие-то? Тебе что-то выписали?

— А тебе все равно, да? — она поднимает глаза на меня. — Ты совсем ничего не чувствуешь?

— Не рви мне душу, Влада. Если бы ты рассказала мне, если бы захотела посоветоваться…

— Но я ведь не знала, что все будет так… — она стирает слезы со щек рукавом свитера. — Ты не рад, да? Ни капельки?

— Рад? Ты не в себе, котенок?

Скидываю эти бредни на то, что Влада еще не отошла от процедуры. Встаю, собираю разлетевшиеся заключения, чтобы потом показать все это врачам в клинике Богданова. У него там профессионалы своего дела, им я больше доверяю.

— Поехали домой, маленькая. Тебе же лежать надо, наверное.

— Мне через пару часов нужно будет обратно. Настю забрать… У нее никого больше, никто не знает. Она попросила меня.

— Что? — я оборачиваюсь. — Какую еще Настю?

— Ну, мою подругу… Она же беременна от Егора, я тебе говорила. Была беременна… Сейчас только узнаю у врача, может, что-то привезти ей.

— В смысле «была»? А сейчас что?

— Она все-таки аборт сделала. Мы с ней как раз здесь и встретились. Настя мне все рассказала, а потом шагнула в кабинет. Я пыталась ее отговорить, но…

— Никаких нагрузок, постельный режим… Так это для нее рекомендации были?

— Да. А ты что подумал?

А я думаю, что сейчас я самый счастливый мужик в мире.

Выискиваю во всех этих бумажках снимок Владкиного УЗИ, ничерта в нем не понимаю, но все равно пялюсь на первую фотку моего ребенка с тупой улыбкой.

Влада сама подходит ко мне, встает на носочки и водит пальцами по черно-белому прямоугольнику.

— Он еще совсем маленький, Марк… Но я чувствую его. Глупо, наверное… Врач сказал, что ничего такого быть не может, а у меня после нескольких положительных тестов дома что-то зажглось в животе как будто, — теперь она накрывает ладонями свой совсем еще плоский животик.

— Малышка…

Я могу провести презентацию с нуля без всякой подготовки, но сейчас у меня вообще нет слов.

— Мы не доставим тебе проблем. Если ты не хочешь… — Влада снова всхлипывает, теряет мысль. — Но я не буду его убивать. Ни за что.

— Я все это время думал, что ты уже. Я сюда ехал с полной уверенностью, что ты в этот самый момент избавляешься… — тяжело сглатываю. Кладу заключения обратно на лавку, сам притягиваю Владу, обнимаю крепко. Утыкаюсь ей в волосы. — Какой же я идиот, котенок. Это ведь ты, ты бы никогда не смогла.

— С чего ты вообще это взял? И как ты меня нашел, Марк? — спрашивает и вертится в моих руках, сопит громко, делая вид, что обижена.

— Услышал слово «аборт» в трубке. А потом ты здесь, такая убитая. И врачиха еще как раз вовремя начала про последствия рассказывать.

— Как ты меня нашел? — Влада прищуривается, обхватывает ладошками мое лицо.

— Ну… Интуиция подсказала? — посмеиваюсь.

— Марк! Ты следишь за мной?

— Я очень рад, котенок. Ты даже не представляешь… Вы мне оба нужны, еще сильнее воздуха, — я наклоняюсь так, чтобы наши губы были на одном уровне. — Прости меня, малыш. За всю ту боль, которую я тебе причинил.

— Но ты все-таки шпионишь за мной? — маленькая чертовка делает вид, что пропустила мимо ушей все мои слова.

— Влада, — рычу ей в губы и тут же целую.

Крепко прижимаю к себе, захватываю ее дрожащие губы долгим поцелуем. Забираюсь ладонью под ткань тонкого свитера и накрываю ее живот, растопырив пальцы.

Это не объяснит никакая наука, но, по-моему, в этот момент я тоже что-то чувствую. Особенное тепло под своей рукой.

<p>Эпилог</p>

Влада

— Вы понимаете, что это уже не первый случай? Ровно две недели назад у нас состоялась точно такая же беседа, во время которой вы пообещали, что такого больше не повторится. У нас приличная гимназия, поймите меня правильно, — директор сверлит меня недовольным взглядом, а я чувствую себя школьницей.

Андрей сидит напротив меня с кислым выражением лица, у него, по-моему, подбит глаз и абсолютно точно порвана рубашка на плече.

После звонка его классной руководительницы, Степаниды Павловны, я примчалась в школу из кризисного центра, где я все еще работаю, за каких-то десять минут, надеясь, что с моим сыном все хорошо. Андрюшу я нашла в коридоре на лавочке перед кабинетом директора, он потупил взгляд при виде меня и не сказал ни слова.

— Я все понимаю, Сергей Витальевич, но мой сын точно не мог начать драку на пустом месте. В прошлый раз они тоже подрались с Юрой, и я бы хотела узнать, почему ваши педагоги допустили это во второй раз. Кто был инициатором драки?

— Ваш сын, — мужчина в кресле неприятно ухмыляется. — Это подтвердили его одноклассники и учитель физкультуры, который в это время находился в зале.

— Он просто стоял и смотрел на мальчиков?

Иначе я не понимаю, почему Андрей выглядит так потрепанно. Неужели этот так называемый учитель не мог разнять мальчишек сразу?

— Конечно же нет. Сначала он попытался достучаться до них словами, но дети никак не отреагировали.

Мне хочется отбить себе лоб ладонью. Очевидно же, что это никогда не сработало бы.

— Он пробовал после поговорить с мальчиками? Выяснить причины?

— Оба молчат. Мы не добились от учеников никаких вразумительных объяснений, сразу вызвали родителей, чтобы до конца разобраться в сложившейся ситуации.

— Андрей Маркович, не хотите объясниться? — я перевожу взгляд на своего сына.

— Юрка сам виноват, — бурчит обиженно этот негодник и демонстративно отворачивает голову.

Наш с Марком сын всего лишь в третьем классе, а за этот месяц меня вызывали в школу уже трижды. Две драки и сорванные со школьной клумбы цветы.

Я совершенно не понимаю, что с ним происходит. До этого учебного года Андрей был совершенно спокойным ребенком. У него не было никаких конфликтов с одноклассниками.

— Юрий сейчас находится в медпункте с разбитой губой. Его родители уже едут, — директор подливает масла в огонь. — Я не знаю, получится ли в этот раз урегулировать вопрос мирно. В прошлый раз они пошли на уступки, но сегодняшний случай уже ни в какие ворота…

— Здравствуйте.

Я подпрыгиваю на стуле от раскатистого громкого голоса моего мужа. Марк заходит в кабинет и садится рядом со мной, бегло осматривает Андрея.

Мне сразу становится спокойно. Марк рядом. Он со всем разберется.

После новости о моей беременности он сразу окольцевал меня и вечером того же дня заявился ко мне с небольшой спортивной сумкой. Сказал, что другого выхода у него нет. Раз я не соглашаюсь переезжать в наш дом, то он переедет ко мне.

Неделю я мучила его, а потом все-таки собрала чемоданы. Марк светился как новогодняя гирлянда, когда затаскивал их в багажник, а я стояла и таяла рядом с ним, потому что заметила на заднем сиденье детское кресло.

Почти сразу мы начали делать детскую. И ни разу за время ремонта не поругались.

— Марк Андреевич, добрый день. Рад, что вы тоже смогли приехать. Я бы хотел поднять вопрос о переводе вашего сына в другую школу. Уверяю, мы напишем отличные рекомендации, вы сможете выбрать любое образовательное учреждение, но здесь Андрей…

— Мой сын будет учиться здесь, — безапелляционно заявляет Марк. — Если есть какие-то вопросы, я их решу.

У меня сразу в животе теплеет. Я без ума от Марка, когда он такой. Спокойный, уверенный, но в то же время в его голосе будто звучат неприкрытые угрозы.

Это странно, но в такие моменты я сразу хочу забраться на мужа и очень-очень долго целоваться с ним.

Я из-под ресниц смотрю на Андрея и замечаю, что он тоже сейчас восхищается своим отцом.

— Вы понимаете, что у нас элитная гимназия… — директор под строгим взглядом моего мужа совсем теряется. — Мы не можем себе позволить такого…

— Я отлично понимаю это, когда каждый месяц перевожу вам деньги, — Марк переводит взгляд на нашего сына. — Андрей, в чем дело?

Кабинет заполняет тишина.

— Мы на минуту, — мой муж поднимается со своего места и зовет сына с собой.

Я остаюсь в помещении наедине с директором. Он молчит, нервно крутя ручку в руках. Теперь уже не рискует что-то мне высказывать, потому что Марк за дверью и может вернуться в любой момент.

Все это время я разглядываю кабинет, изучаю разные дипломы, которые показательно висят на стенах.

Возвращаются они вчетвером. Тот самый Юра, его отец, Марк и Андрей.

Сергея Витальевича обоюдно заверяют в том, что претензий ни у кого нет, он открывает рот, чтобы возмутиться, но тут же захлопывает его обратно и просто кивает.

В машине я поворачиваюсь назад и пытаюсь все-таки выпытать у Андрея, что в итоге произошло.

— Отстань от сына, Влада. Он все сделал правильно, — Марк кладет на мою коленку ладонь и ощутимо сжимает пальцы.

Сговорились, значит, за моей спиной.

— Мамочка, не сердись, — Андрей подключает свое обаяние. — Я сделал так, как ты меня учила.

После этих слов я возмущенно выдыхаю и делаю вид, что обиделась на своих мужчин. Уж махать кулаками я своего сына точно не учила, это Марк решил приобщить его к спорту и отвел в какую-то школу боевых искусств.

Но Андрей вроде был рад, поэтому я не стала препятствовать.

Дома наш сорванец сразу убегает в свою комнату, а Марк начинает подбивать ко мне клинья.

— Котенок, не сердись, — он дышит мне в шею, пока я нарезаю мясо к обеду. — Да влюбился наш пацан. Новенькая она, только перевели в их класс, вот и началось все это. И цветы, и драки. Юра этот ее задирает, а ты, как помнишь, учила нашего сына защищать девочек.

Блин, я улыбаюсь.

Так вот из-за чего все это. Мое расстройство сразу пропадает, я не могу перестать умиляться.

— Ты подрываешь мой авторитет в его глазах, — ворчу, а сама шею Марку подставляю. У меня сразу россыпь мурашек по коже, когда его горячие губы прижимаются к месту за ухом.

— Не обижайся, маленькая, но у него только один авторитет. Я, — самодовольно усмехается. — А тебя он просто любит. Так и должно быть, котенок, не фырчи.

Марк кусает меня за мочку, руками забирается под блузку и гладит живот.

— Вот родишь мне девочку, она будет тебя слушаться.

Я закусываю губу. Главное не проболтаться сейчас и не испортить сюрприз. Мой недавний тест лежит упакованный в шкафу и ждет своего часа. Завтра у Марка день рождения, и я собираюсь вручить ему перевязанную лентой коробочку, когда мы останемся вдвоем.

— Егор звонил… — аккуратно перевожу тему.

— Влада, не надо, — Марк мгновенно напрягается.

Они со сводным братом так и не поладили. Егор пустил по ветру шанс измениться. И месяца не проработал на предложенной должности. Настя тогда из-за этого и решилась на аборт. Застала его в квартире с неизвестной девушкой и решила, как она сказала мне, не портить никому жизнь.

Мы с ней перестали общаться примерно на год, а потом столкнулись в торговом центре. В детском отделе. Она перебирала маленькие носочки, а я приехала за новой одеждой для Андрея, потому что он рос с безумной скоростью.

Настя нашла себе мужчину старше на пятнадцать лет, он был в разводе и ее начальником. Она с восторгом рассказывала обо всех ухаживаниях, а потом взорвалась новостью о беременности. Мы плакали обе — от счастья. Я очень боялась, что после того аборта она не сможет иметь детей.

— Он хочет извиниться перед тобой. Марк, выслушай его, пожалуйста, ради меня, — поворачиваюсь лицом к мужу, обвиваю его шею руками, но держу их так, чтобы не запачкать. — Егор действительно изменился. У него теперь есть постоянная работа, он лежал в клинике и полностью очистился. Столько времени прошло…

— Мне не нравится, что ты с ним общаешься.

— Неужели мой муж ревнует? — я закусываю уголок нижней губы, встаю на носочки, чтобы быть ближе к Марку.

Он за эти годы ни капли не изменился. Только на висках теперь немного седины, но это его совсем не портит. Его мышцы все такие же крепкие, руки невероятно сильные… Мы только утром занимались сексом, а у меня между ног опять пожар.

Мои гормоны в эту беременность сходят с ума.

Сначала я не понимала, почему мне каждую минуту хотелось трогать Марка. И чтобы он меня трогал.

А потом мой муж как-то спросил, не увеличила ли я грудь в тайне от него. Тогда я отмахнулась, сославшись на скорое наступление критических дней, а на следующий день уже писала на тесты.

Было страшно. Новые две полоски почему-то привели меня в ужас.

Постепенно удалось успокоиться, я оценила все со стороны здравого смысла и решила, что рожать в возрасте слегка за тридцать совсем не страшно.

— Можно я позову Егора завтра? Под мою ответственность, — я целую Марка, мягко прикасаюсь к его губам и хнычу, когда его крепкие ладони сжимают ягодицы.

— Я подумаю, котенок. А пока помолчи.

Теперь уже Марк набрасывается на мой рот. Подхватывает меня под бедра и сажает на тумбу, встает между моих раздвинутых ног, поглаживает пальцами кожу под резинками чулок.

— У меня встреча через сорок минут, — хрипит мне в волосы.

— И ты даже на обед не останешься?

Хотя о еде мы оба сейчас думаем в последнюю очередь...

— Вечером приеду и съем тебя.

***

В субботу я просыпаюсь от тянущих ощущений внизу живота. Пальцы Марка уже в моих пижамных шортиках, он прижимает меня к своей горячей груди и неровно дышит в шею.

Я так и не открываю глаз, когда его член толкается в меня. Марк лениво двигает бедрами, заставляет меня извиваться и просить еще. Его ладонь накрывает грудь, и я вскрикиваю. Соски дико чувствительные.

— Решил развернуть свой подарок раньше времени, — его шепот опаляет щеку.

— Ма-а-арк… — выстанываю, когда он выскальзывает из меня, чтобы стянуть шортики по ногам.

— Расслабься, котенок, я все сделаю сам.

Я обожаю наш утренний секс. Марк всегда нежно берет меня, будит поцелуями в шею и скользит руками по моему разомлевшему телу.

Иногда я забираюсь на него, и мы заканчиваем так, но обычно, как сейчас, он доводит меня до оргазма именно в этой позе, а потом несет в душ, который мы принимаем вместе.

— С днем рождения, — выдыхаю Марку в губы, когда он оказывается сверху.

Внутри до сих пор все пульсирует.

— Спасибо, котенок.

— Отпустишь меня? — шевелю бедрами. — Чтобы я могла приготовить тебе праздничный завтрак.

— Это подождет. Я голодный до тебя, малышка.

На кухню мы оба спускаемся только после второго захода. Где-то через полчаса подтягивается Андрей со своим подарком для Марка. Наш сын сам собрал какую-то модель машинки и теперь торжественно вручает ее своему любимому отцу.

Я пару раз щелкаю камерой незаметно для них двоих, потому что мои мужчины терпеть не могут фотографироваться.

— Ну мам, — Андрей все-таки улавливает вспышку.

— Никто ничего не видел, — я прячу телефон в задний карман и возвращаюсь к чуть подгоревшему омлету.

Ближе к вечеру мы выдвигаемся в ресторан. На Марке и Андрее идеальные черные смокинги, я не могу оторвать глаз от них.

Если нашему сыну и нравится какая-то девочка в школе, то долго она от него бегать точно не сможет. Я бы сама не отказалась от такого красавчика. К счастью, у меня есть мой любимый муж, который тоже не может оторвать от меня глаз.

На этот вечер я выбрала смелое красное платье с разрезом спереди до бедра. Я вижу, как Марк сглатывает, когда на каждом шаге показываются мои все еще стройные ноги.

В первую беременность я прилично набрала, округлилась во всех местах. Больше напоминала колобка, но мой муж все равно меня хотел. В эту я постараюсь держать себя в руках, чтобы потом не умирать в спортзале. Марк утверждал, что ему все нравится, но мне хотелось влезть в старые джинсы.

Мои проблемы с кожей тогда ушли где-то на втором триместре. Наверное, я просто была невероятно счастливой, и организм это почувствовал.

Кошмары меня тоже больше ни разу не мучили. Ввиду моего положения Марк так и не позволил мне увидеть того человека. Только сказал, что его больше нет. Не вышел из комы.

Я не стала спрашивать, причастен ли мой муж к его состоянию. Подсознательно и так знала ответ.

— Мама, ты такая красивая! — Андрей подбегает ко мне, но потом оборачивается к Марку. — Правда, пап? Мамочка у нас самая-самая лучшая.

— Я согласен с нашим сыном, Влада.

Мой муж специально произносит это низким голосом, прекрасно зная, как он на меня действует. Я скрещиваю ноги, покачиваясь на своих высоких каблуках, и стреляю в Марка ответным многозначительным взглядом. Пусть тоже помучается.

Егор все-таки заезжает поздравить брата. Они долго разговаривают на улице, а после Марк возвращается за столик и прижимается губами к моему виску.

Он молчит, но по его расслабленному состоянию я понимаю, что все прошло хорошо. Конечно, они не станут близкими друг другу так скоро, но я рада, что первый шаг сделан.

После празднования мы отвозим Андрея к его школьному другу. У них завтра экскурсия, поэтому мы договорились с родителями мальчика, что они довозят, а мы забираем обоих.

— У меня для тебя еще один подарок, — я выскальзываю из рук Марка, сбрасываю туфли, блаженно выдыхая, когда приятный холодок пола успокаивает ноющие стопы.

— Ты весь вечер дразнила меня своими ногами. Иди сюда, Влада.

Качаю головой и медленно отступаю. Главное эпично не запутаться в подоле, без каблуков он слишком длинный.

— Девочка моя, я не шучу, — тот самый пробирающий изнутри тон. По пути Марк сбрасывает пиджак и закатывает рукава. Я как под гипнозом.

— Всего пять минут…

— Я хочу тебя, котенок.

Мой муж непреклонен.

Он настигает меня на лестнице, закидывает на плечо и тащит в нашу спальню. Я смеюсь и цепляюсь за дверной косяк, тут же получаю ладонью по выставленной пятой точке.

— Пожалуйста, — я мну рубашку на спине Марка, не выпускаю ее из рук, потому что если он меня сейчас скинет на постель, то с планом можно будет попрощаться. — Это важно, Марк.

— Минута, котенок. Не больше.

Он опускает меня на ноги, я тут же бегу в свою гардеробную и возвращаюсь к мужу с коробочкой в тон моему платью.

— Что это?

— А ты открой, — я держу ее на протянутых ладонях.

Марк, сидя на кровати, тянет за один конец ленточки.

Прикусываю язык, чтобы не сболтнуть ему все раньше времени.

У моего мужа меняется взгляд, когда он видит пластиковый использованный тест с двумя полосками. Я пищу и поджимаю губы, где-то внутри опять появляется беспокойство.

— Мне кажется, это девочка, — не выдерживаю. — И она точно не пойдет на это ваше дзюдо, или как его там…

— Малыш, это самый лучший подарок.

Марк утыкается лбом в мой живот, я вздрагиваю и часто моргаю, потому что в глазах становится мокро.

Да, у нас точно будет девочка.

Конец

/9j/4AAQSkZJRgABAQEAYABgAAD//gA7Q1JFQVRPUjogZ2QtanBlZyB2MS4wICh1c2luZyBJSkcgSlBFRyB2NjIpLCBxdWFsaXR5ID0gODUK/9sAQwAFAwQEBAMFBAQEBQUFBgcMCAcHBwcPCwsJDBEPEhIRDxERExYcFxMUGhURERghGBodHR8fHxMXIiQiHiQcHh8e/9sAQwEFBQUHBgcOCAgOHhQRFB4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4eHh4e/8IAEQgBQQDcAwEiAAIRAQMRAf/EABwAAAEFAQEBAAAAAAAAAAAAAAUAAgMEBgcBCP/EABkBAAMBAQEAAAAAAAAAAAAAAAACAwQBBf/aAAwDAQACEAMQAAAB4x6rXO15b06WpXr5SNxMpaeWgPUMwSuFHmqGnHR1Fst1ano+nxprmRIvLP8AjW3y++eLq+e+IPXePCzUnr877Yvl4axcpT2dh5eWCdJpVYlYcw6MS4HSTktWAPLns5bPKRBzVg+BnnVZ5M8IJY7feP8AbJlKBCOny50hmphXVM7rLe+f7FvQ4SFp9BA5uJp7kphyEtB+jTFrTcYi1ndvmUGT3LZhk5G4lhEuvIR0YyfaepXnLNNndGIxGJoPK3Tj8eXqau8Pzkn59g+n0iHq8nh2mReUliiT7xEaLc++0Rqll7Tm1+ulbCa/WWK5hY7Rie8ydUsJhsx+M6ZzzRlHw3otOGr5NH1GL3zvDM4pR0arV83OK2r53synKcwKdRfOmKzZoLSfUaYql5nu9dKgj23yLDmOtjjGkKC2z4HRZ2G2hltUJ7zL1DIvTipRzxWzVXPOcYA+WMWUzR6BHST6aJLq1cYQoTtmOR9r5KN5WrRct3vUgDzY5/I46wdTp5NbaDO5kOldNDmSyVtDTEHDFUdLm9vmuOAbCv7cWmXtvWWSWbfkwY63aWs0LM/KlPnUDdGRj43872PSfPBVW7Fzvbci40dZx60Ar+g5ZXobohtEbC5nZ4Cd62eJjNGSndoz0iR2mQ0UL9C0eHNw2aejZhvnu5A3VnTlOd2eLecfstZ4xafMXyn0LzPqWDjUZp5tX0xhfTPpmgFW8hxgWMJAE0RULlW+Sh77PWG4sRZDNq62RxW2zbyZAOKdTfOCmabgkGq+rzC7KdxH8NAOirfouSOjoXn2XLjAdIoOEXxjcQYx0dg6nOqxq0rY2uZpQMUeTaeiBo0mwyVda9utcc3ObdLhtNz60mySXa4neEIc28V1Dm/rHRMrRqdR+jzWl43ZhYubnMnl9VnkqOZZD1jWpuh04PLtK53mpDHqOTb4J1Fuk8JR0+Ztm8s15eoe0QAPHTpWgjMdIyuYoLon3PPdo0qVXb+ro53PoDXEzHgyHqVw7qmvC7xtimd3slRX7BbtXfO9flZA5VpDKZXRANnntbY9efs5xsNNGe7UjqkEXB/WZr8ZNbLuAvT7kdOfsmsnOmNDkg2nFBG5t8npGNq1ijT2XuJUEY8/1LmePZfncNlNcP0YwNqp7fLraF8nn11svs8F1nStJ3y2sr63qdhvcvtZtuuyVUWyzUJVfLBZrN6tiFrjrrEUyU6yTA28u4mEeHSmebRktls53UZykW9b472V5Y0EUkhsvYjbYvTj8bMznYi4qz1CW7tyMuKllESvn4NGEZY5GuBz43cboThUUdF8B6F4aXPHuiWz8qE7gF1Yen8g7ZzvOy2W6Ilee0FL1TGlseMmM6NI6s3ZCXPCegbY3nTQ+noZaM94XCMj/Y3PPSVYqUdHteSOkn2xi7whcinhri1/PdArVjIca8+nVbpzPr9AzsrKWndEK4oHcipDyuWgSw318jycA2+L52BzFq8+7JS1qtUDaZjLllsGBLTDzY/Sfbmgnc1Wo65XLsrNnW9lIbtI3BdoctAzoH6MRaG4DjsqXKpB4vzJUTbLEktOH0yFQWZqCDRDxqC6dy8sNeogzMiU6PVxjVp0tuAfOu5De0OppaTc3x9XlC8WjG4CRpnVNeynVKDWteXiSpFJIEkgSSBJIEkgXviC/tsOuG+5/r8qGtBnML0ZvQg4NlHni4ZVjqoJJAkkCSQJJAkkCSQJJAkkCSQIjQKhRrJAkkCSQJJAkkCSQJJAkkCSQJJAkkCSQJJAkkCSQJJAkkCSQJJAkkH/xAAyEAACAgIBAwIEBQQBBQAAAAACAwEEAAUREhMhBhAUIiQxFSAlMjMjNDVAByYwQUJQ/9oACAEBAAEFAvbjIHBXGAuMhUcLVE5KY4JWGqMNcYI+aahmA4gF5eZCrC3jyyeDI5mOfyxEzkhPR49qyTe+Pg4bCRXXGpDUDWrxWit0JRWiKUxkxjvGAuWTRTCiWiCC8yBVReXbtMkmNbEpwvv+SIyOcLucZxOVHGiy0aht7otprsklPxNcqyrvIof9JElhTPECTpRTJQbM4FEXQrw5pOdJgMlMHnV8nuI852RyV+RTMRUQuybKYqWXT1VlQ2dLWIdtKyKhsEvqWYSVnVbCTpu14t2D3G4Yq9VuLaJiNWgRibYLTtbQyp7iMhn5pnuZEyJRGdM5IZMcYqZ4BfVKwOuRxUFcXu1Fm6w8kuZS2Aajt1W2Fybe4qzBRM0LpLZnEKjZwli0mKK8N6212gFXYP4sTOTHHsoZ7nb5yFzgonplHVhJkcUEwdUlxjr0qg3yzJLn28YiqE1LmxAljsLERFy2OTsr2fFuOVbJgCOxlkOs9SLRyJ1rfbC3ybYDnBqs4ivxiq/zV9cZ5+G9OBWiMNAjl6V4xkrZYfM5M8/lLvWJGgfM0y4ZUbGGExn2xZDMtT04lvVn7xUqZP4PnPgyjFIPqr6lrcqalYYNYBiyqMYHGcZtk8G+PP3H/wAfkQcLw7HcKp24XYV3svVJHGhIkuOZrnxlpPEVj6ohTSwGkQ6+sbhrUVjgBEZEYWPyxn/tsw6xsqmMEcIPHTnHubJnFthUVnlM07MZdPqF6jYY12QViuYhSRD0uXFa9r20lVEfCtmrEdoPcsdlnC8Ta8i8ecIeJ45wY8lGcZ05M4M+RZlVmAfdlVBliFaVa8bRHt3a7aBvZFpVKFtpfFBVLVM7tIcj2LG5YxuFj1c4xc4Q8ZHuil1LyMDKwkZafXxOKWILbhxm1VBqSHRdrlMVTnPT/wDix95xmPjLPjCLJnCGJywiJhoSMzOV+O613zSPTGV1SU6ml1ZVEFD1Rwc4WXP2WB6dipnCybmoDt6+M6sJgxli8peWd0uMsb48PbtPBuzOJZ1RGHloOcaPBKniZLmZHrJNfnNZR6o7fbh9nXoj8SXJ0Lzykz4HY7FK8sO71qPBrGOuttVYq0DM2F6EDe3rOX22tkfnnkMjpLEp6io6+emwjtw+eJaXOWfvGR9mT0RSXyqouBhtUXr2OoJNpVSp+Gayl20ernNrV/h3nXqdTMZ9zjwL5EaWwfWO3Xi9rrdeVsBRnOv18nitZUq1oR3rGq1nmVCsNkWWS8nOWMjILGjy6jMYtkQdQ4ywgDhNRIkcxGepBgkbCuzt0P4GR8qvIzGaRSnjTAU6u+ju2KlOBMak8Tq+5NTWLXggKxuM4jYtx5eSx32H7z90qZzq56n8zLKzJjO7yHcwi5y2STp7BsRVq/LDo8L+7OerUkf4hent0xjqKuHlIRx059oe3jL1jLbeZOcnGfZceSDztIM2RC6FenwSgjiQnFxGWqK3ZuAcgtpY5CDJcw0TBPkz/d6dT3t5uj+Vc8ZWfEFWOJHnHHxlx2XXc44ufacOcHxPGNshWQ9xsLS3YIQKJwZx1m+s37q+ubm0fZywXW6eZLomIR4ky+b0ErrvbPk2QuBGwYhmjv8AcLr8WTy6zLJZOcY2eIL7D9xnxcZMsAuJCSWVDbxOVbEHDwIxsOurjZ2WES4xH8kh1ZEf1JDPRblIqX9pw1+3PltyWx6Yg5sjHI2vteLy378Y2ekWThTzkfePtNb4ioteHHTJxE5RvtrTX3qOi7uQIWsl7uMrViYDFkrCHpPAYaiRah1hlWOpK/m1tjssRtl8HcU6Lg8yY5PEZaZhz7R9/OVGwt9oegjT3FygxxwTEz98T9qEBDyvLTJ2YaRjyollkjOalUFf7NMAbarjM3q2TZCJk2DlezJQ6eMazywuop+84kcKfNWv0RcUfb1JQxPQBRZGMn7xij6DWYSDinrKcqs8tjpksA5WdGp+IsToKcHb/Cqgi4LLLCFnX5FbLDfElzMz5xQc4c+OcVX6ytVxaoIKnes8iV2YhXuATwoSZPT1MPkTunhGWSU56atcO2LtgDO0w21K3aizPAXv55LqAvaI5yfAl7BkDzG1p8m1HVVt88Zx8qI6mSoIkunlQQOFPlx/LJYU5WZK2V1qt100a4FYGBy66OLRdWNnJnnPvgR0wRe0Ri5xONXBDZHoG4PzHEiQllLxZFf9VXyltKlmjksjDZzNOu65Z3mmLWpic0tuPw/8SGCu7GSGw/qhrOTKecjzMcDBHnORkYqcSWGz5bx85fnmTTD1mEjMHxKGDZRVXHZ2TSfXbwJVK7bT7rAqx7au1K8I5htk+VzMyRczkrKB54zn3j2VOAWGzxZnxdnK8zGW1wWH4xTOiawQz0sDJbYsKI7Nbpoaufya5ViyzWqdesjp0JVYSvoZAWKjlyBZH5Flncw25Yd4ezrIJlTLE4392WYZX9HV5+e5EqL1TA1m8e05xzK2WaVnS9+amwdzjp4Cg3pm2EThDx+UTyWYxuW3ePS9SLu4KSltg/kmerKqYTO8L/pirxWj0pX+L9Q7V3xO0iM1Ou+MKqyE6HT071t1vXK2e1u2hM7LfntH5cXS3uQYsjJ/J14TMa3Gl1T6dujrtrufTQ3W2PTm0iGTSo4phFZ2FcT9M2XE5v8AxxEE3iYIY5y2Br9LVu/Wq1LalIc/4LRhHy2W8kZ+DnmFH04FTvVLVSEVvbzklhnjDwfMzOV7lmvHcfcf8DGNpwpc32bipbX2W+lNrGqvbnW61jKGtC1WRrIrotQaWXqsIrUG27FPy63dX8Oy/VFCalWHrmqMW7SzomuoVhTB6GZ1ThFhlilm2T6Yn2rpkC2BmGS1pRo82HPxAxOTX512oninStNm7vS+bcn+n6gvpEnM7Tc/zbn+1REoCT/VNp/Vf+yLH8/sZZSrNu27A/FWFVmsrKUxuOUaX7EYrG1S25YpRC9FjF1GG/XxXm2X6dqi+jVWUpu3awrO3L6DUT9LT/yu5n+tdHuQ+eqwX9+Uc2FM5N38vtM5X+g9PV4jX6nbqJZ7iV6q1qKwVwU5ljY7PNf5qaTOn9V25fS2y/TtTP0dVhRe3v7NtP0Oon6WpP6pt/5iyufXfb/kZ8ZSnnG/y+9yxD9fL3Sy3cs22FsbVnLts7M0v7l6IdkyFato/v8ACLmzt7A8Wy/TtSX0a6QA7dPEitBDk10xXW7WipW1/lefQrXfzH/kbhdKqP7W/wAn/YiZie6zJmZxbDDPiXZDM+IZIg9kZsEsSe5rIp2dBTVsL8C2zs9zdm07U06Oxu1tdbs311uqXJ1Z6ciIsgij/QCrZOrpaYUqdAvw/XrFthun5peniL8Pq56X6aC/qD1nrCBpmhMsx5iZf6CbdlKlW7Kk37ets6dtiO2nazX9OEUkQ3KP4TZttsZd2j7N7c7els2vcbf9WmkSyw0nt/2Y8zsWL5/+R//EAC0RAAMAAgIBAgUEAAcAAAAAAAABAgMREiEEEzEQFCJBUSAjYXEkMDIzQkRQ/9oACAEDAQE/AUtixkYhY1sfjyZcaXROPicu9Hqdsb/QyfGr3R6bQoaIkrqdnt2y8uhWbZwYkcTSRVL7HKYX1sfl4T5vE+jFlx2+meS+EmSuuhY2yfHYsCPSRkhSy7/Bv4Ncnujgio0SYsryL07Fj4vTQ1Ml5/wY6bE+jyJ2hya+HI3s9PaI8edFrhRKhrkZvf4YyC42XGhkY+RoxY2zLv2MS6PIncpkZ16aMvbOLJWhZUhZFRS2ZZ0zE9ImdsTUjrJy6XQ8kl+R6nRhf2PUn7lLr6RxXujHFUts2pE+jN2jG9GMvHyglXrRGPiZ5StEPjZSnlpnjrpmSuJWdsxw2U9GT2J9h1xZNbWxw37Dbme2ZcjutmLbpbLpGFakzYuSIx9iXFD7MjIZafIjLWP2IzzXZ5XkbnimTPZhx9lQh5a/4kVVe5p7KK6RdbIKx/SON9lrRPub4mHL2ZcaMWkx6b0hxr7jvSMmTZ7nsNlYuujL7mhY9GPH1tmav5Jv6iqf5FWzM9MYlpHuZGYdsz49voT0+ytNbQ7pTsq2/hNpovN9kU3Qno3slFvZD0h19Rmkxt70X/tmjRvQ2Yr+xUCNmysnQ3pl3tkdaZkrU6Ej3K+MTWT/AEmSKxvVGzkc+zmYIx+k7tbMHpZM6SXRmlc9HoTF6XZWOXHJHy8+rxFhn0XX8i8aPW1roeOVNOffZ5mKYmX9/g38fHpT47bWzHjlZoufuZHOWa69hT+6v6L1eJtdaGv8Qv6P+vX9mT6aX8mJb5b/ACeTXPHL/Th8iYjhS2fOfuTWukX5kuWpXuLzZ58tGTy5c8YWh+fj5cuPZXky8bhIyeVztV+D5nql+SsvKFP4/wAnf/h//8QAKREAAwACAgICAQQBBQAAAAAAAAECAxESIRAxE0EiBBQgcSMyQ1Bhgf/aAAgBAgEBPwFsdFZB5OhZWRbZV7NdHHr+VZl9nyJjpMpkvb0f0Tj2cfG/Gz2JMqeb/E/b5Bfp7XZeO5MM8mQuzkkPKh5T5GTXJCnynrpHJirYy51+SHW/RtsUFIZhYn54+OWiszJfJFKt6RHihk1ol+KrRsutEFmF9s+N8iTfh42xw0J6Iey1tjo7YonXs4MWLj2UcH9E++zaRVJHs12YykWTeqKaHWyKbkfcneujJ9ErkLGkU9EogYlyKWmJnHsiUkV0hIydsi9MdHtnogolrRUKx46Rij7Y2VQqYoX2UpXo2iWT2yUMmuxVokZrZcEWy9s1pdnI47ZEaPR7EKzH6NnPZVGORz0JDRjXXh9+IMnRirofaF10Sk3oSS8VLTJxiWvHobJRXZx/ExMv1sj/AF+N+bn7FXnRMdntETpFdkLsbELzTUeyaVejRoUnEyVXyKZZl5xjb32Yn+Oz5Kqdk21WmfLXDY7fyJDy18e/sVNtJmC3TfhLzlTeVJF1Tx1L+iE8bXfsdfgTub7E/wDF/wCn+6v6I7X9FvWv6MK401/HJidVyTP2/wCDW/YsD3tsf6d8dEYK5bpi/S1rWycLVcmycPGWj4e1/wBCjVN/8Z//xABFEAABAwEEBwQHBQUGBwAAAAABAAIDEQQSITEQEyJBUWFxBSAygSMwQlJykbEUM6HR8EBigsHhNENTY8LxJFCSorLS4v/aAAgBAQAGPwL1my2qZJGKOycE4lOx/QWsYdpjtocDxUlRsk/UIjmgOCHLvVuYaWQs8TzQK6WzOZWl4OA86UTJpbx1lbgBpgN6jls17ak1RY7c7cnEym8JRHeu4K1a2ushIGBwzT5nHbF2jeR7l7GnJC8Nk8UXswc0/NTCuL8h8/6Jrn7nCv8AED+S1nHNSPZnWqqUe9msctMczPEx1VfZK6NhxuFuIUcElWOiJuOpUEHcUyOA4tk1pdTeMk6rCHOmD9XXlxVpdM29JKQQN1VaGvcdZIWkaSdya+7UXcQtjr805hzNQPJUrm5SNHhoP+0pjN6I4jvYBVy58DwKLCNVMM+BRxIpu4dFmw+SulQge+pW2l995eNVU1I4oWOBxY1jRUt9o0rVSyy4zQOG3vcDxQs0LiwNaKluF4kVVnhtEhc29mc6foIvbI6Nu5rTQBOkfi6iuKhzDv5FbeIGfTJalhrdOfEKteavKowd9UDv7zSDQOyrx4IX47zd4OY/MI3HAgjGM5otaBhkeS8VVVNoobW+pFa4IFlblapplDhKxt280VvIwwg3XGrid6jZag9sjBdEjMajmFCbIX3mureIor1JIicXBrbw+qc5lbu6qN7e2n4ISNzBup/D/SVT5aRRVWCqdADsAcOhRidg5FkoG14mHfzC1cchcwey/FVOFMqLHPTr3ODAMyU2KNpcG7zgqNjYqtIb5L+0H5KryHdQqFgPRU38CrijeMjmnjc76qq4IYLG780C1eHRiFgFlhXFNB2qZL6FVp3WsA2RkFj81UYqrtNHqrVdkz3FXDx/FUZid4WXkqr0d4V4IF5KxCy7juaHJU72CwVZc+HBUa1UA0UWrerzV+838Vr4q4ZrEgqr/CvCsu9zCHNVXTu3RksPEquKqjQI3RVZJsl1Y0TeFUTdReyNvyTacPUVCHIaKaOfcqqLkrgPxFXYWauLjxVXYlXKYIyRE0Rfk9uaALqVCuNxCifxb6nBHSdAc80J7lAhXLeqAaSpI910puOiD4fWU0CqwXPTy4oNqAs9JTz+6U7ros7DmIxXTmsXBG6tkBY079dNVirusuDkvSWqSvVf8Na3+auTY81UqlalXhwRHFNDuKAc6i2Too1bWKGBfyC8FFhRYBVI79N5VdHNFz79K1vBagMLpy+t+mSZfxNE1sIxcaKW1l5AYRnvTnu6KqvBFrsU12IbzTZ497ahEEKgCe17cCMFWUgn3QvRso3kg4jQe8ArnFU0YiqqGhUCY/g4IkPd81IN66FFuiRs2N0igomgCgpgESq0WxgttzisGqg0Hva1wzWGTUTpwWaffIVeSEgyOaNEEVGwEi+bpQaOHfPf1cIzTWXtsoHuHWOdc90FBsOzZzuQYFVh6qu/eFTz0WZo3OvfJXdGPrK4XzkrzjV1VdJ0YL0dnD/4kRLZJW/woRFhA5tR5Kg0Gvuoqa0e426PP/ZUWJVQ5XCfUHTj5LFayEoNfgVgVVpVDHeC2sHbgqokoI6LQPav1PSiNwVWLvksyr5y9WZm+JniCq7JZLBUOLVi5Gjgi8q6Ffa3I4rFO+ei9G66UyK0Aat2bm5qrcl4VyVKogELD1Bu+CQUcELuQKjcOiceHdvS1u/RUhjaGlEPyKO+79NLLyc578R7K+4FOqo2IhC7XNF4qrrs+9eOi+7Lci6h5J0TvEMQqHeUXcSdNfmqxuoVw5IK65EaA4bkHGQtZTGivSuJHCqoyKNC5A0DjRUICPHQTpruVNF+Xyai0hXeC2Tg/FqIHs92hyC5BCnFMI4aXQF1A4YHmizWYJocbzihow3o8kRpoO6JQOqod2RTq6HIBNiGe9CGPdn1XREpg5aQ4bk1725hVawDQcdGG/1Rai0qhVEE7Hapkq78kPtDbusbeCpobZ7MwvkduUcn2qGe8brtWfCdEeO5ZqtcETX1lVVXh4hnoHJDG7aGZHip+0qU1IoB/mH8s1ZoXuLnRwY154/SiomQQML5HmgCdYbJJVuU0jf7w/8ArpMJyOWgt4I8M9F4jArD1YcFXTBewE05e8j3QD+SkecLxrTghHG2rnYAKe0xmridSx/vP305Afj3XshoSyN0mPALUxM3VJ3ALbxcd6kcxvRNeBmPVuCuv8xwQR0dnwkXb1S4eZOgWeMVtMpuu/dr7P6/NWbsuM7Nki2ubziT3KBNkYZIJm4g5FC0Wg7UmODA0fgiPJUT7OeOHq4Y3irRV5HGicXZk4oaGSTCsjsY4z/5FWA1rXem2l/jcPRD/UmOdiIayn9dVaZvelNOiyUkkh1VmhF6WT+Q5rtC2xQNiY+kEIpiOJJWpsdWB5o6TKnn/JRNvXobNGIweQ3lBkWzDGLrAqaBIFX1UNof934X9Cvt3ZcsdJNotrgehRdM2CCMZvklACpA8Wy0f4hb6NvQe15rWSOLnE1JK7PfK6kMQDn8ThkE+V2HADIDgrdJvowfVEOz3rBWCy2Vhd9pcXyEb/1/JfY2yt1Gb2lgdfdxx3KcEubI5t1jgMhvWs8P2h11o5LW2ouaw5NGBd+uKPA5ctNEJYnVfvag+R3pD7PqTqLTNF8DyEBPPJIeL3VX3n4IyX605JlkqIILPduNGO6mJT461oEXStJhkF19N3NSW6z9oCNj9osLDgvQPe1hNHPc3Fy1UdofTgclcf8A7p0okrTdRBptNI2O2RcBp5p0b5TWp2jig29fD0JBITjTEIvc+7jQIWa/nvogI5nbXkmyyzOqeKc3ge6aYNbi5xyCowkjidNnm9mS98wmXXEdFQyOI6qXyUqyRdJldGCHVXXSOINcCVF5p/l9UfjRHNyiTfjTW8k12SiA3oAZBP8Ai7jLNCNp5+XNN7N7MF6Fm/LWHe8qW0geiipeJO87lsNyzOQT4ZG0kY664c12f2d/eQRF0vJ78afRC/uRfGThuUvkrrrhkOeOKbLjdOQO5H4QvNawVLuao9t0Dwp/l9UfjR6uUSib/mIM4MqgmngFJywTuvcfaR9/bnGJh4RjxfksWuNq7QF1oBxbF/8ASi7Gs4qIMZechz+WSbYrOKvs4GJGGspi/rw4J/a/aHhhPooznJJu/NGeV1573FzimeabVS+Svn3xRD4074QvNNoTi5Rnmn+X1R+NHq5RropDy0Fyeead17ljjrjA1zCPOtfx/BMkMjrzAA08KZLWWiZz3FB1rtZo3CoaNYfNMbS5FGKRxjJv9eaahU0oqVyyUnktcXHOtE2EHGtSnfCEOpWtvk702NprdzRjJpVXA6uNVZ+0W4ayrSOajTnck7ogjzTk7r6moNF43fNYmq2XFvQr71//AFaLpkcRwqrrHvHIFWexNkmktjx6Vl7AE5NTbLFKZJWj0xrs3uAX2WW32ioaXHV5fM/kjZbFNI9rpC2Mudu4lR2OxzUslkbcDy6l7i5MsT7Vata+t190Xa/VSWQy0ZE8tllcdltM/opp4nujscbqa12fIcynWuC02htrjeG3ZabfSixJKwJH7A61MiJha8MLufBS9r2j0ksLrkMOfpd1Vau2ZzrLc52riJ9l5z81daC97sf6rtHtHJ8tLNEeviTom/2qdvpD/hs93qd+iftucbMIuQj35CrzyI3200HBkdd3Nx+isvZEH3Vmjqf3nnMouJuRt8T+H9VsMusAoB+f7C6KKeRjH+JrXZp0MVokZG7EtDsCuzrM2aWL7O06yMRVq4780YbOzVRHPGrndSo7JJZYTtF0Bdia18flki5xJJxJKjsslgvTseXa0PpXqo2yU1UeDI24NaFHaaCMQ01MY8LAMkLTL2c5tou0JE2yfKiANGsb4WNyH7K6aauoj8X7x3NRkfToMgOH7VTJNstndWCHJ3vu3u/W7/lP/8QAKhABAAICAgEDBQACAwEBAAAAAQARITFBUWFxgZEQobHB8NHxIEDhMFD/2gAIAQEAAT8hgQ8ofL9b9d9QwblOGcbdRmmJycy/pvRWB7wpnp1Ba6NOK5wv8kwHCo9j0MIfVuhhPkidHwiN4VFV2hcvn6XivoVgU5htLsufoID5Ru7YaeFjROlnxcCy3yYUpp5xXhlyypAVO3Iy5m4el86xv7QyA10NqPEQWL4FmX4lh9OgltY2qGWUzzj1m8fzibfgOhC34gCel5AP0lvua/M/n3iyaPY3/mOa2NymLVwP+COhg40O5a6KN+JXiVFyhNAR01L7ttb8ImH3qC42ZBW8hnnzFHoU0vUDoz8wt7VODldU1brc0GXmhXPjxMxVlF3V3b7xJDpXUMJY1ENse7LOJjA9lTMkqf50su/n+isVnaPUP1ZCOBQ+d/qoVF1Pzf6j9L/xHWrJkw3Da8H9cLEc6ESNSchJ5Cu1r9zqVo9S/wCMdQQhKI+SFdRdh7cGsS4lHqWCTzuAdg66Ku1dxgP7LEJXncAJXkuyrL/mYOLOaL1RFmVAvdFXFIcorGYWJPJ/mI0BgV5va/zOa+HY5lyLK+i7lY0bvzDsQI3Wjy+swBp5iW96gzqUBuPlUpqPBKRsN6HZH3/Wtf8AR43PF2kjwxMuWjfR9IveHjv08y+XMqzzmIkBaHLMsDkcTOtoCg1ZZmCB0bpfGOAg4FACloRM+blxqxH0rFsDajFZ4sVCZNPK43BC/wDYf4hWjdfevzFot3uu/wDBic9sNoyp9pwS67XiB/J4mwPdIetdxQWUVV9MeDlrwTxmX6ZWXBxTyO5qiSn7GObG7hHd+onP0O1w8usup6pCpMZryL+483nmn7gysHVP8QuVdgQMG7VSvX7iCerzNKNQ8wUPCugdxpv6QD+XETwOG7GXaXlRj7FuzEsG1MuSyYYUgN3/ALnBzgPtv9SoAZp3XrFdDTfZ6w74L2Q1iO/rZN7GeZ5B2/UPmjviHVN+ZbdHM2hayu4uUpwkWi/x3KKLNPYfzGyUfzUCLAPbEHYhUPW5weGLLPDDRG5XwzpS9KOIVYrpOQuz8ThxKHcP+AV08sETLjH4hGxzP43OIh1W2bhp1qIB3NC3Ldj0Yi5Cu4ji/qQuhPEQz/i4Lu6EZGkPwIE1hu4KuXAXknqcBPiYaHFxFe6FrJcUePrWpUCnL8IXxD4ItbWcrzMG1TEtkzyw/eU946Zu13KgONPEpQquYdnHMYcNIKh9HNGDDHG8ixfdEJq1dkwe+H6DFy5TtFTSU4NzYf7itaHUWytO5aM/Cf5heiYwzAmTyRLZYOD+yV14CETVzDRVzDJ0T9ZinKHDBljxU2IGBNxnk5uDC+03fmrl+M3F3jK8Sm6grc3gTezEm9ruDjAEBmBBNOJ2m/DcABjkYBlzDn7+kR+mkJhJC5ZOEiBIC8pmqBcYYuCwE3e0IX4JbEK58mFj3U4ofeXxyqE82SQnTlnEqxQvqrMeJQglohT9xM+DUYt70Zjx8IvkmegauUzAtEb6CzkW7iWrGAGViOcxIXnwNxoE8YrORgKQyDfVIWol76eRa6rcolrGVYKrfzCgUGYU8MXW8RKt8S/ZPXBHQUcN+oZitPFx4h7YpkK2AI2kAQw4CkIz5IFo6uYkVm47HFNkCm2jL+Y8MNqPidwK4p5qOjdZKUSBNLdntMzWhCodi5YdDGIQ9xZoHI8J1OBS9BlXVJc5Kn8Kwvz9n2idvNOJYhG4B9EdDCDUZMWZH0VFRn0u8zF8U9tY/DMBBK0ftKzQStH4nEYTFa0Z6GzOJB2HJZAtjkZCg/mD59mEM82wFlnkyZ3xNygACVQCAmZY5SxRZnJ9azSvRZ2TY+YBurjBmFQuWuoXLSWAgMzJm7y2Y4DMppWYkU8yirUoPcV0wsIi9fMKmJQ4geo1Ko5lRlL7MtfoNslkLBe+YYjVDv8ALKM6+gXYnezCuzKAYH9rtLfbx7TlA0laYgOXxhKX9CMEsteguU1OpUuBBQVTGhKTKRzETmOpVzWGrM09IBCCRYNvzLQMhviH8wnORQhXT8Uf3PS6ISKNt1RLIawIQbJ4p5me2FBJCwYP1FDWO5aZXQBJe3UjeWpiZzLVht+nUR18EznHe8xKq6CBPhzBPrCWT9SBmyb4phXebhF0K6PMxqjOS4+gGDxYQVVikQPwiv3ByVe4hHsw4hnkcZUpLimRLsGc9Qh7eJiBMY0Zh9J/BLF1GjzKIhW8GZ+yNeh6ZhyTmI1LvfVwspwCaTpJeeGx8fS8+imuSBCJRccQSJzwO5U1FaIaIbQlkXgUBmM8s5jOOZxHdzy6mRlDEUIApYzPuwee37oAo0oxDhpmNIDBarYyhdvIbTlcGu4CnAn+I9JsLHvlLmGH5gK9Wl9wsPevKpRiu+qVcp83Lsc2pfEGE9P6oiWBymSD3USzZcdwrKlJ9BW2MFFmBbNqABHsSKC/QZT8SmbfMVSlrjhKcel/EOlFc8Io9kmu/wCp16agjH5VwMyENl6lc65Q6nJzVsCLjBcM1UojGbnqpmCcSETPAlEco1IeDR/mbSBOebfJLkqyH5JxQKIErcqZLIzZHYwNm8EVCzSMU9ofZiuPo0YsRcQFOTNS2V57SrJmpYlymW4jWOeYafJHBHYEw+IjlQTETZAYjFOcoGly/M051CqdBKlnECt9EwgBs7jKOhcE6kt6n7/SvIw9KuGua2XIx4gdwJRdXValBfqyw+twFUQB7r6C2zBMRMpREhCy3GWx1xMQy1qUt4iNeFHkXs+YHkYU86mJtER0dPmI23CWtaImlcDjy9ET56jg7r8yqB5xVisQgxRaa3jzGR4qpgeCHAT16WRtDmDExkolcIKcZg0uSMgON3KmjHQmeRKdOTKvORaclD93qCBjRZW2k/dARSUtQKVnDw3sPDg528UhEIY4o27nfLbinN3F/vad3H2RJqXOmiGaFMIEMNfTpJdtDvOE7qOIjySnqDTqMGWuzZFBeH8j/OYTYko10PQ1G8MoctysOgPMW/hu0PBW0qJNNkbZ+D2NoeZugybhcv4nKo5cRxgd4fEEd09MYlYlQQIQZRChueSELMyJ6SzwJXmdesrH3hhr1IxSDsBmmh9xnzRiYsdbFMfLz8RZUIU/9KxMmUQSwAq6AmrsKQ+YrlvQ+JgL8xQTgPuheRll3cFpVWpYhCDLnknlmHcyMwaF4uiw+aiAq3Pd8zkNBNzuBnpCaOnro59N2rSzs2qjOZkv8YX6ODz6ZI9WsdlB9w+0ufN33MfaoHScE7rR9xRn0jhJ8ytO+4GLCBg57+yMNu1rnfmFT7E+/ee+blpRibqblGeYTMGXLlzHmeeYN/TbzaXRwFX7b9pbPe/lPJd9RYTYe/eJ0l0H8mV5w8MVXRNavcxz/bQ6eRaPe4eRw0loeAojE1J6K38EoBi16ouheY4AMOxw/aaDhAJN4GsAPS8XCvFuPQOoSC1m2a7Xy69IlSpbvZeP5cHHpsh+EzFy8RWGKukDOdSUSgqlU1LlwFo+n5fpXshmCUVLvK/EWrl5DPmD8oAzWdco1wwHZRCzf/soOvd8TvufOWPL/wBiyJuezuq/E1rc7DwF4PH36tJrOXL0uop3mbNCNBx/JHavjuXYizcBVXZmNRjtw2VF1ri8LKLgoBdzJbh8VzFKrUinCtC6JmG7i4TyV9XVag4B7f7MXiKFX7fS8VBE2YMawJ9x95vF3dqjl02KiSw1/vEr92H2J20qlWB21Drd6g1jjI4ZSnKW+0Ss/lJSHl+CEf8Aq4K9H9z7R+GL3myesLiCvxMjjp94VodVdTL1X5/4ASGpbocrwGZYy1RpRMl0VdXo9WDbKVJkoHbz6EcS42EC9WuCXRqs3QaTE/elIfYUm8emamPEWqEzeP8AKIBRwlaxeuko/u1Mb1x9vlW1MQAw7O5/Q6T59+CLL/WZ8V+5dJYhfSmU5tvuJ+J+J5X2JebwE+//APCZinMbdnq1Fxwu1cy65Y9CJ2yKyq9l1Qo+j3M8z24W8mVcAG7hfKX1bD4Nv60BLRytz+3tE7rZ95p6/wBp7R+FPiX4Z/VdTC9cPqVKXslOyIn9zpPk34J/Sdx36P7lFF5WTK+Lh7JNVePxEBODMULttPvH1YcqeuVkeuH/AKiKTqcnUekaqS1cZ7o5ltc9MDgpfuvzqVIXgYOXytvKfn/iZn5NSnNDltZmPb+0qtW6cRhNGHxP6rr6JF7MaHmD8yNe+o7UUyRi4uRjkaKKKKX7n3HufbfuZR1h6x5vP8kX2PxKieM++J90/wDjckuyf75H7ZeWMue3glhS56p2R80adQ8sjhUEexC1LUdhv1hLXjin4h2/aKkkg6nm8xkqTIza9jLGOYFxc/q6PjcSyMHVAulsY8ehNazoK9vOE14mv+FyFwBtOPmjMtlRLb0yKM7/ACT7pjPtOMVW3f8A9rhMMJ312YS4UY2fcLGuPXEsv2cFlfkGXg13VlQKV91Lo5Vn/vpR9n4mlVTmT+Dgo5foSNffipo9DfrB4R6Vxw2n8qZtWzFQHHXJfavmd77jHgdrg/VsA0d0q7XL/a/6Lf8ArQBdxvl24TVx8ObRJYaGx+ZdByP8NwUe+Y5nCBSzI1sjt9GN1ewtXuYEFsWeMLTWMajtEfqYB5e215haV9UtPOjPMARRrP3k+EnSiBXpn7cv/VwfUtGlNHlr2BeJXUXAFCwA4Ax/2jTYs1bom0KAc356x4H/AOT/AP/aAAwDAQACAAMAAAAQxKCV7m3orM58RG/z1Or+NtVzJulIKh7ZW+bkXgrpuM9piV/vaCC4sdG0ajkLggEa30Mb+0B13VgcXdlDej7jyG5yEWbt28XkMF+aAXXepC4dzMbwWyMHuPprLWg1XdzhDoitoiy1SIXabkZHHqmvBRHcjDBfpx6TC6h1rHhI4OOCM0xmaEVS0esVkBnAVe/mq4OypBLR4quPsb7ajx+ylZ+hFN821pJsLsoeoGaZt7ceX8scsgqYgfOFMd6888888svnokAU888888888wc8888888888888888888//xAAmEQEBAQACAwABAwQDAAAAAAABABEhMRBBUZFhgbEgMFBxodHw/9oACAEDAQE/EHWW8O9WcZZupbBze5BKOVLrb4C/RaBMI52dxHLatldc3A9kLckx+sI2nNq42cuDvVt4RwcD6ida/tZOCQIwYhT7bQv1OeY3cmZaKDqKe/HLWrN9wuRze4XpkhB6y9RTWZnIT5so8cWMMg80rgyk+zmZr3PkSbDLpYJlDPEMSuvUNA6kIfwGEG+pukI3sXft1kJlocYcIMHqfnX6gvHqVZMLUfi5M4yO4keSyjkpw7l5syB7XfftiRlqVizYeyyGRh4iU9bdsj8JjWyZc4Vgc3cRi4mICmEExi5EZcqWfKDwGXHiDr7OfwgsOMnINkRByu9AMPV2iD5ENJm1stTOkgJ4RANkDTmTiwDSGRhib1IGL4xrwlDhEdyCekGdgsJsfoTjhFDzauVZNtRlsW1mvEgxtGYHxIEAVN6wo7H1s4Q2CamBaoqN3Fukw+tnZCSbrpItlz9wDpZDwOdlguxv9ZIH6l/tUWSTexDk6g1DYAGPfjwnWmUweOn/AKuK34tk9C/zZnEz39/aRDmNqUcZtwVyY/ia+oQuYMEbO3b98b+cVzevxB5gVz9pFyL7LhJhnk/NlQ/8P1JH2M/BD8Rv8Tq+1/pa4S7B6gcCwj+1gvgGT/Ke75gM7swOu/8ANwtxDJDsv5ix/wCw1tW/4L//xAAkEQEBAQEBAAICAgEFAAAAAAABABEhMRBBUXEgYTBQgZGh0f/aAAgBAgEBPxDAsfhTTtr9iNXl4C26nkQfwIInq8W+TmBY8yQcSq54sBsjlgWZcPiL4vvSYFc9tPclOiMVJF2z6mBCX6tnZo+5gz4w44RHkbjyF3m1Q/Lf2ELhsXG+i35ZjO3ID0gT8MD7xDhseSvdsjYYPd1HxMzWYsoH9SzY5Ynt4BezOrP8YgWK3TerV/cR1HEfzZGxHFOZ5PYWPb8ARkbxl7Vp27wmGx0h6+poj7vuXQjGW3b1IGUc8uE2fsa0HLFWUyYJTyG3OStHEN7C5MJ3/mdzNJtwsxueSOWvXE4JQ5YMKwPiP3k4nsVOQnjZGkjlyMDSBfqHw+BwQPUX6j0GU8bPTLVwuXSJ8xZws7YQZLV5GAtLEbDTPuKlS2GXEkAW3WKpth8LAjqERfGIKNi5EwfYALbi2OyyTgtNMHh8IVJ/Vvv8SLDIATJtnMJ34DdgYRibhNIpP2SBXuEMPnYM27G3fdus8yENdN4mprHz59fGHyrGOf8Aspu6O/73QSDy6f3IY90un4DT/gP/AHJx+5+lj+IXEl/ZvTHOrPLX397CGzL8HwHRhl3XrdKs7D7/AIMsP9D/AP/EACoQAQACAgIBAwQDAQADAQAAAAEAESExQVFhcYGhkbHB8BDR4fEgMEBQ/9oACAEBAAE/EJYbgrC8wcjcdVxt0WQVviBwh1LVWAgKlDtjVowUyhz9se0X2z1RTXS788RMxVjdti9CivWC8LHuA2aqYNcUA+FLxHw2WwKIeBBO8SiYhpvIB1aegwvJSVw3siU7PWXf3inGsA+9yqooGvH8Wrwu4NRAKW6G4CRq7D2jk0PxBbGBL+UCVb4NsA5XWApRR3k6uVfZibAGywByKYvAG9JtoIA7zRSJncvoaJW3Ws23FdcuAIcrIpdsmLETcUSgJs06VLB1TpI2COjZGoUE5dEHpgYln11659IjICqApxlrvkpj6QGKkFhrS3L7I7h18trxZgiJFQvI9+p7tROqtnuxfdt8KQCBSF8VfgntFdNgvXGH63BSzCp8XEUNXFtv+be1WWi4EHIUdHrxAPtUHy6mlmD4jdCiDhsXBXT4dRTZOy+2uUnD0WSr3yKkoMhZAN2EMMrbLqApDORW0roVm+aj+IRo81dMXzH1VaClo8LPLTi4N7SEyW+Ba176l6Myo0C2NoLiZFbL+IMam3gg5cCUN+M2YgdsimqTKPZBThYa5abrAH3R7QkMcgvKW/PxL3aBvmQ9vupRGxebrx9kPtQB1/gCK66CqickyA5qnghQahftClSh+v7+IoEIG6o/x543rIdYVlgbDr7mTTW9RjviTpx5MIuCYlLR3DsMvh/dS0mD3n6g+I+lNWQuhUmrNj4h6AcSjfkqlLOVsMLGsWoExWRdAugMc2NACLMtrbRYrQxqL2XKKmZF0BaAxzapJb6grWdYXqEnjrwOAgY727VZQlQWadnlq3zGwWWddfS681C04VYgF57UzQAHjHuI/f4BrIO8h9YlpCc7L8EPaXOlpJyC8deJgGImqGA4pl4TpMk61KIHWtQZU0uKBh7S1ZX3RHtAfv8AX1iBuUfInH0iJE6LmvxeafUizw06O8ujPxfqNkKySQ2Cng4vWM4JTgLgrqv2dOTJpoBK7lOCdk4d77uVIL2/aiNiwUBLUYoGAtCF8kIBVdlgv3iexSqKklAMWLfUpc5wIJgUAtFuVb0Hb/en4gDFNNjKHgZcGAODDdub1Llbyy9tiFtrO40/ERBgCgULbatq6tlggq+uz2YGW4TIFfJy8wUyGl1MnqvhGtzt4D+puFWV2OSU4xsXP0/2ONyweeCENKBw1b+mPcmgPAhK04VxD67orjiuNxSxNqk+fmWXYV7yZHv22OInXybb9kaNc4TuLkFQVThFzWqVrjmAiWWqm/Sa9Iw29KvdGqT5iphfwy32agD0cr4LYfMqFojo2/EUsai9Bq92ih9Mr9pdPYFMAbzv8IqAFuko+tyhxRgK9nD7StGTwixKkjqgfIfEoarKV646WWf8gVpec+Or8TKsvD5dfaWJZ6qDeENQFtDlE9S4mwMJwSUgSVkgUdrOoi8oDFZwlImB0nf75gKc0PY4Hqr8nc0xcHLith8aviBFNUzB6HIj693uPkEtn2jRqounupe11fj+TRgYsB4aP3cAdU05Lehz9o3qOlt56r9Ljaw8DR5/r4iyRspX2hdm07iEFNVdesqw3IH63UXFNUxfj+0FaSXzoeyI9UmpYKra88p25FGj+JWrNqzZ7ZjgtpR+gfe4YOc2LXvENB4lDKvEGNGGiEsLr6QJMGwavKfOPMaloQvNmyYMM4R89e9sywRft/vUpVuOPf8A8KFA3j+l9ys8YVLvw8ffbjErlRbfqf1U3xphj/B+sEw5imHp/fMNKxuZwGlY3Gd4HJbExEPPI+pr6RuYdN/rZAy+5jXZz7a+0V2ApUyvJxBts5sPmF0a8Q6ArogDBAEYiUcNzdxmJBKbPJuU1aJVmkJf1l62qL7EH8Robw26U/36Rhy8RwYY1/D9AbmaD07bc+v762wnGlyee3/rHUXKV8PEFVwBW/L+D9bx69elN56NeX0h6uWSoizRQqcfJLq0wQrXrtjpkB2lNQiWUtNiStoWiGJeRHAeIYMTWWBMTBf8DIj5hyhQzncoRwC1qrPz9uofmrvArr5INU8Ue9xDHFC6Xp+p8xmNaMwMc1DFc2y3t6gl1eu1/ULtpxTQSkqsmWHzAFQlh9I8vj7AowT914Jq5tq8x1AEpIePt0K08kNgQJcPZ4cz34SVLr6VFeUZEsPA4+k0JpFiWXMwfwVWLmWJFjLz58RVqc+onGDA9XuOYVj7uT5lZF2I81DDloO2FnxHXhBKMruA7yZZOMdS2UTGLry/1EQqLDb89yoSgAlWhM7BDporiWUUJXDVHyEMQKQ9NS4yPMvVwJ6WwAE0jxFhjV2yyLiijiWhZA6wVsQcK7jMKy+z/ktqefhGUiuwko0AABiFhRb/AFDbgvtZehkysJM5o+j0SqGGkXL+DcWhWpuW3LsziX6UKPpE7aXjq5u3piVIM6p+64Za47yfWOhPeKQk4hyn7N4JUJHS/F4llQPFhga+3xEKjbHYmYgx5V79TzK/mGfSIgHMSVXL/WKdisGm0/uHqpCeUZUW2RD7pRkd0Cvtucq1Pk3Uc4a+0TvpeYvWU33LgqlOiDbkr12P3l9ipfVUuER3AuB9IDvxuyJtSWLcQRULQHLFyLKtv0PP7ll3Rar89GS7lq24pYnuTPh6vwzJ0XqXsGLzFRVVBMMYCkqSPkZVTGIdR7isucHRHRLFDrL/AGRAEFfU3CrcA3EdhKAa5pMM4zmunUqV9ZCplxQDVAq6lARBXKpnZem0KXBK4oYArClzhZ5LpxEFI5fXL9og3B7hjtvwfv4mbxgZF99j5GWgYbVZD3XEQEVl2F1ZHFLSluWwO6IWUYgiZsolZoRsRssSMlqgK7VV25WPx3gA8vMp0LOSUClECQkuUeYpcx3vNR3XiplzqWyAIHR1AUIrt9Q/EYKij7BgoxTGFt4S4HqreBCqhBzpsKbs5fMVH0pR6hzDYAtod4b+8FVMqPo6+0I1Z6A/9lCYnUEGNnKhoHSZMwDQLsEyHzAqUrqPCp3iMFajKEEADywg4ey4ywXTCDdMEEEBmS9RZLiZP1iRSws7yTuIKlAcb/io4uYB9AIbukNDKo7QrFlADlWFrvpZjzApFUHwkKQYg4en1g7JUHpkfpf0m5hw+n9yiHaz0jDI7e8H3plZAKB4qAjTcHdEfUNQ7gR41QpgiPnGXlmO+ZdFZeBhz9GUTwIe/wCkzhyS8cg831YuP9HKbfTj2gbBURxSKC0K2hUtGtWKeaSzxqKmobK5zefiblaUOBMKtC3T6kIVHhOfSDZYunYFyzF/wJ7V0VH4h7wz1FRFgQxmNpIkCyHkSknzhmYRTncVkw0vBDg0Hw/7FmzCn5/uXVsKYKC0WVH4feIG8KrRuvXX2hmDAiw4QNxA5NYihccwL7I+8cLVr66FnW+YPK3GTWn0v9guKwwQbKU2O+p0Mp7yye6+kvOpD5CnofKZVnCV5DWoXnk3DBsAzBvHiCqYSsLnRr5pVQ0sXqIHZo+/+Sz27P8AfxM8cyWUqB1ozKgKPUq7j5Qu7aliR4bQeofMW6zFRkrRGkrbRG4u/VOoSn3u/wAEKBkVfi3cC2qAwef38z+mQALORpuVN5t5sC9LJBUsUpfUbyVzDBe7Iua1QeYqu2oL0iV3LKI0DMIgchWKLLtVeblbQbV821EgnL8Q31CoSxag2cv79GAtoBnNy+3/ACUywej8y2jwoww4nS5IUFTlaSXEUYBFls1Kh0QohdlDn9qKq6kZrMIFQz62XZ94faJ7EV++JQDaR4v2HjoTk9YhfDkyKTKOa4mYWxVgt3UsqVynMxMVlDGWq+3zARqDb3zK4LdlxJhGNcqPoP24Qh2v5b+xBvgbfOcfvmNrRQ4l6h1KAMEBG+jbrD9GGwmg4cj9AJbzu+MK+pcUgcX4x/cAJLPBBZbUQKZqXwXleif5L+xAXqNX4joXU877SwOKLjz90CvOD0B8mH2l4rUx94WMOgNMRUFBBTQG/aPGWaQrjUxFKYPiPiVNNqqvwQUyi8mWPv8ArMVsgu3m40WDJ8xHPEovmv7IyTQj1uAq1u/ExA3BqOcTJpilKzYNFXKhLlCrLgeLBecZ/fWFi5PO4/BKQCmLuqz8MVFpUV2bgg2eO0j6n8aHyOpdgeJy8ko1QjGfQB7XEWlyfRxM1soKGDcyEwagGLTfj2h7x3jQ0pAOEZG5iMGariCfUAfSpQuorPwziLdXzVsW196ju74ioNDB5gLCEuTmBK08b89oEGqDGohyGF1Z/kNFV4Fp7kpdrDd1TLC+pn6C4KsZzUv8FqtkNgvFTXj3l5mhDmKeJdXVkyWHrhCalwmUjZlLKeKXgHYSyEfMD4bXFpkWcThZUuWInpd1/X6waSOE8Gb+K+kbMd/WGh52QC7vcpgkEtLzDwhNYmjXiW8tNBmuH2lUxOhhOn/YLh7fo3+H3gGJS3ES2o8l1DCWrCpFLqmPl+0QJgo8xa+hqBUhjnl7fWLGqK+8s5tvfVT+YFtMVSJEHCcS26oO8mYBIWEyjOwENYsHT8QDs05OeX4ahktUTz/b+pEU8pPrB4RcdsoNbj+/EbQHJKUIqGiZldBV16QxgqPRdJ4/uAO0gXxHrRZ7IG8V88TFY6W7SdlbeoxKhXyKIvrLvkCBRp6DgTyQl5WYnJpXoBUq6wxActoDKuCI93bEKFm0Qyo1qU3MTMsobbMTeQcTC5KGd6/sjUwxo7Vf5IclBWeg/wCSyOAI/qSzZUvfiE8NVGUsga5nKQQWwrhNR+2XTyckaN1vpUpLaqvqxmNyKeeJUMTGJqJ9EIaCHfk+fSHZU9lDP5HocCECBX2cvj+0MSG8ejmAadyb2ugDKuAFZYiV0izK3bZoZmsR5dSjzDsnLVVYx7zOVa2vHXxmMACA23hjPyJJ5bjF0C3xc7ZkGyWkKXFxK1ll/jr/AIKQzOelwaRQXdzNZ0eP2pRjUL+kFK2UdwVjtL+ENm17P6h2+Rspl80KHobYN8WmCsPgoeCUQO7mwB9KmR+F80Wy1bl+mBhNYHU5Ck0nEXFbO8Doq9By8m4OG3KDkDi7ocqHMsDEhWmFteAYFlD0g0gcoFg4KT6xH7MQSymCH8UqdqFAVMW3FdYbXTGOJYbsBV0LpOESEBwID1Fe0GZgVYggK5C6HYXqEEvP2zLW4k64dF5fYOthLEntBn1z06lrc1GjmdC/SCAMFgq8BGFjYu5WhkRSkpFNQ01FCHd5q5QuauVM6f12+B+sIvFaPWboFd08QQC4jlamEQGYFwMMBioipQtBFBgSWBknIkPhY97pbm7eblZuRvgmYXK1K/0jNmR3vfelNZQOtSkkquVVtYqpwu1oHVg8ldMi7OVysk32RBA6tl1aH2A9p0aWnqmsmKA8Cg984HF1+mGgXt5qiAFAax4aAMKGNNqZwpiymvpHa3KW6MDjth4aQYA7fml/SAhtjX1P+EXGDYnXUb9GqnMWRdMxBYbCMChOCKRIUULRdzPSEi1RUMtkobwiTZ3fLbgLZVi7pNF/JBt8KideI554zsj0OCPbIsLyNZtS5WDGzXVt77PFlgjopAWhgPxQDolL64/qDJawWDsDn5llhRVF0G30lwfV1sR9FLtVehmfPFYAOrVAFvIoUtZSXcCyyayGDJCfrDs77/KHgIraq7SjoOKbOyxuhFQjLesNu65a8wrFDQcp3AQ3klmLf4jJnsACKJfdU57ihRQg7d80fM33PXDbRJWbmJi2wYPB8syhYbZswEErzcmOPDFxcXep/Sf+4RmQMhkHfmWIfwVhgqh0B0suEuUFyrsWof7Yi2LEdGxOlyBEfFuo7wLpVRBV1daaDICCQgUXg5NoLgEIHlewu1aPYlI1GR4CeIy2FEQbBu/MpComUPaJpKgUMbi7ZbcrXcQvaDGprGXMBEVkKFLsXqOJ3A0LXZRkl8huaBL4r/MyVDY6NUg5if6k2I1leTPvCEZFpV0pcQNpfiPCx0Ss3FbpmVSbpfqzy4AtSAKhKxiUgT7BdHG3V4ui2qiqcIiVgNM/y8WvTxNBVmba6hggpEPtcIQVxXAtNXmRD8LFWLdMOW3iDwABBoIn7ugAIVetEIFKteBp92PVLe8KTdR2A3bFK8/siwQzmyLuXJ9y6jWii9t1rHc6Ko6URrWKOgKPtFY7X5fzw3KFTi0YtvBFPQwGUFC2uAoUKvOimOCwOQu/NDSLMDiZMVWRY4LcuCPsIwN6wkaRLFJV48m5D8nLOezDmq/tHBlkxsN0/iUBYePbrLW5b4msYG9RdNWxaWc92a9MwP0mYa2/+8sHuS0vugD0iRlHZeTl5fpVRdsiK3FC9uK7wv7IVCJewr8DObI/NkHw/WK/Wi+uqXzdH3mH6/aCvysVr391/m5cz0TMorXnTwMwcBdVwLWRoVl0S46gBpA6PYMagQgtpEJgllQHIiypsiCMrc5MVmap0kcTAwkn0M64jRq1AAbjm6tiNBNTh9HnnlCW5PZjsH/pCq3/ANyChIvKRSkidczPwg/iXRlM1S25Lx04WVn0BpPsspuw9DB+Lh0Nqnv/ANeC2OrY16tx2v7W/wAq2CubPF+eQLORy0ti3jUQOoUKgLOVwQUUAwxdXKvkFEzVHPhZdi18JnSltFy3KyugA/Z85196l3df1FdCkVl2/d/jZtkIEALArPWJR4eK8RAfOXHpB2f9I5j/ALEbCukAt36XGTjUrBUHqKb9Ybp7FaUj+IkiNAG0CsekZHSWqYJ6F9ohX6uLios/AfNROwyM15jcClB+79ov1uGftu3/ANI0h0lJAeP9u553YixO74rVq6haIbFB+Yl2su5bFAFJHVXAjlAq16B3HYMJbeSS2qWOoESSl+8Yg4Uc3wSLhAtVwcJHA3OljweC2NyKADZQALDwvUD0Lu1LBamlomJAR0luptTk4vgN0wDYu1cqIZROAUVtXhFGNUg1oNoIS+jw/duDYlQVSsAgMNXNQ1AHdhcRIqbV5/8AcI5ldWxqDsC7HGhqy9kotxHIlK7vJ9TRFlaFg3Y8uoZHnSKmKF+VagLQALVI2CmCabQg+1E5cR1VE0wh6OnlyokuvjWy55hWxovwwqytTaz4KHLGwF9DtLMwPKim6sGJVhSbqzQdRpy0uAFNSqwsK0DKqr5oAAf/AABr4RYVYHdYvrExYtrRkB2mF5MOITXYTvXctNrYa8RyEiuEtlAWCCEFDSLWbnblVOBlghaq5JRViTalyq5uPa6pJcA6QKNKIit4dVPdNhz5LhlMzAKqoUTlVyzTgAK/8c8inN7rKqi2rgx7Dcyr7FotGgta/wDlO7RmRZ4dZ6E4OHU6YA4UgDo/+q+q1bqx2+IM5SQmBYbyAHQ93f8A+R//2Q==